Танец времени

Глава 35

Пенджаб

К тому времени как Хусрау и его армия достигли перевала Кохат, император персов был в превосходном расположении духа.

Во-первых, потому, что ему удалось присоединить к своей империи большую часть западного Пенджаба. По крайней мере, формально, пусть даже для местных жителей персидская власть и оккупация пока что не значили почти ничего. Он даже не потрудился оставить отряды дехкан под началом новоиспеченных наместников, чтобы положить начало управлению.

Скоро он этим займется. А пока нужно было выигрывать войну, а в его распоряжении было всего тридцать тысяч воинов. Недостаточно, чтобы отрывать от войска даже небольшие отряды для гарнизонной службы. Не тогда, когда в Пенджабе все еще стояла армия малва численностью не менее ста пятидесяти тысяч.

Во-вторых, потому, что ему то тут, то там удавалось перемолоть еще несколько горячих голов из числа шахрадаров и вурзурганов в безрассудных атаках на гарнизоны малва. Поразительно, право, насколько же тупоголовыми были эти сословия.

А может, то было просто растущее отчаяние. Веками гранды были подлинной властью в Персии. Да, ни один из семи великих родов шахрадаров или связанных с ними вурзурганов никогда формально не оспаривал право императора на власть. Или то, что император всегда должен быть из правящего рода. Но в действительности императоров возводили на престол и свергали при каждой смене власти именно гранды. Те претенденты на трон, что заручались их поддержкой, побеждали. Те, кто нет, — лишались головы.

В конечном счете их власть держалась на двух столпах. Одним был контроль над огромными земельными угодьями в стране, которая все еще оставалась почти полностью аграрной, что делало их баснословно богатыми. Другим — способность выставлять многочисленную тяжелую панцирную кавалерию, веками составлявшую ядро персидской мощи, что было возможно благодаря тому же богатству.

Теперь они теряли и то, и другое. Не быстро, нет, но неотвратимо. Огромные территории западной Индии, прежде подвластные малва, которые Хусрау включал в свою империю, — весь Синд и треть Пенджаба — не раздавались грандам, как это было бы в былые времена. Вместо этого Хусрау перенимал римскую модель и создавал имперскую администрацию, укомплектованную дехканами, которые подчинялись напрямую ему и назначенным им наместникам, большинство из которых сами были дехканами.

Хуже того, гранды становились свидетелями заката панцирного всадника как царя битвы. Через поколение даже в Персии ядро имперской мощи составит пехота, вооруженная ружьями. Пехота, солдат для которой будут набирать, сплошь и рядом, на новозавоеванных территориях. Индийские крестьяне из Синда или Пенджаба, которые будут подчиняться императору, а не грандам, и делать это охотно, потому что персидский император дал их кланам и племенам куда более справедливое и мягкое правление, чем то, что они знали от малва.

Упорство, с которым гранды продолжали бросаться в свои излюбленные кавалерийские атаки, было, по мнению Хусрау, лишь упрямым самоослеплением людей, неспособных смириться со своей грядущей участью.

Что ж, пусть так. Хусрау был только рад им подыграть. Почему бы и нет? В конце концов, их кавалерия была свирепой, так что им, как правило, удавалось захватывать небольшие города, которые они атаковали. И каждый шахрадар и вурзурган, погибший при этом, означал, что на одного меньше будет тех, с кем императору придется спорить завтра.

К концу войны из семи великих родов лишь Сурены останутся такими же могущественными, как и прежде. А под уверенным руководством Баресманаса Сурены находили общий язык с императором. В конце концов, они долгое время были первым среди семи родов, а теперь пользовались благосклонностью императора. В отличие от остальных, Сурены согласятся на роль, которая умалит их как род, но расширит их власть и влияние как отдельных личностей в империи.

И последнее — и лучшее — были дехкане. Рыцарское сословие персидской знати всегда тяготилось игом грандов. Но в прошлом они мирились с этим игом, не видя иной доли.

Теперь Хусрау давал им иную долю, и они за нее хватались. Для скромного дехкана из маленькой деревни шанс стать имперским администратором или наместником был куда лучшей перспективой, чем все, что могли предложить гранды. В том все более маловероятном случае, если бы гранды попытались поднять мятеж против Хусрау, он был уверен не только в том, что легко их сокрушит, но и в том, что в этом ему помогут большинство собственных феодальных вассалов грандов.

* * *

— Вы, безусловно, в прекрасном настроении, Ваше Величество, — сказала Ирина. Она вышла встретить его в шатре, который поспешно велела разбить на вершине перевала, едва получив известие о приближении персидской армии к границам Кушанского царства.

