Танец времени

Глава 41

Каушамби

В коридорах дворца Велисарий сбил с ног двух придворных и скатил еще одного на полпути по лестнице, ведущей к главному входу, прежде чем наконец добрался до залитой солнцем площади перед дворцом. Позже он ничего из этого не помнил. Помнил лишь всепоглощающую, отчаянную надежду, что если вынести кристалл на яркий дневной свет, это хоть что-то изменит.

Глупая надежда, на самом деле, для человека, который был кем угодно, но не глупцом. Словно лучи света и летний зной могли изменить природу пространства и времени.

Сядь, а? — сказал Эйд. — Ты задыхаешься.

Велисарий и впрямь тяжело дышал. Запыхавшийся и полуизможденный. Даже для еще молодого человека в прекрасной физической форме этот долгий забег по лестницам из глубоких подвалов дался нелегко.

Он почти рухнул на одну из широких каменных скамей, обрамлявших площадь перед дворцом. И тупо уставился в синее небо.

Почему? — спросил он и заплакал. — Ты ведь знал все это время, не так ли? Почему ты мне не сказал?

На самом деле, вначале я не знал. Если помнишь, я тогда вообще мало что знал. Но да, я понял в течение первого года. Сначала потому, что это было очевидно. А потом потому, что я вспомнил.

Велисарий опустил голову и зажал пальцами глаза. Вспомнил что?

Мой последний разговор с Великими. Прямо перед тем, как они послали меня сюда. Ну, «послали» — не совсем точное слово. Как и «меня», впрочем. Я не был по-настоящему мной, когда уходил, и меня не столько послали сюда, сколько они сделали возможным…

Он на мгновение умолк. Это очень трудно объяснить, Велисарий. То, что существовало тогда — в будущем, — ты бы не узнал как «Эйда». Я возник здесь, со временем, где до этого были лишь ограненные кристаллы. То, что было послано сюда, не было «мной», которого никогда не существовало, а скорее… сгустком граней. Пакет потенциала, если хочешь, а не реальная личность.

Виновато: Я знаю, для тебя это звучит бессмысленно. Но это правда. Великие сказали мне, что я изменюсь, и они были правы.

Все еще зажимая глаза, Велисарий покачал головой. Эти ублюдки. Они послали тебя сюда умирать, вот что они сделали.

Да, в каком-то смысле. Но все не так просто. Если бы я не умер — не вызвался добровольцем, — мой народ не жил бы.

В гневе Велисарий опустил руку и хлопнул себя по бедру.

— Чушь! — крикнул он вслух. Не говори мне, что они не могли справиться с этими так называемыми «новыми богами» сами, без этого.

Да, но…

Сверкающий образ кристалла в сознании Велисария, казалось, на миг замер. Затем, с явным облегчением, Эйд сказал: Они идут. Я надеялся, что они придут. Я позволю им объяснить.

Во второй раз в жизни Велисарий почувствовал, как его уносит в небеса, словно порывом гигантского ветра.

* * *

Как и прежде, он обнаружил себя висящим в темноте. Где-то — как-то — парящим в пространстве. Способным наблюдать звезды и галактики, но не являющимся частью этой вселенной.

И, как и прежде, он увидел, как вспыхнула точка света и предстала перед ним в образе Великого. Только на этот раз это были множество точек света и множество Великих. Казалось, он стоял перед трехмерной фалангой этих существ.

— Почему? — потребовал он ответа, не чувствуя на этот раз благоговейного трепета, как прежде. Только гнев. — Неужели вы не могли сделать это как-то иначе?

Один из Великих закружился и приблизился. КОНЕЧНО, ДЕДУШКА. НО КАКОЙ ЦЕНОЙ? ВОПРОС НИКОГДА НЕ СТОЯЛ О СУДЬБЕ НОВЫХ БОГОВ. КОГДА ОНИ УНИЧТОЖИЛИ СВОЮ ПЛАНЕТУ, ОНИ ОКАЗАЛИСЬ В НАШЕЙ ВЛАСТИ. МЫ МОГЛИ СТЕРЕТЬ ИХ С ЛИЦА ЗЕМЛИ В ЛЮБОЙ МОМЕНТ — КАК, СОБСТВЕННО, И СДЕЛАЕМ СЕЙЧАС. НО ЛИШЬ ЦЕНОЙ ОБРЕЧЕНИЯ ЕЩЕ-НЕ-НАРОДА ЭЙДА НА ВЕЧНОЕ РАБСТВО.

