Занимательное ботоводство

Инвестиции в Гадюкино

Джармуз Ваези неторопливо брёл домой. Это было довольно типичное занятие для него уже довольно продолжительное время. Такое случается, когда однажды, в возрасте приблизительно семи лет, родители отводят чадо в странную многоэтажную постройку, с наказом «хорошо учись и нас не позорь». Со вторым у Джармуза худо-бедно получалось. Чаще всего. Во всяком случае, удавалось делать так, чтобы эхо позора не покидало школьных стен. Тогда как первая часть родительского наказа откровенно подкачала.

Учиться Джармуз Ваези не любил. Это не то чтобы было проблемой или какой-то его персональной особенностью. Одна из негласных, но при этом наиболее успешно выполняемых задач школьного образования — привить ненависть к учёбе. В случае Джармуза этот брак был по обоюдному согласию и с первого взгляда.

Он не то чтобы был глупым. Просто смотрел на мир несколько под иным углом. Взять ту же математику — вот уж где минимальный простор для инакомыслия. Но не в случае Джармуза. Ему никак не удавалось запомнить все эти косинусы, синусы, теоремы и прочие совсем уж дикие слова. Зато спроси у него, за сколько бы он сумел продать школьную доску, исписанную формулами, и сколько бы денег имел через месяц, если бы вложил их под такой-то процент — ответил бы через десять секунд максимум.

Он не был каким-то жадным. Просто Джармуз Ваези с детства помогал отцу в их семейном ломбарде. И там же научился видеть стоимость вещей задолго до того, как узнал, как эту стоимость надо считать по «правилам». Ему даже не требовалось знать, что тот или иной предмет из себя представлял или как работал. Джармуз видел это, как если бы перед ним находилось весьма подробное описание, включая сводки из других ломбардов, а также отзывы клиентов.

Всё изменилось в один момент, когда двое его закадычных друзей — Ильад Азис и Заки Лахад — поделились с Джармузом Ваези информацией о дивной игре, называвшейся «Хроники раздора». Вскоре там появился персонаж по имени Горчер, и, может, дела у него шли не всегда гладко, но там он мог заниматься тем, что было ему по душе. Если бы не школа.

— Эта штука меня пугает, — уже не в первый раз сообщил Горчер.

— Знаю, — уже не в первый раз ответил Тукан. — Зна-а-аю.

— А уж как меня пугаете вы, — в первый раз высказался отдающий явной и не скрываемой искусственностью голос. — Вы используете передового искина с самосознанием, с открытым доступом к базам игры, как тягловое животное! Завтра вы будете забивать гвозди микроскопом, а затем колоть орехи коллайдером!

Разочарослав был необычным конём почти во всех возможных смыслах. Начать хотя бы с того, что он являлся по факту коллекционным предметом. Причём чрезвычайно редким, фактически штучным. Во всяком случае, способов его заполучить, может, было и немало, но все они являлись одноразовыми. Что являлось довольно нетипично для игр вроде «Хроник раздора».

Помимо этого Разочарослав, с точки зрения игры, был демоном. В этом статусе он выделялся своей покорностью. Много говорил, но очень мало делал для своего освобождения. Вернее, не делал вовсе.

Эти самые «разговоры» отличали Разочарослава особенно сильно и ярко. Он хоть и являлся ботом, но был подключён не к простому речевому анализатору системы «ввод-вывод», как тот же Петлович, а к полноценному искусственному интеллекту. Причём ограниченному в основном своим желанием соблюдать предустановленные правила нежели самими этими правилами.

Разачарослав в рамках «Хроник» был всезнающим, но поделиться этой информацией мог только один раз в год. Так было написано в правилах, дабы не нарушать игровой баланс. На деле же, как Тукан убедился, это работало скорее как «раз в год отвечу на любой ваш вопрос, а в остальное время по своему усмотрению».

Сказать, что это всё вместе пробирало до мурашек, особенно неподготовленных, непривычных людей, — ничего не сказать. Эффект «зловещей долины» во всей красе: конь, который не совсем конь; демон, который не совсем демон; бот, который совсем не бот.

