Танец времени

Глава 33

Маяпур

Кунгас дождался, пока передовые части армии Великой Госпожи Сати пересекут реку и ее чаундоли достигнет противоположного берега Ганга. Ему пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы не отдать приказ открыть огонь, пока еще был шанс накрыть саму Сати.

Но это было бы глупо. Река находилась в пределах досягаемости больших мортир, но расстояние было слишком велико для точной стрельбы. Они, скорее всего, промахнулись бы по чаундоли Сати, оставив ее достаточно близко к основной части армии, чтобы та смогла к ней присоединиться и обеспечить своим солдатам уверенное и решительное командование.

— Открыть огонь!

Весь хребет над Маяпуром изрыгнул мортирный огонь.

Таким образом, армия малва будет почти так же эффективно обезглавлена, как если бы они убили саму стерву. Она окажется на противоположном берегу реки со своей личной охраной и передовыми отрядами, в то время как основная часть ее армии будет застигнута на этом берегу.

Как и приказал Кунгас, мортирные снаряды начали падать, большинство из них — в саму реку. Ганг в это время года, в начале сезона гарам, был слишком глубок, чтобы перейти его вброд иначе как по натянутым канатам. Солдаты, находящиеся на середине переправы, двигались очень медленно и с трудом. У них не было даже минимальной возможности уклониться от летящих снарядов. Они оказались в ловушке, беспомощные, как овцы в загоне.

Взрывы вскипятили реку. Реку, которая в считанные секунды окрасилась красным от крови.

Кунгас подождал, пока мортиры дадут еще два залпа.

— Теперь по ближнему берегу! Только большие мортиры!

Боеприпасов у него было не так много. Даже до ближнего берега расстояние для малых мортир было рискованным. Он хотел сберечь их снаряды для атаки, которая скоро последует.

Скучившихся на ближнем берегу солдат, ожидавших своей очереди на переправу, разбрасывало в стороны взрывами мортирных снарядов. Потери как таковые были довольно легкими. Но, как и ожидал Кунгас, солдаты уже проявляли признаки паники. Оказаться под внезапной атакой на открытой местности было нервным испытанием.

Он затаил дыхание. Это был решающий момент. Если бы у этой армии малва были офицеры, обученные такими полководцами, как Велисарий, Дамодара, Рао или сам Кунгас, у него были бы серьезные неприятности. Они бы немедленно организовали контратаку, поведя колонны людей вверх по хребту. Кунгас был уверен, что сможет сдержать такую контратаку достаточно долго, чтобы успешно отступить. Но он понес бы тяжелые потери, и вся эта рискованная авантюра пошла бы насмарку.

Через несколько секунд он выдохнул. После этого он продолжал дышать медленно и глубоко, но напряжение ушло.

Офицеры малва, напротив, реагировали так, как он и рассчитывал. Уверенно — да; решительно — да, но при этом — оборонительно. Они просто пытались подавить панику и заставить людей вернуться в строй.

Что они и сделали. Что, конечно, просто сделало их лучшими мишенями.

— Идиоты, — прошипел заместитель царя, стоявший рядом с ним на вершине хребта.

Кунгас покачал головой.

— Несправедливо, Вима. Просто офицеры, которые слишком долго находились в слишком близком соседстве со сверхчеловеческим чудовищем. Слишком много лет косности, слишком много лет ожидания идеальных приказов сверху.

Следующие несколько минут были просто бойней. Даже самые первые залпы легли точно, по большей части. Кушаны были горцами и приняли новые мортиры с чем-то вроде религиозного рвения. Там, где другие могли видеть в мортире Когорна лишь уродливое нагромождение угловатого металла, кушаны лелеяли эти штуковины с той же любовью, с какой другие воинственные народы лелеяли своих коней и мечи.

Наконец Кунгас увидел то, чего ожидал. Несколько всадников безрассудно гнали своих коней обратно через реку. Гонцы, конечно, везущие приказы от Великой Госпожи.

— Что ж, хорошо, пока хорошо, — хрипло усмехнулся Вима. — Как долго вы хотите удерживать хребет?

— Будем держать, пока сможем убивать десять их на одного нашего. После этого — то есть, как только они подойдут слишком близко для мортир, — отступим. Ничего героического, понимаешь?

Вима улыбнулся.

— Помилуйте, Ваше Величество. Разве я похож на персидского шахрадара?

* * *

— Батарея наша, император, — сказал Торамана.

— Тогда, думаю, твоим йетайцам и оказать эту честь.

Торамана кивнул.

— Мудро, я считаю. Раджпуты, хлынувшие в ворота Матхуры, скорее всего, заставили бы солдат батареи нервничать.

Когда он ушел, Рана Шанга кисло произнес:

— До чего докатился мир? Люди предпочитают сдаваться йетайцам, а не раджпутам?

