Занимательное ботоводство

Мертвый город, часть 2

Оулле словно бы оказался во временной петле. Они с Калитой, пускай и по разным причинам, не сговариваясь, решили устроить сюрприз и в отсутствие остальных закончить постройку «домика на курьих ножках». Занимались они этим где-то около часа, но по ощущениям прошло не менее ста лет.

— Ты понимаешь, что такое вертикально⁈ — почти что крича, вопрошал рахетиец.

— Твоё вертикально — это моё горизонтально! — почти что переходя на ультразвук, кричала в ответ вампирша.

— Просто делай, что говорят!

— Тогда ты начинаешь орать!

— Потому что ты не делаешь, как я говорю!

— Потому что ты как кисейная барышня — имеешь в виду одно, а я должна угадать, что же это значит на самом деле.

Оулле от злобы аж швырнул топор. Пострадали две вороны, куст и дерево. Калита в ответ показала, что она тоже та ещё мастерица вымещать злобу на окружающем мире. От могучего пня, на котором рубили дрова, остались лишь мелкие щепки.

Последовала напряженная пауза — дальше или драться друг с другом, или уничтожать недостроенное строение, которое и так выглядело довольно жалко и хлипко. Не говоря уже про прочие особенности конструкции: судя по щелям в полу, баба Яга была той ещё озорницей, любившей ветерок во всяких интересных местах. Либо её дом строили более умелые мастера.

Впрочем, обошлось, и до открытого столкновения не дошло.

— Кладём внахлёст, — уже не криком, но всё ещё довольно громко сказал Оулле.

На некоторое время воцарился мир или, как сказал бы кто-нибудь, знающий историю: «Это перемирие на тридцать минут». Однако на следующий раз причиной отвлечься от работы стала не ссора и не выяснение отношений, а прибежавший, запыхавшийся Петлович.

Оказавшись рядом, он остановился как вкопанный, не зная, к кому обратиться. С точки зрения игровой иерархии, что Оулле, что Калита являлись «населением», то есть фактически подчинёнными старосты. Но даже скриптам, заменявшим мозг, боту хватало благоразумия никоим образом это не обозначать и уж тем более не пытаться командовать.

— Гости! — объявил Петлович, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Опять из Нокса? — мрачно уточнил Оулле, недобро поигрывая топором.

— Не-е-ет, из целкви!

Калита, уже сама обратившая своё обострённое восприятие в сторону холма, насторожилась, а затем направилась наверх, постепенно ускоряясь. Смысла в этом почти что не было: её «добыча», донельзя растерянная по поводу места, где он находился хотя бы примерно, и не пыталась скрыться, даже не подозревая о надвигающейся угрозе.

Что что-то не так смуглокожий человек в потрёпанной одежде, не менее потрёпанной шляпе и с извечным выражением острого желания втюхать кому-нибудь что-нибудь ненужное, понял лишь в тот момент, когда на его шее сомкнулись руки вампирши.

— Горчер, сколько лет, сколько зим⁈ — с наигранным радушием произнесла Калита и куда менее радостно спросила. — Сколько лет, сколько зим ты торчишь мне денег, а?

— И я рад нашей встрече, к сожалению, — наигранно улыбаясь и предпринимая тщетные попытки высвободиться, ответил торговец, путаясь в словах. — Знаешь, с друзьями и знакомыми так себя не ведут…

— С друзьями и знакомыми я и вправду так себя не веду, — даже не думая ослаблять хватку, согласилась вампирша. — Что ты здесь забыл и как вообще оказался?

— Он здесь прятался, — внёс ясность подошедший Оулле, кивая на церковь. — Сказал, что он друг.

— Да-да, я такой, дружелюбный!

— То есть ты сейчас отдашь мне долг? — сделала из сказанного неожиданный вывод Калита. — Разумеется, с процентами за просроченный кредит.

