Занимательное ботоводство

Нидлбгуун

Игорь Тукановский мог по праву гордиться собой. Пересиливая своё естество, он, вырядившись в неудобный костюм в необычайно жаркий для зимы день, был вежлив, учтив и самое главное молчалив уже третий кабинет подряд. Причём не абы какие кабинеты — не первые попавшиеся на его пути, а кабинеты в месте потенциальной работы. Разумеется, это не было просто испытанием на усидчивость и ожидание. Как и в прошлые разы ему задавали вопросы, большая часть из которых, мягко выражаясь, не выдерживала критики.

И всё же Игорь стоически на них отвечал. По возможности кратко. Очень хорошо осознавал, что даже одно лишнее слово может понести его куда-то не туда.

— У вас глаз дёргается.

В третьем кабинете находился человек, даже беглый взгляд на которого позволял понять, что это — не только возможный непосредственный начальник Игоря Тукановского, но и тот ещё «любитель» собеседований. Даром, что он пришёл сюда не в заляпанной кровью одежде, но тем не менее это однозначно была рабочая одежда.

— Кофе, — объяснил Игорь, за последний месяц не выпивший ни чашки оного, но искренне полагавший, что кофеин из организма не так быстро выводится.

Этот ответ явно не впечатлил собеседника, но тот не стал заострять на маленькой детали внимание.

— Что-то можете сказать о себе помимо написанного?

— Трудолюбив.

— Да, тут есть такое слово, хм.

Потенциальный начальник пребывал в заметной растерянности. В нём словно бы боролись две противоположности. Одна оперировала информацией на твёрдом носителе — это было заметно по частым взглядам в резюме. Другая пыталась основываться на личном впечатлении о человеке перед собой и интуиции. Как это ни странно, победила вторая.

— Знаете, наверное, вы нам не очень подходите. Резюме хорошее. Отличное, я бы сказал. Но у нас тут дружный, сплочённый коллектив. Мы все общаемся вне работы, на рыбалку ездим весной, а осенью по грибы. В «Хроники» играем, конечно же. Поэтому, поймите меня правильно, вы не впишетесь характером.

И тут Игоря Тукановского прорвало. Потеряв нить беседы где-то на части «у нас тут» и не дослушав, что там дальше, он подхватился и, преисполненный эмоциями, прокричал:

— Да ёпт твою…

Сама «речь» заняла добрых минуты три — именно столько всего скопилось у Игоря на душе за весь долгий путь до этого кабинета. В конце концов успокоившись, он виновато улыбнулся, слегка кивнул уже не потенциальному начальнику и попрощался.

— Постойте, — полетело ему в след. — Хе. Как вы сказали? Мне очень понравилось, хм — «претенциозные нормы взаимообмана лицемеров», так? Хе-хе. Хорошо звучит! Присядьте-присядьте, Игорь. Кажется, наш разговор только начинается…

— И тебя по итогу действительно взяли? — уточнила Калита.

— На испытательный срок, плюс там ещё кое-какие нюансы по специальности, но да, со следующей недели или когда-то там я вновь врач. — С невероятной гордостью Тукан добавил: — А всё потому, что я не подстраивался под кого-то, а был самим собой!

— Дурак, — вмешалась Фиона. — У тебя получилось быть самим собой, потому что ты до этого притворялся, скажем так, кем-то другим.

Ответить крестоносцу не позволили. Началось то, ради чего они все собрались посреди Гадюкина.

— Ну как? — забив последний, торжественный гвоздь и поворачиваясь к зрителям, спросил Оулле.

При этом нельзя было сказать, что его так уж распирало от желания услышать оценочное суждение. Скорее наоборот — лицо рахетийца так и говорило: «Ну зачем из этого устраивать невесть что, где меня ещё и ругать будут⁈»

Строго говоря, строение за его спиной не то чтобы остро нуждалось в ещё одном гвозде. Торжественном и не очень. Постройка, как и все предыдущие творения рахетийца на поприще жилищного строительства, вообще в них не нуждалась. Так как на деле представляла из себя скорее вариацию на тему этакого конструктора, в котором разные детали соединялись и держались за счёт хитрой системы выемок и выступов. Поэтому торжественный гвоздь если и нужен был для чего-то, то лишь в качестве вешалки.

В остальном же это была очередная землянка, но теперь, если так можно выразиться, двухэтажная. При желании можно было сделать и выше, но даже в текущем виде строение не производило впечатление особой надёжности. На ветру оно, конечно, не покачивалось, однако, например, торжественный гвоздь Оулле забивал не только осторожно и аккуратно, но и так, чтобы сильно не давить на стену своим весом.