Ну, не совсем на вершине. Шатер стоял на небольшом холме в нескольких сотнях ярдов ниже вершины и возведенных на ней кушанских крепостей.

Хусрау — весьма весело — посмотрел на эти укрепления.

— Отлично построено, — сказал он. — Я бы точно не хотел оказаться на месте того, кто попытается их штурмовать.

Опустив взгляд и увидев вопросительное выражение в глазах Ирины, Хусрау ухмыльнулся.

— О, не будьте так наивны. Да, я в очень хорошем настроении. По многим причинам. Одна из них — отсутствие перспективы смотреть, как моя армия истекает кровью на этих жутких скалах.

Ирина улыбнулась. Хусрау, все еще ухмыляясь, слегка повернулся и указал пальцем на равнину внизу.

— Я думал основать там небольшой городок. Со скромным гарнизоном. Ровно таким, чтобы формально обозначить границу Персидской империи. И еще один такой же городок, на столь же благоразумном расстоянии от перевала Маргалла. Возражения будут?

Улыбка Ирины стала значительно шире.

— Разумеется, нет, Ваше Величество. Кушанское царство не осмелится оспаривать то, что Император Ирана и не-Ирана сочтет нужным делать в пределах своих владений.

— Великолепно. Тогда я отправлюсь. Впереди еще много битв. Римляне — стойкие ребята — сковали большую часть армии малва у Треугольника, так что я решил воспользоваться возможностью и пограбить их северные города. Может, даже пригрожу Мултану. Брать его, правда, не стану. Гарнизон слишком велик.

Ухмылка, казалось, приклеилась к его лицу.

— Кстати, а где царь Кунгас?

Прежде чем Ирина успела ответить, он махнул рукой.

— Впрочем, это, конечно, не мое дело.

Ирина на мгновение замялась. Затем, убедившись, что у персов нет никаких намерений относительно Пешеварской долины, она сказала:

— На самом деле, это ваше дело. Мы ведь союзники. Мой муж увел большую часть нашей армии на восток, чтобы перехватить и устроить засаду войску, которое Великая Госпожа Сати ведет обратно на Гангскую равнину для битвы с Дамодарой. Я получила от него известие. Засада удалась, и он продолжает преследование.

От этих слов ухмылка императора померкла. Его брови поползли вверх.

— Наши шпионы доносили, что у нее что-то около сорока тысяч воинов. Кунгас не может же…

— «Преследование», пожалуй, не совсем верное слово. Он полагает, что и Велисарий где-то там, хотя и не уверен. Он будет держаться на расстоянии от сил Сати и просто тревожить их, пока не выяснит обстановку.

— А. — Голова Хусрау повернулась на восток. — Велисарий… Да, он вполне мог уже быть там. Когда я прибыл, его уже не было в Треугольнике. Маврикий говорил об этом очень загадочно. Но я подозреваю — у меня тоже есть шпионы, знаете ли, — что он договорился с раджпутами. Если я прав, он с небольшим отрядом пересек Тар, чтобы организовать и возглавить восстание раджпутов.

Взгляд Ирины последовал за его.

— Я так и думала. Я не видела способа — как и мой муж, — которым он мог бы провести значительные римские силы из Треугольника на Ганг. Но через Раджпутану… — Она тихо усмехнулась. — Это было бы очень на него похоже. Я порой беспокоюсь о душе этого человека. С его-то хитроумием и ангелы запутаются.

Смех Хусрау был громче.

— Скажите лучше, как с ним справятся дьяволы?

Он отвесил ей легкий поклон.

— А теперь, царица кушанов, я должен откланяться.

* * *

Велисарий гнал войско на юг еще безжалостнее, чем гнал его на север.

— Я хочу застать их растянувшимися на марше, — объяснил он раджпутским царям, послав целую ораву арабских и патанских разведчиков на поиски цели.

— Хороший план, — сказал Дасал.

— Так жарко, — полупожаловался его брат.

— Перестань ныть, юнец. Малва тоже не холодно. А когда мы их накроем, станет еще жарче.

* * *

Кунгас изучал картину на том берегу Ганга. Как ни было сухо и жарко, пожары, устроенные там, уже выгорели, хотя кое-где от тлеющих пепелищ еще поднимались столбики дыма.

— Как далеко? — спросил он.

— Насколько мы знаем по донесениям вернувшихся разведчиков, по всему течению реки, — ответил Куджуло.

— Это, должно быть, Велисарий, — сказал Вима. — Но я не понимаю, почему он жег здесь. Я бы подумал, что он будет жечь перед ней.

