Танец времени

Глава 14

Низовья Инда

Весна 534 г. от Р. Х.

— Поверить не могу, — пробормотал Иллус, весьма смущенный. Он взглянул на свою форму. При всем изяществе ткани и покроя, его одежда казалась совершенно блеклой на фоне сверкающих нарядов, которыми, казалось, была заполнена вся пристань, к которой как раз швартовалась их речная баржа.

Стоявшая рядом с ним Анна молчала. Ее лицо было напряженным и не выдавало той неловкости, которую она сама ощущала. Ее собственное одеяние было еще строже и проще, чем у ее офицеров, хоть и из дорогой ткани. И она отчаянно жалела, что ее косметика не пережила путешествие из Константинополя. Для женщины ее круга появиться на людях с лицом, не украшенным ничем, кроме природы, было почти немыслимо. В любом обществе, не говоря уже о…

Швартовка закончилась, и на берег перекинули сходни. Анна догадалась, кто первым ступит на них.

Она даже не удивилась. Анна читала все, что когда-либо написала Ирина Макремболитисса — и по нескольку раз, — включая последнюю книгу, которую та написала прямо перед тем, как отправиться в свой великий завоевательный поход на Гиндукуш. «Деяния Хусрау», подумала она, довольно точно описывали этого человека. Царь Персии не был особенно крупным, но в нем было столько жизни и энергии, что он казался гигантом, шагая к ней по сходням.

Что я здесь делаю? — подумала она. — Я никогда не планировала ничего подобного!

— Так вот ты какая! — прогремел он. — Жить в такие дни, когда среди нас ходят легенды!

В последовавшей за этим суматохе, пока Анну представляли немаленькой толпе персидских офицеров и чиновников — большинство из них явно изо всех сил старались не хмуриться с неодобрением при виде столь сомнительной женщины, — она размышляла над этими словами.

Они казались ей бессмысленными. Хусрау Ануширван — «Хусрау с Бессмертной Душой» — был легендой, а не она.

Так почему он это сказал?

К концу того вечера, проведя несколько часов, напряженно сидя на стуле, пока иранская знать и аристократия угощали ее вином и яствами, она набралась достаточно смелости, чтобы наклониться к царю, сидевшему рядом с ней, и прошептать ему на ухо свой вопрос.

Ответ Хусрау поразил ее еще больше. Он широко улыбнулся, и белые зубы сверкнули в обрамлении подстриженной по-персидски бороды. Затем он наклонился и прошептал в ответ:

— Я знаток легенд, жена Калоподия. По правде говоря, я часто думаю, что искусство царствовать — это в основном умение их создавать.

Он лукаво взглянул на собравшуюся знать, которая за весь царский пир не переставала хмуриться, глядя на Анну, — но всегда, как она заметила, исподлобья.

— Но держи это в секрете, — прошептал он. — Будет некстати, если мои благородные шахрадары и вурзурганы обнаружат, что их царь на самом деле обычный ремесленник. Еще одного мятежа в этом году мне не нужно.

К счастью, ей удалось подавить смешок. От этого усилия, однако, ее рука дрогнула ровно настолько, чтобы пролить немного вина на длинное платье.

— Неважно, — прошептал царь. — Даже не пытайся вывести пятно. К следующей неделе это будет кровь умирающего, возвращенного к жизни твоим прикосновением. Спроси кого угодно.

Она сжала губы, чтобы не улыбнуться. Это был вздор, конечно, но нельзя было отрицать, что царь — обаятельный мужчина.

Но, царский указ или нет, это все равно был вздор. Пятен крови на одежде, которую она привезла из Константинополя, было предостаточно, это правда. Кровь, гной, моча, экскременты и всевозможные жидкости, порожденные человеческими страданиями. Она получила их в Чахбехаре, а затем в Бароде. И она не сомневалась, что и на этом одеянии скоро появятся пятна крови, под стать только что посаженному винному.

Собственно, она и разрабатывала форму Службы Жены с учетом этого. Потому-то ткань и была выкрашена в такой темный пурпурный цвет, что казалась почти черной.

Но это все равно был вздор. В ее прикосновении было не больше магии, чем в чьем-либо еще. Ее знания — вернее, знания, которые она получила, прочитав все, что Макремболитисса или кто-либо другой когда-либо писал, передавая мудрость Талисмана Бога, — вот они были силой. Но к ней самой это не имело никакого отношения, кроме того, что она была лишь еще одним сосудом для этих истин.

