Занимательное ботоводство

Смена времен года, часть 2

«Начало» дождя растянулось почти что на целый час. В процессе произошёл и фальстарт, и обманутые ожидания, и даже разочарование от итога. Лило не так уж и сильно на самом деле. Впрочем, предосторожности лишними уж точно не были: длиться дождь мог довольно долго, учитывая, сколько воды предварительно испарилось. Также существовала вероятность повторения погодных аномалий, только уже в «неигровое» время.

Вот что ливню удалось, так это начисто смыть у игроков желание под ним находиться и тем более что-то делать. Даже обычно не склонная к подобного рода слабостям Фиона признала, что торчать под дождём ей совсем не хотелось. Словно компенсируя это, жрица, в отличие от всех остальных, хотя бы постаралась найти себе оправдание:

— Надо привести в нормальный вид штаб, ну, тот домик на дереве!

— Домик на дереве Калиты, — ехидно и довольно громко поправил её Оулле.

Тем временем подошёл Тукан, держа в руках специфической формы бутылочку — её явно отливали, вдохновляясь петлей мебиуса, — с ярко-жёлтым содержимым внутри.

— Мы как-то пропустили в этой всей копательно-спасательной суете очередной обмен, — сообщил он и зачитал прилагающуюся записку. — «ЗНСМЕ. Не давать детям и животным!» — Крестоносец, вглядываясь в буквы, почесал затылок. — Похоже на курино-эльфийский…

— З — зелье, — пожав плечами, объяснил Фалайз. — Н… может, «невидимость»?

— Какое-то оно яркое для зелья невидимости, — усомнился Тукан.

— Зелья невидимости синие! — вставил свои пять копеек Горчер, всё ещё ожидавший ответы на вопросы, а также список вопросов, которые следовало задать. — Желтые — это обычно сила.

— Буква С есть, — кивнул крестоносец. — Зелье н-н-невероятной силы. Хм, остались «м» и «у».

— «Му» — это коровка, — раздалось сверху ехидное замечание Калиты.

— Вашему вниманию комментарий человека с высшим образованием в сфере бухучёта.

— Может быть, «м» — это мощное? — словно кроссворд, продолжил угадывать Фалайз.

— Нет, ведь уже есть «невероятной» — не согласился Оулле.

— С названиями у неё беда. — Фиона вздохнула и вдруг выдала: — Зелье невероятной силы малое, едкое. — Получив множество полных удивления взглядов, она, немного смутившись, объяснила: — Я бы назвала это именно так.

— Не даром говорят: женщины с другой планеты, — многозначительно сказал дикий маг.

— Кто⁈ Кто выдал наш секрет?!!

Постепенно действие сместилось вверх. Этому немало поспособствовал Оулле, ловко и быстро соорудивший из якорного каната лестницу. Ей определённо не хватало жёсткости, но забраться по ней смогли все, включая страдавшего постнаркотической немощью Тукана.

— Я бы не стал пить такие зелья, — с подозрением осматривая бутылочку, заявил крестоносец. — Знаю их: сначала тебе будет очень хорошо, лёгкость, тепло разольётся по телу, всё вокруг станет простым и понятным, а ты очень-очень сильным. А затем, минут десять-пятнадцать спустя, тебя, орущего «скибиди даб-даб ес-ес», будут всей деревней доставать из сортира.

На пару минут воцарилось молчание. Все явно очень живо представили себе вышеописанную сцену. А затем, не сговариваясь и не обсуждая, принялись приводить штаб в порядок. Каждый на свой лад.

Фалайз и Оулле поднимали наверх заранее принесённые ящики. Сидеть на них было бы слишком оптимистичной идеей, а вот составить вместе, организовав что-то вроде стола, — звучало куда реалистичнее. Тукан обрубком меча пилил и рубил слишком сильно выступающие внутрь ветки. Фиона занялась уборкой, походя заделывая лишние щели. Калита проделала с большой осторожностью несколько отверстий с таким расчетом, чтобы внутрь попадал свет и только свет. Из-за этого окна получились на уровне пояса и с заметным уклоном «вниз».

— А курить как? — осведомился крестоносец.

— Лёжа! — буркнула вампирша, явно и сама невысоко оценивая свою работу. — Всё равно только сидеть тут будете.

— Может, мне всё таки объяснят, что тут у вас происходит? — поняв, что время идёт, а рассказывать суть происходящего ему не спешат, возмутился Горчер.

— Знаешь такие произведения, у которых целая куча финалов, идущих один за одним? — с сарказмом поинтересовалась Фиона. — Как «Властелин Колец», например?