Дамодара лишь улыбнулся.

* * *

Через два часа Матхура была его, а вместе с ней и огромные осадные орудия.

Лишь одна батарея и две казармы регулярных войск оказали сопротивление, когда гарнизон увидел, что армия Дамодары проникла в город благодаря предательству.

Все солдаты в этих двух казармах были вырезаны.

Отряд йетайцев, служивший охраной для непокорной батареи, также был вырезан. Торамана лично возглавил резню, используя только войска йетайцев.

После того как они сдались, выживших артиллеристов выстроили в ряд. Каждого десятого, выбранного наугад, обезглавили. Дамодара решил, что этого будет достаточно, чтобы обеспечить послушание остальных, и он не хотел терять опытных канониров.

Они понадобятся ему в Каушамби. Скоро.

* * *

Валентин выпрямился и потер спину.

— Хватит, — прорычал он. — Я пялился на этот чертеж, пока чуть не ослеп.

— Это хороший чертеж! — запротестовал Раджив.

— Я не говорил, что он плохой. И не сомневаюсь, что вы с Таруном лично отмерили каждый шаг. Я просто сказал, что насмотрелся. Я его уже наизусть выучил.

— Я тоже, — проворчал Анастасий, тоже выпрямляясь на своем табурете.

Огромный катафракт повернулся к убийце, сидевшему на корточках на полу конюшни рядом с ним.

— А ты?

Аджатасутра махнул рукой.

— Какая разница? Я не буду одним из тех бедолаг, что будут потеть и истекать кровью в этом отчаянном предприятии.

Легко и грациозно он поднялся на ноги.

— Я всего лишь посыльный, помните?

Два римских солдата переглянулись. Анастасий, казалось, отнесся к этому довольно философски. Валентин — нет.

Но спорить Валентин был настроен не больше, чем Анастасий. Им будет не хватать мастерства убийцы — очень не хватать, — когда придет время. Но долгие часы обсуждений и споров привели их всех к одному и тому же выводу:

Ничто не будет иметь значения, если Шанга не окажется там в нужное время. А это означало, что кто-то должен был донести до него весть, пересекая североиндийскую равнину, которая превращалась в гигантское, расползающееся, хаотичное, запутанное поле боя.

Простая работа курьера, но требующая навыков убийцы.

— Можешь не злорадствовать! — рявкнул Валентин.

Аджатасутра лишь улыбнулся.

* * *

— Можешь не злорадствовать! — пожаловался Фотий.

Тахмина одарила его тем полубезмятежным, полусочувствующим взглядом, который был единственной привычкой его жены, которую одиннадцатилетний император Рима люто ненавидел. Особенно потому, что она всегда смотрела на него сверху вниз. Даже когда они сидели.

— Хватит ныть, — сказала она. — Я не виновата, что ты нервируешь слонов. А я им, кажется, нравлюсь.

Фотий опасливо перегнулся через край хауды и посмотрел на улицу Бхаруча, проплывавшую внизу.

Очень, очень далеко внизу.

— Это противоестественно, — настаивал он.

Тахмина лишь улыбнулась.

* * *

— Соблазнительно, не правда ли? — сказал Малоджи.

С самой вершины гор Виндхья Рао и Малоджи взирали на пейзаж северной Индии, тающий вдали. Видимость была превосходной, поскольку до сезона муссонов оставалось еще несколько недель.

Рао взглянул на Малоджи, затем на горную крепость, которую его маратхские солдаты строили в нескольких десятках ярдов отсюда.

— Не буду отрицать. Но поддаться этому соблазну было бы глупо.

Он снова посмотрел на север, указывая подбородком.

— Первые несколько сотен миль все пойдет хорошо. К этому времени Дамодара и Велисарий вместе превратят половину Гангской равнины в военный водоворот. Легкая добыча для нас по краям. Но что потом?

Он покачал головой.

— Северных индийцев слишком много. И кто бы ни победил в этой гражданской войне, очень скоро на этом месте утвердится новая империя. И что тогда?

— Да, я знаю. Но, по крайней мере, мы бы вернули себе хоть что-то после всех убийств и грабежей, которые эти ублюдки творили в Декане. Да и в Амаравати у них до сих пор огромный гарнизон.

— Ненадолго. Шакунтала получила известие несколько дней назад. Все наши южноиндийские союзники согласились присоединиться к нашей экспедиции на Амаравати, как только мы закончим эту линию горных фортов. Чолы и керальцы, похоже, даже собираются послать большие армии. Через два-три месяца этого гарнизона не станет. Так или иначе. Как и всех остальных, в городах поменьше. Они либо уберут свои тела из Декана, либо мы развеем их прах по ветру.

— «Союзники», — пробормотал Малоджи.

