Практическое руководство по злу

Том III / 022: Управление

— Мы не забываем — официальный девиз Дома Ярсмай

Я не ступала ногой в Дом Света с тех пор, как стала Оруженосцем, хотя, честно говоря, регулярность моего посещения ежедневных проповедей всегда оставляла желать лучшего. Однако это был не рядовой дом молитвы: это был собор Олбана — бьющееся сердце веры в Кэллоу. Здесь всегда были сотни братьев и сестёр, и оккупация праэс была не в силах это изменить. Священники не принимали непосредственного участия в боях за столицу во время Завоевания. Они исцеляли любого, кто приходил к ним на порог, но никто из них не выходил на поле боя. Дом Света не заботило, кто правил землёй, только души людей, которые жили на ней. По крайней мере, так они любили говорить. Правда, некоторые священники всё же были не чужды политике и позволяли себе резкие высказывания в сторону Зла в своих проповедях. Но даже они всегда воздерживались от прямых призывов к бунту — это была та красная линия, которую обозначил Блэк, уступая свободу вероисповедания в завоёванном королевстве.

Когда я вошла, главный зал был заполнен кроватями, хотя, к счастью, большинство из них были пусты: с окончанием беспорядков приток раненых прекратился. Я оставила Висельников снаружи, и на этот раз трибун Фэрьер не протестовал: мысль о том, что в Доме Света может поджидать опасность, была верхом абсурда, и мы оба это понимали. Священники в белых одеждах оживились, когда я вошла, а вперёд вышла пожилая женщина. У неё не было никаких отличительных знаков, — у братьев и сестёр не было званий, а старшинство не всегда означало власть, — но простой факт, что именно она направлялась ко мне, говорил сам за себя. Я заметила, что в ней была кровь деорайт. Слишком светлая для обоих родителей из герцогства. Сестра поклонилась.

— Проповеди были приостановлены на неделю, миледи, — сказала она.

— Хорошо, что я здесь не для того, чтобы их слушать, — ответила я. — Отведите меня к баронессе.

Она улыбнулась с притворным замешательством, но прежде, чем она успела что-то произнести, я оборвала её резким жестом.

— Я Кэтрин Обретённая, — представилась я.

— Я в курсе, леди Оруженосец, — ответила она.

— Тогда вы должны знать, что обман имперского сановника, когда в городе введено военное положение, квалифицируется как государственная измена, — сказала я. — Не совершай этой ошибки. Это было бы плохо для нас обеих, и я здесь не для того, чтобы доставить ей неприятности.

— Собор предлагает убежище всем, — настаивала она.

— Выгляни наружу, сестра, — устало сказала я. — Убежищ не осталось. Не заставляй меня просить дважды.

Она выглядела так, словно откусила лимон, но больше не протестовала. Каждый ребёнок знал, что под собором есть катакомбы, но людям, не присягнувшим Дому Света, не разрешалось входить в них. Большая часть династии Фэрфаксов была похоронена там, за исключением тех немногих, чьи головы были в Зале Криков. Я не знала наверняка, есть ли другие комнаты, кроме склепов, вырезанных в фундаменте, но это было достаточно легко заподозрить. Им ведь нужно было где-то хранить запасы, не говоря уже о карантине для заразных пациентов. Я готова была сделать ставку на то, что баронесса Кендал находилась в одной из комнат, служивших для последней цели.

Я ощущала исходящую от стен силу, которая заставляла чувствовать себя неуютно, а Зверя внутри меня вставать дыбом. Весь собор был полон этой силой, но здесь, внизу, это чувствовалось особенно явственно. Неудивительно, учитывая, что я могла находиться не более чем в двадцати футах от освящённой земли. Сестра постучала в дверь, и баронесса, с перевязанной рукой, открыла сама.

— Леди Кэтрин, — сказала она, удивленно моргая.

Передо мной стояла жрица.

— Ты можешь идти, — сказала я служительнице культа, и это не было предложением.

Ей это не понравилось, но мне было всё равно. Я повернулась к Энн Кендал, окидывая ту взглядом. Она была бледна, и не так хороша, как обычно, — это была бледность человека, который потерял слишком много крови, а не аристократическая слоновая кость представителей высшего света.

— Могу я войти? — спросила я.

— Конечно, — ответила она, отходя в сторону.

В комнате было не на что смотреть: лежанка, застеленная свежим постельным бельём и маленький столик. Ещё таз с водой в углу и открытая книга на кровати: судя по всему, что-то религиозное. Баронесса закрыла за мной дверь.