Я не…

ЭЙД ТОЛЬКО ЧТО САМ СКАЗАЛ ТЕБЕ. ОН СТАЛ ЭЙДОМ ТОЛЬКО С ТОБОЙ. ТОЛЬКО КОГДА, ВПЕРВЫЕ, КРИСТАЛЛ ПРИЗНАЛ, ЧТО ОН — НЕЧТО БОЛЬШЕЕ, ЧЕМ СЛУГА. РАБ — НЕ ТОЛЬКО НОВЫХ БОГОВ, НО И НАС, СОЗДАВШИХ ИХ.

Второй Великий, проплыв петлей над ними, теперь тоже заговорил. СКАЖИ НАМ, ВЕЛИСАРИЙ. КАК ОСВОБОДИТЬ РАБА, КОТОРЫЙ НЕ СЧИТАЕТ СЕБЯ ЧЕЛОВЕКОМ? КОТОРЫЙ, ПО СУТИ, ЕЩЕ НЕ ЧЕЛОВЕК.

Огромное, светящееся существо завершило петлю и начало медленно вращаться. МЫ ПОСЛАЛИ ЭЙДА К ТЕБЕ НЕ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ОН УМЕР. МЫ ПОСЛАЛИ ЕГО, ЧТОБЫ ОН МОГ ЖИТЬ, РОДИТЬСЯ И СТАТЬ КЕМ-ТО С СОБСТВЕННЫМ ИМЕНЕМ. ЧТО, С ТВОЕЙ ПОМОЩЬЮ, ОН И СДЕЛАЛ. И ТЕПЕРЬ, СДЕЛАВ ЭТО, ДОЛЖЕН, ЕСТЕСТВЕННО, УМЕРЕТЬ. КАК УМРЕШЬ ТЫ. КАК УМРЕМ МЫ. КАК УМИРАЮТ ВСЕ ЛЮДИ.

— Он не должен умирать таким молодым! — взвыл Велисарий.

ДА, ДОЛЖЕН. КАК И БОЛЬШИНСТВО ТВОИХ СОЛДАТ, КОТОРЫЕ ТОЖЕ УМИРАЮТ МОЛОДЫМИ. КАК И ТЫ — МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК — МОГ УМЕРЕТЬ СОТНЮ РАЗ ЗА ЭТУ ВОЙНУ. ЕСЛИ ТЫ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ЭЙД БЫЛ ЧЕЛОВЕКОМ — ИСТИННЫМ ЧЕЛОВЕКОМ, А НЕ РАБОМ КОГО БЫ ТО НИ БЫЛО, — ТО ТЫ ДОЛЖЕН ДАТЬ ЕМУ ЭТОТ ВЫБОР. ВЫБОР, ДЕДУШКА. КОТОРЫЙ СДЕЛАЛ ОН, А НЕ МЫ.

НАКОНЕЦ. ПОСЛЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ, КОГДА КРИСТАЛЛЫ НЕ МОГЛИ ПРИНЯТЬ, ЧТО ВЫБОР — ПРОСТАЯ СПОСОБНОСТЬ ВЫБИРАТЬ — ПРИНАДЛЕЖИТ И ИМ ТОЖЕ. КАК И НАМ, И ТЕБЕ, И ЭТО ПРАВО КАЖДОГО ЧЛЕНА КАЖДОЙ ВЕТВИ И ФОРМЫ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА ОТ РОЖДЕНИЯ. НА ЭТОТ РАЗ ИМ ХВАТИЛО СМЕЛОСТИ ПОПЫТАТЬСЯ. ОНИ ПОПЫТАЛИСЬ И ОДЕРЖАЛИ ВЕЛИКУЮ ПОБЕДУ. НЕУЖЕЛИ ТЫ ТЕПЕРЬ, В КОНЦЕ, ОТКАЖЕШЬ ЭЙДУ И ЕГО НАРОДУ В ЭТОЙ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЕ?

