Занимательное ботоводство

Тайна под горой, часть 2

Подъём на самый верх занял довольно много времени, прежде чем лестница закончилась, а девушки оказались в большом шестиугольном помещении с крышей-куполом. Учитывая, что они и ранее находились на немалой высоте, а затем никуда не спускались, а только шли вверх, итог путешествия не то чтобы сильно удивлял.

— Обсерватория! — с неподдельным восторгом заключила Калита, оглядев обстановку.

Нашёлся и большущий телескоп, благодаря специальным рельсам способный к круговому вращению, и намертво заклинившие створки, позволяющие раскрыть купол. Сражаться с проржавевшими механизмами смысла не было никакого — имелась дверка, ведущая на балкон, расположенный снаружи. Девушки оказались на вершине башни, что выступала из горы. Высота была запредельной и, хотя было очень холодно, да и дышать получалось с трудом, ветер практически отсутствовал. Он словно бы остался где-то далеко внизу, не в силах преодолеть гравитацию.

Вид отсюда открывался потрясающий, хотя и несколько однообразный — белесое море во все стороны, насколько позволял дотянуться взгляд. Калита и Эланна оказались над облаками, прямо под лучами чрезвычайно яркого, но совсем не согревающего солнца. Смутно удалось разглядеть Вечнозелёную долину, но и только. Сказывалось время года и типичное для зимней поры состояние небесной канцелярии — тучи, тучи, ещё раз тучи и ещё больше туч, закрывших собой всё на многие сотни, а может, и тысячи километров вокруг.

— Башня, ещё одна башня! — вдруг вскрикнула Эланна, до того ходившая по балкону.

Далеко на севере из-за туч выступала заметная только благодаря тому, что она была чёрной, точка, слегка помигивавшая желтым светом. Это могло показаться переливами солнца на каком-нибудь оборудовании, но Калита, присмотревшись, заметила определённую систему в этом всём.

— Семафор! — догадалась она. — Может быть, это азбука Морзе?

Друид без всяких уточнений отправилась искать в интернет, как читать сообщение из точек и тире. Вампирша же не сразу, но обнаружила на переплете подзорную трубу на колёсиках и медную табличку рядом. Надписи на той оказались выбиты совсем не рунами, а вполне понятным языком — это был список условных сигналов.

Дворфы, жившие здесь, оказались недостаточно гениальны, чтобы передавать по семафору любую информацию в зашифрованном виде. Только заранее условленные сигналы в совсем небольшом ассортименте. Долго расшифровывать ничего не пришлось, и результат оптимизма не внушал:

— Тревога. Нападение. Помощь, — перечислила Эланна, когда стало ясно, что сообщение автоматическое и повторялось. — Здесь ещё что-то, но расшифровки этого нет на табличке.

— Что одни дворфы могут передавать другим, зная, что будут поняты? — призадумалась Калита и сама же мрачно ответила. — Либо это слово «пиво», либо слово, обозначающее напавших. И что-то мне подсказывает, что у них там сейчас не октоберфест.

— А что, если попробовать передать им какое-то сообщение? — внезапно предложила друид.

— Кто его прочитает?

— Не знаю. Но если сообщение автоматизировано, это не значит, что там никого нет!

Вампирша, пожав плечами, согласилась. Лампа, используемая в качестве семафора, нашлась в обсерватории. Масло в ней безнадежно испортилось, но соорудить замену из тряпок и деревяшек не составило особого труда. Куда сложнее оказалось приладить тяжёлую лампу к парапету, зафиксировать её, а затем ещё и зажечь. Намучившись с этим, приступили к «общению». Эланна диктовала, Калита открывала и закрывала створку с определёнными интервалами. Передавали они сообщение, обозначенное на табличке как многозначительное: «Уточните».

Ответ, которого в принципе никто и не ждал, последовал очень быстро — почти сразу после передачи первого же сигнала. Он состоял из одного и того же неизвестного слова, повторяемого раз эдак десять. Затем был сигнал «нападение», и семафор на другой башне вспыхнул ровным белым светом. Что это и к чему оно — было неясно, а дальнейшие попытки связаться оказались бесплодны.

— Какая же жуть!

