Танец времени

Глава 27

Железный Треугольник

Императору Хусрау, по крайней мере, хватило ума оставить свою персидскую армию на западном берегу Инда, когда он ворвался в бункер Маврикия в Железном Треугольнике. Собственно, Маврикий и не позволил бы им переправиться — именно он, а не персы, контролировал реки. Иранцам нечего было противопоставить римскому броненосцу и брандеру.

Впрочем, даже одного Хусрау в его нынешнем настроении было бы более чем достаточно. А в окружении такого количества шахрадаров, что они набились в бункер как сельди в бочку, он был еще хуже. И то, что Маврикий был уверен, что персидский император в основном играет на публику, настроения ему ничуть не улучшало.

— …не позволим себя обмануть!

С Маврикия было довольно.

— Обмануть? — вскипел он. — Да кто вас обманывает, черт побери? — Ему едва хватило самообладания, чтобы добавить: — Ваше Величество.

Маврикий указал на западную стену бункера.

— Забирайте там все, что сможете, мне-то что! Но не ждите, что я буду воевать за вас!

Несколько шахрадаров гневно зашипели, один из них — очень громко. Это был шахрадар лет сорока с небольшим по имени Шахрабараз. Старший сын главы рода Каринов, одного из семи великих домов шахрадаров и, пожалуй, самого влиятельного после Суренов.

Маврикий смерил его ледяным взглядом, все еще указывая на западную стену.

— Почему вы здесь, шипите на меня, вместо того чтобы сражаться за землю, которую считаете своей?

Шахрабараз хотел было гневно ответить, но император остановил его жестом.

— Молчать! — приказал Хусрау. Он одарил Маврикия собственным испепеляющим взглядом. — Могу ли я в таком случае считать, что вы не будете возражать, если я начну собственное наступление?

— Нисколько.

— И вы не будете возражать, если мы оставим за собой завоеванные земли?

Маврикий схватил со стола донесения и потряс ими перед императором. Это были копии обмена сообщениями между Велисарием и Дамодарой, состоявшегося несколькими днями ранее.

— Сколько раз мне вам это показывать? Ваше Величество. Все, что вы сможете взять к западу от реки, — ваше. Настолько далеко на север, насколько сможете продвинуться.

— До самого Гиндукуша! — выкрикнул один из шахрадаров. Маврикий не помнил его имени, но это был видный представитель дома Спандиядов.

Ценой неимоверных усилий Маврикий удержался от презрительной усмешки.

— Я бы посоветовал вам остановиться у подножия Гиндукуша. И учтите, что царь Кунгас считает Пешеварскую долину его частью. Все, что к северу от перевала Кохат и к западу от перевала Маргалла, по его словам, принадлежит ему. Но если вы думаете, что сможете раскатать и кушанов заодно с малва, — что ж, пусть будет так.

— А когда это арийцев волновало…

— Молчать! — снова взревел Хусрау. На этот раз, к счастью, объектом его императорского гнева стал Спандияд. — Мы не воюем с кушанами, — отрезал он. — Весь западный Пенджаб до Гиндукуша. Мы остановимся, как только достигнем перевалов в Пешеварскую долину, которую удерживают наши союзники кушаны.

Император взглянул на смятую груду донесений.

— С чем все теперь согласны, — закончил он уже мягче.

Когда он снова посмотрел на Маврикия, то казался значительно спокойнее.

— Ваши канонерки обеспечат нам защиту от малванских броненосцев?

Маврикий покачал головой. Не гневно, но тем не менее твердо.

— Не можем, Ваше Величество. Мне жаль, но просто не можем. Ни «Юстиниан», ни «Победительница» им не ровня. Ни одному из них, не говоря уже о двух, что стоят на Инде. Потому-то мы и выставили минные заграждения поперек рек. Как только вы двинетесь к северу от этих заграждений, вы останетесь одни. Я бы посоветовал вам держать армию подальше от рек. На расстоянии, недосягаемом для орудий броненосцев.

Хусрау, казалось, не был удивлен ответом. Да и не рассержен. Он лишь тихо хмыкнул и отвернулся.

— До Гиндукуша! — проревел он, шагая к выходу из бункера.

Через минуту все они ушли.

— Слава богу, — пробормотал Маврикий. — Терпеть не могу персов. Никогда не любил этих надменных ублюдков. Думают, их дерьмо не воняет.

— Еще как воняет, — фыркнула Анна. Она случайно оказалась в бункере, навещая мужа, когда прибыла персидская делегация. — Я посещала их лагеря по пути сюда. Их санитарные привычки заставили бы содрогнуться гиену.