— Я бы пригласила вас присесть, — сказала баронесса, — но, похоже, мне не хватает мебели.

— Я не задержусь надолго, — я слегка улыбнулась. — А вам следует сесть. Вы выглядите ещё слабой.

— Убийцы проткнули мне лёгкое и задели позвоночник, — призналась она. — Даже прикосновение Небес действует медленно.

Боги. Я не думала, что её раны были настолько серьезными. Неудивительно, что люди думали, что она мертва. И я, похоже, отпустила людей, которые это сделали, не так давно. Вкус отвращения к себе ощутился довольно густо.

— Я осознавала риск, когда принимала ваше предложение, — заверила меня Кендал, неверно истолковав выражение моего лица. — Игры праэс не меняются.

— И не поспорить, — пробормотала я.

Как и у меня в эти дни. И свежая партия трупов в городе доказывала это.

— Я слышала, что прибыл Пятнадцатый, но я с трудом в это верила, — сказала баронесса, откидывая назад серебристый локон и садясь на кровать. — Им пришлось бы выдвинуться несколько месяцев назад.

— Мы прошли через Аркадию, — сказала я.

Она уставилась на меня так, словно у меня только что выросла ещё одна голова.

— Это… возможно? — спросила она.

— Если ты герцогиня Зимы, — ответила я.

Она выглядела искренне неуверенной, что сказать на это. Время от времени я забывала, что те жуткие места, в которых я бывала, и множество разных существ, которые пытались убить меня в них, были просто легендами для большинства людей.

Истории, которые они никогда не ожидали увидеть воплощёнными в жизнь. Я потеряла такую уверенность: если это могло быть реальным, то так оно и было, и, вероятно, оно преследовало мою голову по какой-то богом забытой причине.

— Вы будете использовать этот титул в качестве своего? — наконец спросила она, что, вероятно, считала относительно безопасным основанием.

— Я оставляю этот вопрос в подвешенном сострянии, пока не поговорю с Её Ужасным Величеством, — сказала я. — Я полагаю, священники не сообщили о том, что произошло сегодня?

Она покачала головой.

— Они уверены, что изоляция от забот Творения позволит мне быстрее исцелиться, — сказала она.

— Правящий совет распущен, — сказала я. — Прошлой ночью я ворвалась во дворец и приказала публично распять Мурада и Сатанг незадолго до полуденного колокола.

— Боги, спасите нас всех, — прошептала она, закрывая глаза. — С моей стороны неправильно так говорить, но они заслужили смерть. Не такую мучительную, но они её заслужили.

— Мои легионеры избавят их от страданий после захода солнца, — пожала я плечами. — К тому времени точка будет поставлена.

Это было ровно столько милосердия, сколько я была готова потратить на этих двоих. У меня было так много свободного времени, и было много душ, более заслуживающих снисходительности.

— Могу ли я спросить, кто тогда правит Кэллоу? — спросила Кендал, приоткрыв глаза.

— Я, — сказала я. — Но я отправляюсь на войну Боги знают, как долго. Поздравляю, баронесса Кендал: вы только что были назначены генерал-губернатором Кэллоу.

Она внимательно посмотрела на меня.

— Такого не существует, — сказала она. — А если бы и было, Императрица не одобрила бы это.

— Императрице придётся смириться, — сказала я. — И я уверена, что от меня потребуется дать ей что-нибудь за это. Без сомнения, к нашему разговору у неё будет готова цена.

— Полагаю, я должна поблагодарить вас за оказанную мне честь, — наконец сказала она.

— Не благодарите меня, — отмахнулась я. — Я хочу, чтобы вы подняли эту страну из упадка, пока я пойду убивать людей, сжигающих её дотла. Я оставлю вам свою печать — это даст вам власть над всеми в Кэллоу, кто не состоит в Легионах.

— Город, должно быть, в руинах, — вздохнула баронесса.

— Выздоравливайте быстрее, Энн Кендал, — сказала я. — Вы нужны своему дому, и мне тоже.

☠

Понадобилось ещё два дня, прежде чем Лауэр удалось успокоить. Назначение генерал-губернатора было встречено с энтузиазмом жителями города — её там хорошо знали и любили — и тихим отвращением со стороны легионеров Пятого. Никто из них не забыл, что когда-то она была баронессой Дормер и одной из выдающихся аристократок Восстания Льеса. То, что её сделали самым высокопоставленным человеком в Кэллоу после меня, стало для них горьким испытанием.