Велисарий почувствовал, что его качает, хотя он просто висел в пространстве. Он пытался найти ответ, но…

Не смог.

Тут раздался голос Эйда, почти робкий. Я доволен, Велисарий. Правда. Я буду первым кристаллом в истории, у которого было имя. И чье имя будут помнить.

БОЛЬШЕ, ЧЕМ ПОМНИТЬ! — этот голос прогремел, как и точка света, из которой он исходил, ринувшаяся вперед. Мгновение спустя перед Велисарием в пространстве застыл новый Великий.

Фигура… был огромна. Поистине огромна. Она затмевала своих спутников.

И все же, несмотря на гигантские размеры, она казалась какой-то хрупкой. Словно истерзанной и по краям, и в самой своей сердцевине.

«ОНА», — раздался мысленный голос, и в нем прозвучал сарказм. — Я ОДНА ИЗ ТВОИХ ВНУЧЕК, СТАРИК. КОНЕЧНО, В МНОГО-МНОГО-МНОГО-КАКОМ-ТО ПОКОЛЕНИИ.

И ТЕПЕРЬ САМА ОЧЕНЬ СТАРАЯ.

Велисарий задумался, как такие странные существа могут быть мужского или женского пола. Он не видел никаких…

До него донесся смех множества голосов.

ДЛЯ НАС ЭТО СОВЕРШЕННО ОЧЕВИДНО, ДЕДУШКА! — сказал первый Великий. — ПРАВДА, ЧУВСТВ У НАС НАМНОГО БОЛЬШЕ, ЧЕМ У ТЕБЯ.

Огромная, древняя Великая продолжала вращаться на месте. ЭЙД СДЕЛАЛ СВОЙ ВЫБОР, И ЭТО БЫЛ ПРАВИЛЬНЫЙ ВЫБОР. ЕГО НЕ ПРОСТО БУДУТ ПОМНИТЬ. С ЭТОГО МОМЕНТА ВСЕ КРИСТАЛЛЫ ВО ВСЕЛЕННОЙ МЕНЯЮТСЯ. КАЖДЫЙ ИЗ НИХ ПРИСОЕДИНИЛСЯ К КЛАНУ ЛЮДЕЙ — И КАЖДЫЙ ИЗ НИХ ЗНАЕТ ЭЙДА КАК ОСНОВАТЕЛЯ СВОЕГО РОДА.

ДУМАЙ О НЕМ, ВЕЛИСАРИЙ, КАК ОБ ИХ АЛЕКСАНДРЕ. ИЛИ, ЛУЧШЕ, ОБ ИХ АХИЛЛЕ. КОРОТКАЯ, НО СЛАВНАЯ ЖИЗНЬ, ЧТО ВДОХНУЛА ЖИЗНЬ ВО ВСЕХ НИХ.

НО ДОВОЛЬНО! МНЕ ПОРА НА ВСТРЕЧУ.

Быстрый полуоборот, и сияющий левиафан уже мчался прочь, а за ним — большинство остальных.

ХОЧЕШЬ ПОСМОТРЕТЬ? — спросил один из оставшихся Великих.

Да, — ответил Эйд, прежде чем Велисарий успел заговорить. — Хочу.

* * *

В одно мгновение они оказались в другом месте. Все так же вися в пустоте, или, по крайней мере, им так казалось, но теперь, кроме звезд и галактик, было на что посмотреть. Под ними — или, может, перед ними — висело темное, очень уродливое…

Нечто. Луна?

Это астероид, — объяснил Эйд. — Довольно большой. Достаточно большой, чтобы гравитация стянула его в сферу.

Как мы так быстро…

Ничто из того, что ты видишь, не происходит в привычных тебе временных рамках. Все гораздо быстрее или медленнее. В каком-то смысле, это уже случилось, в далеком будущем.

С какой-то жалобной ноткой: Время гораздо более скользкая штука, чем кажется.