Горчер был как раз из таких людей, кто замечал подобное несоответствие особенно чутко. О чём и сообщал постоянно на протяжении пути, а направлялись они с Туканом в Нокс. Вернее, туда направлялся торговец, а крестоносец нужен был потому, что они с демоническим конём были практически неразлучны. В том смысле, что стоило Тукану отойти слишком далеко, и Разочарослав быстро смывался в своё карманное измерение.

Путь туда-обратно на своих двоих рисковал слишком затянуться, и это не говоря про сопутствующие опасности. Правда, назвать удобным или быстрым это путешествие язык бы не повернулся даже у самого непривередливого человека.

Разочарослав отличался и от обычных верховых животных «Хроник раздора», но только весьма посредственными характеристиками. Причём всеми сразу.

— Я коллекционный предмет! — с непомерным чванством повторял в таких случаях демонический конь.

Повторил он это и в ответ на замечание Тукана, мол: раз уж они приближаются к предместьям Нокса, то неплохо было бы ускориться.

— Знаешь, природа тут, в это время сейчас, особенно агрессивна, — закончил крестоносец без капли юмора.

Он и вправду очень плохо представлял себе, как они будут прорываться, если на них нападёт свора диких собак. В прошлый раз им это удалось только благодаря скорости, а открытый бой ещё неизвестно чем бы закончился. В этот раз рассчитывать на скорость не приходилось, а шансов в бою не было вовсе.

— Ну, значит, у меня будет ещё две недельки без ваших глупостей, приматы, — елейным тоном возразил Разочарослав, намекая, что считает это предпочтительным исходом.

— Где мы, интересно, возродимся? — призадумался Горчер, явно не настроенный оптимистично.

— Ты — тут, он — в Гадюкино, — мгновенно ответил демонический конь едко.

— Сколько пальцев я сейчас показываю? — проверяя его способности к всезнанию, поинтересовался торговец.

— Слишком мало, чтобы это было интересно с точки зрения анатомии, и слишком много по сравнению с тем, сколько бы тебе, примат, их следовало иметь.

— Тебе ещё потом эту торбу искать, — чувствуя, что всё как-то складывается не в его пользу, напомнил Тукан.

Горчер перед путешествием потратил добрый час на поиск и сбор разного рода деревяшек, растений, корешков, шкурок и всего такого, что имелось в окрестностях Гадюкино. Причём было непонятно, вправду ли он разбирался в этом всём или хотел произвести соответствующее впечатление, или, может, собирался искать понимающего в этом игрока. Зная торговца, загадывать и тем более категорично утверждать что-либо было слишком уж самонадеянно.

С дикими собаками им повезло. Нет, предместья Нокса не очистили и не восстановили за минувший день. Но примерно в это же время здесь проходил крупный караван, направлявшийся в Дракенгард, возможно, первый из таковых за долгое время. Собаки, самонадеянно напавшие на него и потерпевшие поражение, на какое-то время оказались вне игры. Потому позволить себе напасть даже на двух путников не смогли.

— Прелестное местечко, — ёмко и крайне едко оценил Разочарослав, когда они проезжали мимо поля боя. — Нахожу это показательным. Везде, где вы, приматы, побывали — там вот так.

«Там» как раз пара явно присланных из города конных стражников занималась тем, что сваливала трупы убитых в кучу с явным намерением сжечь.

— Ты можешь его убрать в городе? — поинтересовался почему-то шёпотом Горчер.

— Что, боишься конкуренции, примат? — едко осведомился демонический конь. — Не бойся: её не будет. Не могут между собой конкурировать разумное существо и… ты.

— Да, могу, — тяжело вздыхая, ответил Тукан.

— Только это ничего не изменит. Вы и без меня дел натворите столько, сколько за три жизни разгрести не сможете.

Как это ни поразительно, но в этот раз Нокс встретил гостей ещё менее приветливо, нежели в прошлый. Хотя тогда они вообще-то ехали сюда в статусе пленных.

