Танец времени

Глава 37

Ганг

Велисарий не раз радовался, что на его службе есть Аббу и его арабские разведчики.

Но никогда — так, как сейчас.

— Эти идиоты-раджпуты втянули бы тебя в еще одну войну, генерал, — хмуро проговорил старый вождь бедуинов. — Они что, слепые? Кто еще носит хохолки?

Аббу был, конечно, несправедлив, но… лишь отчасти. Не то чтобы раджпуты не были знакомы с кушанами. До недавнего времени в армии малва служили десятки тысяч кушанов, многие из которых находились в тех же армиях, что и раджпуты, пусть и не в одних и тех же отрядах.

С другой стороны — будем справедливы — значительное число кушанов все еще оставалось на службе империи малва. Далеко не все кушаны перешли на сторону Кунгаса после того, как тот воссоздал древнее Кушанское царство.

Но доверия к ним больше не было, и не было ни малейшей вероятности, что Линк включил бы кушанские отряды в свою армию, когда выступал из Пенджаба. Даже идиоты-раджпуты должны были это понимать.

Даже идиоты-раджпуты-подростки.

— Они еще молоды, — пробормотал старый Джайсал. — Молодые о таком не думают.

Велисарий подавил раздражение. В конце концов, было бы верхом глупости оскорблять раджпутов, составлявших почти всю его армию.

— Что ж, вреда, по-видимому, никакого. Кушаны покинули место стычки, как только был установлен контакт и, — он как можно дипломатичнее кашлянул, — раджпутские всадники немедленно открыли по ним огонь.

Этот факт сам по себе был интересен. В обычных обстоятельствах кушаны были достаточно воинственны, чтобы ответить на первый же залп раджпутских лучников собственной атакой. Тем более что, по всем свидетельствам — и раджпутов, и арабских разведчиков, — кушаны превосходили раджпутский отряд числом.

Аббу облек его мысли в слова.

— Они нас ждали, генерал. Единственно возможное объяснение.

— Да. — Велисарий почесал подбородок. — Я почти уверен, что это значит, что сам Кунгас здесь. Должно быть, он поставил на то, что Маврикий сможет удержать основную армию малва в южном Пенджабе, пока он сам войдет на Гангскую равнину, чтобы атаковать армию Линка.

— Смелый человек!

Велисарий улыбнулся.

— Что ж, да. Робкий малый вряд ли пошел бы через всю Центральную Азию в разгар величайшей в мире войны, чтобы основать новое царство. Да еще и с новой женой-гречанкой, книжным червем.

Аббу встречался с Ириной.

— Сумасшедший, — пробормотал он, снова нахмурившись.

Велисарий повернулся в седле к Дасалу и другим раджпутским царям.

— Вы сможете удержать своих людей под контролем? Мне необходимо установить контакт с кушанами, и, как говорит Аббу, мне не нужна новая война с союзниками.

У всех раджпутских царей хватило такта на мгновение смутиться. Однако, как заметил Велисарий, ответили они не сразу.

Он не удивился. Их сокрушительная победа над гарнизоном Матхуры наполнила молодых раджпутских воинов ликованием, столь великим, что оно граничило с безрассудством и дерзким высокомерием. И без того неопытные, они были не в настроении слушать лекции старых царей об опасности случайного столкновения с союзниками посреди бурной кампании маршей и контрмаршей. «Дружественный огонь», как назовут это в будущем мире, — не то, о чем девятнадцатилетний раджпутский всадник задумывался, просыпаясь поутру. Или в любое другое время дня и ночи.

— Так. — Велисарий снова повернулся и впился взглядом в Джаймола и Удая Сингха. — Справитесь?

Джаймол криво усмехнулся.

— О да, генерал Велисарий. — Он лукаво взглянул на старых царей. — Наши-то люди — настоящие ветераны.

— Но нас всего пятьдесят, — предостерег Удай Сингх.

— Этого должно хватить, — сказал Велисарий. — Я пошлю с вами Аббу и нескольких его разведчиков, а также пару моих катафрактов. Все, что нам нужно на данный момент, — это установить контакт с кушанами. Назначить время и место, где мы с Кунгасом сможем встретиться, если я прав и он здесь. Если нет, то с тем, кто у них командует.

Два лейтенанта Шанги поскакали прочь, а за ними последовали Аббу и Стилиан. Велисарий мог положиться на Стилиана — тот подберет для этого дела хладнокровных катафрактов. Тем временем ему нужно было решить другую проблему.

