Танец времени

Глава 28

Каушамби

— Они снова будут прочесывать город, — сказал Анастасий. — Точно тебе говорю.

Госпожа Дамодара оглядела стойло в конюшне, превращенное в ее личные покои. Затем криво усмехнулась.

— Кто бы мог подумать, что настанет день, когда я сочту конюшенное стойло роскошными апартаментами?

Госпожа Шанга усмехнулась столь же криво.

— Жизнь в туннеле возвращает вещам истинную цену. Что угодно лучше этого. И все же, Анастасий прав. Мы не можем рисковать.

Госпожа Дамодара вздохнула.

— Да. Я знаю. Следующий обыск может быть более тщательным. У нас нет способа не пустить солдат в эту конюшню, если они настоят. А так… — она бросила лукавый взгляд на Валентина, — нам придется потрудиться, и быстро, чтобы убрать все следы нашего пребывания.

Валентин ответил на взгляд хмурым видом. Он вообще был против переезда в конюшню, предпочитая все время оставаться в расширенном подземелье. В конце концов он уступил по одной-единственной причине: обеспечить беглецов достаточным количеством съедобной пищи было слишком сложно, если они надолго оставались в туннелях.

Дело было не в деньгах. У госпожи Дамодары было целое состояние в монетах и драгоценностях, и она все взяла с собой в туннели. Денег у нее было более чем достаточно, чтобы годами кормить их всех изысканнейшими деликатесами мира.

Проблема была в том, что крупные закупки чего-либо, кроме простейших продуктов, в конечном итоге были бы замечены городскими властями. А дешевая и легкодоступная еда, которую семья конюха могла покупать незаметно, к несчастью, требовала готовки.

Готовить в конюшне было просто. Готовить в туннеле — нет.

После этого Валентину пришлось вести яростную борьбу, чтобы удержать индийцев от такого украшения конюшни, что скрыть их присутствие стало бы невозможно.

Анастасий был настроен более благодушно.

— Не проблема. Целый день лошадиного навоза скроет что угодно.

Обе женщины рассмеялись. Лошадей, которые раньше занимали это стойло, конечно, перевели в соседние, но их можно было быстро и легко вернуть обратно.

Единственному клиенту, который поинтересовался, конюх объяснил, что перестановка вызвана сомнениями в прочности строения. Сомнениями, которые, по правде говоря, не были целиком выдуманными. Конюшня, служившая беженцам укрытием, была самым убогим и ветхим строением на всем подворье. Конечно, это также означало, что заглянуть внутрь было невозможно из-за дополнительных подпорок и укреплений.

— Ничего не поделаешь, — твердо заявила госпожа Дамодара, отсмеявшись. — Этим вечером мы вернемся в туннель. И перестань хмуриться, Валентин! Если мы попытаемся перебраться немедленно, то будем слишком небрежны и не скроем все следы того, что мы здесь уже несколько недель.

Это была чистая правда, но хмуриться Валентин не перестал.

— Что-нибудь пойдет не так, — предсказал он.

* * *

В итоге ничего не пошло не так. Шандагупта приказал провести еще один крупный обыск в городе. Но, как и в первый раз, все усилия были обречены на провал своей же масштабностью.

«Прочесать Каушамби» — было легко приказать из императорского дворца. С точки зрения массы солдат на земле, которым предстояло это исполнить, задача выглядела совсем иначе. Тем более что им так и не дали четких инструкций или объяснений, кого именно они ищут, кроме как «госпожу Дамодару и ее свиту». Большинство солдат, проводивших обыск, были крестьянами, не считая йетайцев, которые обычно были полудикарями и почти так же часто неграмотными. Их представления о том, где может прятаться «великая госпожа», попросту не включали в себя конюшни.

Отряд солдат, разумеется, обыскал конюшни. Но их проверка была поверхностной. Они даже не вошли в стойло, где находился вход в подземелья, не говоря уже о таком обыске, который мог бы обнаружить хорошо спрятанный люк.