Отдельного упоминания заслуживала дверь. Которая больше всего напоминала по сути затычку или пробку. Её нельзя было отворить из-за отсутствия петель. Её требовалось вынимать из проема и убирать в сторону — только так можно было попасть внутрь или выйти наружу. Причём вернуть «дверь» на место оказывалось куда сложнее — требовалось приложить заметное усилие.

Собравшаяся публика вяло поаплодировала. Сильнее всех старался стучать костями Данилыч, и этот звук напоминал, будто кто-то решил поиграть во что-то азартное и готическое. Причину такой радости понять было несложно — жить в этом строении предстояло совсем не ему.

Другие боты, ещё не знавшие, кому именно повезёт остаться в землянке, аплодировали скорее участливо. Из игроков искренне радовались Фалайз и Эланна. Фиона делала это скорее из вежливости. Тукан же откровенно издевался, демонстративно хлопая в ладоши, зевая и проверяя несуществующие часы одновременно. Горчер и Калита не впечатлились вовсе и даже не шелохнулись.

— Месяца не прошло, как в этой дыре образовалась очередная халупа, — бросила вамприша недовольно. — Мне кажется, чисто статистически, если в одном месте упадёт достаточно веток, то…

— Прекрасная работа, о, мастер! — перебила её друид. — С нетерпением жду твоих новых творений на благо жителей этого села!

Они обменялись полными ненависти взглядами. Взаимоотношения Калиты и всех остальных можно было описать как «ладит, словно кошка с собакой», — здесь хотя бы было слово «ладит». Но вот их отношения с Эланной находились на уровне приграничных стычек, что вот-вот перерастут в полноценную войну с последующим обменом ядерными ударами.

— Ещё лет сто, и тут будет мегаполис, — расщедрился на комментарий Горчер. — Жаль, что у нас нет столько времени, да?

На это замечание Оулле ответил без посторонней помощи:

— С радостью посмотрю на дом твоей постройки.

— Делать мне больше нечего, — отмахнулся торговец. — Я в Нокс отправляюсь. Наши дорогие «инвесторы» изволят беспокоиться. На тему сроков, между прочим. И остального сами знаете чего.

Где-то очень поодаль раздался звучный рык Стража поляны, что оказалось очень к месту. Впрочем, это было не то чтобы таким уж совпадением. В последние дни чудище орало не то что регулярно, а практически безостановочно и днём и ночью. В связи с этим Фиона посоветовала:

— Проведи им экскурсию. — Рык раздался вновь, но сильнее и яростнее прежнего. — И не забудь показать нашу главную достопримечательность. Если они, конечно, сами с ней не столкнутся.

К удивлению собравшихся, Горчер, соглашаясь, кивнул:

— Да, примерно так я и собираюсь сделать. Уберите тут пока это всё непотребство.

Торговец широким жестом указал на густые заросли чего-то, что выглядело как борщевик. На самом же деле любой вид борщевика обзавидовался бы этому растению. Если бы, конечно, мог.

Напасть пришла крайне неожиданно и быстро, буквально за полтора дня заполонив собой всю «летнюю» часть Вечнозеленой долины. Гадюкино не стало исключением, но здесь с ним хотя бы было кому бороться. Лес же зарос почти целиком, так, что и не пройти.

Вождь-борщевик, как прозвал растение Тукан, на поверку оказался чрезвычайно крепким и при этом гибким. Его даже топором рубить получалось с большим трудом и занимало много времени. К тому же имелась обширная корневая система — так и не выкопаешь сразу. А не выкопаешь — отрастёт обратно.

Рубить и выкапывать приходилось в чём-то плотном и ненужном. Всё из-за чрезвычайно ядовитого сока, который непрерывно выделялся и сразу испарялся. Из-за чего становился только ядовитее и неприятнее. Именно поэтому все окресности заволакивала опасная для дыхания коричневатая дымка.

Кроме того вождь-борщевик оказался легендарно живучим. Отрастал он даже из состояния мелкого салата, не говоря уже про те самые корни. Ну и, конечно же, куда же без этого — растение очень быстро размножалось.

«Вишенкой на торте» оказалась почти полная устойчивость борщевика к высоким температурам и даже открытому огню. И только низкие температуры, желательно с резким перепадом в процессе, могли что-то с растением сделать.