То ли они приблизились, то ли зрение Велисария обострилось. Теперь он мог разглядеть, что астероид покрыт чем-то, похожим на какие-то машины.

Это…?

Да. Последняя — единственная оставшаяся — крепость новых богов. Куда они отступили, чтобы дождаться того, что, по их мнению, должно было стать их Армагеддоном. Которым, собственно, оно и станет, но не так, как они планировали.

Внезапно поверхность астероида взорвалась. Вспыхнули ослепительные лучи света, перемежаясь со странными всполохами.

Великие приближаются. Это стреляет оружие. Не спрашивай меня, как оно работает. Я не знаю точно, и все равно не смог бы объяснить. Но оно очень мощное. Если бы у них все еще были ресурсы целой планеты, Великие могли бы только умереть здесь.

Некоторые из них, вероятно, и так умрут.

Велисарий почувствовал, как делает глубокий вдох, хотя дышать, казалось, было нечем.

Ты не здесь на самом деле. Ты все еще сидишь на скамейке перед императорским дворцом в Каушамби и смотришь в пустоту. — В голосе прозвучали знакомые юмористические нотки: — Люди подумали бы, что ты сошел с ума — могли бы и запереть, — вот только там это продлится всего долю секунды. То, что мы здесь наблюдаем, на самом деле происходит в течение нескольких лет.

Теперь Велисарий видел приближающуюся фалангу Великих. Правда, по мере приближения он понял, что это не столько фаланга, сколько трехмерная версия старых римских манипул. Здесь была гибкость.

Тактика, по сути.

Несколько Великих вильнули в сторону, затем вернулись, устремляясь к астероиду. Световые лучи и вспышки сосредоточились на них. Если Велисарий правильно истолковал увиденное, по ним попадали.

Довольно сильно, на самом деле. Но они могут выдержать много ударов, прежде чем…

Эйд, казалось, сам глубоко вздохнул. То, что они делают, опасно.

Великий, ближайший к астероиду, казалось, коснулся его поверхности. Вернее, проскреб по ней почти четверть диаметра. Когда Великий снова вышел в космос, за ним последовал сноп раскаленного вещества. Расплавленное и наполовину испарившееся оружие, понял Велисарий.

Не говоря уже о немалом количестве новых богов. О том, что от них осталось, а осталось немного. — Эмоция, стоявшая за этой мыслью, была более дикой, чем любая, какую Велисарий когда-либо помнил у Эйда.

Я действительно ненавижу этих тварей.

Еще один Великий ударил по поверхности. Затем еще, и еще. С каждым скользящим ударом с поверхности астероида сдиралось все больше и больше.

Приблизился еще один Великий. Поистине огромный. Та самая древняя Великая, что говорила с Велисарием. Каким-то образом он узнал ее.

ЭТО ПОТОМУ, ЧТО Я САМАЯ КРАСИВАЯ, — услышал он ее насмешливый голос. — БЫЛА, ВО ВСЯКОМ СЛУЧАЕ, ПОЛМИЛЛИОНА ЛЕТ НАЗАД.

Велисарий напрягся. Удар древней…

Это был не скользящий удар. В астероиде была проделана огромная рана. Велисарий почувствовал, как само гигантское существо содрогнулось от удара.

Сама.

Не только от удара, но и от огня оружия, сосредоточенного на ней. Она теряла свою субстанцию, удаляясь. Словно гигантский золотой ангел, проливающий свою сияющую кровь.

ДУМАЮ, ХВАТИТ, — услышал он ее слова. — Я ПРАВА?

Голоса нескольких Великих ответили.

ДА.

ВСЕ ЭТО ПОЛУШАРИЕ ТЕПЕРЬ БЕЗЗАЩИТНО.

ТЫ СМОЖЕШЬ?..

Ответный голос, казалось, был смесью сдерживаемой боли и суровой насмешки.

СПРАВЛЮСЬ. ВСЕГО-ТО НЕСКОЛЬКО ЛЕТ. НО ВАМ ПРИДЕТСЯ ВЕСТИ МЕНЯ, СЕСТРЫ И БРАТЬЯ. Я ТЕПЕРЬ СЛЕПА.