По правде говоря, другие царства южной Индии до сих пор не принимали никакого участия в реальных боях. Каким бы важным ни был этот союз для империи Андхра с дипломатической точки зрения, большинство подданных Шакунталы, особенно маратхи, относились к другим державам Декана с презрением.

— Терпение, Малоджи, терпение. Они были разобщены, и малва десятилетиями держали их в страхе. Теперь, когда мы показали, что их можно победить, остальной Декан примкнет к нам, даже если мятеж Дамодары провалится и Шандагупта сохранит трон. У них все равно не будет выбора. А с нашими заморскими союзниками — со всей помощью, которую мы можем ожидать через Бхаруч, если понадобится, — они даже отнесутся к этому с оптимизмом.

— Бхаруч, — пробормотал Малоджи.

Рао рассмеялся.

— О, перестань! Такая великая империя, какой стала Андхра, вполне может позволить себе отказаться от одного города. От двух, если считать присутствие аксумитов в Чоупатти. Какая нам разница? Есть и другие порты, которые мы можем расширить, если захотим. А имея эфиопов с их собственными интересами в индийской торговле, мы автоматически получим и их поддержку, если малва снова развяжут войну.

— Они не так уж и сильны.

— Нет, именно поэтому мы и согласились отдать им Бхаруч. Они нам не угроза. Но у них, вероятно, сегодня самый мощный флот в Эритрейском море. А это значит, что малва не смогут помешать римлянам прислать нам всю необходимую материальную поддержку.

Судя по выражению лица, Малоджи все еще не был до конца успокоен.

— А они станут?

— Пока жив Велисарий — да, — безмятежно ответил Рао. — А он еще молодой человек.

— Молодой человек, ведущий армию в самое сердце Гангской равнины. Кто скажет, жив ли он еще?

Рао лишь улыбнулся.

* * *

Сам Велисарий хмурился.

— Хуже персов! — Он отвечал старому раджпутскому царю таким же свирепым взглядом. — Вы слышали донесения. У Сати будет не менее тридцати тысяч пехотинцев, половина из них вооружена мушкетами, остальные — пиками. У нас не больше шансов прорвать их строй кавалерийскими атаками, чем переплыть океан верхом на лошадях.

Как ни были возмущены цари, они прекрасно разбирались в военном деле. Два брата, Дасал и Джайсал, отвели глаза, все еще сверкая ими, но уже не на Велисария. Лишь один из царей, Чачу, попытался продолжить спор.

— У вас есть ракеты, — указал он.

Велисарий пожал плечами.

— У меня восемь ракетных колесниц, и в каждой не более дюжины ракет. Этого хватит, чтобы трепать малва. Но это не та артиллерийская мощь, что позволит мне сокрушить пехотные каре.

Чачу замолчал, его гневный взгляд скользнул по окрестностям. Пейзаж был хорошо виден, поскольку командный шатер, под которым они стояли, был не более чем открытым павильоном, достаточным лишь для защиты от палящего солнца. Они уже отошли от Ямуны, двигаясь на север к Гангу. В разгар сезона гарам плоская равнина была выжженной и сухой.

— Это бесчестно, — пробормотал он.

Велисарий почувствовал, как сжались его челюсти. В раджпутах было много достойного восхищения. Но было и много такого, что вызывало презрение. Ему казалось весьма типичным, что раджпутских царей заботила исключительно их честь, в то время как самого Велисария беспокоили разрушения, которые он скоро обрушит на невинных крестьян.

— У… нас… нет… выбора, — произнес он, выдавливая слова. — Тактический треугольник прост.

Он поднял большой палец.

— Кавалерия не может прорвать пехоту, вооруженную ружьями, пока та держит плотный строй и дисциплину. Можете быть уверены, что армия под предводительством повелителя малва будет это делать.

Рядом с большим пальцем поднялся указательный.

— Артиллерия может сокрушить пехотные каре, но у нас нет артиллерии, о которой стоило бы говорить.

Еще один палец.

— С другой стороны, у Сати достаточно кавалерии лишь для разведывательной завесы. Недостаточно — далеко не достаточно, — чтобы нас отогнать.

Он опустил руку.

— Итак, мы будем постоянно давить на них — с некоторого расстояния — и заставлять их держаться в строю. Это значит, что они будут двигаться медленно и не смогут добывать провиант. А добывать все равно нечего, потому что мы выжжем землю вокруг них дотла. Как только их припасы кончатся, им конец.

Чуть более примирительным тоном он добавил:

— Будь вы конными лучниками на манер персов, я бы мог попробовать ту же тактику, что принесла поражение римскому полководцу Крассу при Каррах. Но, будем честны, вы — не они.

Чачу снова повернул голову.

— Раджпутские лучники так же хороши…!