— А кто сказал, что он не жжет? — Кунгас оторвался от изучения противоположного берега и посмотрел на саму реку. При всей своей мощи Ганг уже унес вниз по течению все следы пожара, что попали в него. — Я думаю, он хочет прижать эту стерву здесь, у реки. Потому и жег позади нее. Чтобы обманом заставить ее вернуться.

Вима нахмурился.

— Но зачем? Если она здесь, у нее есть вода. Лучше было бы выжигать все, когда она застрянет между реками.

Куджуло пожал плечами.

— Если бы это сработало, то да. Но не так-то просто «запереть» такую большую армию. У нее, вероятно, хватило бы припасов, чтобы добраться до Ямуны.

— Она также могла бы пополнять запасы в городах с гарнизонами, — сказал Кунгас. — Велисарий, скорее всего, обходит их, сжигая все остальное. Не думаю, что у него такая большая армия, чтобы он хотел нести потери в куче мелких осад и штурмов. Особенно если он пытается двигаться быстро.

Наконец, далеко внизу по реке он заметил то, что искал. Небольшую группу рыбацких лодок.

— Нет, в этом есть смысл. Если он обманом заставит ее вернуться сюда, то сможет прижать ее к реке. Особенно с нами на другой стороне, чтобы не дать ей переправиться, что мы и сделаем.

Он указал на лодки.

— На них мы переправим отряд через реку. Затем вышлем кавалерию вверх и вниз по обоим берегам. Захватить все лодки, какие найдем, и уничтожить или сжечь все мосты, все лесоматериалы — все, что угодно: канаты, что бы то ни было, — что можно использовать для строительства новых мостов или лодок. Мы не дадим стерве переправиться, а Велисарий тем временем уморит ее армию голодом. Вода у них будет, но и только.

— Она попытается идти вниз по Гангу, — заметил Вима.

— Да, попытается. А Велисарий будет сжигать все перед ней на том берегу, а мы — на этом. И уничтожать любые фуражирские отряды, которые она попытается выслать. Не думаю, что она доберется до достаточно крупного города с гарнизоном — это должна быть Кангра — прежде чем ее армия начнет разваливаться.

Он отвернулся от реки.

— Этот план ничуть не хуже любого другого, а я не собираюсь пытаться переиграть Велисария.

* * *

— Но от Великой Госпожи не было никаких сообщений с тех пор, как она достигла верховьев Сатледжа! — возразил верховный жрец.

Лорд Самудра уже даже не пытался быть вежливым с этим человеком — или с кем-либо из остальных назойливых жрецов, которых Сати оставила в Пенджабе «присматривать» за ним. Он теперь редко даже впускал их в свой командный бункер.

— Разумеется, не было! — прорычал он. — Пока я не смогу перебросить туда армию, чтобы запереть их обратно в Пешеварской долине, кушаны будут рыскать по всей округе. Они уж точно перерезали телеграфные линии. И они устроят засаду любому гонцу, которого она могла бы послать.

— Вы должны…

— Вы должны! Вы должны! — Он сжал кулак и поднес его прямо к носу жреца. — У меня восемьдесят тысяч римлян к югу…

— Это вздор! Их не может быть больше…

— …и пятьдесят тысяч персов угрожают прорвать наши порядки на севере. И посреди всего этого вы хотите, чтобы я…

— …не может быть больше тридцати тысяч…

— Молчать! — взвизгнул Самудра. Он едва сдерживался, чтобы не ударить жреца.

С огромным усилием он обуздал свой гнев.

— Кто здесь специалист по оценке численности армий, жрец? Я или вы? Если я говорю, что мне противостоят вражеские силы численностью в сто тридцать тысяч человек — едва меньше моей собственной, — значит, так оно и есть!

Он опустил кулак, просто отшвырнув руку в сторону. Кулак разжался, и указательный палец показал на дверь бункера.

— Вон. Отсюда. Вон! Великая Госпожа приказала мне держать оборону, чего бы это ни стоило, и я буду это делать. Кушаны — это отвлекающий маневр. Мы разберемся с ними, когда придет время.

* * *

— Он паникует, — задумчиво произнес Маврикий, выглядывая из-за укрепленной стены и глядя на север. — Он повсюду засел в глухую оборону, почти не шевелится.

— Кроме перетаскивания этих броненосцев на Инд, — ворчливо заметил Менандр. — Последние донесения шпионов говорят, что канал, который он роет, уже в двух милях от реки.

Маврикий задумался.

— Тогда лучше прекратить всякие вылазки вверх по реке на «Юстиниане». Нам нужно снова выставить минные поля.