Что тут происходит, чьих именно лап это дело и при чём здесь низкие температуры, гадать не приходилось. Этакий недвусмысленный намёк-шантаж от Стража поляны на то, что зима — совсем не худший вариант.

— Ты точно правильно свистишь? — со скепсисом уточнила Фиона совсем не в первый раз.

— Вариантов не так чтобы много, — огрызнулся Фалайз и демонстративно воспользовался подаренным Листиком свистком ещё раз.

Тот издал звук, схожий с тем, как если бы кто-то вздумал пытать саксофон ножовкой, а получившийся звук усиливать ржавым, погнутым рупором. Словом, вой стоял адский. Результат тем не менее отсутствовал как таковой. Хотя ждал дикий маг в компании жрицы, крестоносца и друида уже довольно долго.

— Ты путаешь гоблина с джинном, — заметил Тукан, демонстративно ковыряясь в ухе, и указал на стену борщевика впереди. — Очевидно у неё, как и у всех сейчас, проблемы с перемещением по лесу.

Крестоносец пребывал в весьма благодушном настроении. Не только из-за истории с собеседованием. Аккурат до всего этого ему наконец доставили новый доспех и меч. Конечно, всё было относительно. Новым снаряжение было лишь по сравнению с той рухлядью, которую Тукан надевал ранее. Горчер изрядно сэкономил, но даже так получилось весьма удобоваримо.

— Хм. Возможно, посланник придёт в другое время? — предположила Эланна. — Мы должны попробовать справиться с напастью своими силами!

То, что с вождём-борщевиком необходимо что-то делать, причём срочно, было понятно и без всяких там экскурсий Горчера. Он — борщевик — мешал строить дорогу, выполнять задания, добывать полезные ископаемые и даже рубить лес. Справиться своими силами удалось лишь частично: остановив наступление растения непосредственно на Гадюкино. Только вот на той полосе вокруг холма, которую сначала Фалайз очистил магией, а затем Фиона обработала специально заказанным зельем, теперь не росли даже трава и сорняки. К тому же оставался вопрос с дымкой, что в ночное время обволакивала даже ту округу, где борщевика не росло.

— Ты же вроде не смогла найти источник заразы? — мягко спросил дикий маг.

— О, великий друид уже провела аэроразведку надлежащего качества? — тоже поинтересовался крестоносец, но издевательским тоном.

Им обоим очень нравилось общаться с Эланной по одинаковым причинам, но с разным итогом. Друид, вполне искренне отыгрывавшая свою роль, не требовала, чтобы подобным занимался кто-то ещё ни в её присутствии, ни даже при общении с ней. Она «переводила» любую сказанную ей фразу так, будто говоривший тоже честно отыгрывал своего персонажа, и реагировала соответствующе. Фалайза это восхищало, а Тукана забавляло.

— Увы, силы, данные мне в пользование, не безграничны, — оправдалась Эланна. — Зло кроется под землей и потому остаётся сокрытым даже для орлиного взора. Кстати, вот и гостья пришла.

Все недоумённо заозирались. Листик нашлась в паре метров: она кралась сквозь траву в их направлении. Судя по всему, пришла гоблин с севера — там была зима и, соответственно, не было борщевика.

— Если ты будешь так много свистеть — денег не будет, — поняв, что обнаружена, сообщила Листик, разгибаясь. — Да-да!

— Придёт кто-то ещё из ваших и ограбит нас? — прикинул Тукан, ухмыляясь, и похоже ненароком оказался не так уж далёк от истины.

— Папа…

Не договорив, Листик вдруг обнаружила себя в тесных объятьях Эланны, которая принялась громогласно умиляться и тискать её, словно плюшевую игрушку:

— Какое прекрасное создание! Ну разве она не прелесть, а⁈ Какое личико, какие глазки, а эти зубки…

Фалайз, Тукан или Фиона, может быть, и смогли бы что-то ответить — сумей они подобрать челюсти с земли. Взирали они втроём на эту сцену дикими глазами. Ещё более непередаваемый в плане эмоций взгляд был у самой Листик. Она бы наверняка принялась кусаться, царапаться и кричать, да только хватка Эланны оказалась слишком сильной, и вопрос для гоблина скорее стоял в том, как бы тут не задохнуться.

— Хочешь, чтобы она тебя отпустила? — спросила с хитрецой жрица, пользуясь ситуацией. — Говори, как справиться с борщевиком!

— Вождём-борщевиком, — мгновенно поправил её крестоносец.

— Кхх-кх-кх-ххх, — невнятно прохрипела Листик откуда-то из района груди Эланны.