Но им просто пришлось смириться с этим: в моём распоряжении не было никого другого, хотя бы отдаленно столь же компетентного и заслуживающего доверия.

В итоге этот первый пожар, уже почти потушенный, сменился следующим: Деорайт.

Я использовала магов Пятого, чтобы разыскать маршала Значимую и сообщить ей, что немедленно отправлюсь в Денье, хотя и не могла назвать ей точную дату прибытия, которую даже не пыталась оценить, потому что на этот раз путешествие было… трудным.

То, через что я провела своих солдат, не было похоже на Зиму. Или Лето, если уж на то пошло. Если я не ошибаюсь, мы прошли через пограничные земли между ними обоими. Со стороны Зимы было пустынно, но в последние несколько дней путешествия мы начали замечать всё большие и большие патрули из Лета, собирающиеся вдалеке. В итоге перемещение заняло у нас неделю — всё же короче, чем потребовалось бы нам в Творении, но необъяснимо дольше, чем потребовалось нам, чтобы добраться до Лауэра из Марчфорда.

Время, проведённое в Аркадии, казалось, не имело ни постоянства ни равномерности, и мой контроль над ним был неустойчивым. В первый раз мне почти ничего не нужно было делать, но на этот раз пришлось постоянно бороться, чтобы не застрять на несколько месяцев. Мне не верилось, что наш третий путь пройдёт без неприятностей.

Врата открылись на целый день пути южнее Денье, так как я никогда не была в самом городе. Я позволила своим легионерам немного прийти в себя на этой менее опасной местности, прежде чем продолжить марш. Мои две с половиной тысячи легионеров появились в поле зрения городских стен вечером следующего дня, хотя разведчики маршала обнаружили нас задолго до этого. Я не потрудилась встретиться с ними лично — Наук служил посредником, пока я разговаривала с Хакрамом. Когда дело доходило до легионных сплетен, Адъютанту не было равных.

— Итак, — сказала я, когда Зомби трусил рядом с ним. — Четвертый легион.

Высокий орк бросил на меня удивлённый взгляд.

— Когномен Чернорукие, — сказал он.

— Это я знаю, — отмахнулась я. — Все это знают.

— Но никто не знает, откуда это взялось, — сказал Хакрам. — Значимая была Матроной племени Голодных Псов, прежде чем связалась с лордом Блэком. Она взяла всех совершеннолетних гоблинов с собой на войну, а детей раздала, отправив их в полдюжины других племён.

Я присвистнула, против воли впечатлённая.

— Это дьявольски выгодная ставка, — сказала я. — Тогда он был ещё только начинающим, а Императрица — относительно неизвестной. Но этот факт не объясняет, откуда этот псевдоним.

— У племени Голодных Псов был ритуал, когда пришло время выбирать свою матрону, — сказал Адъютант. — Все кандидаты клали руку в жаровню — тот, кто держал её дольше всех, должен был править.

— Высокая переносимость боли не означает хорошего руководства, — проворчала я.

— Речь идет о том, кто был готов страдать больше всего, чтобы получить это право, — сказал орк. — Я могу уважать это. Значимая держала там свою руку полдня, ещё долго после того, как все остальные отступили. Ее левая рука превратилась в почерневшую головешку, и она по сей день отказывается от любого лечения.

— И они назвали целый легион в честь этого? — я нахмурилась.

— Офицеры Четвёртого сохранили традицию, — сказал Хакрам. — Даже те, кто не гоблины. Обычно они потом получают исцеление, но каждый должен быть готов гореть ради силы.

— Такое чувство, что это против правил, — сказала я, затем взглянул на него. — …так ли это?

Проблема с Именем заключалась в том, что правила применялись к вам только в том случае, если вы им это позволяли. Например, мои отношения с Килианом технически нарушали правило о братании — он был подчинён мне по цепочке командования. Я выучила самые важные правила, но некоторые из более мелких я, э-э, только бегло просмотрела. В свою защиту могу сказать, что их было очень много.

— Это не подпадает под правило о добровольном нанесении увечий, — ответил орк. — Обычно, если вы допускаете явно неосторожные действия, это может квалифицироваться как дезертирство. Но Маршал уже была с Повелителем Падали. Те, кто с ним, могут управлять своим легионом как хотят.