Что-то от ее скепсиса, должно быть, отразилось на лице, несмотря на все усилия сохранить бесстрастное выражение. Ей было всего девятнадцать, в конце концов, и она вряд ли была опытным дипломатом.

Губы Хусрау дрогнули в усмешке.

— Увидишь.

На следующий день она возобновила свое путешествие вверх по реке к Суккуру. Сам царь, сославшись на неотложные дела по завершению включения Синда в разрастающуюся империю Ирана, извинился, что не может сопровождать ее лично. Но он выделил не менее четырех персидских военных галер в качестве ее эскорта.

— Дакоитов можно не бояться, — с большим удовлетворением сказал Иллус. — Или дезертиров, ставших разбойниками.

Его удовлетворение несколько поубавилось от ответа Анны.

— Хорошо. Значит, сможем останавливаться в каждом госпитале по пути. Каким бы маленьким он ни был.

И они останавливались. В римских — лишь ненадолго. К удовлетворению Анны, леденящие кровь угрозы Велисария к этому времени привели к заметному улучшению медицинских процедур и санитарной практики.

Но большинство небольших военных госпиталей по пути были персидскими. Эти «госпитали» представляли собой не более чем палатки, разбитые вдоль берега реки, — простые перевалочные пункты для нетрудоспособных персидских солдат, эвакуируемых на родину. Условия в них привели Анну в ярость, тем более сильную, что ни она, ни один из офицеров-исаврийцев не говорили ни слова на иранском языке. Абдул мог кое-как объясниться, но его ломаного языка было совершенно недостаточно, чтобы убедить скептически — даже враждебно — настроенных персидских чиновников, что мнение Анны — не более чем бабьи бредни.

Анна потратила еще один бесполезный час, пытаясь убедить офицеров, командовавших ее эскортом, отправить сообщение самому Хусрау. Было совершенно ясно, однако, что никто из них не был готов беспокоить царя по прихоти римлянки, которая, скорее всего, была к тому же и полусумасшедшей.

К счастью, в городе Даду была телеграфная станция. Анна ворвалась туда и отбила сообщение своему мужу.

ПОЧЕМУ МЕДИЦИНСКИЕ НАСТАВЛЕНИЯ ТАЛИСМАНА НЕ ПЕРЕВЕДЕНЫ НА ПЕРСИДСКИЙ ТЧК ПРИКАЖИТЕ ИМПЕРАТОРУ ИРАНА ПРИСТРУНИТЬ СВОИХ ИДИОТОВ ТЧК

— Сделай, — сказал Велисарий, после того как Калоподий прочитал ему сообщение.

Генерал помолчал.

— Ну, первую часть, во всяком случае. Персидский перевод. Мне придется придумать несколько более дипломатичный способ передать остальное Хусрау.

Маврикий фыркнул.

— Может, дубиной его по голове огреть? Вот это будет несколько дипломатичнее.

К тому времени, как конвой достиг Суккура, он двигался очень медленно.

На последнем отрезке реки военных госпиталей не было, потому что раненых солдат держали либо в самом Суккуре, либо они уже прошли по эвакуационным маршрутам. Медленный темп теперь был вызван исключительно местным населением.

Какими-то таинственными путями слух о путешествии Жены разнесся вверх и вниз по Инду. К конвою постоянно подплывали маленькие речные лодки с больными и ранеными жителями деревень, умолявшими о том, что, по-видимому, называлось «исцеляющим прикосновением».

Анна пыталась увещевать, спорить, убеждать. Но это было безнадежно. Языковой барьер был почти непреодолим. Даже офицеры ее персидского эскорта не могли сделать большего, чем грубо перевести фразу «исцеляющее прикосновение».

В конце концов, не в силах выносить полные страдания взгляды, Анна возлагала руки на каждого жителя деревни, которого подводили к ее барже. Все это время она шептала под нос проклятия — проклятия, тем более горькие, что она была совершенно уверена: жители Синда принимают их за могущественные заклинания.

В Суккуре ее встретили Менандр и вся команда «Победительницы». Все сияли от уха до уха.

Улыбки, однако, скоро сошли с их лиц. Нетерпеливо дождавшись окончания представлений, Анна произнесла:

— Где тут телеграф?

СРОЧНО ТЧК НЕОБХОДИМО ТАКЖЕ ПЕРЕВЕСТИ НАСТАВЛЕНИЯ ТАЛИСМАНА НА МЕСТНЫЕ ЯЗЫКИ ТЧК

Пока она ждала ответа, Менандр ерзал.