Маврикий усмехнулся.

— Хуже, чем у здешних туземцев?

— Да, представь себе, — чопорно ответила Анна. — Даже до того, как я взялась за их «управление». Сегодня привычки пенджабцев куда лучше. Через неделю — ну, через месяц — сравнения и вовсе не будет.

Маврикий не сомневался в этом, хотя и считал ее оценку в один месяц дико оптимистичной. Трудность заключалась не столько в сопротивлении местных — как ни странно, пенджабцы, казалось, были весьма очарованы своей новой «Управительницей», — сколько в масштабе проблемы.

Армии малва всегда славились грубым обращением с местным населением. Огромная армия малва, окопавшаяся к северу от Треугольника, вела себя особенно скверно: солдаты были стиснуты на небольшом пространстве и страдали от всех невзгод и разочарований осадной войны. Железный Треугольник стал убежищем для несметных тысяч пенджабцев со всей округи. Они переправлялись через реки на маленьких лодчонках или даже вплавь через минные поля.

К этому времени плотность населения в Треугольнике была почти как в огромном городе. Даже хуже, поскольку большую часть земли приходилось оставлять под посевы. Треугольник получал значительную часть припасов из Синда, доставляемых речными судами, но все же должен был обеспечивать себя основной массой продовольствия. Справиться с нечистотами, производимыми таким населением, — задача, по сравнению с которой легендарная чистка Авгиевых конюшен показалась бы легкой послеполуденной прогулкой.

— Вот увидишь, — сказала Анна.

* * *

— Хватит, генерал, — сказал Ашот. — Едва-едва.

Велисарий кивнул, утерев лицо тканью. В основном от пыли. Несмотря на жару, в пустыне Тар было так сухо, что пот не успевал толком выступить.

Он старался не выдать своего беспокойства. Это был уже третий колодец на их пути, и во всех воды было ровно столько, чтобы хватило его отряду — едва-едва. Запаса у них почти не осталось. Если хоть один колодец окажется пустым или почти пустым…

Но сокрушаться по этому поводу не было смысла. Долгая война с малва близилась к концу, и оставалось лишь вонзить копье до конца — или умереть, пытаясь. Теперь все было в руках Судьбы.

— Выступаем, — сказал он. Он взглянул на горизонт, где занимался рассвет. — Еще есть время на три часа пути, прежде чем солнце поднимется достаточно высоко и заставит нас разбить лагерь на день.

— Чувствую себя летучей мышью, — пожаловался Ашот. — Ночью бодрствую, днем сплю.

Впрочем, сказал он это довольно бодро. У Ашота был богатый опыт пустынных кампаний, и он прекрасно знал, что ни один здравомыслящий человек не станет путешествовать по таким местам, как Тар, под палящим солнцем. Как и все катафракты в экспедиции, он был одет в свободные одежды арабского покроя вместо доспехов — с той лишь разницей, что Ашот умел надевать их без помощи людей Аббу.

* * *

— Что-то происходит, — констатировал Куджуло. Он медленно провел подзорной трубой по местности под перевалом. — Не уверен, что именно, но внизу слишком много движения.

— Они готовят новую атаку? — спросил один из кушанов.

— После того как мы вырезали предыдущую? Сомневаюсь, — хмыкнул Куджуло. — Нет, думаю, они отводят часть сил. И мне кажется — в этом я совсем не уверен, — что вдалеке есть какое-то движение войск. Но на подкрепление это не похоже.

Он опустил трубу. Сделал он это неловко, поскольку труба была большой и неуклюжей — одно из новых изделий зарождающейся оптической промышленности Беграма, а не изящный римский прибор.

— Сообщите царю, — приказал он. — Возможно, это то, чего он ждет.

* * *

В нескольких милях оттуда у отряда йетайцев был куда лучший обзор происходящего. Они несли дозорную службу для армии малва, стоявшей против кушанов, — и особого восторга по этому поводу не испытывали. В былые времена на эту тягостную службу отправили бы самих кушанов. Но теперь на кушанов, тех немногих, что еще оставались в войсках малва, нельзя было положиться. Командующий армией не осмелился использовать для этой цели обычные войска. Кушаны были слишком хороши в горной войне, чтобы полагаться на ополченцев в качестве передовых дозоров.

— Повтори-ка, — сказал командир отряда.

Новоприбывший пожал плечами. Он прибыл лишь накануне.

— Не веришь — твое дело. Великая Госпожа Сати направляется в столицу. С сорока тысячами воинов. Похоже, там крупное восстание.

— А почему ты шел с ними?