— Я все еще гадаю, — сказал он царям, — но я почти уверен, что Кунгас держит большую часть своей армии на северном берегу Ганга. На его месте я бы поступил именно так. Не дать Сати переправиться через реку и использовать ее как щит между нами.

Столкнувшись с чисто тактической задачей, цари почувствовали себя увереннее.

— Согласен, — сказал Дасал. — А это значит, что, пока мы не наладим связь, нам следует оставаться на этом берегу.

— На этом берегу и к востоку отсюда, — хмыкнул его младший брат. — Возобновить пожары. Превратить все на двадцать миль к востоку в пустошь. Малва окажутся в ловушке.

— Молодежь будет роптать, — пожаловался Чачу.

Хмурому взгляду Дасала мог бы позавидовать сам Юпитер.

— Молодежь сделает, что велено.

* * *

Молодые раджпутские воины роптали. Горько.

Но и делали, что им было велено.

К тому времени, как Джаймол, Удай и Аббу вернулись, небо к востоку от армии Сати было затянуто дымом.

— Это Кунгас, — сказал Джаймол. — Он предлагает вам встретиться в рыбацкой деревне — вернее, в том, что от нее осталось, — в пяти милях вверх по течению от армии малва.

Удай усмехнулся.

— Он обещает не стрелять в вас, если вы сделаете себе хохолок. Иначе, говорит, может не сдержать своих людей. Говорит, большинству из них всего по десять лет. Безрассудные и неосторожные.

Велисарий ответил усмешкой.

— В хохолке я буду выглядеть глупо. Так что рискну.

Стилиан, однако, нахмурился.

— Всего в пяти милях от врага? Это кажется…

Аббу уже качал головой.

— Не о чем беспокоиться. Та армия малва больше вообще не двигается. Просто сидит там и печется на солнце гарама.

— Кунгас говорит, Сати два дня назад приказала забить слонов, — добавил Джаймол. — Звери выходили из-под контроля, да и мясо им, скорее всего, уже было нужно. Он считает, что та армия близка к отчаянию.

* * *

Слово «отчаяние» вполне можно было бы применить к солдатам армии Линка, но не к самому киборгу. Да, он пришел к выводу, что положение его армии безнадежно. Но, по странной логике его разума, это знание не принесло ничего, кроме того, что человек мог бы назвать «облегчением».

Впрочем, и это не совсем так, ибо Линк не знал эмоций. И все же, оборотной стороной безнадежности было то, что решения становились очень простыми. По крайней мере, близился отдых от трудов.

По крайней мере, через несколько часов. Линку все еще приходилось действовать через людей, а у этих несовершенных созданий всегда были свои нужды. С которыми временами приходилось считаться.

И потому, с нечеловеческим терпением, Линк молча наблюдал, как особые жрецы и убийцы в его чаундоли начали свои ритуалы.

Можно было бы даже сказать, что он наблюдал с удовлетворением. По крайней мере, эта часть плана новых богов сработала как надо. Культ, взращенный более века назад в кхмерских землях, хорошо послужил своей цели. Линк мог быть уверен: эти жрецы и убийцы сделают то, что нужно.

К сожалению, не так быстро, как ему хотелось бы. Но задержка в полдня не должна иметь значения. Даже если, как и предполагал Линк, Дамодара захватил большие орудия в Матхуре, все равно понадобятся недели, прежде чем они смогут начать крушить стены Каушамби.

* * *

Оценка Дамодары была куда более пессимистичной.

— По меньшей мере два месяца, — проворчал он, глядя, как огромные пушки изрыгают огонь по стенам Каушамби. Половина из них била мимо. Стволы этих гигантских, но грубых осадных орудий были сделаны на редкость небрежно. А огромные каменные ядра, которые все же попадали в стены, казалось, наносили не больше вреда, чем горсть гальки.

— Это если повезет, — кисло добавил он.

Но Рана Шанга едва слышал его и совсем не обращал внимания на пушки. Раджпутский царь погрузился в то особое состояние духа, в которое обычно входил перед великой битвой. Странное сочетание безмятежности и яростного предвкушения — первое служило плотиной для сдержанных вод второго.

Когда придет время — очень скоро, думал Шанга, — плотину прорвет.

Нет, не прорвет — ее сокрушит. И в этом потоке его ждет величайшая скачка в его жизни, а за ней — величайшая битва.