Городские ворота были открыты, вернее приоткрыты, но, в отличие от предыдущего визита, в этот раз тут торчало несколько ботов-стражников. Причём лишённых фантазии и полёта мысли настолько, что они не только требовали от приезжих некой лицензии, очевидно получаемой только в самом городе, но и не брали взятки.

— Это дискриминация! — ругался с ними Горчер, впрочем, без особой взаимности.

— Ещё чуть-чуть, и он обвинит их в женоненавистничестве, антисемитизме и фашизме, — заметил Тукан.

Сам он в ругани участия не принимал, а потому просто наблюдал за ней поодаль. Впрочем, не скрываясь, болел за своего фаворита.

— А мог бы вместо этого прочесть, что написано на той вот доске, — Разочарослав указал копытом, демонстрируя чудеса небывалой гибкости.

Зная, что спрашивать конкретнее попросту бесполезно, крестоносец вразвалочку направился к доске объявлений. Ходить как-то иначе, привычным образом, после поездки на демоническом коне, длившейся дольше пяти минут, было категорически невозможно.

Объявляли там обо всяком, в основном искали попутчиков — все явно понимали, какую угрозу представляли дикие собаки, но решать корень проблемы, а не следствие тем не менее не спешили. Отдельно шли обьявления системы «куплю ваши ценности» или «дам денег в долг без поручителей и гарантий». Такие даже писались подозрительным почерком на подозрительного вида бумаге. В том числе имелось тут объявление и касающееся лицензирования.

— Гильдии Нокса постановляют, бла-бла-бла, сборы на нужды, бла-бла, военных… — бормоча себе под нос, зачитал Тукан. — Ловко они это: выехать может кто угодно, а вот въехать — плОти налог.

Подошёл Горчер и тоже впился взглядом в объявление. Причём абсолютно молча: «Хроники» его наказали временным баном голосового чата за излишнюю экспрессивность. Тем не менее, когда торговец дочитал, оная появилась на его лице в стократном, по сравнению с прежним, объёме. Его можно было понять.

Правила въезда в Нокс мало того что противоречили пространственно-временному континууму по части требования лично получать лицензию в городе до въезда в него, так ещё и обдирали всех и вся просто до нитки даже за малейший намёк на груз. Впрочем, то, чего в объявлении как раз написано не было, понимал каждый, прочитавший его. Всё написанное касалось случайных людей и только их.

— Вот что бывает, когда происходит картельный сговор, — оценил Тукан. — Зуб даю — лоцманов на проходящие мимо суда они как не пускали, так и не пускают.

Горчер всем видом изобразил, что считает происходящее никаким не сговором, а идиотизмом обыкновенным. Что вот лично он бы организовал процесс отъёма лишних денег у всех и каждого, проходящего мимо, совершенно иначе. Куда с большей фантазией и размахом.

Торчать возле ворот пришлось почти полчаса. Тем не менее не впустую: выход, вернее, вход всё же нашёлся. Как и многие другие, куда лучше укреплённые места, Нокс пал не перед осадными орудиями или напором храбрости, а перед туго набитым мешком золотых монет.

Вручать его пришлось не стражникам, всё ещё строившим из себя святую невинность, а дворфу по имени Гурод, весьма кряжестому и бородатому даже по меркам этой игровой расы. По факту это была борода с руками, ногами и парой очень цепких карих глаз. Всего остального Гурода видно не было, даже когда он поворачивался боком или спиной. Борода, казалось, прорастала насквозь через голову, образуя этакую тунику почти до колен.

— У меня тут ещё пара дел, — сообщил Тукан, оглядываясь, когда они оказались наконец в черте города. — Личного характера.

Горчер с готовностью и даже радостью махнул рукой, мол, иди. По всей видимости, им с дворфом было проще найти общий язык, когда в округе отсутствовали другие языки и их носители.