Что, конечно, не удивительно. В этом стойле навоза было больше, чем в любом другом.

* * *

И все же Валентин настоял, чтобы все оставались внизу три дня после обыска. Лишь после того, как Тарун, старший сын конюха, доложил, что поиски, похоже, прекратились по всему городу, Валентин позволил людям из дворца подняться наверх, чтобы насладиться относительным комфортом конюшни.

* * *

— Видишь? — потребовал ответа Анастасий, ухмыляясь.

Валентин хмурился так же мрачно, как и всегда.

— Не будь идиотом. Все идет не так хорошо, как мы думали.

— О чем ты говоришь? — Все еще ухмыляясь, Анастасий махнул огромной рукой в сторону императорского дворца. — Тарун говорит, они добавили еще четыре головы к коллекции Шандагупты, что торчат на пиках у дворцовых ворот. Он думает, одна из них даже принадлежала члену династии.

— Вся эта философия проела тебе мозги. Что, по-твоему, будет дальше, Анастасий? Я тебе скажу, что будет. Какими бы ни были новые офицеры, что теперь отвечают за поиски, они бросят еще больше людей разбирать завалы. Если рук будет достаточно, они могут перекопать весь город. Мы ведь всего в нескольких сотнях ярдов от дворца госпожи, знаешь ли. Это не так уж и далеко, сколько бы мы ни путали их ложными ходами.

Ухмылка сползла с лица Анастасия.

— Ты так думаешь?

— Будь уверен, «я так думаю». Я не беспокоился об этом раньше, когда мы только придумали эту схему. Большая часть туннеля проходит под другими зданиями. Чтобы выяснить, куда он ведет, после того как мы обрушили его начало, им нельзя просто копать землю. Им придется сносить целые городские кварталы, в своей же столице. Кто на это пойдет?

Валентин в буквальном смысле грыз бороду.

— Но я никак не ожидал, что Шандагупта развяжет такой террор. Я думал, он удовлетворится одним-двумя обысками, а потом бросит это дело, решив, что госпожа как-то умудрилась выбраться из города.

— Хватит грызть бороду. Отвратительно. — Словно подавая товарищу-катафракту лучший пример, Анастасий принялся теребить свою. — Как думаешь, скоро Дамодара и Шанга доберутся сюда?

Валентин пожал плечами. По крайней мере, этот жест вырвал бороду у него изо рта.

— Кто знает? Еще месяц, не меньше. Да и когда доберутся, что с того? Им еще нужно попасть в город. Эти стены не сломать без осадных орудий, а Дамодара никак не мог притащить их с собой из Декана.

— Уверен, у него есть план, — неуверенно проговорил Анастасий.

— Конечно, есть, — хмыкнул Валентин. — Использует свою новую императорскую полубожественную ауру, чтобы задавить гарнизон. — Он снова пожал плечами. — Вообще-то, это может даже сработать. Но недостаточно быстро, чтобы спасти наши шкуры. Нам нужен новый план.

— Какой?

— Не знаю. Я думаю.

* * *

К следующему утру у него созрел план. Если это можно было так назвать.

С первой частью плана согласились все. Бихарских шахтеров отправили обратно под землю готовить новые ложные туннели — с зарядами, разумеется, — на двух оставшихся изгибах.

Они не возражали, если не считать технических замечаний. Даже если отбросить тот факт, что Валентин внушал им страх, шахтеры прекрасно понимали, что их жизни теперь неразрывно связаны с судьбой госпожи Дамодары и ее свиты. Если малва их поймают, их посадят на кол рядом с остальными.

— Где мы возьмем дерево? — спросил главный шахтер. — Туннели не укрепить без дерева. Даже хлипкие, которые мы собираемся взорвать.

— Не будь дураком. — Валентин обвел взглядом конюшню. — Мы в конюшне, если ты не заметил. В нескольких конюшнях, вообще-то. Берите дерево из стойл. Просто вынимайте каждую вторую доску, чтобы лошади не выбрались.

