Занимательное ботоводство

Рефлексия, часть 2

Дорога от Гадюкина до Дракенгарда тоже претерпела изменения. Дело было отнюдь не в том, что она появилась как таковая. Изменился ландшафт, в первую очередь, из-за того, что вырубили часть леса и расчистили старое поле боя. Происходило последнее весьма варварским способом. Нет, на дело не вызвали каких-то совершенно посторонних рабочих за три копейки, которым было всё равно до павших. Позвали-то как раз гоблинов с болот. И, как оказалось, институт поклонения мертвым предкам у них развит не был от слова «категорически». Вернее, выяснилось, что предков-то гоблины, конечно, уважали, но не их истлевшие останки.

Если бы не вмешательство Фионы, получилась бы гигантских размеров свалка под открытым небом, по которой непрерывно сновали бы гоблины-мародёры. Благодаря усилиям жрицы и дозе целительного насилия, удалось «убедить» выкопать братскую могилу, а сверху, для надёжности, насыпать курган.

В том же направлении — в сторону Дракенгарда — проходило дальнейшее расширение Гадюкина. Хотя оно только начиналось, но уже обрисовывались контуры рынка, пока стихийного и с просто аховыми ценами, но раньше и такого не было. Здесь же уже заканчивали расчищать большой прямоугольник под гостиный двор и трактир.

Причём, что парадоксально, работы продолжались даже сегодня, когда уже прямо в открытую объявили, что вот-вот случится битва, результатом которой может стать потеря всей долины. Никого это не смущало.

— Почему они продолжают работать? — спросил с удивлением Фалайз. — Даже сегодня!

Ответить на это можно было тысячей разных способов, и все к сущности вопроса никак не относились, но Фиона выбрала ту единственную фразу, которая была по делу:

— Они в нас верят. — Заметив скепсис, она добавила: — Даже тотализатор был. Закрыли, когда ставки достигли отметки пять к одному.

— В нашу пользу? — уточнил дикий маг, но ответил самостоятельно. — Конечно же, в нашу…

— А в чью же ещё? — Жрица усмехнулась. — И у них есть на то причины.

— Мы ничего такого не сделали!

— Это ты так говоришь. Потому что присутствовал и в курсе того, где нам повезло, чего это стоило, где мы откровенно просчитались и так далее. Другие этого не знают, и им этого не надо знать. — Фиона указала на кучку строителей, размышляющих над чертежами. — Пускай лучше они верят в победу, даже если её не будет. Потому что если они потеряют эту веру, а мы победим — сюда они уже не вернутся.

Фалайз призадумался над сказанным. В этих мыслях было на удивление много зависти. Ему тоже хотелось верить в их победу. Искренне и всецело. Может, неидеальную, не в точном соответствии с планом и без жертв, но всё же победу. Однако дикий маг не верил, и потому-то размышления так или иначе сводились к бомбе и её создательнице.

Раньше он бы и вправду наотрез отказался от такого «выхода». Причём это самое «раньше» находилось буквально в считанных днях. Но почему-то именно сегодня, в этот решающий день Фалайз наотрез не мог найти в себе веру ни в свои силы, ни в силы друзей.

— А вершину холма уже выкупила гильдия Приключенцев, — похвасталась Фиона, поддерживая разговор. — Сегодня зафиксировали документами сделку. На неделе должны начать сносить нашу старую церквушку.

— И сколько мы получили? — участливо уточнил Фалайз, отвлекаясь от мрачных мыслей.

— Нисколько, — неожиданно спокойно для такой прискорбной новости сообщила жрица. — Но они урегулировали вопрос с нашими долгами перед Амбвлангом и так далее.

— Но ведь это приличная сумма, миллион с чем-то, нет? — удивился дикий маг.

— Неа, необязательно. Это уже их проблемы, как урегулировать дела с Фопсом. Подозреваю, что гильдия и город друг другу ни медяка не заплатят, но все всё равно останутся довольны сделкой.

— Тебя не смущают все эти изменения? — задал уже некоторое время тревожащий его вопрос Фалайз, не скрывая, что его-то они смущают и ещё как. — Гадюкино как будто перестаёт быть Гадюкино? Точнее, уже перестало, если так подумать.