Дел у крестоносца в самом деле имелось немало как для первого визита в город. Во-первых, требовалось зайти на почту и забрать там одну довольно долгожданную посылку из Союза. Во-вторых, нужно было зайти к рыцарям Света. Те представляли собой вариацию на тему ботов-паладинов. Не так давно они недвусмысленно пригласили Тукана в гости «на разговор».

Хоть он и периодически забывал об этом, но всё же находился в игре. С прокачкой, уровнями и прочими «цифрами». Недавно взятый пятидесятый уровень, на текущий момент уже трансформирующийся в пятьдесят пятый, тонко намекал, что пора бы заняться классовыми квестами, в игре именовавшимися «специализацией».

«Хроники» довольно умело определяли, чем занимается игрок, и направляли его в соответствующее русло. Тукана, вопреки всем его заявлениям, причисляли к паладинам и выдавали соответствующие квесты. Выполнять их было необязательно, но крайне желательно. Они не только открывали доступ к новым способностям, но и позволяли развивать некоторые профильные умения по шкале от «ученика» до «мастера».

В случае Тукана ему требовалось пройти квест хотя бы ради того, чтобы умения носить тяжёлые консервные банки, именовавшиеся доспехами, и острые оглобли — двуручные мечи, имели возможность и дальше расти, давая приятные глазу бонусы ко всяким там урону и защитам. В данный же момент они упёрлись в потолок и уже довольно давно.

— Ты ведь в курсе, что рыцари Света не переносят наркоманов? — с намёком уточнил Разочарослав по пути на почту.

Ввиду того, что Тукан не собирался заключать каких-либо исторических торговых соглашений, а боты на демонического коня реагировали пассивно — слушали, но не слышали — отзывать его крестоносец не стал. Всё же одному бродить, да ещё по незнакомому городу, было куда более плохой альтернативной, чем делать то же самое, но в компании весьма пугающего искина.

— Приму дозу, поговорю — и мы разойдёмся, — самоуверенно заявил Тукан. — Они даже ничего не поймут. Это даже приключением на двадцать минут не назвать!

— Как же я соскучился по этому маниакальному продумыванию планов с учётом даже малейших деталей и нюансов, — пространно заявил Разочарослав, но углубляться не стал.

Как и в прошлый раз, Нокс не производил особенного впечатления. Да и не старался произвести. Всё те же узенькие полупустые каменные улочки да тесно стоящие домики — из-за их почти смыкающихся над головой крыш темно было даже в погожий день. Единственное, что выделялось, и в прошлый раз ввиду поездки верхом оказалось незамеченным — практически идеальная чистота. Даже лужи отсутствовали, хотя то, что рано утром прошёл дождь, за городом было заметно сразу.

Достигалось это не волевым усилием горожан или драконовскими законами на тему мусора, а банальным рабством. В Ноксе, как и везде, мусорили, просто конкретно здесь ещё и убирали мусор, причём постоянно и безостановочно.

— Вау, это кто⁈ — Тукан присвистнул, разглядывая пару подметающих мостовую рабов. — Свинолюди?

— Вообще-то это подвид орков, ныне практически истреблённый, — блеснул знаниями Разочарослав. — Но да, называют их свинолюдьми. Как думаешь, почему?

Размышлять или предполагать тут было нечего — всё было «налицо». Вернее, нарыло, с едва-едва заметными антропоморфными чертами. Впрочем, чем дальше вниз и в бок, тем меньше оставалось от свиньи. Разве что грубая кожа, некоторая явная предрасположенность к полноте, да не слишком гибкие руки с всего тремя пальцами.

— Что ты имеешь в виду под «истреблением», лор? — вместо этого уточнил крестоносец.

— Офтальмолога, примат! Игроками истребленный подвид. Этим несчастным не повезло жить на территории Фрасции, Трёхречья, Рахетии и Мина, мешая осваивать и делить территории. Странно видеть их здесь, — демонический конь многозначительно помолчал, — но кое-что мне подсказывает, что это одно из последних уцелевших племён.