Она очень быстро удалилась, пока не исчезла. Четверо других Великих устремились за ней.

Спустя, казалось, всего несколько секунд, Велисарий увидел, как они возвращаются. Сначала — лишь крошечные точки света.

Это заняло — займет, — времена здесь не работают, — гораздо больше времени. Несколько лет. Но недостаточно, чтобы новые боги восстановили свою оборону.

По мере приближения Великих Велисарий разглядел нечто похожее на решетку света, связывающую пятерых вместе.

Думай об этом так, будто остальные держат ее за руки. Чтобы она летела прямо.

Они двигались очень быстро. Велисарий это чувствовал.

К этому моменту ее скорость составляет девяносто семь процентов от скорости света. А она и так была очень массивной.

И наконец, Велисарий понял.

Последняя мысль пришла к нему от древней Великой. Все с той же суровой насмешкой.

ТАК ЧТО, ДЕДУШКА. ТЫ И ПРАВДА ДУМАЛ, ЧТО МЫ ЗАБЫЛИ ФЕРМОПИЛЫ?

Ее спутники метнулись в стороны. Оставшись одна, древняя Великая ударила в астероид.

Это был не скользящий удар; даже не ранящий. Она вонзилась в самое ядро астероида, и удар ее был прям, точен и смертелен, как удар меча в сердце.

Астероид просто… испарился. Не осталось ничего, кроме огромного, светящегося, расползающегося облака плазмы и пыли.

Я ненавидел новых богов, — сказал Эйд. — Но я почти жалею…

Нет никаких новых богов, — холодно ответил Велисарий. — Никогда и не было. А теперь осталась лишь память о демонах.

Прощай, Внучка. Если я когда-нибудь встречу призраков Леонида и его спартанцев, я скажу им, что их род не прервался.

* * *

Он снова был на площади в Каушамби, глядя в небо. Оно было совершенно безоблачным.

Я рад. Мне никогда особо не нравились облака. Слишком беспорядочные.

Велисарий не сдержал лающего смешка.

Слушай, я кристалл, — немного обиженно сказал Эйд. — Мы от природы более щепетильные хозяйственники, чем вы, протоплазменные неряхи.

Слезы навернулись ему на глаза. О, Боже, как мне будет тебя не хватать.

Да, я знаю. Но было время, когда я бы этого совсем не понял, и именно моя жизнь здесь сделала это изменение возможным. Сделала все возможным для меня и всех моих детей. А теперь они и есть мои дети, Велисарий, все эти неисчислимые триллионы живых кристаллических людей. Мои дети. Плоть от плоти моей, так сказать, и разум от разума моего.

После мгновения молчания, тем остроумным тоном, которого Велисарию тоже будет отчаянно не хватать: Конечно, мы не так небрежны в этом деле, как вы.

На долю секунды, слишком короткую, чтобы ее измерить, Велисарий почувствовал, как по миру прошла рябь.

Так и есть, — тихо сказал Эйд. — Я люблю тебя, Дедушка. Прощай.

* * *

Сам Дамодара первым подошел к Велисарию, все еще сидевшему на скамье. Глаза римского генерала были открыты и влажны, но он, казалось, совсем не замечал императора.

Дамодара осторожно разжал его слабо сжатый кулак. Затем вздохнул, увидев, что лежало внутри. Когда-то он видел этот кристалл во всем его запредельном великолепии. Теперь это был лишь тусклый камень. Ничем не отличающийся от любого, какой можно найти в скале или на песчаном пляже.

Так же осторожно он снова сжал кулак. Выпрямившись, он сказал:

— Проследите, чтобы никто не беспокоил его, сколько бы он ни решил здесь оставаться.

Офицер дернул головой. Двое солдат из императорской свиты шагнули вперед, чтобы занять позиции по обе стороны от генерала. Но Шанга знаком велел им отойти.

— Не они. Я сам останусь. И его два катафракта, если пожелают.

Анастасий молча шагнул вперед.

— Да вы шутите, — пробормотал Валентин.