— Тебя не угнетает это место? — ёжась как от холода, поинтересовалась Эланна, пока они спускались. — Оно такое пустое, такое… ничейное! Так не бывает! Я видела много руин, много развалин и тайных пещер — они никогда не пустуют!

Калита кивнула, соглашаясь. Обследовав как следует обсерваторию, — а это заняло немало времени, похоже, здешние дворфы очень любили астрономию — девушки вернулись на лестницу. Там никто не поджидал их, не караулил и не подготавливал засаду. Всё те же ступени — холодные, тихие, безжизненные. Это давило на нервы посильнее самых страшных монстров, выскакивающих из-за угла.

Наклонившись и присмотревшись, можно было заметить нетронутую пыль на полу. До этого дня ни одна нога или лапа не тревожила её. И не потревожила бы ещё очень долго, если бы не та арка, попавшаяся девушкам на пути вкупе с любопытством и страстью к первооткрывательству.

Не столько поддерживая беседу, сколько желая похвастаться, Калита показала массивную книгу, которую она прихватила из обсерватории. Вообще они не набивали карманы трофеями, но приглянувшиеся глазу сувениры брали — мало ли когда и при каких обстоятельствах они сюда вернутся. Почему именно книга, вампирша ответить точно не могла, но на интуитивном уровне чувствовала, что вторую такую в игре не сыщешь.

На пожелтевших страницах можно было прочесть скрупулезный многолетний труд. Атлас звёздного неба. Дворфы с завидным усердием законспектировали карту звёздного неба, сектор за сектором, страница за страницей. Это заняло у них примерно две трети книги. Остальное место уделялось общему плану небосвода и светил, повторенному несколько десятков раз с небольшими изменениями. С каждой итерацией с карты пропадали всё новые и новые звёзды. На их месте располагались густые чернильные пятна. Последняя, очень тяжёлая страница представляла из себя одно сплошное пятно на целый разворот.

— Словно они перестали видеть вообще все звёзды, другие планеты и даже луну, — сообщила скрипучим голосом вампирша.

— Это предсказание или констатация? — поинтересовалась Эланна, закончив листать и вернув трофей.

Глядя на страницы книги, невольно вспоминалась встреченная девушками у входа тьма. Только та при всей наводимой ею жути, не казалась способной свести с ума кучу дворфов, заставив их убить самих себя. Да и в остальной твердыне на её присутствие или чего-то похожего не было ни намёка. Вероятнее всего, тьма, какое бы она ни имела происхождение, была здесь гостем, появившимся уже после того, как это место опустело.

Погрузившись в размышления, Калита и Эланна чуть не прошли мимо места, откуда начали подъём. Впрочем, они не стали останавливаться и вместо этого продолжили спуск. Так или иначе, но лестница была безопасной, иначе бы они тут не ходили спокойно уже который час, а вот насчёт туннелей имелись вопросы.

К тому же требовалось найти выход. Если таковой и имелся, то не в смежных с обсерваторией помещениях — это стало ясно ещё во время подъёма. Дверей-то было много, и за ними наверняка располагалось множество разнообразных помещений, но ничто не указывало, что за ними мог найтись выход на поверхность.

Увы, но спуск вниз принёс лишь разочарование — он закончился на третьей встреченной площадке, оказавшейся тупиковой. Здесь дворфы и прекратили копать, а судя по отсутствию намёков даже на потенциальное углубление, и не собирались продолжать. Были тут и тоннели, но вели они в короткие тупиковые пещеры, по всей видимости, оставшиеся тут со времён строительства и ни для чего не использовавшиеся.

Здесь же решили организовать привал-перерыв на всякие личные нужды вроде поесть. Калита, которую в реальном мире отвлекли, вернулась позже обозначенного срока и сразу же зачем-то принялась оправдываться:

— Ох уж эти родители, которым за две недели до Нового года надо точно знать, как, кто и где будет праздновать… — Она запнулась, поняв, что её, может, и слышали, но не слушали. — Ты чего?

Эланна, уже находившаяся в игре, пристально разглядывала что-то на стене. Услышав копошение, она обернулась и, указывая на объект перед собой, спросила:

— Зачем здесь лампа?

«Для света, блин», — едва не буркнула вампирша, но тоже заметила странность.