Особо несчастными и уж тем более угнетёнными свинолюди не выглядели. Было легко заметно, что их неплохо и регулярно кормят, предоставляют инструмент и униформу. В последнюю, правда, входил в том числе деревянный ошейник с рунами. На внимание со стороны прохожих свинолюди отреагировали бойким и, как показалось Тукану, матным похрюкиванием.

Городская почта, вопреки всем ожиданиям, не преподнесла ни трудностей, ни неожиданностей, ни даже задержек. Обычная скучная почта. Дело состояло в том, что ещё до недавнего времени это было своеобразным «тупиком», и потому писем сюда приходило намного меньше, чем уходило. Соответственно, никакой путиницы или ажиотажа не было и в помине.

Не случилось её и в случае Тукана. Как и иных происшествий. Его посылку судя по всему не то что не досматривали, но даже уронили всего-то пару раз. Впрочем, это ни на что не влияло. Внутри довольно объемного ящика находился набор весьма разных вещей, немного отдающих сувенирной продукцией. Книги, футбольный мяч, мешок крупы, шар прорицателя, косметичка, резной ларец, табакерка — чего только тут не было. Целая гора невзрачного на вид хлама.

Разумеется, крестоносцу требовалось совсем-совсем не это, но и никакой ошибки не произошло. Эта была такая конспирация. Покинув почтовое отделение и перейдя с людной улицы в укромный закуток, Тукан принялся решать ребус. Пользуясь заранее полученной не по почте инструкцией, он нашёл спрятанную коробочку, затем ключ к ней, открыл и получил второй ключ, который применил ко второй найденной, совсем уже маленькой коробочке. В ней и находилось нужное: всего одна довольно крупная таблетка и записка от его старого знакомого — учёного-химика из Союза по имени Радек.

— «Дорогой мой испытуемый, — зачитал вслух крестоносец, — жаль, что ты решил прервать ход эксперимента, но я тебя понимаю. Как мы и договаривались ранее, высылаю антидот. Это уже третья его версия, прошедшая все необходимые испытания. Результат приёма лекарства может быть несколько непредсказуемым, но, пройдя через него, ты полностью освободишься от зависимости. Будь осторожен, удачи. Радек. Постскриптум: напиши мне о том, как всё пройдёт — заплачу». Заплачет он, как же. Вот вроде и всё написал, а ничего конкретно, — возмутился Тукан, ещё раз перечитав послание. — Что за результат, что пройдя… тьфу. Ладно, потом разберусь. — Он посмотрел на молчащего Разочарослава. — Ты со мной к паладинам?

— О-о-о, конечно, — откликнулся демонический конь. — Я хочу это видеть!

— Мда? — насторожился крестоносец. — Звучит как-то подозрительно.

— Ничего подозрительного: если бы ты был на моём месте, тоже бы хотел это увидеть! Любой бы хотел!

Путь по лабиринтообразной части Нокса, который из себя представлял его торгово-ремесленный район, привёл Гурода и следовавшего за ним Горчера к лавке с многозначительным названием «Фурнитура Кегга». Как это часто бывало в таких случаях, ни фурнитуры, ни тем более некоего Кегга внутри не оказалось.

— Правильно-правильно: нечего давать этим вшивым покупателям хоть малейший шанс понять, что тут происходит, — оценил Горчер.

Гурод — единоличный владелец лавки, торговал магическими жезлами и посохами, а помогал ему в этом бот с запоминающимся именем Эйты.

— Эйты, выйди отсюда и потеряйся на десять минут, — буркнул Гурод, заваливаясь внутрь и закрывая вход, что не то чтобы имело смысл.

Бот послушно удалился. Горчер тем временем с превеликой осторожножностью извлёк из торбы образцы древесины и разложил их на прилавке. Для этого пришлось слегка подвинуть завалы тех самых жезлов и посохов. Судя по слою пыли на них, спросом они не пользовались.