— Ну-у-у, — насупился торговец, не понимая, куда она клонит.

— Так вот, финала у нас нет ни одного, но вот начал целая куча. Тебе какое? Как нам досталось Гадюкино или как мы решили его привести в порядок, чтобы перепродать? Или, может, историю нападения на нас…

Так или иначе, общую хронологию событий жрица обрисовала достаточно ёмко. Решение спасать Гадюкино Горчера, как это ни странно, не удивило. Куда сильнее его озадачили методы и предпринятые действия.

— Вы вправду надеетесь отстроить это всё на чистом энтузиазме, вот так, в голом поле, впятером? — уточнил торговец. — Так дела не делаются!

— Как же они делаются? — немного снисходительно уточнила Фиона.

— Вы же строите не домик на дереве. — Горчер обвёл рукой помещение, постепенно обретающее ухоженный вид. — А… Что вы там собрались строить короче. Что-то больше, большее да? Ну так и надо начинать с другого! С фишки!

Все присутствующие крайне недоумённо на него посмотрели. Каждый подумал явно о чём-то своём, практически не пересекающимся с версиями остальных.

— Да, а что вас удивляет? — нисколько не смутился торговец. — Каждый город в этой игре существует по каким-то причинам. Как крепость, мост, перевалочный пункт, удобная гавань. И дальше по списку. Вот ваше Гадюкино, оно зачем здесь людям?

— Холм тут неплохой. Стеной бы обнести, — наклоняясь, чтобы выглянуть в одно из окон, заметил Оулле.

— Мы на полпути к Дракенгарду, если я всё правильно посчитала, — добавила Фиона.

— Здесь очень красиво! — присоединился Фалайз.

— Тут куча практически нетронутых фракций мобов, — вклинилась Калита.

— Прикольно тут, погода вон какая, необычная, — высказался последним Тукан и на осуждающие взгляды возмутился. — А что Игорь⁈ Вы вон всё хорошее и разумное уже разобрали!

Горчер, выслушавший это всё с большим скепсисом, написанном прямо на его лице, подумал немного и очень нехотя заключил:

— Ну вообще-то некоторые пункты звучат неплохо. Я бы добавил лес — его можно и нужно продавать…

— Ага, и припрётся этот долбанный Страж, — урезонил его крестоносец. — Чтоб его.

— Понятия не имею, о чём ты, но если есть проблемы — с них и надо начать. А я отправлюсь в Нокс и там…

— Отправишься зачем и как кто? — подозрительно уточнила Фиона.

— Как ваш торговый представитель, разумеется. Может быть, как глава торговой гильдии Гадюкина, — начал прикидывать Горчер. — Короче, сделаю так, чтоб звучало броско и абсурдно одновременно.

— Так и представляю, как сюда наперебой ломанутся караваны, — ехидно сказала Калита. — Отбоя не будет. Прямо через лес рванут!

— Не рванут, — невозмутимо согласился торговец, и начал что-то себе бормотать под нос: — двенадцать в год, но если тринадцать или четырнадцать… два в уме, семь — налоги…

Попутно он разворачивал на ящиках невесть откуда взявшуюся у него карту местности. Не только она возникла условно волшебным образом. Невесть откуда у Горчера имелись и сведения о происходящем.

— Идёт война, столько грузов ждут в Дракенгарде… — Заметив множество удивленных такой информированностью взглядов, он добавил с хитрецой: — Кто не знает новостей — ничего не знает!

— Грузы они даже дождутся. Дорога тут, может, и не самая прямая и хорошая, но уже есть, — попыталась урезонить его жрица, показывая линию на карте. — И она идёт не через нас.

Горчер в ответ на это заявление снисходительно махнул рукой:

— Сегодня не через нас, завтра через. — Он нашёл взглядом Фалайза. — Парень, ты же дикий маг, да? Вот и займись этим!

— Ч-чем⁈

— Дорогой. Для начала старой. Уничтожь её. Раздолбай так, чтоб каждые два метра было по яме. А лучше — каждый метр.

— Вот это я понимаю — агрессивное навязывание своих услуг, — буркнул Тукан.

— Нас повесят за это, — сообщил Оулле, которому явно не понравилась затея. — Так поступают с пойманными гриферами. Ещё лечат в процессе, дабы подольше повисел.

— Кому как не рахетийцу знать о судьбе гриферов, — высокомерно усмехнулась Калита.