— Да нет, не смущают, — удивившись самой мысли и подумав немного, ответила Фиона. — И с чего бы оно перестало быть собой? Из-за новых зданий? Ну не могли же мы вечно ютиться в развалинах. — Она усмехнулась, но как-то невесело. — Я воспринимаю это как своё наследие, то, что останется в игре после меня. — Заметив ошарашенный взгляд, жрица несколько наигранно хихикнула и исправилась: — Хе, то есть, в смысле, построенное благодаря мне и надолго.

Дикий маг странно на неё посмотрел, чуя подвох, но отвлекся. Его вновь затянули в пучину тьмы мысли о совсем другом. Кси-Кса уже не только ответила, но и на удивление легко согласилась. Какая-то часть Фалайза очень желала, чтобы она отказалась. Упёрлась и стояла на своём, тем самым похоронив идею в зародыше. Но на деле же даже особых доводов не потребовалось. Достаточно было лишь объяснить их план и сказать про «второй вариант».

Дракенгард готовился к последней битве. Несмотря на все фортификации, похоже, никто из паладинов не верил, что будет осада. Во всяком случае, прежде придётся отбить несколько приступов, которые далеко не факт что удастся отразить с учётом планов монстров по изменению течения реки.

Синяя уже заметно обмелела и ослабла. По всей видимости, где-то выше по течению монстрам уже удалось частично отвести её в новое русло. Природной катастрофы в виде разлива реки не случилось, и, похоже, что не планировало случаться. На другом берегу же уже виднелись осадные башни, лестницы, передвижные щиты, ну и, конечно, сами монстры, пока ещё лишь готовящиеся к штурму.

На фоне этого особенно сильно стала заметна главная проблема паладинов Чистоты — им остро недоставало сил. Синяя прикрывала собой почти треть площади стен, причём в самом уязвимом месте. Их, конечно, усилили и укрепили, но вот солдат из воздуха достать не получилось.

Дракенгард был расчитан, как бы его ни расширяли и ни укрупняли, на оборону берега реки, причём именно такой реки как Синяя, которую ещё попробуй переплыть. Без неё крепость оказывалась фактически в чистом гладком поле. И это было проблемой куда более стратегической, нежели недостаток защитников здесь и сейчас.

Когда река окончательно изменит русло, монстрам ничего не мешает обойти крепость и рвануть дальше. В реальном мире это было бы чревато проблемами со снабжением. Но у орды орков, гоблинов и тем более нежити не было никакого тыла. Там, где они располагались в текущий момент, основной своей массой и был тыл. Позади же оставалась выеденная, вытоптанная и сожжённая пустошь без признаков жизни.

Всё это прекрасно понимал Фалайз, пускай и основывался в своих суждениях не только на личных наблюдениях. Понимали в той или иной степени и остальные игроки из Гадюкина. Оставалась сущая мелочь — убедить в этом фанатиков, которые и прежде не проявляли особого благоразумия. А убеждать предстояло дикому магу, который и сам не верил в успех их плана.

Но даже если так, не ему сейчас рассуждать о благоразумии. Он собирался на пару с жрицей заявиться к паладинам и сказать нечто вроде: «Ребят, вы, конечно, большие молодцы и всё такое. Большую работу тут проделали. Но знаете, все эти фортификации, укрепления, линии обороны — это прошлый век. Давайте лучше сразимся с монстрами в чистом поле. Ничего же плохого не может случиться!»

Самое страшное, что Фалайз не без оснований подозревал, что паладины и не собирались побеждать. Нет, конечно, нарочно они проигрывать тоже не стремились. Но имелась в их действиях некая подспудная инерция, этакая медлительность, свойственная глубоко обиженному человеку, который делал что-то вопреки желанию, с одной целью — сказать в итоге после неудачи: «Я же говорил, ничего не получится!». В данном случае обижался не кто-то конкретный, но зато обида была сразу на весь мир.