— Эйсебий уже работает над этим. Мины у него в основном собраны, и он говорит, что может начать их установку через три дня. Это оставляет мне достаточно времени…

— Забудь. Какой в этом смысл, Менандр? Мы их и так уже достаточно напугали. С этого момента нам остается только сидеть здесь.

Он опустил голову и указал пальцем поверх стены.

— Велисарий просил нас сковать эту огромную армию, и, клянусь Богом, мы это сделали. Меньше всего я хочу рисковать и допустить, чтобы какая-нибудь неприятность с «Юстинианом» придала им уверенности.

— Но…

— Забудь, я сказал.

* * *

— Мы согласны! — воскликнула Анна, едва дочитав радиограмму из Бхаруча. Затем, слегка вздрогнув, взглянула на Калоподия. — Если ты, конечно, согласен.

Ее муж ухмыльнулся.

— Могу себе представить последствия, если бы я не согласился! Но я и так согласен. Это хорошая мысль.

Он на мгновение замялся. А затем:

— Нам ведь придется там жить, ты же понимаешь.

— Да, конечно. Может, лучше попросить Антонину найти нам виллу…

— Да. — Он приказал оператору отправить это сообщение.

Через несколько минут, слушая ответ, Калоподий тихо рассмеялся.

— Что смешного? — спросила Анна. — Ничего не могу разобрать в этом «бз-бз-бз».

— Подожди. Сейчас сама увидишь, когда сможешь прочитать.

Радист закончил записывать сообщение и протянул его Анне. Пробежав глазами, она с сожалением улыбнулась.

— Что ж, вот и решено.

ШУТИТЕ ТОЧКА ЗАЧЕМ ВИЛЛА КОГДА МОЖНО ВЗЯТЬ ЧАСТЬ ДВОРЦА ГОПТРИЯ ТОЧКА ОТЛОЖУ ДЛЯ ВАС ЛУЧШИЙ НОМЕР ТОЧКА ПРЕДПОЧИТАЕТЕ РУБИНОВЫЙ ИЛИ ИЗУМРУДНЫЙ ДЕКОР ТОЧКА

* * *

Читая то же самое сообщение, мрачность лорда Самудры сгустилась. Римляне больше даже не пытались скрывать свои переговоры. Использовали радио в открытую, когда могли бы воспользоваться телеграфом!

«Они уже делят нашу шкуру», — пробормотал он.

— Простите, лорд? Я не расслышал, — сказал один из его лейтенантов.

Самудра покачал головой.

— Неважно. Какова ситуация в Мултане?

— Только что получили телеграмму от коменданта гарнизона. Говорит, беженцы все еще наводняют город. Еще немного, говорит, и оборона города окажется под угрозой.

Командир малва глубоко вздохнул, а затем медленно выдохнул.

— Нам не удержать Мултан, — тихо произнес он, обращаясь скорее к себе, чем к лейтенанту.

Снова покачав головой, он сказал громче:

— Отправьте приказ коменданту гарнизона эвакуировать свои войска из Мултана и вести их на юг. Его силы понадобятся нам для укрепления наших собственных позиций здесь. И начинайте строить укрепления вдоль наших северных рубежей. Персы скоро нас атакуют.

— Да, лорд. А жители города? Беженцы?

— Не мое дело! — рявкнул Самудра. — Прикажи командиру бросить их, а если кто-то попытается увязаться за войском — рубить. У нас здесь тоже нет места для этих беженцев. Очень скоро нам придется сражаться за свои жизни.

На следующее утро группа жрецов, оставленных Линком, силой прорвалась в бункер Самудры.

— Вы не можете бросить Мултан! — кричал верховный жрец.

Но Самудра знал, что они придут, и подготовился. К этому времени все его офицеры устали от жрецов так же сильно, как и он сам.

— Арестовать их, — приказал он.

Приказ был исполнен быстро, специально отобранным отрядом йетайцев. После того как галдящих жрецов затолкали в предназначенный для них бункер, командир отряда йетайцев доложил Самудре.

— Когда, лорд?

Самудра колебался. Но недолго. Этот шаг, как и все остальные, что он предпринял, был ему навязан. У него больше не было выбора.

— Сделайте это сейчас. Ждать нет смысла. Но убедитесь — совершенно точно, вы поняли, — что не останется никаких следов. Когда, — он чуть не сказал «если», — нам придется отвечать перед Великой Госпожой Сати, не должно быть никаких вопросов.

— Да, лорд.