— Я так и не припомню, чтобы мы заключали кредитный договор. А если и заключали, то вряд ли в нём прописаны санкции за…

Вампирша хорошенько встряхнула торговца, словно куклу. Это возымело эффект: дури сразу поубавилось.

— Всё отдам! — сдался Горчер. — Только пусти.

— Я не вижу при тебе кошеля должных размеров, — даже не подумала выполнять просьбу Калита. — Такой под одеждой не спрячешь.

— В Амбваланге у меня припрятано несколько сотен золотых…

— Ты должен мне не несколько сотен.

— Возможно, у меня припрятано не несколько сотен, а немножечко больше.

Вамприша обменялась с рахетийцем очень многозначительным взглядом, умоляя не мешать, после чего, пожав плечами, отпустила торговца.

— У тебя десять минут сбегать туда и обратно, — сказала она коварно. — Не заблудись в тумане.

Горчер, затравленно оглядевшись, рванул со всех ног в белесую мглу. У Калиты, конечно, имелись некоторые сомнения насчёт этого шага, но она, смирившись с риском, стояла в предвкушении грядущего. Некоторые из этих опасений вслух высказал Оулле:

— Он заблудится, и его придётся спасать.

— Этот не заблудится, — уверенно сказала вампирша.

Она оказалась всецело права. Не прошло и трёх минут, как обратно на вершину холма влетел бледный, сильнее окружающего их тумана, растерянный пуще прежнего торговец с одним-единственным вопросом:

— Где я⁈

В зале, где проходило городское собрание Нокса, царила мрачная, тяжёлая атмосфера, начисто лишённая чего-то хотя бы отдалённо похожего на решимость. Как мгновенно заметил Фалайз, среди множества собравшихся здесь игроков лишь совсем немногие были морально готовы принимать сколько-нибудь важные и судьбоносные решения.

Разумеется, весьма решительно был настроен Таппен. Опознать его среди прочих оказалось легче лёгкого. Дело состояло даже совсем не во внешности — непримечательный ничем, кроме худобы бюрократ, так и норовящий потеряться, хотя находился у всех на виду. Городской управляющий Нокса выделялся тем, что единственным среди присутствующих демонстративно не обратил на вошедших никакого внимания. Такое показательное безразличие резко констатировало как с реакцией Ники, которая приветливо улыбнулась, так и с настроем собравшейся пестрой компании игроков, представлявших различные гильдии Нокса.

Последние, конечно же, не принялись бросаться с распросами или громко обсуждать вошедшую троицу, однако всё их внимание оказалось захвачено «пленниками» и только ими. Помимо гильдейцев, вошедшими заинтересовался и ещё один персонаж. Эльф Руплет, стоявший за спиной Таппена. Пользуясь тем, что начальник не видит, он буквально пожирал взглядом вошедших, широко открыв глаза и только что губы не облизывая в предвкушении чего-то.

Всё вместе это оказало на «пленников» и особенно на Фалайза, который всё ещё не знал, что ему говорить, весьма тягостное впечатление. Они оказались в центре чужой политической жизни в острейший её момент с правом вершить судьбу происходящего. Вот только делать это предлагалось абсолютно вслепую, практически наугад.

— Это западня, — шепнул Тукан Фионе. — Они не оставят нас в покое, даже если мы…

— Я знаю, — кивнув, грустно ответила она. — Нам остаётся смириться, сыграть по их правилам, расслабиться и надеяться, что перед вторым раундом, если он вообще будет, нам дадут достаточно времени на подготовку.

Прежде всего выступил Руплет, вкратце и безэмоционально обрисовавший план грядущего мероприятия, очень сильно напоминающего не суд как таковой, а скорее вариацию на тему дебатов. Затем слово взял Таппен, всё так же начисто игнорируя присутствие в зале посторонних лиц. Вещал он сухо, коротко и не размениваясь на громкие заявления. Как будто скупой торговец, отсчитывающий монеты сдачи. Кого именно он пытался убедить или вдохновить с такой манерой подачи, было категорически не ясно. Зато с первых слов становилось понятно, что каким бы ни был расчёт — он не сработал.