— Нас не повесят, — самоуверенно заявил Горчер, успокаивая остальных. — У вас такое тут творится с погодой, к тому же мобы эти всякие. А я подсуечусь, чтобы в головах нужных людей возникла идея о новой дороге. Короткой, через нас, прямо в Дракенгард.

— Есть ещё Каменец, — напомнила Фиона.

— Не проблема! Сами достроят свой недостающий участок. Надо ещё отправиться к паладинам этим и там тоже подсуетиться. Чтоб заказы делали по суше и всё такое.

— Я думал, они сегодня к нам припрутся, — выглядывая наружу, сообщил не без ноток разочарования в голосе крестоносец.

— Не надо ждать, притесь к ним сами! Заломите цены за свой маяк и всё такое.

— Всё это звучит очень неплохо, — нехотя признала жрица и с большим сомнением спросила: — но в чём тут лично твой интерес, а? Откуда этот весь энтузиазм?

— Я нутром чувствую прибыльное предприятие! — довольно искренне, в сердцах заявил Горчер.

— Ага. Помнится, одно такое с нами ты уже провернул, — продолжила Фиона. — Арена Асцента и ставки на нас тебя озолотили, и что⁈ Ты ведь у нас прятался не от прибылей и сверхдоходов. И даже не от налоговиков.

— Все имеют право на ошибку! Даже вы. Даже я. — Торговец спокойно пожал плечами. — В этот раз всё будет иначе. Лучше и удачнее!

— Денег вперёд не дадим, — сообщил Фалайз, которому тоже не особо доверяли финансовые операции.

— Будет сложнее, но ладно. — Горчер развёл руками. — Мне бы куда больше помогли образцы древесины и вот эта штука. — Он указал на зелье. — Вы же её из местных трав сделали? Значит, и им может найтись применение.

Судя по разработанному и кое-как согласованному плану, «завтра» предполагалось очень насыщенным. Поэтому «сегодня», пользуясь отмазкой в виде дождя, все решили пропустить и провести время вне «Хроник». Подзадержался только Горчер, но он покинул шар и отправился осматривать местность, а также Оулле и поджидавший его Тукан.

— Чего надо⁈ — мрачно осведомился рахетиец, разумеется, заметивший повышенное внимание к своей персоне.

— В прошлый раз я начал не с того, — стараясь не показывать своего нежелания заводить этот разговор, начал издали Тукан. — Может, мне… — он замялся, а затем махнул сам себе рукой и «рубанул с плеча»: — Может, расскажешь, что там случилось? Чем я тебя так обидел и оскорбил, и почему?

— Не хочу, — тоже прямо и честно ответил Оулле.

— Не хочешь, потому что не пойму, или потому что знаешь, что это ничего не изменит? — прозорливо уточнил крестоносец.

Рахетиец подвис на пару мгновений, пытаясь осознать разницу и вообще соотнести сказанное между собой. Наконец, он не без труда выдавил:

— Да.

— Ещё бы! — подхватил Тукан. — Подозреваю, что кто бы там ни был прав или виноват, оказаться в этом болоте — приятного мало. Но ты пойми, понять тебе твою точку зрения можно лишь в том случае, если ты её выскажешь. А иначе будет как с тем мудаком Лексендом или как там его — уйдёт, уверенный в своей правоте. Я, конечно, не настолько мудак, но…

— У нас был приказ… — вдруг ответил Оулле, присаживаясь возле люка и свешивая вниз ноги. — Я знаю, что говорят на этот счёт.

— Что есть приказ, а есть мозги, — присаживаясь напротив, отметил Тукан. — В медицине почти что так же: есть правила, а есть то, как надо делать на самом деле.

— Это не то же самое. Когда ты там — из источников новостей у тебя сослуживцы и официальная подборка. Ты не знаешь, что представляют из себя правила, а что есть на самом деле.

— Такая официальная информация, когда из правды там только времена года и континенты? — уточнил крестоносец и, получив мрачный кивок, продолжил. — Тогда понятно, почему любые приказы резко начинают выглядеть разумными и понятными.

— В том то и дело, не сразу. — Оулле скривился. — Нам сказали, что мы пришли навести порядок в регионе. Этим мы и занимались: укрепляли администрацию, подавляли радикалов.

— Вначале? — с полным пониманием, как оно бывает, поинтересовался Тукан.

— Да. Охрана, сопровождение, посильное участие в стройках. Обучение местных правоохранителей.

Вдруг рахетиец поднялся на ноги с самым лживо-невинным видом на свете. Будто бы на этом его история и оканчивалась. Крестоносец такому не то чтобы удивился, скорее его озадачила примитивность манёвра:

— И что потом?