— Месяцы! — прорычал Дамодара.

— Да, лорд, — рассеянно ответил Шанга. Он даже не заметил, что назвал Дамодару по-старому, а не новым титулом «Ваше Величество».

Не заметил и Дамодара.

* * *

— Я нервничаю, — сказал Тарун. — А что, если я сделаю что-то не так? Ты уверен…

— Не глупи, — заверил его Раджив. Он поднял фитиль, зажав его между большим и указательным пальцами. — Да что тут может пойти не так? У тебя карман полон спичек. Просто подожги вот это и спрячься.

Тарун с сомнением достал из кармана одну из спичек и принялся ее разглядывать.

— А если?..

Стараясь не выдать своего раздражения, Раджив выхватил спичку из руки Таруна и чиркнул ею о камень на полу конюшни. Спичка вспыхнула как надо, испустив свой обычный едкий дым.

— Специально сделаны, — настойчиво сказал он. — Лучшим аптекарем в Каушамби.

Честность заставила его добавить:

— Ну… лучшим в этом квартале, во всяком случае. Хотя он, наверное, ничуть не хуже любого в императорском дворце.

Это была чистая правда, но она лишь подкинула Таруну новый повод для беспокойства.

— А если он нас предаст? Спички — вещь необычная. Вдруг он начнет гадать…

Валентин, сидевший на корточках в нескольких футах, тихо рассмеялся.

— Разве не ты сам вчера говорил нам, что на солдат уже никто не обращает внимания? Даже сами солдаты?

— Они даже копать стали спустя рукава, — добавил Анастасий. — И хорошо, а то уж больно близко подобрались.

Огромному катафракту было неудобно долго сидеть на корточках, и он поднялся на ноги. Движение вышло неуклюжим, но не потому, что Анастасий был нескладен — для человека его размеров он был на удивление координирован, — а просто потому, что сами его габариты диктовали определенные физические законы. Носорог тоже неуклюж, когда поднимается на ноги. Но не в атаке, которая за этим следует.

— Успокойся, мальчик. К этому времени Шандагупта уже украсил стены своего дворца тысячей с лишним трупов или голов. Он превратился в маньяка, и все в городе это знают. Никто в здравом уме не хочет приближаться к нему или его страже. Этот аптекарь будет делать то, что все сейчас изо всех сил пытаются делать. Заниматься своим делом и надеяться пережить то, что грядет.

Это была правда, и Тарун знал ее не хуже любого другого в этой конюшне. Солдаты и рабочие, занятые раскопками в поисках укрытий, уже как минимум неделю работали спустя рукава. «Спустя рукава», по крайней мере, в том смысле, что толку от их работы было мало. Конечно, они умудрялись создавать видимость бешеной деятельности. Но по большей части это была симуляция, в буквальном смысле перетаскивание земли и щебня из одной ямы в другую и обратно.

Трудно было их винить. Каждый раз, когда они что-то откапывали, ответственного в итоге обезглавливали или сажали на кол. Со временем, конечно, за отсутствие всякого прогресса ждало такое же наказание. Но на это уходило больше времени, чем на успех.

К этому моменту в осажденном Каушамби большинство людей просто тянули время.

* * *

Но не все.

В стойле появилась госпожа Дамодара.

— Аджатасутра вернулся. Он хочет знать…

— Как скоро? — спросил сам убийца, появившись прямо за ее спиной. — Любопытствующие императоры желают знать.

Валентин безрадостно усмехнулся.

— Теперь, когда ты здесь, как тебе завтрашнее утро?

Тарун сглотнул.

— Ты справишься, — заверил его Раджив. — Но тебе лучше идти сейчас. Город большой, а путь неблизкий. И тебе нужно быть на месте до восхода солнца.

— На улице темно, — возразил Тарун.

— Конечно, темно, — сказал Валентин. — В этом и есть план. А теперь иди.

Больше Тарун не возражал. Все, о чем он мог еще беспокоиться, было лишь возможностью, касалось кого-то другого или чего-то другого, в другом месте и в другое время.

Валентин был здесь и сейчас. И Тарун пошел.

* * *

Велисарий не особенно беспокоился о патрулях малва, высланных Линком. Там, где у Велисария было двадцать тысяч всадников, а у Кунгаса — пятнадцать тысяч драгун, у чудовища поначалу было всего три тысячи кавалеристов. Теперь же, после потерь в различных стычках и — самый грубый фактор из всех — того, что они начали забивать лошадей на мясо, их стало и того меньше.