— О, замолчи! — рявкнул Дасал. Старейший из раджпутских царей перевел свой свирепый взгляд с пейзажа на соратника. — Я видел персидских дехкан в бою. А ты нет. Римский полководец говорит не об их индивидуальном мастерстве как лучников, хотя и оно намного превосходит наше, за исключением немногих, вроде Шанги. Эти проклятые персы растут с луком в руках. Он говорит об их тактике.

Дасал глубоко вздохнул и медленно выдохнул.

— Мы так не сражаемся, это правда. Раджпуты — нация копейщиков и мечников.

Велисарий кивнул.

— И невозможно быстро обучить армию такой тактике. Мои собственные букелларии обучены сражаться именно так, но их всего пятьсот. Недостаточно. Далеко не достаточно.

Лицо Чачу скисло, как уксус.

— Где вы научились такому позорному методу?

Смешок Велисария был абсолютно лишен веселья.

— Где же еще, как не в другом римском поражении? Я предлагаю сделать с армией Сати то же самое, что персы сделали с армией римского императора Юлиана, когда тот имел глупость в разгар лета вторгнуться в Месопотамию без обеспеченных линий снабжения.

Взгляд Велисария скользнул по тому же пейзажу. Он был богаче месопотамского, но в это время года таким же сухим. Просто больше было того, что можно сжечь.

— Юлиан Отступник, так его звали, — тихо добавил Велисарий. — Блестящий полководец, во многих отношениях. Он побеждал персов почти в каждом сражении. Но и он был полон раздутого чувства собственной славы. А я нет. И, римлянин я или нет, я командую этой армией. Так повелел ваш собственный император.

Он дал тишине установиться, а затем снова обвел взглядом собравшихся царей.

— Вы сделаете, как я говорю. Как только наши разведчики войдут в соприкосновение с армией Сати, мы начнем выжигать землю. И позади нее, и впереди. По обоим берегам Ганга, так что, даже если ей удастся найти достаточно лодок, это ей не поможет.

После того как цари покинули шатер, Велисарий повернулся к Джаймолу и Удаю Сингху.

— А вы?

Удай пожал плечами.

— Тактика низкая, спору нет. Но какая разница, если враг — малва?

Джаймол лишь улыбнулся.

* * *

Через два дня после битвы при Маяпуре — если это можно было так назвать — Кунгас и его армия отошли на тридцать пять миль к Пешевару. Это было «отступление», конечно, лишь в самом формальном смысле слова. Поле боя они, разумеется, оставили за Сати. Но своей цели они достигли, и теперь пора было спешить назад, чтобы малва, воспользовавшись их отсутствием, не вторглись в долину.

Первый из гонцов Ирины настиг их, когда они еще были в холмах.

Кунгас несколько раз перечитал ее послание, прежде чем показать его Виме и Куджуло.

— Что будем делать? — спросил Вима.

Кунгас уже смотрел назад, на восток. Помолчав, он повернулся и устремил взгляд на далекие вершины Гималаев.

Как же далеко они были. И как величественны.

Он решил, что это знамение.

— Мы вернемся, — сказал он. — Я хочу, чтобы эта стерва сдохла. Нет, больше. Я хочу видеть ее мертвой.

* * *

Пройдя, возможно, сотню миль к северу от гор Виндхья по пути, которым прошли Дамодара и его армия, капитан отряда убийц решил, что с него хватит.

— Это сумасшедший дом, — сказал он своему лейтенанту. — Половина гарнизонов испарилась, оставив сельскую местность на растерзание разбойникам. А что еще хуже, вторая половина сама рыщет по округе, как разбойники.

— А нас всего пятеро, — мрачно согласился его подчиненный. — Все это задание превратилось в одну сплошную вонючую кашу. Что будем делать?

Капитан на мгновение задумался.

— Для начала давай уйдем из тех мест, где прошел Дамодара. Пойдем на восток, а там посмотрим, сможем ли пробраться к Каушамби с юга. Это займет больше времени, но будет меньше шансов нарваться на дакоитов.

Лейтенант кивнул.

— Ничего лучше не придумаешь. К тому времени, как мы доберемся до Каушамби, Дамодара, конечно, уже возьмет его в осаду. Что станет достойным завершением самого неблагодарного задания, которое нам когда-либо давали.

— Мы, вероятно, сможем пробраться через их порядки, — сказал капитан, пытаясь звучать уверенно. — А потом…

— Доложить? Кому? Нанда Лал мертв, и… не знаю, как ты, а я что-то не горю желанием сообщать императору, что мы проделали путь в десять тысяч миль, чтобы не сделать ровным счетом ничего. Он и в лучшие времена не в духе.

Капитан лишь улыбнулся. Но улыбка вышла какая-то болезненная.