* * *

Конюх запротестовал, но это было скорее для проформы, чем от всего сердца. Он тоже знал, что случится с ним и всей его семьей, если малва их найдут.

* * *

Настоящий переполох подняла вторая часть плана Валентина. Особенно та, что касалась Раджива.

Сам Раджив, конечно, был от плана в восторге.

Его мать — нет.

— Ему всего тринадцать!

— В том-то и суть, — отрезал Валентин. — На детей никто не обращает внимания. Особенно если они достаточно оборваны. — Он бросил на Раджива многозначительный взгляд, на который юноша ответил ухмылкой.

— Я могу быть «оборванным». Тарун поможет.

Четырнадцатилетний Тарун застенчиво улыбнулся. План приводил его в восторг не так сильно, как Раджива, — все-таки он был сыном бенгальского конюха, а не раджпутским принцем. Но в нем была природная тяга к приключениям, свойственная мальчишке-подростку, к которой добавилось нечто близкое к обожанию. Несмотря на то, что Тарун был на год старше Раджива, он благоговел перед ним и был безмерно рад, что раджпутский принц сделал его своим верным товарищем в беде.

Его родители, естественно, разделяли мнение госпожи Шанги.

— Ему всего четырнадцать! — причитала мать Таруна.

— И для своего возраста маловат, — добавил отец.

— Он лишь самую малость маловат для своего возраста, — возразил Раджив. — Но он сильнее, чем кажется, и, что важнее, очень сообразителен. У меня нет ни малейших сомнений в том, что Тарун справится со своей частью плана.

Тарун прямо-таки просиял.

Прежде чем спор пошел на новый круг, заговорила госпожа Дамодара. В конце концов, ее слово было решающим.

— Давайте не забывать, что в плане Валентина две части, и все спорят о второй. Но, возможно, нам и не придется до нее дойти. Так что давайте сегодня сосредоточимся на первой части, единственной, в которой участвуют мальчики. У кого-нибудь есть серьезные возражения против того, чтобы Раджив присоединился к Таруну в его вылазках в город?

Госпожа Шанга глубоко вздохнула.

— Нет. — Но враждебный взгляд, который она бросила на Валентина, ясно говорил о ее чувствах. Как и все матери от сотворения мира, госпожа Шанга прекрасно знала, что разницу между «частью пути» и «всем путем до конца», когда речь идет о сыне-подростке, не измерить ни величайшим математикам мира, ни, если на то пошло, чародеям.

Она, как и Валентин, не считала, что слова «нам и не придется до нее дойти» были точным предсказанием будущего.

* * *

Раджив тоже так не считал.

— Это можно сделать, — сказал он Валентину четыре дня спустя, когда они с Таруном закончили первый круг разведки. — По крайней мере, ты сможешь. Но будет нелегко.

— Я и не думал, что будет легко. — Валентин и Анастасий переглянулись. Затем повернулись и уставились на Кхандика и двух других наемников-йетайцев.

Кхандик безрадостно ухмыльнулся.

— А почему бы и нет? Пятеро против сотни.

— Скорее восьмидесяти, — уточнил Раджив.

— Восьмидесяти трех, — поправил Тарун.

Все уставились на него.

— Я умею считать! — возмутился бенгальский мальчишка. — Чтобы управлять конюшней, нужно уметь считать.

Анастасий хмыкнул.

— И все же, шансы шестнадцать или семнадцать к одному. Все — гарнизонные войска, конечно. — Он сплюнул на пол конюшни, словно подчеркивая свое невысокое мнение о гарнизонных солдатах.

— Не так уж и плохо, — сказал Валентин. — По крайней мере, половина из них будет не на дежурстве.

— В тот самый день? — усомнился Кхандик. — Когда у ворот будут выть десятки тысяч раджпутов? Не думаю.

Валентин скривился.