Тем не менее, он не видел причин рисковать. Поэтому он встретился с Кунгасом задолго до рассвета.

Кушанский царь ждал его в одной из немногих хижин в маленькой деревне, уцелевшей после поджогов раджпутов. Он сидел на корточках на земляном полу, а перед ним стояли бутылка рисового вина и две чашки.

— Рад снова тебя видеть, — сказал он, наливая Велисарию. — Я бы беспокоился, что ты напьешься, да только ты пьешь как лошадь, а это пойло такое жидкое, что все равно. Лучшее, что я смог найти.

Улыбаясь, Велисарий присел на корточки и взял чашку.

— Я рад тебя видеть, и удивлен. Ты пошел на огромный риск, придя сюда из Гиндукуша.

Кунгас дернул плечом — это движение заменяло ему пожатие плечами.

— Я прикинул, что ты будешь где-то здесь. А раз я кушанский царь, мне нужно доказать, что я великий игрок, иначе скоро начнут шептаться, что я не гожусь в правители. Но главное — я хочу наконец увидеть эту стерву мертвой.

Велисарий осушил чашку одним глотком. Впрочем, глоток был небольшой, так как и чашка была крошечной.

И слава богу. Пойло было не только жидким, но и отвратительным. Именно такое вино и ожидаешь найти в бедной рыбацкой деревушке.

Но лицо он скривил не из-за вина.

— В таком случае, мне жаль это говорить, но тебя ждет большое разочарование. Единственное, чего мы не будем делать, — это убивать Великую Госпожу Сати.

Глаза Кунгаса слегка расширились. В его сдержанной манере это означало крайнее изумление.

— С какой это стати? — обвиняюще, почти жалобно, добавил он. — Ты же убил ее предшественницу, не так ли?

— Да, убил. И скажу, что мало что в моей жизни доставило мне большее удовлетворение, чем смерть Великой Госпожи Холи. Но то было другое место, другое время и другие обстоятельства. Здесь и сейчас мы хотим, чтобы Сати была просто изолирована, но жива.

Он поставил чашку на пол.

— То была битва. А это — та самая битва. Точнее, это сдерживающая операция, пока решающее сражение ведет в другом месте Дамодара.

Кунгас потянул себя за клочковатую бородку.

— Хм. Ты и сам играешь.

— И да, и нет. Я не играю — ну, или ставка не так уж велика — в том, что Дамодара к этому времени уже достиг Каушамби. Я ставлю лишь на то, что ему понадобится время, чтобы прорваться в город. Я видел те укрепления. Ничто в мире с ними не сравнится, кроме, возможно, древних стен Вавилона.

Кушанский царь принялся теребить свою бородку еще яростнее.

— Проклятье, Велисарий…

Римский полководец терпеливо ждал. Лучший способ в чем-либо убедить Кунгаса — позволить ему убедить самого себя. Под этой бесстрастной личиной скрывался один из умнейших людей, каких только знал Велисарий, к тому же посвященный во все тайны методов правления Линка. Велисарий подробно проинструктировал Кунгаса и Ирину на этот счет еще до того, как они покинули Константинополь, отправляясь в свой великий поход на Гиндукуш.

— Проклятье, — повторил Кунгас. Но на этот раз в его голосе звучала лишь покорность судьбе.

Велисарий ждал. Рука царя опустилась от бороды.

— Хорошо. Я понимаю логику. Пока эта стерва жива, Линк заперт в ее теле. Здесь, а не в Каушамби. Стоит ей умереть, и Линк тут же войдет в новую оболочку. В ту, что в императорском дворце, так что он сможет взять оборону Каушамби под прямое командование. Вместо Шандагупты, которого никто в здравом уме никогда не считал ни военным гением, ни даже просто толковым императором.

— Именно.

— Кто? — удивился Кунгас. — И сколько оболочек в распоряжении у этого чудовища?

Хороший вопрос. Эйд?

Велисарий почувствовал колебание кристалла. Не уверен. Это сложно.

Постарайся объяснить, как сможешь. Нам нужно знать.

Помолчав, Эйд ответил: Ему непросто. Линку, я имею в виду. Во-первых, оболочка должна быть женского пола — неважно почему, — и, во-вторых, она должна принадлежать к династическому клану. Это потому что… впрочем, это тоже неважно. Просто поверь мне на слово. В этом процессе есть критически важный генетический компонент. Даже несколько. Близкое кровное родство имеет значение.