— Мы на пороге войны. Блокада показала свою неэффективность. Неэффективность показали и другие полумеры. Мы должны действовать активнее и смелее. Мы должны вступить в войну.

— В войну с кем? — раздался вопрос по существу из рядов гильдийцев. — Вы много про это говорите, но никакой конкретики не звучит! Даже сейчас! С кем вы собрались воевать, Таппен, и какими силами?

— Начнём с военного положения, — как будто не ответил, а просто продолжил говорить дальше городской управляющий. — Затем будут проведены необходимые реформы. В Озерграде меня заверили о полной поддержке такого шага и…

Стоило упомянуть столицу Озерной федерации, как послышался ропот, гомон и множество возгласов наперебой. Кто-то даже свистел, некоторые стучали ногами, что в случае с вроде бы взрослыми людьми выглядело нелепо.

— Это вмешательства в наши дела!

— Интервенция!

— Оккупация!

— Не позволим!!!

Нике едва-едва удавалось скрыть своё удовлетворение от царящего хаоса. Фалайз, косо наблюдавший за ней всё это время, видел, как она буквально упивалась происходящим. Дикий маг не знал и не мог знать, какую роль во всём сыграла именно она, но не сомневался, что ключевую. Всё вокруг шло слишком ровно и очевидно предсказуемо, словно обрушение костяшек домино.

— Тихо! Тихо-о-о!!! — попытался навести порядок Руплет, но без задора и, конечно же, безуспешно.

Таппен же, словно находясь не в зале, где почти все собравшиеся его освистали, дождался, когда шум немного затих сам собой, и продолжил:

— Мы выиграем эту войну только все вместе. Нокс сам не справится. Особенно будучи разобщенным склоками и внутренними врагами. — Он выразительно посмотрел на Нику и закончил выступление на довольной яркой, по сравнению с предыдущей «экспрессией», ноте: — Моё предложение сегодня таково: снятие блокады, снятие с должности народного трибуна, введение военного положения, официальное объявление войны паладинам Чистоты.

В отличие от части с Озерградом, ропота не последовало. Напротив, воцарилась тишина, мрачная и неестественная. Она могла означать только одно: как бы ни были настроены представители гильдий, даже они понимали, что это и есть «тот самый» выход из текущего положения. С одним небольшим нюансом, касающимся одного из пунктов плана. И именно из-за него они не были готовы поддержать Таппена.

— Это какой-то бред, — прошептал Фалайз растерянно.

— Политика, — вторил ему Тукан. — Здесь все — сумасшедшие. Даже мы, раз позволили себя сюда притащить.

После коротких совещаний встал представитель гильдий, в этот раз, судя по тишине в той части зала, говоривший за всех своих коллег:

— Что скажет народный трибун?

— Ничего. — Ника поднялась на ноги и, бросив в сторону Фалайза мимолётный взгляд, добавила: — Это какой-то бред.

— Что вы предлагаете?

— Ничего, — повторила народный трибун. — Ничего нового. Мы тут уже месяц или около того спорим. Все всё знают наперёд. Каждое слово. Именно поэтому я хочу предложить дать слово кому-то другому…

Только в этот момент Таппен снизошёл до того, чтобы заметить присутствие в зале посторонних. И, что иронично, по этому поводу он высказался вполне неплохо, с огоньком, ярко:

— Они первый даже не день, а всего лишь час в городе! Это абсурд — слушать их! Абсурднее будет только прислушаться!

— Нет, первые, то есть самые яркие впечатления от текущего «великолепия» Нокса лиц, никоим образом не втянутых в наши разборки, и есть самое важное. Поэтому их и стоит послушать. — Прежде чем городской управляющий успел вставить хоть слово, Ника резко добавила: — Послушать. Просто послушать.

— Это абсурд! — повторил Таппен громче прежнего.

