Занимательное ботоводство

Моральное бессилие

Максим Филатов мог и даже гордился собой. Вся их группа без исключений уложилась и сдала курсовую работу. Они не только успели, но и даже сделали это с некоторым запасом по времени. Несмотря на подозрительность, переходящую в предвзятость.

— Они должны тебе проставиться за это! — сказал ему голос рядом, сообщая, что гордится Максим неправильно. — Обязаны!

— Почему?

— Ты их всех спас от отчисления!

— Не думаю. Я просто помог им. Направил в нужное русло. Это бы произошло и без меня, только ребятам было бы сложнее.

Вообще-то в таких ситуациях Максим обычно молчал. Не понимают — ну и ладно. Зачем попусту спорить. Но в данном случае ему хотелось, чтобы его поняли.

— Но зачем?

Ответ пришлось искать довольно долго. Только на следующий день, утром он пришёл к Максиму и сразу же был озвучен спутнице:

— Затем, что если не менять мир вокруг к лучшему — он изменит тебя к худшему.

Эта фраза показалась ему очень хорошей. В меру остроумной, в меру глубокой. Что называется, «со смыслом», но без всякой иронии.

Максиму Филатову казалось, что она станет тем самым последним камешком, после которого начнётся обвал. Не буквальный, обвал в мировосприятии. Он надеялся, что эти слова, вкупе с удачным примером, наконец-то позволят донести мысль, показать её правдивость и искренность.

Но на него лишь странно посмотрели. Как на человека, который несёт абсолютную чушь. Как на ребёнка, без устали повторяющего очевиднейшую глупость. И тогда ему была сказана тоже искренняя фраза:

— Чего ты так рвёшся всем помогать? Всем не поможешь! Людей в мире океан, а ты в нём лишь капля. Займись настоящим делом, а не выручай утопающих.

— Настоящим⁈

— Твоя эта помощь — позёрство. Громкие слова. Ты себя героем возомнил, что ли?

Она выразительно фыркнула, нисколько не сомневаясь в своей правоте. И в этот же самый момент что-то неразличимо крошечное в Максиме Филатове не сломалось, не исчезло, но покинуло положенное место, из-за чего он весь пришёл в какой-то раздрай и смятение.

— Ты уверен? Ничего такого не вижу…

Фиона на глазах собравшихся друзей крутила в руках золотую монету, подставляя те или иные её части под лучи солнца. Точнее, заявилось, что это — обычная золотая монета. Её притащил с весьма обеспокоенным видом Горчер. Он же поделился, что тут не так:

— Конечно, не видишь! При мне сличали её размеры и вес — всё идеально! Но по составу — это сплав меди и никеля. Золота там тоненький слой.

Жрица демонстративно царапнула ноготком поверхность — монета нисколько не поддалась. Если это был некий «верхний слой», под которым пряталась медь, нанесли его достаточно толково, чтобы без оборудования ничего не вышло.

— Нашёл! — безрадостно возвестил Фалайз, возвращаясь в игру. — Заклинание «Поиск золота».

Не спрашивая разрешения, он, не слишком довольный моментом, принялся копить ману — её требовалось совсем чуть-чуть, ну что могло пойти не так? Вместо ожидаемых искорок или чего-то такого в руках дикого мага появился снежный шарик. Как будто кто-то слепил очень плотный снежок, а затем заключил его в сувенирный шар. Все окружающие резко сделали шаг назад.

— Чего… — только и успел спросить Фалайз.

Шар взорвался, превратив участок вокруг него в одну сплошную метель. Впрочем, закончилось всё крайне быстро. Осевший снег растаял за считанные секунды. Промокший до нитки, дикий маг угрюмо сдул с носа снежинку.

— Искал золото, а нашёл… — отметил Тукан, мнгновенно теряясь интерес к своей же шутке. — Так что там с этой монетой?

— Если это и вправду подделка — будет вой, — словно рассказывая страшную сказку, поведал Горчер. — Монетный двор Дамбурга давно уже тонет в г…

— Скандалах, — подсказала Фиона не без раздражения в голосе.

— Да, мда. Этот вполне может стать последним.

— Все монеты в игре делают в одном городе, в Ганзе? — удивился Фалайз. — Там же вроде разные эти, как их, — он потыкал в монету пальцем, — аверсы и реверсы!