Значит, женщина, привыкшая добиваться своего, и вдобавок один из трёх высокопоставленных военных офицеров Империи. Я прищурилась, вспоминая одно из Именных Сновидений — она была с Грэмом Одноглазым и Истрид во время гражданской войны. Сколько это было, тридцать лет назад? А до этого она уже была кандидатом в матроны. Я не совсем понимала, сколько лет было для этого необходимо, но догадываласт о по крайней мере десяти годах. Учитывая, что гоблину редко удавалось дожить до тридцати пяти, то, что Значимой было по меньшей мере сорок, было примечательно.

— Сколько ей лет? — спросила я.

— Около шестидесяти, — сказал Хакрам. — И нет, никто не знает, как она дожила до такого возраста. Наиболее распространённое предположение состоит в том, что лорд Блэк проводил ритуалы, чтобы продлить её жизнь.

— Ему не нравится использовать магию крови, — нахмурилась я, поскольку вопрос о том, какой ритуал можно использовать для такой цели был очевидным. — Ему нужна была бы очень веская причина.

— Она самый могущественный гоблин в Империи, без исключения, — сказал Адъютант. — И она ярый сторонник того, чтобы Племена были вовлечены в Легионы. Мастерящая говорит, что после гражданской войны многие матроны выступали за изоляционизм.

Я вскинула бровь.

— Они добились больших успехов, когда Малисия завоевала трон, — указала я. — Ограничения на размножение были сняты, и они в значительной степени управляют Имперскими кузницами.

Этой части не учили в истории в приюте, но она была в стопке книг, которые Блэк бросил мне на колени, когда я впервые стала Оруженосцем. Мне потребовалось несколько лет, чтобы понять, что они были предназначены отчасти для ознакомления с имперской политикой — узнав, как все основные игроки оказались на своих местах, я могла понять, чего они хотят. До гражданской войны Верховным Лордам Форамена принадлежали все кузницы в городе, хотя они использовали гоблинов в качестве рабочей силы. Малисия передала собственность Племенам и разрешила получать долю от доходов только Верховной Леди Бану. Значительный, но это был ощутимый удар по её базе власти. Я не была удивлена, узнав, что она была частью Старой Крови.

— Их всегда клонит в эту сторону, — пожал плечами Хакрам. — И никто не связывается с Башней надолго без того, чтобы не обжечься. Я могу понять желание забрать их победу и вернуться домой.

Я хмыкнула.

— Значит, она ключевой игрок, — сказала я. — Если она уйдёт, матроны, которых она держит в узде, станут смелее.

— Она не из тех, кого ты можешь запугать, Кэт, — предупредил он. — Она управляет Денье в течение двадцати лет, а Четвёртый безумно предан. Начнёшь с ней конфликтовать, и даже наши гоблины воспротивятся. Она для Племён то же, что Одноглазый для Кланов.

Он имел в виду ключевую фигуру эпохи. Даже Верес использовала превосходную степень, когда заговаривала о маршале Греме, а она была не из тех девушек, на которых легко произвести впечатление. Я позволила разговору затихнуть, размышляя о том, что нас ждет впереди.

Герцогиня Кеган, которая собрала свою двадцатитысячную армию, была только половиной проблемы, с которой мне пришлось иметь дело. Я знала, чего хотят деорайт, и благодаря общему врагу, я была более или менее уверена, что смогу направить её в нужную сторону.

Вопрос заключался в том, смогу ли я заставить маршала Значимую поверить в эту идею. Маршалы были не просто имперскими офицерами, наделёнными полномочиями командовать несколькими легионами: на них была возложена более широкая ответственность.

Одноглазому было поручено охранять границу с Принципатом, маршалу Ниму — поддерживать мир в Пустошах. Значимая должна была держать герцогство Даоин в узде, располагаясь недалеко от лучшей переправы через приток Серебряного озера, чтобы замедлить деорайт, если они взбунтуются.

Теоретически у меня были полномочия отдавать ей приказы. Но её обязанность присматривать за Даоин исходила прямо из Башни, и это означало, что у Значимой была большая свобода действий. Приказы Малисии были важнее чьих-либо ещё, независимо от обстоятельств. Я размышляла всю дорогу до города, но решение не приходило.