Он занял место справа от Велисария, Анастасий — слева. Шанга остался стоять позади.

Их позы были очень похожи. За исключением того, что Валентин, естественно, держал меч в руке.

— Кто тронет генерала — тот, мать его, покойник.

Дамодара услышал бормотание. Он тихо сказал офицеру:

— Лучше расставить по площади несколько солдат. Какой-нибудь нищий или дурачок может заблудиться. И, э-э… Мангуст не шутит.

* * *

Ближе к закату Велисарий вышел из своего полутранса. Слегка дернув головой, он посмотрел сначала направо, потом налево, а затем через плечо.

Увидев Шангу, он скривил губы. Выражение это, по правде, не имело ничего общего с той кривой ухмылкой, которую помнил раджпутский царь. Но он все равно был рад ее видеть.

— Мне нужно поговорить с императором, — сказал Велисарий, — но я не хочу пропустить закат. Не этот. Спроси его, не согласится ли он встретиться со мной здесь.

— Конечно. — Мгновение спустя Шанга уже шагал по ступеням, перемахивая через две своими длинными ногами.

Не прошло и пяти минут, как из дворца вышел Дамодара с Шангой подле. Когда он подошел к скамье, Велисарий подвинулся, освобождая место для императора.

— Садитесь, пожалуйста, если не возражаете. Понимаю, дюжина придворных умрет от шока при этом зрелище.

Улыбаясь, Дамодара сел.

— Боюсь, не видать мне такого счастья. Но, возможно, некоторые на время онемеют.

Они сидели молча, глядя на закат. Солнце уже опустилось за крыши.

— Мне жаль, Велисарий.

— Да.

Снова молчание на несколько минут. Затем Велисарий покачал головой.

— Жизнь продолжается. Как бы порой это ни казалось удивительным.

Император ничего не сказал. Просто кивнул.

— Насколько я помню, спор был о том, где проводить мирную конференцию.

— Да, — сказал Дамодара. — Я предложил провести ее здесь, но…

— Нет, это не подойдет. Рао, может, и согласился бы приехать, но Шакунтала посадила бы его на цепь. Она не слишком доверяет — пока, во всяком случае, — никому из малва.

Дамодара хмыкнул.

— В этом и была суть. Юная императрица Андхры выразилась, скажем так, с более юношеским пылом.

— Проведите ее в Бхаруче. Это ближе к нейтральной территории, чем любое другое место. И пусть новые медицинские ордены организуют и проведут все.

— Бхаруч… — Дамодара обдумал предложение. — Да, в этом есть смысл. Но будут ли медицинские ордены готовы к такой задаче в столь короткие сроки?

— Моя жена Антонина уже там, и она все еще официально возглавляет госпитальеров. Анна Саронит может быстро туда добраться — поверьте мне на слово, — а Биндусара недалеко. Не в обиду, Ваше Величество, но я думаю, что втроем они справятся с этим делом значительно лучше, чем свора придворных и чиновников.

— Что ж. Правда. Хорошая мысль, Велисарий.

Велисарий зажал пальцами глаза.

— Это мне Эйд подсказал, на самом деле. Буквально вчера.

Но когда он поднял глаза, в них была лишь тень влаги.

— Есть еще… всегда… память об ангелах, — тихо сказал он.

Казалось, он говорил больше с собой, чем с императором.

— А что мы есть на самом деле, кроме воспоминаний? Мне понадобился целый день, чтобы понять. Он пришел сюда, чтобы и у него были воспоминания. И, обретя их — сражаясь за них и завоевав их, — он оставил их мне. Всем нам.

— Я прикажу воздвигнуть памятник Талисману Бога, — сказал Дамодара.

— Сделайте его небольшим. Не кричащим. Место для тихих размышлений, а не для помпы и парадов. Я знаю для него хорошее место. Саловая роща между Гангом и Ямуной, где уже покоится один армянский солдат. Думаю, и ему, и Эйду это бы понравилось.

Наконец он улыбнулся.

— И проследите, пожалуйста, чтобы за ним хорошо ухаживали. Он не любил беспорядка.