— Всё, — продолжая изображать наивность, ответил Оулле.

— Тебя же не из-за этого корёжит, — с укором заметил Тукан и потянулся в карман в поисках сигареты.

Нашёл он там только дозу Вещества, от чего раздражённо выругался себе под нос. Бросив косой взгляд на собеседника, крестоносец подождал, последует ли продолжение, и поняв, что не последует, спросил:

— Чего ты вообще туда отправился? — Заметив реакцию собеседника, Тукан уточнил: — В смысле это же не обязаловка, и туда не деньгами заманивают.

— У меня была мечта, — подумав немного, ответил, смущаясь, Оулле. — Смешно, да?

— Ты видишь, чтобы я хохотал в голос? — Тукан грустно усмехнулся и с намёком продолжил: — Мечты — это хорошо. Особенно свои собственные. Не у каждого есть такая роскошь — воплощать свои собственные мечты.

— Не у каждого это заканчивается как у меня.

— Да, это так.

Походив немного без особой цели, рахетиец вернулся на прежнее место и вновь свесил ноги. Только теперь уже он задавал вопросы, причём тоном как на допросе:

— Почему ты стал медиком?

— Потому что мой старший брат мечтал стать врачом, — пристально наблюдая за реакцией на сказанное, сообщил крестоносец.

К его удивлению, Оулле не стал развивать и углублять данную тему. Вместо этого рахетиец покачал головой, словно бы с чем-то соглашаясь, и заметил:

— Близких тяжело терять.

— Ты был там не один?

— Мои родственники там не гибли, если ты об этом, — ответил Оулле и, тяжело вздохнув, пояснил: — людей, что были мне куда ближе, я потерял много. Почти что всех.

— Логично: трудности сближают. И чем они больше…

— Тем сильнее сближают, — закончил за него рахетиец. Вдруг, сплюнув, он презрительно бросил: — Это чушь. Там, — он махнул рукой в неопределённом направлении, — с какого-то моменты мы перестали даже разговаривать. Просто делали, что говорят, и сообщали об этом кому надо. Молча и не смотря друг другу в глаза. Так и потеряли людей куда более близких, чем любые родственники.

В глазах Оулле зажёгся огонёк. Но не того рода, как бывало при озарении какой-то идеей или внезапном приступе вдохновения. Не являлось это и огоньком безумия или одержимости. Это было зарево далёких, уже давно закончившихся пожаров. Пожаров войны.

— Там такой клубок, что в нём не каждый местный разбирается. Радикалы — это не какие-то монстры с клыками и когтями. Это простые фермеры, женщины и очень часто — дети. Они не выглядят по особенному, они не сражаются по правилам, — рассказал он необычайно многословно и практически шёпотом. — Заманивают к себе под разными предлогами и убивают. Травят воду и пищу. Намеренно бросают искалеченные, заминированные трупы прямо на улицах — просто позлить. Не только нас, солдат корпуса «Африка», но и других мирных — тех, кто выступал на стороне администрации. И да, мы их тоже бросали считай что голыми в саванне, когда уводили силой из догорающих деревень. Подпаленных нами же — иначе туда было даже не зайти. Бросали, потому что никто не хочет помогать людям, которые творили всё это.

— Но ведь… — Тукан осёкся и очень осторожно проговорил: — Ну, знаешь, есть презумпция невиновности и всё такое?

— А они её соблюдали? — со злостью поинтересовался Оулле. — Почему мы должны были её блюсти, а они нет?

— Как насчет такого варианта: вы лучше них, м?

— Мы не лучше, — не согласился рахетиец. — В таких условиях ты очень быстро перестаёшь понимать, где добро, а где зло. Видишь везде только плохое, чужие страдания тебя больше не заботят, ведь они это заслужили. Мы пришли к ним учить, но всё случилось наоборот. Это нас научили, и, знаешь, мы очень быстро превзошли своих учителей.

Повисла очень тягостная тишина, прерываемая лишь каплями дождя, стучащими по крыше. Тукан не хотел, да и не стал давить. Хотя прекрасно понимал, что это не вся история. Только самая её «яркая» и «жизненная» часть. Но где-то там, за скобками рассказа, осталась Рахетия. Та самая, прячась от которой, Оулле и примкнул к ним. О которой упоминал ещё меньше, с ещё большим нежеланием.

Тут не требовалось быть философом, психологом или детективом. Если человек вернулся с войны, вернулся с травмой и позором, то, очутившись на другой войне, пускай даже игровой, с её травмами и позорами, это лишь усугубит проблему.