Речь шла не про масляный фонарь, а про классический настенный светильник. Подобных ему, фактически близнецов в твердыне, они видели великое множество, но всё же на понятных и логичных местах. Причём данный светильник оказался буквально вмурован в каменную стену, так, чтобы и ломом нельзя было подцепить. Если, конечно, вдруг кому-то придёт в голову отдирать ломом ржавые железные светильники чёрти где. Более того, эта штука не имела видимых способов себя заправить и вообще непонятно каким образом светила.

— Может, это и не лампа? — предположила Калита, но не очень уверенно.

— Мы такие здесь повсюду видели, — напомнила Эланна и в подтверждение своих слов вышла из туннеля на лестничную площадку. — Вот тут их штук десять!

Теперь-то странность светильников стала совсем заметна. Их оказалось даже больше чем десять. И все непонятного принципа работы, с особой тщательностью закрепленные.

— Дворфы открыли электричество? — предположила вампирша, но уже совсем без уверенности.

— Мне почему-то кажется, — друид ещё раз осмотрела светильники и то, как они располагались, — что их тут не должно быть.

Калита огляделась, ничего такого не замечая, и демонстративно, с намёком перекрестила Эланну.

Когда они, развернувшись, пошли обратно, светильник едва заметно моргнул, словно запоздало реагируя на движение. Так только-только оттаявшая ящерица реагирует на первую в новом году встреченную муху. Такую же сонную и неуклюжую, но пробудившуюся парой минут ранее.

Девушки вернулись к месту коллективного самоубийства, получившего обозначение нулевого уровня. Нужно было думать о том как выйти отсюда, желательно не встречаясь снова с тьмой — может, та была не настолько опасна, чтобы уничтожить целую дворфийскую твердыню, но и желания снова с ней встречаться лицом к лицу тоже не вызывала.

— Не по лестнице же они сюда тащили телеги! — заявила Калита, присматриваясь к полу и расположению тел.

Она рассуждала просто: если ты от чего-то спасаешься, закрывая за собой дверь, то ты отойдешь подальше, даже если засов очень прочный. К сожалению, приступ коллективного безумия с печальным концом стёр эту невидимую границу, сделав все тоннели равнозначными.

Эланна тем временем пыталась отыскать новые схематичные изображения, которые могли бы подсказать, куда им идти. Не сразу, но ей удалось заметить, что один из тоннелей содержал в названии вовсе не квадрат и даже не букву «О», а стилизованное, слегка поистёршееся изображение шестерни.

— Лучше бы выход нашла, — пробурчала Калита, внутренне негодуя, что приз за наблюдательность ей сегодня не грозил.

— Спасибо, что оценила мои старания! Я знаю, что ты на самом деле…

— Ничего ты не знаешь! — огрызнулась вампирша.

— Знаю! Зна-а-аю! — Эланна сделала жест, будто касалась живота Калиты, и заявила с улыбкой: — Хоть ты и вся такая злая, внутри у тебя пралине!

В этот момент конфетная начинка внутри не иначе как забурлила, отчего вампирша не просто вынула засов из ворот, а разломала его в щепки. Сами ворота не пострадали исключительно в силу своей монументальности.

Тем не менее, тоннель открывали осторожно и с опаской, ожидая мгновенного нападения. По тем же причинам не стали закрывать за собой ворота, когда стало ясно, что хоть здесь и сейчас нападать, может, никто не будет, но этого, впрочем, не гарантировалось в будущем.

Девушки очутились на своеобразной улице, где здания и стены были одним и тем же неразделимым целым. Магазины, жилые помещения, мастерские — всё как и полагается городу, пускай и подземному. Причём очень густонаселенному городу. Как выяснилось, не все дворфы покончили с собой на перекрёстке, большая часть осталась тут, что им, впрочем, не сильно помогло и на печальную судьбу не повлияло.

Следы борьбы или какие-то намёки на нападение всё также отсутствовали. Местами встречались следы пожаров, порой охватывавшие целые улицы. Но, вероятнее всего, это было стечением обстоятельств, а не намеренным поджогом. В том смысле, что, оставь большой город без внимания — и там непременно что-нибудь рано или поздно загорится, даже если дело происходило в толще гор. Город же оказался гигантским — перекрёсток перед обсерваторией был всего крошечной его частью.