— Я не шел с ними. Я был всего лишь в составе отряда, посланного Самудрой сюда. Мы прошли с экспедицией Великой Госпожи лишь небольшое расстояние. Она, конечно, движется вверх по Сатледжу.

— Нам бы так, — пробормотал один из бойцов.

Новичок снова пожал плечами.

— Я бы и сам не отказался. Но они оставляют здесь часть приведенных с собой йетайцев — и меня в их числе, на мою беду, — а в Пенджаб забирают почти десять тысяч солдат регулярных войск.

— И почему это вы двое хотите вернуться на равнину? — потребовал ответа командир отряда. — Чтобы сгинуть в водовороте на Ганге? Не будьте дураками.

Их лагерь располагался на возвышенности, откуда открывался прямой вид на перевал Маргалла, отделявший долину Пешевара от собственно Пенджаба. С такого расстояния командир отряда не мог разглядеть кушанских воинов, державших перевал. Но ему казалось, что он почти видит кровь, которую армия малва оставила на тех склонах в ходе четырех провальных штурмов.

Их здесь перемалывали. На ровной местности командир отряда йетайцев сразился бы с кушанами без особых опасений. Но здесь, в холмах и горах, воевать с ними было все равно что драться с крокодилами в реке.

— Я наполовину сармат, — пробормотал он. — По матери.

Никто из его товарищей даже губы не скривил, несмотря на всю абсурдность этого заявления. Сарматов не существовало уже много веков.

Это было неважно, ведь не в том был смысл сказанного. Через несколько секунд все бойцы отряда уже разглядывали новоприбывшего.

К счастью для него, он не был дураком.

— Война проиграна, — сказал он, тихо, но отчетливо. — По крайней мере, я так думаю.

Командир отряда усмехнулся.

— Как тебя звать?

Новичок усмехнулся в ответ.

— Прабхак. Знаю, звучит забавно. Это сарматское имя. Мать дала.

Тут весь отряд рассмеялся.

— Добро пожаловать, брат, — сказал один из них. — А ты поверишь, что мы все тут наполовину сарматы?

Это вызвало еще один смешок. Когда он стих, Прабхак спросил:

— Когда? И куда?

Командир отряда взглянул на садящееся солнце.

— Как только стемнеет. Будет пол-луны. Сойдет. А пойдем к кушанам.

Прабхак поморщился, как и большинство бойцов.

— Не будьте дураками, — прорычал командир. — Хотите остаток жизни прожить как козы?

Если так посмотреть…

— Говорят, царь Кунгас не так уж и плох, — задумчиво произнес один из бойцов.

Командир отряда безрадостно хмыкнул.

— Никто ничего подобного не говорит. Он — демон, а его жена-ведьма — и того хуже. Что меня вполне устраивает. Как раз такие правители, которые помогут нам выжить в том, что грядет.

* * *

Первая крепость в горах Виндхья, к которой подошла армия Дамодары, была покинута. Ее гарнизон, как рассказали местные, бежал два дня назад.

Так же, как и вторая, и третья.

Четвертая крепость, далеко внизу от хребта, все еще была занята. То ли гарнизон, то ли его командир оказались более стойкими.

Их стойкости хватило ровно на восемь минут после того, как Шанга начал штурм, прежде чем они попытались сдаться.

Попытались, но не смогли. Шанга пленных не брал.

Даже если бы он и был к этому склонен, чего не было — не тогда, когда его жена и дети были в Каушамби, — господин Дамодара приказал устроить резню.

Вернее, император Дамодара. Будучи простым господином, Дамодара всегда славился своей сравнительной снисходительностью к поверженным врагам, по меркам малва. Но гарнизон крепости, осмелившийся оказать ему сопротивление, был уже не просто «врагом». Они были изменниками и мятежниками.

Конечно, Шанга позволил части гарнизона бежать. Это тоже было приказано императором Дамодарой. Не было смысла вырезать гарнизоны, если другие гарнизоны об этом не узнают.

К следующему дню армия Дамодары уже вышла из гор и двигалась вверх по реке Чамбал. Чамбал был главным притоком Ямуны, до слияния с которой оставалось еще пятьсот миль на север. Достигнув слияния, им предстояло пройти еще триста миль вниз по Ямуне, прежде чем добраться до Каушамби.

Даже при том, что каждый воин в его армии был на коне, будь то кавалерист или драгун, Дамодара не мог надеяться продвигаться быстрее двадцати миль в день, а долгий марш, вероятно, будет еще медленнее. Правда, теперь, когда они вышли из гор Виндхья, местность была плодородной, и они могли добывать провизию по пути. Но его армия все еще насчитывала около сорока тысяч человек. Передвигать такое огромное количество солдат очень быстро было просто невозможно.