Так, молча, под аккомпанемент стука дождя, они и просидели над люком минут десять, размышляя каждый о своём. После чего встали, пожали друг другу руки и разошлись по своим делам.

Щёлкнула, слегка взвизгнув, арбалетная тетива, затем с мимолётной задержкой раздалось ещё несколько подобных звуков. Устроившие засаду игроки распределились таким образом, чтобы стрелять всем вместе не с одного направления, а сразу с нескольких. Неплохо они подготовились и выбирая снаряды: те были зачарованы и усилены рунами. К тому же болтов в цель выпустили достаточно много. С запасом. С той практичной расчетливостью, что даже если бы две трети ушло «в молоко», оставшихся вполне хватило.

Подготовился к засаде и Киноварь. Будучи большим мастером по этой части, он прекрасно знал, что любая засада начиналась не с подозрительных ущелий или тёмной дороги, зажатой в тиски между лесом. Всё начиналось даже не в близлежащем поселении со странных вопросов в стиле «куда путь-то держите?», бегающих глазок у торговцев и просто внимательных взглядов. Засады начинались в момент публикации заказа на чью-то длинноухую голову.

Киноварь щедро платил за такого рода информацию и доплачивал сверху ещё больше, когда ему сообщали, что заказ кто-то принял. То, что на него объявили охоту, он знал, ещё не покинув Амбваланг. Как и то, кто именно и с какими целями. А вот нападения пришлось дожидаться довольно долго. Хотя не сказать, чтобы он особо скрывался.

Подобные засады — прибыльное дельце. После них всегда оставалась куча не самого плохого снаряжения, ездовые животные и даже не обналиченные чеки. Поэтому наёмник не очень-то спешил, давая всем и каждому достаточно времени устроить на него засаду. Таким образом, окупалось не только само путешествие, но и время на него и даже упущенная выгода.

Никуда не торопясь, Киноварь проделал уже половину пути до Озерграда, где рассчитывал получить информацию о Гадюкино, повстречав на пути три засады. Та, что находилась впереди, была четвёртой по счёту. Всё началось в небольшом городке с повышенного внимания к его персоне. Само нападение случилось, конечно, за пределами населённого пункта, в ущелье настолько банальном, насколько две близко расположенные скалы и петляющая между ними дорога вообще могли быть банальными.

Нападавшие затаились, конечно же, меж камней, в месте, которое невозможно миновать незамеченным. Откуда до следующего по дороге всадника — метров десять. То есть промазать в принципе невозможно. Даже без рун и зачарований. Никто и не промазал. Все восемь стрел угодили точно в эльфа с вечно нахальной ухмылкой, горящими глазами и длинными волосами цвета под стать нику.

— Иногда мне стыдно за вас, ребята. Вам же деньги за это платят, и немалые. Неужели так трудно постараться? Хоть один раз⁈

Не сразу нападавшие поняли, что голос идёт не от всадника на дороге, а дальше из ущелья, откуда он только что явился. Всадник же, пронзённый стрелами, покачнулся и свалился на землю, рассыпался по ней сеном, коим на самом деле и являлся. Только слегка-слегка замаскированным.

— Ну хоть коня не убили, уже спасибо, — оценил Киноварь.

Он неторопливо и абсолютно не скрываясь шёл по дороге, пиная перед собой камушек, вольготно закинув на плечо большущий двуручный меч с волнистым лезвием, на котором бликами играло заходящее солнце.

— Поэтому я и не работаю с гильдией Убийц. Как можно получать деньги от тех же людей, что платят кретинам вроде вас? — продолжал недоумевать наёмник.

Нападавшие выстрелили еще дважды — у них имелись запасные арбалеты. Это, конечно же, не произвело абсолютно никакого эффекта. И уж точно не впечатлило Киноварь. Он даже не снизошел до того, чтобы сделать вид, что уворачивается. Просто шёл как и прежде, разве что пинаемый камешек в определённый момент отлетел слишком далеко.

Вдруг наёмник остановился, заметив, что прямо над ним скала образовывала на удивление ровный участок. Этакий билборд, только на природный манер.

— Вот здесь, вашей кровью, — указал он, — я напишу: «Не нанимайте на дело идиотов».

И началась резня. Не особо впечатляющая и очень короткая: наёмник управился меньше чем за полминуты. После чего потратил полчаса на ту самую надпись. Вышла она кривой, косой и слишком расплывчатой.

— Мда. Жидковато получилось.

Киноварь