— В Дамбурге делают заготовки, понятно? Именно там определяют, сколько чего в медяке, серебряном и золотом. Фактическую стоимость монеты, короче, — поделился познаниями торговец. — Потом их рассылают по монетным дворам гильдий, стран или кланов. Там уже наносится всё остальное в зависимости от предпочтений — главное, чтобы подходящий пресс был. Прессы, кстати, тоже в Дамбурге делают.

— Ловко это они там! — фыркнул без всякого восторга крестоносец.

— Благодаря этому мы можем расплачиваться деньгами из Амбваланга в Ноксе, не думая ни о каких курсах, — добавила жрица, тоном намекая, что так было не всегда.

На релизе ситуация обстояла прямо противоположным образом. Государства ботов обладали своими валютами кто во что горазд. Например, в том же Амбваланге имели хождение железные и стальные квадратики, а в соседней Фрасции принимали только серебряные монеты различных номиналов. Были варианты с бумагой, векселями, чеками и, конечно же, ракушками.

Игроки сломали эту систему за считанные недели: постепенно привели к единой валюте весь мир, и это было одним из немногих примеров положительных изменений того периода. Постепенно новая монетарная система устоялась и стала настолько всеобщей, что ею волей-неволей пользовались даже монстры. Ещё можно было отыскать тайники со старыми деньгами, но это уже было скорее полем деятельности нумизматов.

Поддельные монеты появлялись постоянно. Но не настолько качественные, как та, что показал Горчер. Большую их часть удавалось отсечь даже не самыми точными весами. Эту же монету отличить от настоящей было возможно только разрезав напополам.

— Очень плохой знак, — возвращая подделку торговцу, отметила жрица. — Нас это коснётся не сразу. Но…

— Много кто захочет штамповать и печатать свои денежки, — вклинился Тукан. — Лично я бы им не доверял уже хотя бы из-за наличия такого вот энтузиазма. Нормальному человеку эти курсы обмена не нужны!

— А где её нашли? — спросил Фалайз.

— В Ноксе и пока только там, — ответил Горчер. — Видно, кто-то решил слить пробную партию в захолустье — так меньше шансов, что поймают за руку.

— Или решил их крупно подставить, — добавила Фиона и поинтересовалась, вздыхая. — И что, никто не ищет фальшивомонетчика?

— Искать-то ищут. Не очень охотно. Гильдейцы заняты выяснением отношений — кто виноват, кого штрафовать и всё такое; стража собирает улики и опрашивает подозреваемых уже по десятому кругу.

Фалайз очень чутко уловил сигнал, стоящий за этим объяснением и предшествующим вздохом. Затея отправиться в Нокс маячила на горизонте с того самого момента, как провалилась предыдущая, связанная с угоном коз у циклопов. Слишком много снаряжения было потеряно.

Причём интерес там имелся практически у всех. Фалайзу, Тукану и Фионе требовалось новое снаряжение или как минимум одежда. Оулле составил весьма длинный список необходимых ему столярных инструментов. Учитывая, что во всех этих стамесках, рашпилях и лобзиках он единственный и разбирался — ему тоже предстояло посетить Нокс. Эланне требовались кухонные принадлежности, а кроме того она собиралась помочь Фионе с выбором саженцев. В последний момент прибежал Горчер с подделкой, что тоже было не сказать что кстати. И лишь Калита где-то там поодаль упрямо, самостоятельно грызла сюжетную ветку Некрополиса.

Дикий маг прекрасно знал, в чём проблема. Совсем не в том, чтобы организовать такую большую группу и её путешествие, и даже не в том, что предстоял отнюдь не близкий пеший путь. Виноваты были финансы. Денег-то хватало — «инвестиции» не прошли даром. Остро недоставало желания их тратить.

Сборы заняли довольно много времени. Не столько потому, что было что собирать, сколько из-за самих сборщиков. То и дело, конечно же, в самый последний момент вдруг обнаруживалось, что надо сделать ещё кое-что, самое важное-преважное, не сделав которое — быть беде. Особенно сильно подобным страдала Фиона.

Немалую роль в этом сыграл тот факт, что Гадюкино продолжало оставаться лишь номинально автономным. Боты умели сами набрать себе воды и взять еды, если таковая имелась в приготовленном виде. Они не были склонны бродить по окрестностям и что-то делать без приказа. Но и постоять за себя тоже не могли.