— Мы месяц тут только и делаем, что слушаем всякий абсурд, одна лишняя речь ничего не изменит! — возразил ему представитель гильдий.

— Выступить приглашается представитель, кхм, — Руплет, а следом за ним добрая половина собравшихся, подавил смешок, — села Гадюкина.

Все присутствующие одновременно посмотрели на Фиону, та же в свою очередь на Фалайза. Сделав приглашающий жест, она шепнула:

— Удачи.

С заплетающимися ногами и нисколько не стараясь скрыть сильнейшее волнение — было бы только хуже, — дикий маг неторопливо вышел в центр зала. Ему категорически не хотелось говорить всё то, что он собирался сказать. Всё очень «удачно» сложилось, ведь единственное, что мог сказать Фалайз — это обрисовать текущее, весьма плачевное положение дел.

Обращаясь сегодня к одногруппникам, он знал к кому, куда и когда надо идти за новыми заданиями. Знал время работы картинной галереи и залы, нужные им. Понимал сроки происходящего. Ничего подобного в случае с Ноксом дикий маг сказать не мог бы при всём желании.

Хотя одна опция всё же имелась — выступить ещё хуже, чем Таппен. Начисто провалить речь и тем самым не оставить Нике шанса. Например, начать бормотать про солидные стены и чистые улицы.

Вот только делать так дикому магу не хотелось от слова «совсем». Народный трибун вызывала у него целую массу подозрений, но вот с городским управляющим было всё понятно уже сейчас. Высокомерный бюрократ, застывший на своём «троне» в позе осуждения. Глядя на него, сразу вспоминались слова Лексенда, брошенные вскользь:

— Спаситель мира может быть только один.

Вздохнув, Фалайз нарочно адресовал свою речь-вопрос не всем собравшимся, а одному Таппену:

— С кем вы собрались воевать? — Городской управляющий до ответа не снизошёл, впрочем, не то чтобы это требовалось. — Может, с дикими собаками? Или со скалами, что вот-вот рухнут на вас сверху? А, точно! С Гадюкино! То есть нами тремя и ещё горсткой ботов. Мировая война — не меньше… — Выждав, пока смешки закончатся, Фалайз продолжил: — Вы просили описать увиденное, так вот, лично я увидел поражение. Окажись против вас противник уровня Рахетии или Фрайка, вы бы проиграли быстрее, чем успеют открыться ваши ворота.

Повисла тягостная тишина, в этот раз безо всяких смешков и прочего шума. К удивлению не всех, но очень многих, более дикий маг ничего говорить не собирался и, развернувшись, побрёл на прежнее место.

— И это всё⁈ — раздался ему в спину озадаченный возглас.

— А что вы ещё хотите услышать? — обернувшись, для вида не мгновенно, уточнил Фалайз. — Какое-нибудь греющее душу «но»? Мы трое захватили ваш маяк. Без боя и сопротивления. Буквально оленьей тушей. И уверен, реши оказать сегодня днём сопротивление — нам бы это удалось в той или иной степени.

Напоследок он развёл руками, мол, «вот и думайте». Во второй раз дикому магу позволили-таки вернуться на место и даже сесть. Он нарочно принял такую позу, чтобы никто кроме друзей не видел, как его колотит и трясёт. Не только из-за волнения, но и нахлынувшего слишком поздно осознания ошибки. Интуиция била набат — Фалайз выбрал неправильную сторону.

Уже возвращаясь на своё место, он увидел в Нике наконец то, что следовало заметить с самого начала. Это было в её внешности, в её глазах, позе, тоне голоса. Отпечатавшаяся фраза: «Пускай хоть весь мир сгорит, зато я буду править руинами!»

Впрочем, на реакцию и внезапное осознание Фалайза собравшиеся, включая друзей, внимания не обратили. Все взгляды приковала к себе поднявшаяся на ноги Ника:

— Полагаю, мы услышали достаточно.