Калита и Эланна вышли на большущую площадь. Она была настолько громадной, что даже ночное зрение не помогало — часть пространства всё равно оставалась скрыта в темноте. Здесь сходилось сразу шестнадцать туннелей. И именно здесь располагалось большое многоэтажное здание с эмблемой в виде шестерни на фасаде. В отличие от других построек, оно не было вырублено в толще гор. Наоборот, сначала расчистили место, а затем сложили из отёсанных камней восьмиугольное строение, упирающееся в потолок на манер колонны. Ещё пятнадцать таких же располагались по кругу, аккурат между тоннелями. Что это такое гадать особо не приходилось:

— Центральная площадь и административный квартал, — прошептала сама себе Калита, приглядываясь к остальным зданиям. — Банк, храм, гильдии…

Выглядело это очень впечатляюще, учитывая масштабность и всё ту же маниакальную точность строительства во всём, начиная от общей планировки и заканчивая расположением колонн и светильников — хоть с линейкой ходи.

Особое место в планировке занимала конструкция в самом центре площади. Она представляла собой смесь фонтана и фонаря. От первого достались общие конструктивные особенности. От второго — здоровенная, полая внутри колба то ли из стекла, то ли из кристалла. Тот едва заметно светился.

Что не впечатляло вовсе, так это количество тел. Вот сюда точно набилась половина города. Итоги были всё такими же не очень жизнеутверждающими. Эланна вновь отметилась на почве наблюдательности, указав на полосы на полу:

— Следы!

И вправду, то тут, то там были видны отметины, словно уже после того как коллективное самоубийство окончилось, здесь кто-то ездил и даже ходил. Хотя второе было заметно куда в меньшей степени. Следы вели в один и тот же тоннель, выглядевший даже издали, в тьме, как аллея к королевскому дворцу.

Наконец повезло и Калите. В процессе поиска следов она заметила среди истлевших тел и пыли вперемешку с грязью что-то большое и металлическое. Это был, судя по шестерням и котлу за спиной, паровой голем. Не сказать чтобы очень совершенный: обитатели Заводного города мастерили штуки и покруче. Зато в отличие от них это изделие так и веяло массовым производством.

Голем был сильно повреждён, но всё по тем же причинам. Сам себе оторвал голову, затем понаделал отверстий в котле и в конце размозжил себе руками грудину, где располагался, судя по выемке, некий важный элемент конструкции — этакое сердце.

— Многое я видела в этой игре, — поделилась мнением вампирша, — но суидальных неодушевлённых предметов ни разу.

— Обычно големы делают что им сказано или стоят ждут новых указаний, — поддакнула Эланна. — Может, ему кто-то приказал так поступить?

— Если тут кто-то был в настолько здравом уме, — обвела рукой площадь вампирша, — почему он не попросил, кхм, помочь?

— Цинично, но справедливо, — согласилась друид. — Неужели здешнее безумие настолько заразительно, что коснулось даже машин?

Калита, не отвечая на этот явно риторической вопрос, уверенно направилась по следам. Эланна, не споря, последовала следом, но всё же поинтересовалась:

— Не будем обследовать площадь? — Она подначила: — Боишься?

— Чего? Чего тут бояться? — Вампирша пренебрежительно отмахнулась. — Всё, что на нас могло напасть, не сделало этого за три часа. Значит, либо ничего нет, либо оно нас боится больше, чем мы его.

— Вот бы мне твою храбрость и уверенность!

— Вот обязательно вот так вот отвечать? — после небольшой паузы кисло уточнила Калита.

— Как? — искренне изумилась Эланна и сразу же задала второй вопрос. — Что мне следовало тебе сказать?

— Ну-у-у-у, — вампирша призадумалась, а затем призадумалась сильнее. — Сказать, что я… Найти подлинный… Обозначить моё…

Поняв, что что-то у неё не складывалось, она умолкла, делая вид, что уже сказала всё что хотела и даже больше. Друид, как это ни странно, поняла сказанное:

— То есть ты хотела, чтобы я тебя в чём-то уличила, вроде как во лжи? — Эланна, не дожидаясь ответа, сама развила тему. — То есть мне надо было соврать насчёт твоих помыслов, дабы выставить тебя в плохом свете перед… пустым городом? Ты странная!