— Мне нужно доставить на остров критически важный военный груз, — пробормотал он. — Калоподий может и не прислать ответа.

— Он мой муж, — последовал ее резкий ответ. — Конечно, он мне ответит.

* * *

И действительно, ответ пришел очень скоро.

НЕВОЗМОЖНО ТЧК МЕСТНЫЕ ЯЗЫКИ НЕ ИМЕЮТ ПИСЬМЕННОСТИ ТЧК ДАЖЕ АЛФАВИТА ТЧК

Прочитав это, Анна фыркнула.

— Посмотрим мы на это.

ТЫ ЖЕ ВРОДЕ КАК ЭКСПЕРТ В ГРАММАТИКЕ И РИТОРИКЕ ТЧК ИЗОБРЕТИ ТЧК

— Тебе бы лучше начать, — задумчиво произнес Велисарий. Генерал повернул голову на юг. — Она скоро прибудет.

— Словно приливная волна, — добавил Маврикий.

* * *

Той ночью ему снова снились острова.

* * *

Сначала Родос, где он провел праздный день по пути в армию Велисария, пока его корабль пополнял припасы.

Часть этого времени он потратил на посещение места, где много лет назад Иоанн Родосский построил оружейный центр. Собственные навыки и интересы Калоподия не были связаны с механикой, но ему все же было достаточно любопытно, чтобы захотеть увидеть таинственное сооружение.

Но, по правде говоря, ничего интересного там уже не было. Лишь несколько зданий, теперь пустых, если не считать скота. Поэтому, побродив немного, он провел остаток дня, устроившись на мысу и глядя на море.

Это был мирный, спокойный и уединенный день. Последний в его жизни, до сих пор.

Затем его сны перенесли его на остров в Ормузском проливе, где Велисарий строил военно-морскую базу. Генерал отправил Калоподия с материка, где армия продвигалась к Инду, чтобы помочь разрешить один из многих мелких споров, вспыхнувших между римлянами и персами, строившими базу. Среди небольшого корпуса знатных курьеров, служивших Велисарию для связи с персами, Калоподий проявил не только большой такт, но и словесную одаренность.

Это было своего рода их личной шуткой с генералом.

— Мне нужно, чтобы ты разобрался с еще одной строптивой тетушкой, — так выражался Велисарий.

Задача посредничества между вздорными римлянами и персами была напряженной. Но Калоподий вполне насладился морской прогулкой, и, в конце концов, ему удалось облечь грубые слова Велисария в достаточно цветистую форму, чтобы протолкнуть приказ — словно нож между незащищенными ребрами.

Под конец его сны соскользнули в мелькающий кошмарный образ острова Буккур. Бревно, выкрашенное под полевое орудие, взлетает в воздух от удачного пушечного ядра, выпущенного одним из канонерских кораблей малва, чей обстрел сопровождал тот последний яростный штурм. В конце концов, римляне отбили и эту атаку. Но не раньше, чем минометный снаряд вырвал глаза Калоподия из его головы.

Последним, что он когда-либо увидит в своей жизни, было это бревно, кружащееся в воздухе и сокрушающее череп стоявшего на его пути римского солдата. Кошмаром это делало то, что Калоподий не мог вспомнить имя солдата, если он его вообще когда-либо знал. Поэтому все казалось очень незавершенным, таким образом, что это было слишком ужасно для Калоподия, чтобы он мог ясно выразить это кому-либо, даже самому себе. Грамматика и риторика просто рухнули под грубой реальностью, так же как хрупкие человеческие кости и мозг рухнули под летящим деревом.

Звук шагов его адъютанта, топавшего по бункеру, разбудил его. Теплая маленькая любезность прогнала кошмар, и Калоподий вернулся к жизни с улыбкой.

— Как тут у нас? — спросил он.

— Для девушки из рода Мелиссенов едва ли годится. Но, полагаю, для твоей жены сойдет.

— Скоро уже.

— Да. — Калоподий услышал, как Лука что-то положил на маленький столик рядом с койкой. По легкому шелесту он понял, что это еще одна стопка телеграмм. Личных, адресованных ему, не по армейским делам.

— Есть что-нибудь от Анны?

— Нет. Только еще счета.

Калоподий рассмеялся.

— Ну, что бы там ни было, деньги она все еще тратит как Мелиссена. Прежде чем она закончит, этот банкир станет самым богатым человеком в Индии.

Лука ничего не ответил. Через мгновение веселье Калоподия угасло, сменившись простым удивлением.

— Скоро уже. Интересно, какой она будет?