— Господа, дамы и… — Мистер Жаск неуверенно покосился на парочку донельзя странных дворфов в дальнем углу. — И прочие ещё неопределившиеся, позвольте мне без предупреждения прервать ваш несомненно важный разговор! Я понимаю, на кону не иначе как судьба мира, но это потерпит.

Закончив вступительную часть своей речи, Жаск, щёлкнув протезом, нарочито неторопливо зажёг сигару, а затем глубоко и с наслаждением затянулся. В процессе выпустив облако дыма, он осмотрелся. Освещение в тёмном подвале, некогда принадлежавшем гильдии Убийц, было не очень. Без магии, а вряд ли собравшиеся здесь члены «Малышни» могли себе позволить такое, видно было решительно ничего.

Именно поэтому Мистер Жаск не торопился, позволяя хорошенько разглядеть не только себя, но и стоящих позади наёмников. Особенно молчаливых профессионалов, чьи лица застыли в гримасе, предвкушающей скорую резню. «Малышня» не любила наёмников. Те отвечали им полной, даже стократной взаимностью.

Впрочем, даже не отличавшиеся высокими уровнями и большим опытом игры, собравшиеся в этот день в подвале хорошо понимали, что опасность тут представляли отнюдь не наёмники. Если кто-то нахально ухмылялся, не имея в руках ничего, похожего на оружие, и был одет в серый в полосочку костюм — жди беды. Именно так работали «Хроники»: «Бойся не того, что видишь, а того, что не видишь», — гласил один из советов на загрузочном экране.

— Ты кто⁈ — раздался наконец хриплый голос кого-то самого наблюдательного, сумевшего заметить факт присутствия на собрании посторонних.

— Меня зовут Мистер Жаск, и меня крайне беспокоят ваши нападки на мою собственность. — Он обвёл рукой-протезом подвал. — Я, конечно, понимаю, что нападать здесь особенно не на что, но…

— И чё? — с вызовом бросил другой голос.

— А то, что если меня что-то беспокоит, то я что-то с этим делаю. — Жаск клацнул протезом. — Вот и пришёл к вам — делать. — Воцарилось напряжённое молчание. — Для начала, хочу выдвинуть предложение, от которого нет смысла отказываться. Нам нет нужды ссориться — давайте работать вместе.

В этот раз пауза была куда дольше, и, как это ни поразительно, в случае, если речь идёт про отсутствие чего-либо — гуще.

— А что в сущности вы предлагаете? — робко спросил кто-то, словно боясь осуждения за подобные вопросы.

— В мои планы входит обновление и реструктуризация гильдии Убийц, — сразу же с напускным официозом произнёс Жаск. — Не её текущей версии — убогой и скомпрометированной, когда каждого её члена все знают в лицо. Я хочу воссоздать нечто большее, опасное и непредсказуемое. — Он нарочно поднёс тлеющую сигару близко к лицу, так, чтобы её огонёк отражался в глазах. — Безликое и повсеместное. И мне кажется, по части последнего нам с вами очень даже по пути.

— То есть нам придётся убивать типа… за деньги? — в этот раз вопрос был задан не сильно увереннее, но определённая положительная тенденция ощущалась.

— Убивать — это малая часть. Вам придётся… — паузу Жаск выдержал лишь для вида, — много поработать. Грабежи, поджоги, диверсии — много всякого весёлого. И да, это всё будет оплачиваться. Хорошо и своевременно. И будет приносить доход во всех смыслах — это вы ощутите на себе.

— Говоришь ты складно… — начал издали кто-то.

— О да, это я большой мастер, спасибо.

— Но что насчёт деталей? — мрачно закончил всё тот же голос.

— Деталей? Господа, мы забегаем вперёд, — с напускным возмущением запротестовал Мистер Жаск. — Прежде всего нужно выработать доверие. Моё к вам и ваше ко мне. Посему предлагаю простую сделку: вы захватите для меня один объект, который как раз строится неподалеку. Я же заплачу вам вдесятеро больше, чем может предложить, но, конечно же, не станет, любая гильдия за подобную работу.