Фалайз неоднократно замечал, что каждый раз, покидая игру, Фиона делала это с беспокойством родителя, оставляющего маленького ребёнка одного в квартире на три часа. В принципе, будь это в её силах, жрица бы связывала ботов, как это происходило в первые дни, и складировала штабелями в сухом, тёмном, укромном месте. Дикому магу даже как-то поручили разыскать какое-нибудь заклинание долговременного паралича. К счастью для Петловича и остальных, Фалайз сказал, что не нашлось.

Наконец, сборы окончились, ботам быстро объяснили, что им можно, а затем детально, в красках, рассказали что нельзя, после чего собирающиеся сменили статус на перемещающихся. Правда, часть вопросов продолжили выяснять уже походя.

— Эти пропуска — настояние? — подозрительно уточнила Фиона, рассматривая врученные бумажки на свет.

Попасть в Нокс из Вечнозелёной долины было всё также не просто, но теперь, в отличие от первого визита, хотя бы существовали различные варианты. О них Горчер и поведал:

— Лучше, чем настоящие! Во всяком случае, лучше тех, что продаёт стража на входе!

— В каком смысле «лучше»? — усиливая накал подозрения, поинтересовалась жрица.

— Ну смотри: стража продаёт пропуска, которые принимает только стража. И только на этом входе. И только эта конкретная смена. Покажешь такой гильдейцам или какому клерку — вылетишь из города без головы. А этот пропуск, — глазки торговца подозрительно забегали, — ну, скажем так, более универсальный. Но вы им лучше лишний раз не светите.

У Фионы явно было что на это сказать. Причём монолог предстоял яркий и длинный уже хотя бы потому, что пропуска покупались на общие деньги. Что в том числе подразумевало, что куплены будут нормальные версии, не вызывающие особых сомнений в их подлинности. Однако её речи помешал Оулле, вдруг сообщивший:

— За нами идут. От самого Галюкина.

Группа остановилась, рефлекторно ощетинившись кто каким смог оружием.

— Да, я тоже её заметила, — подтвердила сказанное Эланна.

Это вот «её» крайне насторожило Фиону. Фалайз же, чувствуя, что его маленькая ложь может быть вот-вот раскрыта, постарался слиться с местностью, благо, они всё ещё находились в черте леса.

Дело в том, что своего «эмиссара» в село послала не одна только нежить. Гоблины поступили аналогичным образом. Аккурат после того как группа помогла очистить лес от борщевика. Разумеется, отправили к ним именно Дубовый Листик. Знал, правда, об этом только Фалайз. Действовал он из лучших побуждений — глядя на то, как обращались с остальными ботами, он тайком поселил гоблина в пещеру с горячим источником, наказав не попадаться лишний раз никому из игроков на глаза.

Сама Листик, конечно же, от такого оказалась в полном восторге: личное жильё с подогревом, доступ к еде, освобождение от работы и никаких сородичей! И вот эта история, как и положено любому скелету в шкафу, вывалилась наружу. А скелеты в шкафах, как известно, никогда не врут.

Нет, сам-то Фалайз собирался рассказать остальным. Когда-нибудь потом. Когда у него будет настроение. Когда условия для ботов станут хоть немного отличаться от рабства или тюремного заключения. Однако события пошли непредвиденным образом.

— Та-а-а-к, — протянула жрица, водя взглядом от крестоносца до дикого мага, — ну и кто из вас это сделал?

— Сделал что? — не понял Тукан.

— Да, в чём нас собственно… — сказал, вернее попытался поддакнуть Фалайз, чем, конечно же, выдал себя с потрохами.

— Листик, ком цу мир, май либен фройляйн, — громко позвала Фиона.

— Хана тебе, — прошептал сочувственно крестоносец. — Если на немецкий перешла, то…

— Что?

— Жди «гестапо».

Из леса тем временем к ним вышла сама Листик, с опаской поглядывая, как это ни странно, вовсе не на Фиону, а на Эланну. Именно в этот момент до дикого мага дошло, что ему следовало бояться совсем-совсем не жрицу.

— Ты прятал эту милашку от меня⁈ — надвигаясь на него, недобро осведомилась друид. — Да как ты мог! Мы же с тобой товарищи по оружию! Соседи! Где же твоя совесть!