— Если это означает «да», то помахай…

Гоблин, не дослушав, принялась махать руками и ногами с такой скоростью, что могло создаться впечатление, будто она пыталась взлететь. Причём вместе с друидом.

— Что ж, прекрасно, теперь говори, — карамельно улыбаясь, скомандовала Фиона, глядя на то, как освобожденная Листик пыталась отдышаться, словно только что вынырнула после очень долгого погружения.

Как это ни странно, первоначальная оценка Эланны насчёт того, где искать корень проблемы с борщевиком, несмотря на всю её высокопарность, оказалась на удивление верной и даже точной.

— Узурпатор напал на Священную Дыру и… — Листик прервала свой рассказ, недоумённо глядя на давящегося хохотом Тукана, после чего с растерянностью закончила: — и осквернил её.

От этих слов крестоносец изошелся хохотом в полный голос, хрюкая и едва стоя на ногах.

— Это приступ тяжёлой, неизлечимой болезни, — терпеливо объяснила Фиона, куда лучше державшая себя в руках, но тоже улыбавшаяся. — Продолжай.

— Он осквернил суть магии Матери! Да-да, и поэтому лес оказался захвачен болезнью!

Несмотря на некоторую нелепость сказанного, вид у гоблина был самый что ни на есть оскорбленный до глубины души.

— А вы сами не можете, экхм, — Фалайз перебрал в уме варианты и, хихикнув, продолжил: — разосквернить эту вашу Дыру?

— Узурпатор подл и коварен: любой благословлённый Матерью, то есть носящий её знак, теперь умрёт, войдя туда.

То, что она недоговаривала и лукавила, заметил даже всё ещё хохочущий Тукан. Здесь явно отсутствовала какая-то важная часть рассказа.

— Ты тоже благословлена? — уточнила Фиона, подозрительно приглядываясь.

Понять по мимике Листика, что та врала, было непросто. Этой самой мимики в каждой без исключения фразе было столько, что хватило бы на десятерых очень возбужденных Туканов или добрую сотню Оулле.

— Да, — гоблин зарделась. — Не могу показать, это…

— Интимное, что ли? — удивилась жрица.

— Не совсем…

Эланна, стоявшая рядом с таким видом, будто готова в любой момент вернуться в объятиями, с вызовом прокашлялась. Листик глянула на неё, испуганно вздрогнула и поспешно объяснила:

— Мать благословляет каждого ребёнка Нидлбгууна! Да-да, целует прямо в живот — это и есть знак!

— А ты?

Крестоносец тоже это заметил. Гоблин однозначно не говорила всей правды. Если не считать, конечно, уморительного рассказа про поцелуй в живот.

— Я… я ударила её пяткой в губы, — зажмурившись, призналась Листик, словно в чём-то постыдном. — Да-да, знак на пятке.

— Могло быть и поинтересней, — с абсолютной серьезностью заметил Тукан. — У нас тут этот ваш футфетиш не прижился, знаешь ли.

Месторасположение Священной Дыры, к счастью, выуживать пытками или насилием из Листика не пришлось. Под обещание помощи она даже согласилась провести их в нужное место. Что оказалось весьма кстати, так как продираться сквозь сплошные заросли борщевика, зная лишь примерное направление движения, наверняка было тем «приключением», которое и начинать не стоило.

Гоблин же знала обходные тропки. Во всяком случае, утверждала, что знала. На деле же, как выяснилось, тут уместнее выглядела бы фраза «догадывалась, что знала». Без помощи со стороны Фалайза и его новомодного посоха добраться до цели было бы значительно сложнее.

В процессе выяснилось ещё несколько интересных деталей касаемо вождя-борщевика. Например, что его сок не только ядовит, но ещё и разъедал ткань.

— Не знаю, кто придумал эту штуку, но моё почтение: трогать нельзя, сжигать нельзя, срубить нельзя, — восхитился Тукан. — Так передать саму суть борщевика — надо уметь

— О-о-о, да у нас тут культ целый, — недовольно буркнула Фиона.

Это по подолу её платья стало понятно, что даже будучи частично замороженным и срубленным, борщевик всё равно представлял определенную угрозу. Эланне, одетой тоже отнюдь не в стальные латы, в этом плане было куда лучше — она перелетала потенциально опасные места. Одежду же Фалайза испортить было сложно хотя бы потому, что это случилось уже давным-давно.

— Ты представь, что будет, если использовать эту штуку против врагов! — не унимался крестоносец.