Это слово из её уст прозвучало как сильнейшее оскорбление. Даже если бы друид залилась тирадой на три минуты без единого цензурного слова, получилось бы менее впечатляюще и гораздо менее оскорбительно.

— Я нормальная! — отрезала Калита, но без чрезмерной категоричности. — Просто не понимаю людей, которые пытаются со мной подружиться.

Ответ друида, искренний, как и прежде, удивил её куда сильнее, чем если бы они сейчас посреди тёмного, пыльного тоннеля с кучей трупов повстречали семейство панд:

— Сама же этого хочешь. — Она сразу развила мысль. — Ты ведёшь себя как человек, которому страшно признаться, что ему очень нужно общение.

— Я не так себя веду! — по-детски возразила вампирша, разве что не топнув при этом ножкой. — Совершенно иначе!

Условно человеческие следы привели их в тронный зал. Первой мыслью, глядя на него, было: «дворфы очень комплексовали насчёт размеров и компенсировали это всеми доступными способами». Затем приходило восхищение. Строители этого места, явно на что-то такое и рассчитывая, даже прорубили в горе шахту, через которую сюда проникал солнечный свет, падавший на гигантских размеров сапфир, и отражался от него дальше на хитроумную систему зеркал. По итогу из-за этих немного противоречащих физике оптических махинаций создавалось впечатление, что ты оказался под толщей воды — всё помещение было залито мягким, постоянно переливающимся голубоватым светом. Добавить к этому то, что сам тронный зал был циклопических размеров, с огромным количеством колонн, статуй и сокровищ.

Присутствовали здесь и големы, похоже, собравшиеся лишь с одной уже знакомой девушкам целью. Сотни, возможно, тысячи механизмов самых разных форм и размеров. Гуманоидных среди них практически не было. Большая часть големов представляла из себя ничто иное как очень самостоятельные инструменты: телеги, молотилки, краны, носилки и ещё много чего. Увы, утолить любопытство тут было почти что нечем: понять конструкцию значительной части груды металлолома не представлялось возможным, настолько всё было разбито и искорежено.

Конечно же, в тронном зале имелся и трон. Сапфировые дворфы, похоже, не сумели отыскать драгоценный камень подходящей формы и размера, поэтому непосредственно трон был вытесан из лазурно-сливового кристалла неясного происхождения. Зато сколько же вокруг него было настоящих сапфиров и других притягательных камушков. Акт суицида, если это слово вообще было применимо к неодушевлённым предметам вроде големов, те совершили прямо посреди несметных сокровищ. Реши Калита и Эланна вынести только из этого помещения хотя бы треть всяких ярких камушков, рынок драгоценностей ждал бы полный крах. И не только его.

— Проклятое золото, — прошептала друид.

Это не было констатацией наличия неких заклинаний или же личной неприязнью. Таким словосочетанием называли содержимое тех сокровищниц, которые были слишком объемными по меркам игровой экономики. Любой дурак, решивший вынести отсюда пару килограммов драгоценностей, рисковал с высоким шансом запустить цепочку событий, по результатам которой он, не потратив ни единой монеты, вырученной за трофеи, стал бы неизмеримо беднее, чем если бы просто ушёл с пустыми руками, решив никому не рассказывать об увиденном.

Но и не это было самым пугающим открытием. Трон мёртвой твердыни не пустовал. Там восседал в позе роденовского мыслителя ещё один голем. От прочих он отличался изящностью конструкции, походя на человека, либо очень стройного дворфа гораздо сильнее, чем следовало бы, а также тем фактом, что он был несомненно жив. Настолько, насколько этот термин его вообще касался.

Реагируя на появление посторонних, он, не меняя позы, повернул в их сторону голову. Глаза его зажглись, словно два прожектора. Их свет, мало того что стерильно белый и ослепительно яркий, особенно после часов блужданий в темноте, помимо прочего был ещё неожиданно горячим. Причём касалось это только и исключительно живых существ в широком смысле. Пыль, паутина и прочий мусор на свет никак не реагировали.

В руках голем держал на манер игрушки ссохшуюся голову дворфа, который, судя по гримасе, умер не от наслаждения. Кто это такой гадать не приходилось — корона, украшенная сапфирами, всё ещё оставалась на своём месте.