Для неё имелись все основания и даже больше. «Хроники раздора» откровенно игнорировали события вокруг Дракенгарда. Они были и оставались уделом совсем небольшой кучки людей. Это лишний раз напоминало, что виртуальный мир, даже такой детализированный и правдоподобный, — лишь имитация реальности. В нём притуплялось чувство опасности, а следом за ним меркли и другие не менее важные вещи, делающие человека человеком: умение сопереживать незнакомцам; поиск справедливости, что бы это ни значило; понимание своей ответственности за происходящее. В конечном счёте всё сводилось к тем самым раздорам, хроники которых писались прямо у них на глазах.

— Ну как, уже придумал, что сказать? — с хитрой улыбкой спросила Фиона, когда они достигли ворот.

— Вариантов — глаза разбегаются, — признался Фалайз с невесёлой усмешкой. — Только, боюсь, слушать их все никто не станет.

— Если вообще станут нас слушать, — поддержала мысль жрица. — Боюсь, мы сейчас будем говорить на столь разных языках, что ни один переводчик не справится.

В Дракенгарде их как будто уже ждали. Нет, конечно, Фалайза и Фиону и в воротах помурыжили, и долго спрашивали, чего от кого им надо, и даже классическое «Магистра сейчас нет на месте» случилось. Однако общее настроение защитников крепости было таковым, что не заметить определённое количество взглядов, наполненных надеждой, просто было нельзя при всём желании.

Это ободрило Фалайза. Всё было не так плохо как, например, в Ноксе. Само наличие таких вот взглядов означало, что не всё потеряно. Не все желали назло всем с честью проиграть, а кое-кто даже был готов рассмотреть отдающий безумием план, сулящий пускай и призрачной, но зато победой. Среди последних оказалась Матаракша, которая как обычно взяла гостей под крыло, благодаря чему прохождение через последующие ворота кратно ускорилось:

— Я надеюсь, вы пришли с очень хорошими идеями. У нас сейчас с ними дефицит.

— Наша идея настолько хороша, что мы пока её попридержим и не будем оглашать, — ответила жрица наигранно жизнерадостно.

— Мда? Если думаете произвести фурор, то плохими идеями вы никого не удивите. — Чернокнижница пожала плечами и повернулась к дикому магу. — Рада тебя видеть, Фалайз. А вот твоё пасмурное настроение меня скорее тревожит. Что-то случилось?

Он не был обязан отвечать на этот заданный скорее из вежливости вопрос, но всё же ответил, ляпнув первое, пришедшее на ум:

— Маршрутка ушла.

Шутка вышла нетипичной для Фалайза. Настолько, что Фиона аж вздрогнула. Однако Матаракша, будучи человеком посторонним, подоплёку сказанного поняла на удивление верно и отреагировала как полагается, слегка замаскированным тоже под шутку советом:

— Это со всеми бывает. Главное, ожидая следующую, не разочароваться в общественном транспорте.

Фалайз хотел было уточнить что-то, сам не зная что, но разговор уже двинулся дальше в сторону более актуальных и насущных вопросов.

— Вам не убедить Магистра, — мрачно сообщила Матаракша и добавила устало. — Он заигрался. В смысле переиграл. Нас он не слушает — вас и подавно не станет.

— Ну-у-у, — протянула жрица, пытаясь звучать оптимистично, — попытаться стоит. Как говорит Тукан: за спрос не бьют.

Взгляд чернокнижницы в этот момент говорил лучше любых слов о том, какие шансы преуспеть в этой затее. Это покоробило дикого мага, и он поддержал подругу:

— Не может же быть всё так плохо!

Всё было даже хуже. Миновав многочисленные ворота и внутренние дворики, попетляв по тёмным лабиринтообразным коридорам, они оказались в кабинете человека, который, закусив удила, нёсся навстречу бездне безумия. Причём даже не в смысле каких-то игровых вещей вроде отыгрыша фанатика. Это было бы не самым худшим вариантом. Но Магистр двигался к безумию вполне реальному, медицинскому.

Он и вправду провёл в виртуалке слишком много времени. Чтобы понять это, даже не требовалось быть специалистом. Как и видеть что-то подобное ранее. Нервозность, рваные непоследовательные движения, перепады настроения и, конечно же, навязчивые идеи. В данном случае — целый их выводок.