В третий раз молчание по длительности напоминало кинофильм, а по густоте — кисель. Жаск очень хорошо понимал, в чём дело: он озвучил, что из себя представлял пряник, но вот кнут остался за скобками уравнения происходящего. Те, кто был поумнее, уже всё и так поняли — три высокоуровневых игрока, загородившие единственный выход из тесного помещения, не оставляли ни малейших иллюзий на этот счёт. Но даже так ничего не мешало собравшимся покинуть игру. Ничего, кроме любопытства.

— О чём идёт речь? — наконец раздался «правильный» вопрос.

— Вы, наверное, видели эти уродливые лагеря по разведению ботов, да? — Жаск с неприязнью осклабился. — Вижу, видели и настроены так же, как и я. Значит, в этом смысле мы солидарны. Вот один из таких вы и захватите для меня.

— Зачем?

— Даже самый неприятный инструмент — всего лишь инструмент. Он может послужить и нашим интересам. Главное правильно и вовремя его использовать.

— Говоришь ты складно… — повторил кто-то.

Мистер Жаск хорошо знал, в чём реально дело. «Малышня» Амбваланга, и не только этого города, прекрасно знала про эти лагеря. Про этот конкретный знали с самых первых дней начала грандиозной стройки. Они бы его захватили и разрушили без всяких указок со стороны. Только вот охрана, нанятая в Ганзе, им была не по зубам.

К тому же владельцы таких лагерей уже показали несколько раз, что не намерены позволять кому-либо вмешиваться в свои очень прибыльные дела. Действовали они жёстко и решительно, любыми, даже самыми аморальными подручными средствами.

— Знаю, что вас останавливает. И поэтому предложу в качестве аванса не деньги, а информацию. С ней, напав в нужный момент, вы без труда совладаете с охраной и всеми, кто прибудет им на помощь. Продержитесь день-два, и всё будет отлично.

— Что именно будет отлично?

Перед ответом Мистер Жаск затянулся сигарой и хорошенько напустил дыму. Некоторые закашлялись — в помещении откровенно начинал заканчиваться кислород.

— Когда владельцы убедятся в бесперспективности борьбы, я за дёшево выкуплю проблемный актив, то есть лагерь. После этого вы получите свои деньги за проделанную работу.

— Сколько?

— Хм, ну предположим… — и вновь Жаск выдержал паузу лишь для вида, — миллион.

Ещё никто ничего не сказал по поводу согласия, а в подвале было слишком темно, чтобы различать лица, но даже так оказалось понятно — Мистер Жаск целиком и полностью завладел умами собравшихся. Он мог бы приказать им прыгнуть через горящее кольцо, лая по собачьи, и никто бы даже не спросил зачем.

— Гильдии Нокса единогласно выносят на голосование совета законопроект о досрочной отставке городского управляющего Таппена.

— Против, — поникнув, понимая, что это не имело смысла, сказал Таппен.

Выглядел он как человек, который только что осознал множество ошибок. Неплохо само по себе, но слишком уж поздно. Так или иначе на него, уже проигравшего, никто даже не посмотрел. Все взгляды прочно удерживала на себе Ника, ни с кем не делясь этим всеобщим вниманием. Именно от дальнейших слов народного трибуна зависело дальнейшее.

— Ничего не имею против, — выждав достаточно, наконец сказала она.

— Принято по стандартной процедуре, — мгновенно объявил Руплет.

Таппен отреагировал на удивление спокойно. Хотя, прежде чем покинуть своё место в буквальном и фигуральном смыслах, произнёс короткую, но яркую речь:

— Месяца не пройдёт, как «победа» осядет пеплом и не останется ничего.

Он не обращался к кому-то конкретно. Отчего это «пророчество» приобрело совсем уж мрачную форму.