И хотя звучало это всё высокопарно и совсем не опасно, Фалайз, не сводя взгляда с её крайне возмущённого лица, краем глаза заметил, что Эланна начала трансформироваться. Какой именно грузоподъёмностью обладала друид в частично птичьем обличии, он точно не знал, но резонно подозревал, что поднять и уронить одного худощавого эльфа ей вполне хватит сил. По наитию Фалайз попытался защититься посохом, но тот неожиданно словно прирос к земле, на которой стоял.

— Не впутывай меня в это, — посоветовал Нимук.

Эланна же тем временем медленно наступала на него, что-то явно задумав. Когда она была совсем уж близко, Фалайз поднял руки, моля о пощаде, и зажмурился. Друид, выждав немного, потрепала его волосы, приговаривая:

— Никогда больше так не делай, ладненько⁈

Дикий маг закивал как не в себя, почему-то испугавшись этого милого в целом жеста сильнее, чем падения с любой высоты. А последнее «ладненько» и вовсе было сказано тоном маньяка-психопата, заглянувшего на детский утренник, которому очень не понравились костюмы. Фиона на фоне этого выяснила отношения с Листиком:

— Ладно с Гадюкино, напомни, зачем тебе с нами в Нокс?

— Хочу увидеть большое болото, где живёт много-много людишек!

— Люди живут не в болотах, а… — Жрица призадумалась. — Вот как Гадюкино, только большое. И красивое.

— Г-гадюкино некрасивое и маленькое? — аж поперхнулась гоблин и с омерзением уточнила. — Что может быть ещё хуже⁈

В её голосе чувствовалось сильное разочарование людским родом как таковым и жителями Нокса в частности.

— Всё ещё хочешь с нами пойти? — с намёком уточнил Тукан.

— Да! — решительно заявила Листик, но причину изменила. — Я должна знать, насколько ужасен человечий Нидлбгуун. Да-да, узнаю и предупрежу остальных!

— Нокс и вариация на тему земли обетованной, хм? — Крестоносец усмехнулся. — Не-е-е, это скорее наш такой очень скучный Пандемониум!

— Она создаст проблемы, — тихо, так, что услышала его только Фиона, заметил Оулле.

Жрица лишь пожала плечами, словно спрашивая, кто из их группы этим не грешил. Например, сам Оулле в данный момент выглядел настолько примечательно, что буквально состоял из одних примет, так и просящихся к протокольной записи. Тут тебе и светлые волосы с бородой, и ватник лесоруба весь в опилках, и цветастые шаровары. Конечно, по всему этому понять, что перед тобой выходец из Рахетии, было невозможно, но и слиться с толпой, если такое потребуется, тоже.

Как это часто бывает, замечание рахетийца оказалось пророческим. Причём по крайне неожиданной причине. Листик, как опытная во всех смыслах путешественница, могла перемещаться на какие угодно расстояния по любому типу местности. Но только в обуви. Слизкая, скользкая гоблинская кожа, особенно чувствительная на ногах и ступнях, оказалась не предназначена для путешествий босиком по сухой, припорошенной снегом и даже льдом каменистой местности.

До поры спасали самодельные сапожки системы «очень странный носок». Хотя определённое неудобство было заметно и при движении в них. Когда же один сапожек неожиданно развалился, Листик и сотни метров пройти не смогла.

Оулле, благодаря непомерной выдержке, удержался от замечаний в духе «я же говорил», но взирал на развернувшуюся сцену именно с соответствующим выражением на лице. Его недовольство можно было понять, ситуация складывалась несколько патовая: гоблин не могла ни идти с ними, ни вернуться. Во всяком случае, самостоятельно.

— В городе купим тебе что-нибудь получше, — оценив «поломку», — сапожок буквально разошелся по швам и восстановлению не подлежал — кисло сообщила Фиона.

— Понесём её? — предложил Фалайз.

— Доверьте это мне! — с недобрым огоньком в глазах сразу же предложила Эланна, с распростертыми объятиями наступая на Листика.

Та, только увидев это, побежала, вернее попрыгала на одной ноге прочь, а затем ловко вскарабкалась на плечи Тукана, откуда, явно почувствовав себя в куда большей безопасности, нежели раньше, сообщила:

— Я на образине поеду! Да-да, на этой самой образине!

Тукан кисло посмотрел на зелёную пятку, не иначе как ту самую — целованную, весело качающуюся прямо у его лица, слегка пожал плечами, но ничего не сказал. В этот раз защититься от гоблинской ярости у него не было возможности даже теоретически.