— Каких именно врагов? — вскинула бровь жрица.

— Ну-у-у-у. — Тукан растерянно огляделся, словно кого-то искал среди деревьев. — Вражеских врагов! Это же как стены, только лучше!

— Знаешь, обычно стены остаются там, где их построили. Не достраиваются самостоятельно по всей округе и уж точно не заполняют собой всё свободное пространство.

— Можно придумать варианты! Огородить их…

— Угу, построить вокруг твоих стен ещё одни стены.

Фалайз, слушавший этот спор вполуха, неодобрительно вздохнул и обратился к Листику с вопросом:

— Что такое этот Нидлбгуун, который ты упомянула?

— Это самое важное место для каждого гоблина! — искренне изумляясь такому вопросу, ответила Дубовый Листик. — Да-да, самое-самое!

— Каждого? — не поняв, переспросил дикий маг. — Я думал, это что-то вроде города здесь — в долине.

— Нидлбгуун не здесь! — решительно отвергла такое предположение гоблин. — Нет! Он не может быть здесь!

— Э-э-э, — протянул Фалайз, окончательно потеряв нить разговора. — А где он тогда?

— Там, где дом! Там, где гоблин чувствует себя как дома — там Нидлбгуун! Да-да, Нидлбгуун — это дом!

Дикий маг затравленно осмотрелся, ища помощи. Он ничего ровным счётом не понял из этого объяснения. Эланна только пожала плечами, похоже, не сильно удивляясь сказанному. На помощь пришла Фиона, к тому времени уже уставшая от спора ради спора на тему полезного использования борщевика:

— Это религиозный вопрос, Фалайз. Не пытайся отыскать в нём логику. Не выйдет при всём желании.

— Хм. Скажи, дитя, а что такое Пандемониум? — поинтересовалась Эланна. — Я неоднократно слышала словосочетание «гоблин Пандемониума». Это ведь не клан и не…

Листик, услышав это слово, да ещё неоднократно повторённое, аж чихнула от злости и затараторила как не в себя, походя пинаясь, лягаясь и в целом пребывая в скверном настроении:

— Пандемониум — плохо! Там все сумасшедшие! Да-да, Пандемониум — плохой! И те, кто ему служат, тоже плохие! Да! Иначе и быть не может! Если гоблин хороший, он Пандемониуму служить не станет! Как же так может быть? Нет-нет, одни мерзавцы и сумасшедшие там, да-да!

— Наш святой Нидблгуун и их проклятый Пандемониум, — осклабившись, решил пошутить Тукан.

Листик встала как вкопанная и медленно, как башня линкора, нацелившаяся на яхту, увешанную вражескими флагами, повернула в его сторону преисполненное гневом лицо.

— Что ты сказал⁈ — дёргая глазом, недобро переспросила она.

— Это называется готтентотская мораль! — с напыщенным видом поделился познаниями крестоносец, напрочь игнорируя вопрос о разумности такого ответа. — Это когда две одинаковые в своей сути вещи называют по разному в зависимости от…

Гоблин с визгом бросилась на него, словно дикая кошка, защищающая котят. Точно так же она царапалась, кусалась, пиналась и в целом пыталась причинить максимум ущерба любой ценой.

— А-а-а-а-а! — испуганно взвыл Тукан, падая на землю.

Доспех, конечно, защищал большую часть тела, но голова-то оставалась открыта. В шлеме неудобно ходить и тем более говорить. Особенно говорить столько, сколько говорил обычно Тукан.

И именно фактом отсутствующей защиты головы воспользовалась Листик. К счастью, гнев настолько обуял гоблина, что она напрочь позабыла про всё на свете. В том числе про небольшой примитивный кинжал, заткнутый за пояс.

Но даже так, когда Фиона и Эланна смогли отцепить Листика от головы Тукана и оттащили в сторону, результат впечатлял. Сама гоблин с большим удовлетворением демонстративно выплюнула отгрызанное ухо.

— Будет тебе уроком на тему морали, — назидательно прокомментировала жрица. — Мораль сей басни такова: не лезь со своей моралью в чужой монастырь!

Одновременно она кое-как силилась вернуть голове крестоносца с помощью магии если не приличный, то хотя бы привычный вид. Сам Тукан ничего не сказал. Даже после того как лечебные процедуры окончились, и он поспешно натянул на себя шлем, каких-либо комментариев не последовало. Зато Листик буквально воссияла и следующие пару километров вышагивала как на параде, явно чрезвычайно довольная собой.

Листик