Далее произошла малопонятная для посторонних, отдающая крайней степенью неловкости заминка. Как догадался Фалайз, Таппену должны были предложить какую-то почётную должность, возможно, место в городском совете или что-то похожее. Но вопреки устоявшейся традиции этого не произошло.

— Прецедент, — констатировала Ника, не скрывая ехидства, но никак не конкретизируя его.

Оскорбленный донельзя, бледный как мел Таппен молча встал и покинул зал, звучно хлопнув дверью. Фалайз не мог не заметить, что некоторые гильдийцы стыдливо отвернулись в этот момент.

— Я погуглила, — внесла полушёпотом некоторую ясность в размах свершившегося позора и оскорбления Фиона. — Этому Таппену принадлежит крупнейшая гильдия Нокса, она так и называется ТТТ: «Товары Таппена и товарищей».

— И что за товары у товарищей Таппена? — осведомился Тукан с пренебрежением.

— Оружие. А вон тот хрыщ, — жрица незаметно указала на одного из гильдийцев, — тоже из неё.

Тот хоть и уставился себе под ноги, но до этого голосовал вместе со всеми. Да и предлагать почётную должность он не спешил.

— Мы совершаем ошибку, — вклинился Фалайз.

— Скажи что-нибудь новенькое, — с грустью предложила Фиона.

— Например, — осклабился крестоносец, — что мы её уже совершили.

Дальнейшее и вправду происходило уже без их непосредственного участия — они являлись лишь зрителями. Ника очень показушно отказалась от поста городского управляющего, и по итогу недолгих обсуждений место Таппена занял Руплет, как «знающий всю подноготную». Такая характеристика даже была произнесена вслух, отчего Тукан не удержался и пошутил:

— Скорее уж подкаблучную.

Несмотря на полное отсутствие смысла их тут держать, отпускать «пленников» никто не спешил. Ника, а следом за ней и остальные словно нарочно игнорировали посторонних в зале. Потянулись обсуждения грядущих околовоенных мероприятий и снятие блокады, которая впрочем снята была как-то мимолётом. Фиона, вдоволь этого наслушавшись, нарочито громко встала и, сделав жест друзьям, пошла на выход. Когда на неё воззрились с непониманием, она с удивлением предположила:

— Простите, наверное, вы хотите предоставить нам транспорт обратно до Гадюкина, да? Чтобы мы не продирались через туман и ваших пёсиков?

— Мы думали попросить вас задержаться в городе, — заявила Ника, не очень довольная таким своеволием. — Чтобы изменить несомненно негативное первое впечатление о нём.

— Что ж, а мы и не думали соглашаться на подобную. У вас тут много дел, у нас там — не меньше, — ответила жрица и, поигрывая обворожительной улыбочкой, спросила. — Я передам Рену Нетцеру просьбу отрядить пару ботов, чтобы те сопроводили нас обратно?

Это было уже наглостью, и небольшой ропот среди гильдийцев лишь подтверждал это, однако Ника, словно дирижёр, подняла руку, и все мгновенно успокоились.

— Это меньшее, чем мы можем вас отблагодарить.

— Что ж, рада помочь, — ещё сверкнув улыбкой, Фиона, а следом за ней и Фалайз с Туканом, удалилась.

— «Меньшее»? То есть, если бы они могли… — оказавшись на улице, начал размышлять крестоносец.

— Да. Медяк, может, и не бросили бы, но дальше слов их благодарность бы не зашла.

— Нам нужно к паладинам, — вдруг сказал Фалайз.

— Да, но не срочно, — успокоила его жрица. — Сюда мы ещё вернёмся, раз уж блокада закончилась.

— Ох магазины, магазинчики! — в предвкушении потирая руки, начал Тукан. — Как же я скучал по этому слову: шо-о-опи-и-инг!

Его перебил перезвон колоколов, раздавшийся у них прямо над головами. Это церковь Света возвещала о том, что уже двенадцать часов.

— Полдень? — удивился Фалайз тому, как летит время.

— Полночь, — многозначительно поправила его Фиона.