— Мы расширим стены вдоль всего русла! Оно послужит нам рвом!

Горац, слушавший это всё, и, похоже, что совсем не в первый раз, устало ответил:

— У нас нет столько сил. И времени. И материалов тоже нет.

Сложно было поверить глазам, но персонаж, нарочно созданный болезненно бледным, с нечёсанными спутанными волосами, в данный момент выглядел лучше и здоровее, нежели персонаж Магистра, который определённо задумывался как лидер воинов.

Архитектора, конечно же, не услышали. Да и не слушали вовсе, скорее всего, отвечая на какие-то внутренние голоса, нежели собеседнику перед собой:

— Чушь! Будем работать круглые сутки! — ядовито потирая руки, возразил безумец. — Что до материалов… мы их, — он замер, словно споткнулся о свои же мысли, — конфискуем! Хватит этим нахлебникам из Нокса выкручивать нам руки! — Магистр погрузился в мечтательное предвкушение мести, даже голос сделался другим: — Да-а-а, мы ответим им. Всем до единого. Как давно следовало ответить! Огнём и мечом! — Резким движением он вонзил кинжал в стол, прямо в карту. — Хватит это терпеть!

Горац открыл и закрыл рот, будучи растерянным донельзя. Судя по круглым от изумления глазам Матаракши, она тоже не была готова к таким вспышкам. Это ясно говорило, что безумие не только прогрессировало, но и делало это чрезвычайно быстро. Тут уже не об убеждении шла речь, а о том, как бы выйти теперь из кабинета в целости.

Посторонних, то есть Фалайза и Фиону, Магистр заметил не сразу. И то, вначале он долго приглядывался к ним, приняв за подчиненных, словно силясь вспомнить что-то. Наконец, предводитель паладинов спросил крайне подозрительно:

— Вы ещё кто такие и что тут делаете?

Обменявшись многозначительными взглядами с окружающими, слово взяла жрица:

— Мы пришли договориться.

— Пф, торгаши, что ли? И о чём же будем договариваться⁈ — в голосе Магистра чувствовалось неприкрытое презрение.

— Не по поводу торговли. У нас есть идея, как всех спасти.

Дикий маг понял, что она намеренно избегала каких-либо точных формулировок. Причина была проста: предводитель паладинов слышал лишь отдельные слова, но не их общий посыл. Так он уже услышал слово «договориться», а теперь вот вцепился за «спасти».

— Кого вы собрались спасать? Нам не надо спасение. У нас всё хорошо. Просто отлично!

Звучало это очень наигранно, что в свою очередь свидетельствовало, что произносила это та часть Магистра, которая вполне трезво оценивала происходящее. К сожалению, на остальное трезвого рассудка уже откровенно не хватало.

— Нам не нужна помощь посторонних! Мы привыкли со всем справляться сами! И в этот раз тоже справимся.

Предводитель паладинов вдруг запнулся, моргнул и словно вновь их заметил. Начисто при этом позабыв о предыдущих фразах. Более того, в этот раз он узнал Фиону, что оказалось, конечно же, только к худшему.

— Ты!!! Ты та мерзавка, что пыталась обмануть меня! — Он резким движением подскочил к мечу, лежавшему под слоем бумаг. — Шпион! Враг! Уже и сюда пробрались!

Вид у него сделался совсем уж нездоровым, а во взгляде и вовсе исчезли всякие намеки на разум. Жестами показывая, что им лучше уйти, перед Магистром стеной встали Матаракша и Горац, загораживая ему весь обзор. Это несколько успокоило предводителя паладинов, но на общей бесперспективности затеи с ним договориться никак не сказалось. Фиона с непроницаемым лицом закрыла дверь.

— Мда, — только и смогла сказать она, погружаясь в размышления.