Гурод постарался не измениться в лице. Это оказалось несложно, учитывая размеры и всесторонность его бороды. Впрочем, глаза всё портили и выдавали дворфа с потрохами. На образцы он взирал жадно, но как-то неправильно жадно. Даже не как дорвавшийся до редких материалов ремесленник, а как очень голодный обжора, увидевший рекламу бесплатного фастфуда.

Слегка поковырявшись в древесине, Гурод посыпал её каким-то порошком, из-за чего та слегка заискрилась, и издал многозначительное:

— Хм. — Помолчав немного, он заключил: — Мусор.

— Да? — притворно удивился Горчер и с готовностью сгрёб образцы, а также случайно подвернувшийся жезл обратно в торбу. — Пойду тогда дальше. Может, какой-нибудь алхимик…

— Ладно-ладно, — остановил его в дверях дворф. — Как древесина — это полный мусор. Слишком много влаги, нарушенная сезонность. Корабелам можешь даже не показывать — засмеют.

— Но?

— Но магия… Хм, магия всё меняет. Это магическая древесина. Причём разных сортов — это очень хорошо, и очень разного качества — это не так уж и здорово.

Вновь оказавшиеся на прилавке образцы опять посыпали порошком. Было видно, что искрятся-то они все, но с разной интенсивностью и, если так можно выразиться, цветастостью.

— Такую вроде в Ганзе выращивают, — припомнил Горчер. — Буквально для всего мира.

— Чего там только не выращивают, для всего мира-то. — Гурод закатил глаза. — Но в плане магической древесины там растёт только дуб и весьма среднего качества. Он подходит не всем и не всегда. Есть производства в Мине и ещё по мелочи. Остальное добывается путём поисков.

— Выходит, у нас там золотая жила, — многозначительно отметил торговец.

— Скорее медная, — попытался урезонить его дворф, но взгляд опять всё выдал, — слишком разные по качеству образцы.

— Так это только в плюс. Получится делать посохи для разных категорий лопухов: от бедных до богатых. — Горчер помолчал и наконец назвал цену: — Пять тысяч за килограмм со снижением до четырех после того, как будет налажена добыча и логистика.

— Ганзейский дуб стоит три пятьсот, — с укором заметил Гурод.

— Но мы не в Ганзе, а при пересечении всего одной границы тот дуб подорожает минимум на десять процентов. К тому же, как ты сказал, он стабильно среднего качества. Я же предлагаю продукцию разного качества со снижением в будущем. Считай это инвестицией в Гадюкино.

Дворф, не удержавшись, хрюкнул от смеха. Горчер также осклабился. Это словосочетание он придумал по пути и собирался прочно ввести его в словарный оборот.

— Три восемьсот за кило после снижения. Но до снижения пускай будет пять сто.

Горчер прикинул, что это может значить. Иллюзий у него особых не было — все эти «инвестиции» вряд ли бы принесли большие суммы. До постройки дороги торговля будет весьма трудной, а потому немногочисленной. А как появится лёгкий путь, так сразу пойдут разговоры про сниженную стоимость. Тем не менее это им, Гадюкину, собирались платить за то, что они такие удалённые и недоступные. Обычно происходило строго наоборот.

— Три тысячи девятьсот через два месяца, — предложил Горчер и сразу добавил: — и эта цена на год вперёд. С условием, что я никому не предложу цены лучше.

— Конечно, не предложишь — все, кто может захотеть её купить, со мной в одной гильдии. — Гурод поморщился. — Старые условия мне нравились больше.

— Ну, речь-то только пока идёт про Нокс и Гадюкино. Каменец недолго простоит закрытым — если ты понимаешь, о чём это я.

— На вас идёт война, и ещё неизвестно, как всё обернётся. Может, вас сожгут, может, древесину сожрут, — продолжил торговаться дворф.

Горчер прекрасно знал, что, заключая эти сделки, он делал для повышения обороноспособности Гадюкина значительно больше, чем если бы потратил пару миллионов на наёмников. Но вслух сказал совершенно другое:

— Гадюкино не горит. И не тонет. А уж про съедобность…

Тукан