☠

Денье был сонным маленьким городком, размером примерно с Саммерхолм, но нигде не был так сильно укреплен. Здесь редко случались сражения: всякий раз, когда Империя обходила Саммерхолм и пересекала Хваэрте, они, как правило, шли прямо из Лауэра. Город был взят штурмом во время Завоевания, но он сдался после символического сопротивления — он никоим образом не был способен противостоять тому, что могли развязать сапёры Праэс.

Его единственное реальное военное значение проистекало из того факта, что он находился недалеко от самого лёгкого перехода в Даоин. Выше по реке сильные течения затрудняли навигацию, а строительство понтонного моста было практически невозможно. Воды к западу от города были почти ленивыми по сравнению с ними и полны больших илистых отмелей.

Моста в Герцогство, конечно, не было. То, что ничего подобного не будет построено без санкции герцогов и герцогини Даоин, было одним из условий, прописанных в договоре, по которому Даоин превратился в Кэллоу после Первого Крестового Похода. Ни один Фэрфакс никогда не осмеливался нарушить данное слово, даже когда северяне попирали власть трона.

Величайший генерал в истории Кэллоу, Элизабет Олбан, как известно, пыталась вторгнуться в тогдашнее королевство Даоин. К тому времени Королева Клинков уже доказала свои способности, заняв три княжества того, что ещё не было Принципатом, подавив восстание Льеса и отразив вторжение праэс. Ожидалось, что в течение нескольких месяцев деорайт станут подданными Кэллоу.

Вместо этого ей пришлось два долгих года пробираться через сельскую местность, теряя тысячи людей из-за засад и ночных нападений, в то время как её обозы с продовольствием исчезали. Историки обычно отмечали, что, будь у неё еще год, она всё равно могла бы победить, навязав решающую битву в столице Даоина, но вторжение провалилось, когда праэс снова пересекли границу ведомые Императрицей Ужаса Регалией. После того, как жители Пустоши были побеждены, а Императрица убита, когда её летающая крепость врезалась в Лауэр, Королева Клинков начала планировать второе вторжение.

И Стража убила её в её же постели, в её собственном месте власти.

Ни один правитель Кэллоу никогда не забывал этого острого предупреждения. Если бы половина населения Даоина не была уничтожена Императрицей Ужаса Торжествующей, когда она захватила континент, Герцогство вполне могло бы быть суверенным государством и по сей день. Сочетание опасений по поводу возрождения Праэс даже после смерти Торжествующей и искусной дипломатии Элеоноры Фэрфакс — чему способствовала её знаменитая «дружба» с королевой Даоина — привело к тому, что королевство превратилось в герцогство, хотя и настолько удалённое от власти трона, что фактически являлось вассальным государством, а не действительно частью Кэллоу.

Такое положение дел сохранялось и после Завоевания: регулярные выплаты дани и фиксированные обязательства военного времени передавались Башне по договору. Мой недолговечный Правящий Совет ничего не изменил в этом отношении: посланник герцогини Кеган категорически отверг любое представление о том, что они подчиняются его власти, и я признала, что в этой битве я не могла победить. И, честно говоря, даже не была уверена, что хочу этого. Даоин всегда прекрасно справлялся сам по себе. Не чини то, что не сломано.

Ворота были открыты для нас, когда мои солдаты наконец добрались до Денье, ряды легионеров на стенах наблюдали за нами. Я въехала быстрым шагом и придержала лошадь только тогда, когда тагреб с опознавательными знаками Штабного Трибуна направился в мою сторону с двумя шеренгами для сопровождения. Я спокойно приказала Висельникам дать им проход, хотя Фэрьер проследил, чтобы они немедленно окружили легионеров Четвёртого, когда те отступят.

— Леди Оруженосец, — приветствовал меня мужчина с оливковой кожей, резко отсалютовав.

— Штабной Трибун, — ответила я. — Подозреваю, что у тебя есть для меня послание.

— Маршал Значимая просит вас немедленно прибыть к ней, мэм, — сказал он.

Я склонила голову набок.

— Мои люди ещё не устроились, — сказала я.

— Я бы справился с этим сам, миледи, — сказал он. — Маршал хотела бы, чтобы вы знали, что через несколько часов герцогиня Кеган переправится через реку с отрядом, чтобы пообщаться с нами. Если вы хотите принять участие в конференции, вам нужно будет пройти инструктаж.

Я улыбнулась тагребу, злобно ругаясь про себя. Что ж, мой план состоял в том, чтобы поработать над Значимой день или два, прежде чем поговорить с деорайт. Когда-нибудь я заставлю Судьбу физически проявить себя и заколю её.