— Ну… верно. — Он потянул себя за бороду. — Но судя по тому, как Раджив и Тарун описали расположение ворот, нам придется иметь дело лишь с частью из них.

— Если будем действовать достаточно быстро, — согласился Раджив.

Теперь настала очередь всех уставиться на Раджива.

— Что еще за «мы»? — потребовал ответа Анастасий.

Раджив расправил плечи.

— Все пройдет легче, если я уже буду внутри.

— И я тоже! — гордо заявил Тарун. — Мы с Радживом уже все продумали.

Валентин скептически склонил голову набок.

— И с какой это стати вас туда пригласят? Разве что в качестве катамита, что я не рекомендую как способ поднять свой княжеский статус.

Раджив скорчил гримасу. Тарун тоже, да еще и высунул вдобавок язык.

— Фу!

— Дело не в этом, — сказал Раджив. На мгновение на его лице появилось неуверенное выражение. Даже неловкое. — Солдаты довольно дружелюбны, по правде говоря. Даже их командиры, кроме капитана. Он кшатрий, а остальные — просто крестьяне, включая четырех сержантов. Большинство из них бенгальцы, как и Тарун. У них там в казармах и жены, и дети, не забывайте. Куча детей, всех возрастов, а казармы — почти часть самих ворот. Если мы с Таруном проведем там достаточно времени, через некоторое время никто не будет замечать, как мы приходим и уходим.

— В тот самый день? — скептически спросил Кхандик.

Раджив пожал плечами.

— Думаю, особенно в тот день. Кто обратит на меня внимание, когда мой отец будет по ту сторону ворот, изрыгая угрозы и раздавая обещания?

Слова мальчика вызвали тихий смех в небольшой группе воинов, сбившихся в углу конюшни.

— Что ж, — сказал Кхандик, — это правда.

* * *

Услышав смех, госпожа Шанга нахмурилась. Она и госпожа Дамодара сидели на подушках в другой части конюшни.

— Видишь? — потребовала она ответа.

Ее спутница криво усмехнулась.

— Я рада, что моему сыну всего семь.

Госпожа Шанга фыркнула.

— Стереги его получше. А то не успеешь оглянуться, как Валентин заставит его упражняться с палками.

Госпожа Дамодара выглядела пораженной. Буквально на днях она заметила…

— Он не посмеет!

— Еще как посмеет.

* * *

Но даже две госпожи были в лучшем настроении девять дней спустя.

Появился Аджатасутра. Наконец-то!

— Было несложно, — весело сообщил он. — На городских воротах по-прежнему никого толком не проверяют. Шандагупта — идиот, раз пытается так подавить новости о восстании. Слухи и так уже повсюду, а когда император доберется до Ямуны — а это должно случиться довольно скоро — их станет вдесятеро больше. Но поскольку Шандагупта и его чиновники ничего официально не подтверждают и четких приказов не отдают, солдаты продолжают заниматься своими обычными делами. Они ведь в основном крестьяне. Не их ума дело — дела сильных мира сего.

— Ты выглядишь уставшим, — сказала Дхрува. Услышав беспокойство в ее голосе, Валентин нахмурился. Увидев, как он нахмурился, Анастасий с трудом подавил ухмылку.

Валентин ревнует. Чудеса, да и только!

Устало улыбнувшись, Аджатасутра пожал плечами.

— Что ж, да. Я проделал что-то около семисот миль меньше чем за две недели, с тех пор как покинул императора. Даже при том, что я провел в седле большую часть жизни, ноги, кажется, вот-вот отвалятся. О состоянии моих ягодиц лучше и вовсе не говорить.

Когда император доберется до Ямуны. С тех пор как я покинул императора.

Госпожа Дамодара почти содрогнулась от того, как обыденно и деловито прозвучали эти фразы. Когда она в последний раз видела мужа, он был просто человеком, которого она знала и полюбила со дня их свадьбы. Они были тогда еще подростками. Ему — шестнадцать, а ей — на год меньше.