Предместья Нокса претерпели заметные изменения, но вот понять, в лучшую ли сторону, Фалайз лично для себя не сумел. Во-первых, здесь выпал снег, причём отнюдь не первый, а тот, который собирался оставаться до последнего. Хорошо хоть дорога оказалась расчищена. Во-вторых, здесь прошёлся огонь, явно не так уж давно, из-за чего картина запустения стала ещё более печальной. С другой стороны, собак не было ни видно, ни слышно. Вообще ничего не указывало на их наличие где-либо неподалеку.

— Здесь, наверное, была большая битва? — поинтересовалась Листик. — Великая и славная победа, да-да?

— Нет, это они так решили проблему заброшенных трущоб, — ответил Горчер с намёком и, глядя на Фиону, аккуратно подбирая слова, продолжил. — Весьма показательный пример, как я считаю.

— Угу, если у нас когда-нибудь возникнут проблемы с заброшенными трущобами — непременно скопируем их опыт, — язвительно пообещала жрица. — Пока же наша главная проблема — у нас нет даже трущоб!

В городских воротах возникли трудности, но предельно предсказуемого толка: стража заинтересовалась, кто они такие, куда идут, на кой ляд им клоун — это было сказано про Оулле — и домашний питомец — так охарактеризовали Листика. Пропуск Горчера если их как-то и впечатлил, то боты этого никак не показали.

— Сам ты питомец, бородавка каменная! — плюнув сказала гоблин возмущенно.

Не попала она только благодаря реакции крестоносца, успевшего слегка дернуться, сбив тем самым прицел. К счастью, боты-стражники охотно отпускавшие шутки и издёвки в адрес гостей, сами на них реагировали примерно никак. Такая необычайная гибкость мышления вкупе с избирательностью заставили Фалайза задуматься:

— Какая странная часть антуража. Это чтобы… показать, кто есть кто?

— Это всё от вседозволенности! — высказался Тукан.

— Это их роль в этом мире! — сказала Эланна.

— Это всё потому, что они — каменные бородавки! — поделилась мнением Листик. — Да-да, бородавки дохлой каменной жабы!

Оулле тактично промолчал. Фиона, выслушав все варианты, с усмешкой рассказала:

— Это потому, что у них есть модель поведения. В данном случае — продажного стражника. И победить её можно, лишь запретив ботам дышать. И то не факт.

Одновременно с этим Фиона убирала ставшие ненужными пропуска, чей шелест очень заинтересовал гоблина. Настолько, что она, раздираемая любопытством, едва не свалилась с плеч крестоносца.

— Эй, образина, шаг вперёд! — не сразу, но нашлась Листик.

Тукан, скорее рефлекторно, а ещё потому, что его уши крепко сжали и потянули, послушался. Это позволило гоблину, наклонившись, резким движением выхватить у жрицы один из пропусков. Фиона хотела было разразиться ругательствами, но, присмотревшись, заинтересованно умолкла, ожидая, что будет. На лице Листика застыло прямо религиозное благоговение, когда она смотрела на бумагу. Её ноздри расширились, словно стремясь втянуть носом запах печати, а пальцы слегка тискали пропуск.

— Бумажное слово! — шёпотом произнесла гоблин с непередаваемым восторгом. — Понятно, почему вас пустили! Да-да, бумага со словами — это власть! Так говорит Старая Уха!

— Хм, — призадумалась Фиона. — А если на бумаге будет написано, что Листик плохо себя вела прошлым летом?

Глаза гоблина наполнились смертельным испугом.

— Но… но… бумага врать не может! Да-да, если так написано — так и есть!

— И другие твои сородичи такого же мнения? — уточнил Фалайз недоверчиво.

Он, конечно, подозревал, что гоблины — существа со своими закидонами. Но их число росло час от часа, причём в самых непредсказуемых аспектах.

— Старая Уха учит всех одинаково!

— Ага! — потирая руки в предвкушении, воскликнул радостно Тукан. — Осталось только…

— Заткнись! — резко и грубо шикнула на него Фиона и намёком констатировала. — Бумажное слово священно. Мы это поняли и несомненно будем уважать. Ясно⁈

В её голосе чувствовалась неподдельная угроза всем собравшимся на тему того, стоит ли рушить религиозные представления Листика и тем более других гоблинов. Правда, Фалайз очень хорошо уловил, что дело совсем не в уважении к чужой религии.

Фалайз