По меньшей мере шесть недель им понадобится, чтобы добраться до Каушамби. Возможно, два месяца, а если по пути придется вести крупные сражения — то и дольше. Они не могли позволить себе задерживаться у крепостей по пути.

Первая крепость, которую они встретили на реке, была покинута.

Так же, как и следующая.

Так же, как и следующая.

— Похоже, о нас наслышаны, — сказал Рана Шанга императору.

— Я предпочитаю думать, что это величественная аура моего императорского присутствия.

— Да, Ваше Величество. Хотя я не уверен, что понимаю разницу.

Дамодара улыбнулся.

— Я, как оказалось, тоже. Казалось бы, должен, ведь я теперь, полагаю, полубог. А может, даже на три четверти.

* * *

Бихарский шахтер выпрямился.

— Они подбираются близко, господин. По крайней мере, я так думаю. Трудно сказать из-за всех этих отзвуков.

Слово «отзвуки» показалось Валентину странным, но он понял, что имел в виду шахтер. На первом же изгибе они вырыли два коротких ложных туннеля вдобавок к тому, что вел — в конечном итоге — к выходу в конюшнях. То, что слышал шахтер, было сложным эхом звуков, издаваемых шахтерами малва, которые приближались к концу расчистки завала, оставленного римлянами после взрывов.

— Ты узнаешь, когда они пробьются?

— О да. Еще до того, как сработают заряды.

Шахтер поморщился, произнося последнюю фразу. Как человек, проведший всю свою взрослую жизнь и добрую часть детства под землей, он испытывал невольное сочувствие к людям, которых скоро завалит в серии обвалов. Враги они или нет.

Валентин не разделял его чувств. Мертвый есть мертвый. Какая разница, настигнет ли смерть под тоннами камня и земли, от острия копья или просто от старости?

Он повернулся к Радживу.

— Ты готов это сделать? Или предпочитаешь, чтобы это сделал я?

Молодой раджпутский принц пожал плечами.

— Если все сработает как надо, заряды и так взорвутся автоматически. Мне ничего не придется делать.

— «Если все сработает как надо», — передразнил Валентин. — Ничего никогда не работает как надо, мальчишка. В этом мудрость катафракта.

* * *

Но Валентин оказался неправ.

Когда их шахтеры наконец пробились сквозь завалы на расчищенный участок, двое офицеров малва оттолкнули их и вошли в туннель. Несмотря на риск, оба горели нетерпением. Император Шандагупта посулил великую награду тем офицерам, что захватят семью Дамодары.

Оба повели факелами, освещая пространство. А затем выругались в один голос.

— Три туннеля! — прорычал старший по званию. — Но какой из них верный?

Его лейтенант указал факелом на туннель прямо перед собой.

— Я исследую этот, если хочешь. Ты бери один из оставшихся. Можем оставить людей охранять третий, пока не будет времени его проверить.

— План не хуже любого другого, полагаю. — Капитан крутанул головой и рявкнул несколько приказов. Через минуту в туннель вошли трое стражников и один из горных инженеров.

— Набросай схему трех туннелей, — приказал он инженеру. — Без изысков. Просто чтобы показать нам — императору — в каком направлении они ведут.

Он приказал стражникам оставаться у входа в третий туннель, пока он с лейтенантом будет исследовать два других.

Инженер управился с задачей меньше чем за две минуты. «Без изысков», — сказал этот человек, а инженер и не хотел задерживаться там дольше необходимого. Закончив набросок, он пополз обратно через пролом на участок, который теперь был расчищен от обломков, оставленных мощными взрывами.

Он выпрямился с огромным чувством облегчения.

* * *

Прозорливости лейтенанта хватило, чтобы в последний миг заметить в своем туннеле ловушку и не наступить на растяжку.

Его начальнику повезло меньше.

Заряды во всех трех туннелях, разумеется, были соединены. Так что предусмотрительность лейтенанта подарила ему лишь долю секунды жизни, прежде чем туннели обрушились. Стражники у третьего туннеля были раздавлены с той же неотвратимостью.

Инженера сбило с ног взрывом и накрыло пылью, хлынувшей из пролома. Ему хватило присутствия духа лишь на то, чтобы крепко сжать набросок и уберечь его.

* * *

Эта предосторожность, впрочем, тоже оказалась бесполезной.

— Бесполезная бумажка, — прорычал Шандагупта, быстро изучив набросок. — Они могли пойти куда угодно.

Император скомкал схему и швырнул ее в инженера.

— На кол его, — приказал он.