Велисарий кивнул. Кунгасу он сказал:

— Эйд мне объясняет. Дай нам мгновение.

В-третьих, сама оболочка должна подходить индивидуально. Не каждая девочка годится. На самом деле, большинство не годится, а выбор и так невелик, поскольку ограничен лишь женским потомством династического клана. Она должна быть… Это слово тебе ничего не скажет, но в будущем его назовут «аутизмом». Это довольно редкое медицинское состояние. Немногие дети им страдают.

Велисарий не стал просить Эйда объяснить термины. Когда-нибудь он это сделает, но сейчас не было ни нужды, ни времени.

Он с отвращением поджал губы. Вернее, с презрением. Абсолютно в духе «новых богов», провозгласивших себя истинным будущим человечества. Они не только использовали невинных детей как сосуды для своей власти, но и выбирали тех, кто уже был искалечен и еще менее способен себя защитить.

Понятно. Династический клан малва велик, но все же…

Новая подходящая кандидатка появляется лишь раз в несколько лет. Конечно, бывают отклонения. Долгий промежуток между возрастом Холи и Сати был необычен. И все же, я сомневаюсь, что у Линка в распоряжении больше двух, может, трех оболочек. Даже и того меньше, на самом деле, потому что помимо всего прочего, им требуются годы подготовки. Момент перехода — одержимости, если угодно, — весьма травматичен. Если девочка не будет к нему тщательно подготовлена, она просто умрет.

Велисарию пришла в голову мысль. Если так… что, если новая оболочка очень молода? На самом деле, это могло бы быть даже умнее…

Он покачал головой.

— Нет, это слишком рискованная игра.

Кунгас вопросительно склонил голову. Велисарий объяснил:

— Оболочек не может быть много. Возможно, всего одна, и она вполне может быть еще маленькой девочкой. Если так…

Он едва не рассмеялся, увидев внезапно свирепое выражение на лице кушанина.

— Соблазнительно, не правда ли, Кунгас? Что случится, если империей малва внезапно станет править ребенок? Будет ли кто-нибудь — даже Шандагупта — всерьез ее слушать?

Помолчав, Кунгас выдохнул.

— Нет. Как ты и сказал, слишком рискованная игра — даже для кушанина. А что, если она не ребенок? В конце концов, Сати была в расцвете сил, когда стала новым Линком.

* * *

То, что было слишком рискованной игрой даже для кушанского царя, не было таковой для киборга.

По крайней мере, для этого киборга. У Кунгаса и Велисария были варианты. У Линка их больше не было.

Кхмеры закончили свои ритуалы.

— Сейчас, — приказало существо, известное как Великая Госпожа Сати.

Мастерским движением убийца, стоявший позади, вонзил кинжал в позвоночник Сати. С такой же сноровкой убийца, стоявший перед ней, вонзил свой клинок ей в сердце.

Когда ее тело обмякло, третий убийца шагнул вперед и — с тем же мастерством — полоснул ее по горлу от уха до уха.

Рядом уже стоял жрец с большой чашей, чтобы собрать священную влагу. Крови пролилось немного, ведь сердце богини уже не билось.

Это было хорошо, потому что кровь требовалась для оставшихся ритуалов.

Когда ритуалы завершились, убийцы перерезали всех жрецов, кроме одного. Затем — себя.

Даже в конце они старались, чтобы крови было как можно меньше.

Это было не из-за нужд ритуалов, которые, напротив, обычно требовали обильных кровопусканий. Но богиня приказала сделать все тихо и экономно.

Обычные ритуалы наполнили бы чаундоли таким смрадом, что солдаты снаружи заметили бы его почти сразу. А так, в жару сезона гарам, они почуют его достаточно скоро. Линк хотел, чтобы эта армия оставалась боеспособной как можно дольше, отвлекая Велисария.

Единственный выживший жрец остался на своем посту. Он просто сидел у входа в чаундоли, чтобы говорить любопытствующим офицерам, что Великая Госпожа спит и приказала ее не беспокоить.

* * *

В особых покоях глубоко под императорским дворцом в Каушамби восьмилетняя девочка по имени Рани лежала на полу своей комнаты неподвижно, с пустыми глазами. Ее особые кхмерские слуги были глубоко обеспокоены, но ничего не могли поделать.