* * *

В тот же вечер командир йетайцев получил повышение. Взрыв, уничтоживший бункер и всех жрецов в нем, был организован блестяще. Несчастье, конечно, что по чистой случайности римская ракета попала в него прямым попаданием. Еще большее несчастье, что жрецы, по-видимому, были настолько неосторожны, что хранили в бункере порох.

Махамимамса, которые могли бы это оспорить, — а они бы оспорили, поскольку именно они должны были бы заниматься боеприпасами, — тоже исчезли. Для них, правда, обошлось без изысков. К этому времени открытые сточные канавы, превратившие большую часть огромного лагеря армии малва в зловонное месиво, содержали бесчисленное множество тел. Кто мог отличить одно от другого, даже если бы кто-то попытался?

* * *

К следующему дню, в любом случае, стало ясно, что никто и никогда не попытается. Эпидемия, которой так опасался Самудра, наконец-то разразилась, вырвавшись из множества гноящихся очагов болезни. Скоро тел станет слишком много, чтобы их сжигать. Точнее, в округе уже не хватало горючего материала, чтобы их сжечь. Придется использовать сточные канавы и реки.

Возможно, если им повезет, тела, плывущие по Инду и Чинабу, занесут болезнь в ряды римлян в Железном Треугольнике.

* * *

К тому времени, как Линк и его армия вернулись на берега Ганга, киборг, правивший империей малва, был так близок к тому, что люди назвали бы отчаянием, как только мог стать этот нечеловеческий разум. Это было, однако, странное отчаяние; ни один человек не распознал бы его как таковое.

Для Линка вселенная состояла исключительно из вероятностей. Там, где человек впал бы в отчаяние, считая гибель почти неминуемой, Линк справлялся бы с такими низкими шансами с той же безразличной отстраненностью, с какой оценивал очень благоприятные вероятности.

Проблема заключалась в другом. Становилось невозможно оценить вероятности вообще. Война превращалась в сущий хаос, все данные были безнадежно искажены. Сверхчеловеческий интеллект, который мог бы оценивать альтернативные пути действий и выбирать между ними на основе молниеносных вычислений, просто кружился на месте. Его феноменальный ум буксовал, как колесо в скользкой грязи.

Смутно, и впервые, разум, никогда не предназначенный для этого, понял, что его великий враг сознательно стремился к этому результату.

Странно. Линк мог понять цель, но спотыкался, пытаясь проникнуть в логику этого явления. Как мог здравомыслящий разум сознательно стремиться подорвать все вероятности? Сознательно пытаться разрушить все точки определенности? Словно разумное существо было безмозглой акулой, растворяющей всякую логику в жидкости, сквозь которую оно могло бы плыть.

В миллионный раз Линк изучил огромные архивы истории войн, которыми он обладал. И, наконец, впервые — смутно — начал понимать, что вечно повторяющаяся фраза «искусство войны» была не просто примитивным фетишем. Не просто суеверным способом, которым полудикари рассматривали науку вооруженного конфликта.

Он почти испытал нечто, что человек назвал бы негодованием. Не на своего великого врага, а на новых богов, которые послали его сюда с этой миссией. И не подготовили его должным образом.

Но этот миг был мимолетен. Линк не был создан для того, чтобы тратить время на рассмотрение невозможного. Усилия, которые потребовались новым богам для переноса Линка и сопровождающего его оборудования, почти истощили их экономически. Действительно, затраты энергии были так велики, что для этого им пришлось уничтожить планету.

Свою собственную. Века подготовки — большая часть которых ушла на возведение энергетических и передающих сетей, покрывших всю поверхность, — не могли быть проведены ни на какой другой планете. Не тогда, когда Великие перемещались между звездными системами, наблюдая за всем.

Выжившие новые боги — элита этой элиты — отступили на хорошо укрепленный астероид, чтобы дождаться новой вселенной, которую Линк создаст для них. Из этой крепости они могли защищаться от Великих, но не могли предпринять еще одно вмешательство в человеческую историю.

Они сделали большую ставку на Линка. Отличную ставку, все расчеты вероятностей которой укладывались в один и тот же предел почти полной уверенности.

А теперь…

Ничего, кроме хаоса. Как Линку двигаться в этой совершенно чуждой жидкости?

* * *

— Ваши приказания, Великая Госпожа?

Оболочка Линка посмотрела на командующего армией. Невероятно, но она колебалась.

Недостаточно долго, конечно, чтобы сам командующий это заметил. Для человека тысячная доля секунды не имела значения.

Но Линк знал. Невероятно, но он почти сказал: «Я не уверен. Что вы порекомендуете?»

Конечно, он этого не сделал. Линк не был создан для рассмотрения невозможного.