Во всём остальном голем на Калиту впечатления опасности не произвёл. Его явно создавали не для боя. Но вот Эланна пришла к совершенно иному выводу:

— Не знаю, что это такое, но во всём, что мы видели, повинно это существо, — прошептала друид с непоколебимой уверенностью.

Вампирша на неё покосилась с недоверием, но спорить не решилась. Решив, что раз уж их заметили и ничего не предприняли, то можно и поговорить, Калита, не рискуя приближаться, крикнула:

— Кто ты?

Вопрос подразумевался как «друг или враг», но голем ответил иначе:

— Я.

Учтя этот «ответ», второй вопрос вампирша задавала так, чтобы разночтений быть не могло:

— Что ты здесь делаешь и что тут вообще случилось?

— Сижу, — вторая часть явно намеренно осталась без ответа.

Эланна тем временем недоверчиво озиралась, ища подвох. И она быстро его нашла. С ними не просто говорили, а тянули время.

— Светильники! — прошипела друид, указывая на уже знакомый предмет антуража. — Она загорелись!

Калита только отмахнулась от неё, продолжая допрос:

— Что тут произошло?

— Очищение.

Всё больше и больше светильников загоралось вокруг, наполняя тронный зал неуютным, отдающим больницей белым светом. Ощущение подводности, как и всякая синева, попросту исчезли. Свет, чем бы он там ни был, даже отражаясь от сапфиров и цветных линз, всё равно сохранял первоначальный, стерильный белый цвет. Характер того, как он освещал окружающие потёмки, навело Эланну на ещё одну особенно пугающую догадку. Она выхватила книгу, позаимствованную из обсерватории, и принялась быстро и беспощадно листать страницы, проверяя свою мысль.

— Что ты делаешь? — отвлеклась Калита.

— Чернила! — бросила друид, непонятно указывая на почти целиком закрашенные страницы.

— И что чернила? Они перестали видеть звезды…

— Это белая бумага с чернилами! Белое небо и чернильные звёзды, понимаешь⁈ Инверсия цвета! — тыкая в книгу, практически кричала Эланна. — Они перестали видеть не звезды! Они перестали видеть всё, кроме звёзд!!!

Свет зажёгся в полную силу. Он не только ослеплял и обжигал, но ещё и оглушал. Калита так и вовсе начала дымиться. Не помогал даже её амулет, позволявший вполне комфортно разгуливать под лучами солнца.

— Дворфы Карак-Долла усердно искали свёт в ночном небе, — неожиданно сказал голем. — И они нашли его. Они молились ему. И он очистил их. И вас тоже очистит.

— Бежим! — вскрикнули девушки разом.

Свет был повсюду. Теперь-то предназначение странных светильников стало окончательно ясно, как и то, почему их повсюду было столько. На стенах, потолке, помещениях и даже никому не нужных тупиках. Вовсе не с запасом, а с одной целью: чтобы когда они одновременно зажигались на полную мощь, не оставалось ни намёка на тень или полумрак, в котором можно было бы укрыться.

Дворфов и их творения этот свет, вероятно, побудил к самоубийству. Калиту и Эланну, как игроков, просто медленно, но неотвратимо убивал. Голем их не преследовал, оставшись на троне вместе со своей страшной игрушкой, и вновь погрузился в размышления. Словно он чего-то ждал.

Свет не только отнимал здоровье, но и ощутимо замедлял и препятствовал попыткам исцелиться. Даже вампирша, откупорив пузырёк с кровью, лишь утолила эфемерную жажду. Зато неожиданным образом помогала одежда. Она, конечно, сильно грелась, но это было лучше медленной смерти. К сожалению, не было чем прикрыть лицо и особенно глаза, поэтому какой-то урон, вкупе с неприятными оптическими эффектами ослепления, всё равно присутствовал.

Бороться со светильниками оказалось совершенно бесполезно. Те мало того что не зависели от какого-то источника питания, ещё и раскалились так, что прикосновение к ним обжигало похлеще раскаленной сковороды.