Фалайз видел, что те уже далеко за пределами Дракенгарда. По итогам этого «разговора» жрица просто списала паладинов со счетов. Об этом же говорила и её сказанная едва слышно, полная разочарованного недовольства фраза:

— Похоже, всё же придётся договариваться с Никой…

Такое отношение было для дикого мага сродни пощечины, приводящей в чувство. Его обуял праведный гнев. Не только на Фиону, но и на остальных окружающих. Сошёл с ума один Магистр, но, кажется, это было крайне заразительно. Настолько, что даже предельно кратковременное пребывание в его кабинете негативно сказывалось на рассудке. Иначе нельзя было объяснить, почему все вокруг считали безумца, который и двух фраз связать не мог, своим лидером и даже слушались его.

— Ты чего? — спросил Фалайз, не скрывая того, что сердился.

— А? — непонимающе воззрилась на него Фиона. — Да так, похоже, что нам нечего тут ловить… ну, ты и сам всё видел. Это был наш лучший вариант, мда.

— Ты с ума сошла⁈ — злясь всё сильнее, воскликнул дикий маг.

— Что… — Жрица странно на него посмотрела и уточнила, наконец задав правильный вопрос: — Что ты имеешь в виду?

— Зачем слушаться этого психа?

Изогнувшись под жаром праведного гнева, внутри Фалайза какая-то незаметная деталька, щёлкнув, встала на прежнее место. Он не только понял, что надо говорить, но и кому. Им вовсе не требовался Магистр. Судя по увиденному, в текущем состоянии он и своим подчиненным исключительно мешал, отвлекая их от куда более здравых идей, чем любые из тех, что могли сейчас прийти в его полную безумия голову.

Дикому магу стало стыдно за этих игроков, которые слушались этого сумасшедшего. Наверняка они всё прекрасно видели и осознавали, но упрямо не желали самостоятельно распоряжаться своими действиями. Стало Фалайзу стыдно и за себя, что он, поддавшись негативным эмоциям, позволил себе усомниться. Причём ладно паладины, но ведь сомневался он в друзьях главным образом.

Нет, конечно, какая-то страховка на случай неудачи никогда не была лишней. Но не такая, как в случае с бомбой Кси-Ксы. Оулле был прав, но лишь отчасти. То, что такое оружие попытаются повторить, являлось лишь одним из возможных исходов, которые не противоречили один другому. Бомба могла сработать излишне сильно — алхимичка сама упоминала, что та уничтожит Вечнозелёную долину и даже «немного» больше. Бомба могла достаться монстрам. И, что ещё хуже, она могла достаться людям, у которых вообще никаких сомнений никогда не возникало насчёт своих действий и их последствий. «Всё ради цели» плавно перетекающее в «что угодно ради моей мечты». В связи с этим дикий маг твёрдо вознамерился не просто отказаться от этой затеи, он собирался очень серьёзно поговорить с Кси-Ксой. Её надо было остановить, а бомбу — уничтожить, даже если она сама считала иначе.

Но прежде Фалайз обратился к паладинам. Внимание к себе привлекать даже не потребовалось. То, с каким видом дикий маг вышел во внутренний двор, с каким гневом на лице и чуть ли не снеся перед собой излишне медленные и скрипучие ворота, привлекло более чем достаточно внимания. Не требовалось говорить и что-то особо заковыристое или приводить какие-то особо замудёрные аргументы. Паладины в основной своей массе представляли специфичных, но не глупых и не безумных игроков. Обычные люди, объединенные какой-то идеей, в данном случае очень здравой и хорошеей идеей.

Даже Магистр по существу хоть и был упрямцем, но упрямство это сыграло в целом по очкам всё же в плюс. Иначе бы паладины Чистоты не продержались здесь так долго. Но сейчас требовалось совершенно иное, и Фалайз собирался это предложить, начав, правда, издали и к тому же с извинений:

— Я знаю, что поступаю плохо. Знаю, что вы доверяете своему лидеру, несмотря на всё. Он наверняка заслужил это, в отличие от меня. И всё же я хочу предложить вам нечто, что может показаться подлинным безумием, даже на фоне всего остального. — Дикий маг вздохнул поглубже. — Последний бой. Отчаянная атака с одной лишь целью — выманить врага на сражение. Заставить его сосредоточиться на нас. Чтобы мои друзья, которым я всецело доверяю, как вы доверяете Магистру, имели хотя бы шанс на успех. Шанс закончить эту войну сегодня.