Священное перенесение свершилось, это они знали. Но оно произошло гораздо раньше, чем кто-либо из них ожидал, включая саму девочку.

Она выживет, решили они. Кроме этого, они могли лишь подносить ей для питья смоченную в воде ткань и ждать.

* * *

Тарун слишком нервничал, чтобы ждать дольше. Он добрался до места, которое они с Радживом выбрали, задолго до того, как это было действительно нужно. Это был укромный уголок в лабиринте уличного базара недалеко от самых северных ворот Каушамби. В этот час ночи все лавки были закрыты и заперты.

Никто не обращал внимания на двенадцатилетнего мальчика, сжавшегося в темноте. В городе было много таких. Вор, возможно, и заметил бы завернутый сверток под рваным плащом мальчика, но даже если бы и заметил, скорее всего, ничего бы не сделал. Что ценного могло быть у такого оборванца?

И все же два часа ожидания показались сыну конюха вечностью. Поэтому, когда он увидел в небе первые слабые признаки рассвета, он встал и достал сигнальные ракеты. Их было три, на случай осечки.

Как бы он ни нервничал, Тарун не допустил ни единой оплошности. Через несколько секунд одна из ракет уже была установлена на простой бамбуковой раме, державшей ее вертикально и направленной в небо. Он зажег спичку, поднес к фитилю и поспешил на другую сторону ларька.

У него даже хватило выдержки оставаться там последние секунды. Если ракета даст осечку, он заберет бамбуковую раму, чтобы использовать ее для второй.

На удивление, все прошло гладко. Ракета не дала осечки и не взорвалась. Она взмыла на сотни ярдов в темное небо над Каушамби.

И даже взорвалась, когда было положено. Великий, яркий желтый свет озарил город.

Тарун, однако, не стал любоваться зрелищем. Он просто бросил оставшиеся ракеты и поспешил прочь. Что будет, то будет. Он сделал свое дело и теперь просто хотел вернуться к семье.

* * *

Немногие из горожан увидели это дивное зрелище — город спал.

Солдаты на страже, конечно, увидели и бросились докладывать своим офицерам. Что-то происходит у северных ворот!

Валентин, Анастасий, Аджатасутра, Раджив и трое их наемников-йетайцев, разумеется, тоже это увидели. Они поднялись из своего укрытия недалеко от южных ворот города.

Точнее, поднялись Анастасий и Раджив. Остальные остались в небольшой повозке, укрытые тонкой бамбуковой решеткой с разложенными на ней овощами, которые, казалось, заполняли весь кузов.

Анастасий взялся за оглобли, вытащил повозку на улицу и тяжело побрел к воротам, до которых было ярдов пятьдесят. Раджив шагал рядом, одетый как сын купца. Совершенно очевидно — отпрыск зажиточной семьи, которому поручили присматривать за сильным, но туповатым работником.

— Почему такие делишки всегда достаются здоровякам? — пожаловался Анастасий.

— Заткнись, — донесся из-под груза голос Валентина. — Ты не просто здоров как бык, ты и выглядишь как бык. Радуйся, что я не дал Радживу кнут.

* * *

Рана Шанга тоже увидел его. И плотину прорвало.

Не прошло и минуты, как он уже был в седле и несся вперед из строя, а за ним — десять тысяч раджпутов.

Только раджпуты, и только половина из них. Другую половину, а также йетайцев и кшатриев Дамодара приберег для иных нужд. Но эта атака, знал император, принадлежала одному лишь Ране Шанге.

В ней не было ничего имперского. Это была сама душа народа раджпутов, наконец-то обретшая себя.

— За славу Раджпутаны! — прокричал Шанга, высоко подняв копье со значком, и его пронзительный голос был наполовину ревом, наполовину воплем.

— РАДЖПУТАНА! — отозвались десять тысяч глоток.

* * *

Солдаты малва на южной стене города не понимали, что происходит. Они знали только три вещи.

Первое: большую часть гарнизона приказано перебросить к северным воротам.

Второе: поток — нет, целый вал, приливная волна — раджпутских копий несся мимо них по земле за стенами.

Куда?

Кто мог сказать?

Они знали только третье. Эти копья выглядели такими же острыми, как и боевой клич раджпутов.

— Дерьмо, — сказал один из них.

— Что будем делать? — спросил его товарищ по отряду.

— Не будь идиотом. Постараемся выжить, что еще? Тебе есть дело, кто там император?

— Да не особо...