Но было в этом всём и кое-что позитивное. Благодаря свету и особенно «фонтану», превратившемуся в этакое солнце, подземный город теперь оказался перед девушками как на ладони. Ни одно даже самое первоклассное ночное зрение не могло обеспечить такой видимости. И как бы он ни слепил, ни жёг, ни вызывал слёзы, именно благодаря ему, вернувшись на главную площадь, стало видно, что один из тоннелей вел к выходу. Ну, или, во всяком случае, к огромным железным воротам, рассчитанным словно на великанов, и к аллее славы со статуями дворфийских королей перед ними. Увы, смотреть на это всё времени не оставалось. Одежда уже тлела.

Ворота оказались, конечно же, заперты. Как и маленькие дверки рядом, которые, очевидно, использовались для всех тех случаев, когда в город не пытался попасть трёхпалубный линкор под полными парусами. Но дверки хотя бы удалось вышибить — «помогли» сгнившие засовы и невероятное желание выжить.

Красные, дымящиеся и исходящие паром как после бани, девушки, оказавшись на свежем воздухе, первым же делом бросились в ближайший сугроб.

— Ну кто бы мог подумать, что Тукан служит такой хтони! — высунув голову из снега, со смесью восторга, восхищения и удивления высказалась Калита.

— Хм, — многозначительно сказала Эланна в ответ, над чем-то крепко призадумавшись.

Вампирша даже огляделась, ища причины этой задумчивости в окружающей местности. Но та если к чему-то и побуждала, так к радости. Они после всех этих блужданий по дворфийской твердыне вышли туда, куда и шли изначально — на другой берег Синей. Причём, если судить по косвенным признакам вроде того, что саму реку не было слышно, оказались они солидно севернее, что было только к лучшему.

Мистер Жаск неторопливо прогуливался по полю битвы. Вообще-то поле изначально было тыквенным, что добавляло антуражу, учитывая весьма крупные размеры самих тыкв, некоторой зловещей изюминки. Это была не первая стычка Малышни и жандармов Фрасции, но, вероятно, самая крупная и уж точно последняя.

Дальше разорять самую главную житницу «Хроник» смысла не было. Во-первых, и так много чего сожгли и затоптали за прошедшее время. Во-вторых, уже начали шевелиться соседние страны, посылая помощь, чаще всего хорошо вооруженную. В-третьих, пришедшая внезапно зима и сама неплохо справлялась с уничтожением урожая. В прошлом во Фрасции, благодаря химикатам, урожай снимали круглый год, но не в этом сезоне.

Судя по обстановке после боя, жандармы сегодня сражались с особенной жестокостью и устойчивостью. Но всё равно проиграли. Тяжелобронированный рыцарь сильнее среднестатистического оборванца из числа Малышни. Сильнее даже девятерых таких же. Но вот с десятью шансы уже примерно равные. Соотношение сил же на поле боя было даже не десять к одному, а все двадцать.

Как мистер Жаск и просил, лидера жандармов — рыжую фурию по имени Эрйриэн, которая сражалась до последнего — взяли в плен. С целью не поиздеваться, а поговорить. Ему было что сказать:

— Мы уходим, — закуривая сигару, бросил Жаск стиснувшей до скрипа зубы фурии. — Сейчас этого не видно, но всё это было необходимо. Ты ещё поймёшь.

— Не пойму, — бросила Эрйриэн. — Никогда.

— Вряд ли, — не согласился Мистер Жаск, присаживаясь рядом. — Ты не настолько глупа. Я о тебе наслышан. Жаль, что мы по разные стороны. Просто ты не понимаешь, что защищаешь. И какие цели у меня. — Он взмахнул протезом, охватывая всю округу. — Вредительство не цель, а средство достижения оной. Цель же моя, помимо очевидного обогащения, поиска славы и почёта, в том, чтобы дать этому миру хорошую такую затрещину. Привести в чувство. Вернуть прежний тонус.

— Чтобы что? — так, будто она разговаривала с сумасшедшим, поинтересовалась фурия.

— Чтобы спасти его, конечно же. Если ты, копошась в тыквах, того не заметила, то сообщаю: на востоке пришли в движение очень, скажем так, неприятные силы. — Жаск резко обернулся к собравшейся ради речи Малышне и громко сообщил: — Мы идём на север! Ну, или куда-то в том направлении. Узнаем, так ли зелена некая Вечнозелёная долина! — Он выдержал небольшую драматическую паузу. — Мы идём спасать мир!

Эрйриэн