— А что, если у нас не получится? — задал кто-то очень своевременный вопрос, как показалось Фалайзу, это была Матаракша.

— Что мы теряем? — ответил дикий маг. — Я говорю «мы», потому что нас в Гадюкино монстры сметут гораздо раньше, чем закончится осада Дракенгарда. Суть ведь в том, чтобы попытаться победить. Назло всем и всему. Просто попытаться всем вместе. Не выйдет? Ну что ж, мы хотя бы попытались.

Повисла тишина. Она была недолгой, если мерить приборами. Но по меркам Фалайза длилась как будто вечность. И к тому же была оглушительно громкой, а также тяжёлой, как небосвод. Наконец, раздались первые вскрики, постепенно переросшие в неровный гул, состоящий из отдельных фраз:

— Слава или смерть!

— Победа!

— На смерть!

— Все вместе!

— Держимся! Держимся!

Похоже, у паладинов Чистоты наблюдался определенный недостаток фраз, соответствующих ситуации, но мысль они уловили верно. Слушая это, дикий маг едва стоял на ногах. Как будто не короткую речь произнес, а марафон пробежал: голова кружилась, глаза слезились, в ушах звенело. Но всё это было в сущности совершенно неважно. У него получилось — только это имело значение сейчас.

Вдруг его взгляд зацепился за одинокую фигуру поодаль. То, как она стояла, эта поза была ему очень хорошо знакома. Так же она стояла во время их знакомства. Когда-то Кара была первым человеком, пускай и мёртвой эльфийкой, в этой игре, с которым Фалайз познакомился. Ещё до Тукана и Фионы. По факту они встретились благодаря ей. Нежить многим им помогла, причём с большего — бескорыстно.

Затем, к огромному огорчению Фалайза, их пути кардинально разошлись. Кара играла дольше, очень сильно дольше и потому видела «Хроники» иначе и желала видеть их другими. Поэтому встала на сторону Фрайка, который мечтал всё разрушить и построить заново.

Они не стали врагами, но и друзьями перестали быть. Дикий маг знал, что нежить находилась среди паладинов Чистоты и давно хотел с ней поговорить, но никак не мог решиться. Сегодня же, когда Фалайз собрался с духом и решился, Кара просто исчезла. И никто не знал, куда она делась. Почти.

— В Дракенгарде большое оживление, а? — весело спросила Кси-Кса, радуясь гостье.

— Да-а-а, где эти трое — там всегда шумно, — на удивление живо отметила Кара. — И что-нибудь взрывается.

— То есть у них получится? — с надеждой поинтересовалась алхимичка.

— Они обыграли Фрайка в своё время. Так что я бы не стала ставить против них. — Нежить усмехнулась. — Впрочем, мы уже сделали свои ставки, да?

— Конечно! — поняв намёк, успокоила её Кси-Кса и растерянно добавила. — Только… когда я закончу… хоть бомба уже и не потребуется, наверное, пойду своей дорогой. Давно пора вернуться! Ну, в смысле нормально играть, а не сидеть в лаборатории круглые сутки.

— Всё в порядке, — положа руку ей на плечо и глядя в глаза, сказала Кара. — Я понимаю. Мы насильно никого не держим. Но, кстати, об этом. Как продвигается твоя работа?

Что-то не понравилось алхимичке ни в самом вопросе, ни в тоне, каким он был задан, ни во взгляде нежити. И всё же профессионализм взял верх, и она сказала:

— Всё почти готово, остались нюансы! Ты не подумай, я отработаю как положено, как договаривались — до самого конца.

— А что затем? — уточнила Кара всё тем тоном и всё с тем же взглядом. — Если бомба будет не нужна, что ты будешь с ней делать?

— Мало ли. Полежит пока у меня. Там она, — неуверенно пожав плечами, Кси-Кса указала на землянку за спиной, — в полной безопасности. Благодаря тебе.

— Да-а-а-а, я знаю толк в ловушках. — Взгляд нежити сделался совсем уж колючим и неприятным. — Богатый опыт.