Теперь, сегодня…

— Ах, забыл. — Аджатасутра принялся рыться в своей тунике. — Рана Шанга — и император тоже, как только увидел, — просил меня привезти вам подарки. Ничего особенного, конечно, я ведь путешествовал налегке.

Его рука появилась, сжимая две маленькие луковицы. Одну он отдал госпоже Шанге, другую — госпоже Дамодаре.

Жена Раны Шанги разрыдалась. Госпожа Дамодара лишь улыбнулась.

Ей даже удалось сохранить улыбку минуту спустя. Аджатасутра с самого своего прибытия обращался к ней «Ваше Величество» и делал это на протяжении всего долгого отчета, который он им представил. Но она не придавала этому особого значения. Это казалось лишь частью проекта маскировки и обмана, в который она была вовлечена уже больше года. Услышать, как он — так небрежно, так деловито! — назвал ее Императрицей в разговоре с госпожой Шангой, было совсем другим делом.

* * *

После того как Аджатасутра покинул ее часть конюшни, чтобы посовещаться с воинами в их собственном углу, госпожа Дамодара дала волю своему смятению и неуверенности.

— Я не чувствую себя другой.

Ее спутница улыбнулась. За последние месяцы жена Раны Шанги стала госпоже Дамодаре близкой подругой. Самой близкой, какая у нее когда-либо была.

— О, но ты другая. Твоя полубожественная аура теперь весьма заметна.

— Даже когда я гажу? — Госпожа Дамодара указала на ночной горшок не более чем в пяти футах от себя. — Будь проклята эта конюшня.

Жена Шанги скривилась.

— Ну… Может, над этой частью тебе стоит поработать. С другой стороны, зачем? Совсем скоро ты либо будешь мертва, либо будешь испражняться в самом большом дворце в мире. С пятьюдесятью горничными, чтобы выносить результаты, и двадцатью шпионами и тремя палачами, чтобы следить за тем, как они держат язык за зубами насчет содержимого.

Госпожа Дамодара рассмеялась.

* * *

Несколько минут спустя, услышав тихий смех, доносившийся от группы воинов в углу конюшни, она нахмурилась.

— Моего сына там нет, ведь так? — Но, оглядевшись, она заметила, как он играет с двумя другими мальчишками в другой части конюшни. И ее хмурый вид исчез.

Зато хмурый вид госпожи Шанги, напротив, сменился откровенной злостью.

— Нет. Зато там мой сын.

* * *

— Всего лишь пятнадцать к одному, — с удовлетворением сказал Кхандик, — теперь, когда Аджатасутра здесь.

Юный Тарун покачал головой.

— Тринадцать к одному. Ну… чуть больше.

Взгляд, которым одарил его наемник-йетаец, был двойственным. С одной стороны, простому конюшонку — да еще и презренному бенгальцу — не подобало поправлять старшего по званию. С другой стороны…

— Тринадцать к одному, — сказал он с еще большим удовлетворением.

Двое его товарищей даже не хмурились. На самом деле, они почти улыбались.

В обычных обстоятельствах, конечно, шансы тринадцать к одному были бы ужасны. Но эти наемники-йетайцы все были ветеранами. Бой, который они обдумывали, не был бы столкновением огромных армий на великом поле битвы, где личная доблесть обычно теряется в массе сражающихся. Нет, это будет та самая стычка малого масштаба, из которых рождаются легенды, потому что легенды имеют значение.

Мангуст уже был легендой. Его огромный римский спутник — нет, но им было нетрудно представить его таковым. «Гнуть подковы» в присутствии Анастасия не было выражением, обозначающим невозможное.

Что же до Аджатасутры…

— Некоторые считают тебя лучшим убийцей в Индии, — сказал один из йетайцев.

— Только не маратхи, — последовал немедленный ответ. Улыбаясь, Аджатасутра добавил: — Но думаю, даже маратхи могли бы удостоить меня чести быть вторым.