Танец времени

Глава 36

Гангская равнина, к северу от Матхуры

Как он и надеялся, Велисарий застал гарнизон Матхуры растянувшимся на марше.

— Они пытаются построиться в каре, — доложил Аббу, — но если вы поторопитесь, то доберетесь до них раньше, чем они успеют закончить. Они идут по трем дорогам и с трудом находят друг друга. Артиллерия тоже слишком далеко позади. — Старый бедуин сплюнул на землю. — Солдаты из них никудышные.

— Гарнизонная служба всегда делает солдат вялыми, если они не тренируются постоянно, — прокомментировал Ашот. — Даже хороших.

Армянский офицер посмотрел на Велисария.

— Ваши приказания?

— Наши катафракты — единственные, кто действительно обучен как конные лучники. Возьми все пятьсот человек, используй бедуинов Аббу как завесу, и немедленно атакуй. Только луки, ты понял? Даже не думай о копьях и мечах. Пройдись вдоль колонн и обстреляй их, но не рискуй понапрасну. Держись подальше от артиллерии. Если она уже так далеко позади, то никогда не сможет занять позицию, пробиваясь через массу мечущихся пехотинцев.

Ашот кивнул.

— Вы просто хотите, чтобы я как можно дольше держал их в замешательстве.

— Именно. — Велисарий обернулся и посмотрел на огромную колонну раджпутской кавалерии, следовавшую за ними. Слово «колонна» было здесь весьма условным. Большинство всадников были молодыми людьми, жаждавшими славы теперь, когда наконец-то намечалось настоящее сражение. Их ряды, и в лучшие времена не слишком ровные, с каждой минутой становились все более рваными, по мере того как самые нетерпеливые рвались вперед.

— Я не смогу их удержать, Ашот, — сказал Велисарий. — И это не страшно, при условии, что ты не дашь этой армии малва построить прочные каре из мушкетеров и пикинеров до того, как я туда доберусь.

Через несколько секунд Ашот был уже в седле и вел своих катафрактов вперед.

Велисарий повернулся к раджпутским царям и высшим офицерам, собравшимся вокруг него.

— Вы слышали, — констатировал он. — Просто постарайтесь, чтобы атака не вышла из-под контроля окончательно.

Дасал усмехнулся.

— Это будет непросто. Молодежь, знаете ли, и многие из них еще пороху не нюхали.

Велисарий слегка поморщился. И впрямь, молодежь. По его прикидкам, почти треть из двадцати тысяч всадников под его командованием были еще подростками. Будучи раджпутами, они даже в этом возрасте владели копьями и мечами. Но для многих из них это будет первое настоящее сражение.

Если бы у малва были прочные пехотные каре, это была бы бойня еще до того, как Велисарий смог бы вывести своих солдат. Оставалось надеяться, что скорость его подхода и отвлекающая атака Ашота выведут врага из равновесия ровно на то время, что нужно. Какими бы порывистыми ни были раджпуты, они бы просто смели эту армию малва, не будь та к ним готова, даже при том, что враг превосходил армию Велисария числом почти в полтора раза.

— Будем надеяться на лучшее, — сказал он, стараясь, чтобы эта избитая фраза не прозвучала совсем уж жалко. — Вперед.

* * *

Кунгас и его люди без особого труда отбили первую попытку малва форсировать реку. Это было отчаянное предприятие, учитывая, как мало лодок врагу удалось наскрести. Кунгас был даже немного удивлен, что они вообще на это пошли. Ни одна вражеская лодка не подошла к северному берегу Ганга ближе чем на тридцать ярдов.

— О чем эта стерва думает? — удивился Вима. — Я-то считал, она умнее любого из ныне живущих.

Куджуло пожал плечами.

— Насколько умным можно быть, когда у тебя не осталось выбора? Загони гения в яму, и он будет пытаться выкарабкаться из нее, как крыса. Что еще ему остается?

* * *

К тому времени, как Ашот достиг авангарда армии малва, ее командир сумел соединить колонны, шедшие по двум дорогам. Но у него не было времени построить их в нечто, напоминающее боевой порядок.

Даже двигаясь умеренным галопом, необходимым для точной стрельбы из лука, Ашоту понадобилось всего несколько минут, чтобы разорвать в клочья ту толику сплоченности, что была у передовых отрядов. Становилось очевидно, что офицеры были либо неопытны, либо некомпетентны. А возможно, и то, и другое.

В этом, в общем-то, не было ничего удивительного. За годы войны в армии малва, как и в любой другой, прошел своего рода отбор: самые способные и энергичные офицеры отправлялись на фронт, а ленивцы и тугодумы — на гарнизонную службу.

Ашот даже подумывал ослушаться приказа Велисария и двинуться дальше, чтобы найти артиллерию. Скорее всего, он смог бы и ее изрядно потрепать.

Но он решил устоять перед искушением. Беспорядочный мушкетный огонь, который вели по его людям, большой опасности не представлял, но если бы ему не повезло нарваться хотя бы на несколько готовых к бою и заряженных картечью орудий, он понес бы потери, а у него было всего пятьсот человек.

— Назад! — взревел он. — Ударим по передовым отрядам еще раз!

Все, что ему нужно было сделать, — это поддерживать передовые полки вражеской пехоты в состоянии хаоса. Когда раджпуты ударят по ним, они развеют их по ветру, а бегущие пехотинцы передадут свою панику дальше по длинным колоннам.

Велисарию не нужно было сокрушать эту армию. Все, что ему нужно было сделать, — это обратить их в паническое бегство к Матхуре. Офицеры малва не смогли бы собрать свою армию до самого города. А потом, чтобы заставить их снова выступить, понадобилось бы несколько дней.

Достаточно долго, подумал Ашот, чтобы Велисарий смог вернуться к Гангу и разгромить ту армию, которая действительно имела значение. Армию Линка.

* * *

Огонь римских катафрактов, поливавший врага на обратном пути, произвел именно тот эффект, на который и рассчитывал Ашот. К тому времени, как последний катафракт вышел из зоны мушкетного огня, передние ряды противника представляли собой месиво. Ни одно из каре, которые пытались построить офицеры малва, не было чем-то большим, чем толпа растерянных и напуганных людей.

За все это время римляне потеряли всего двадцать человек, и лишь семеро из них были убиты.

Просто слепая, злая удача, что Ашот оказался одним из них. Когда он уже почти вышел из зоны обстрела, случайная мушкетная пуля, выпущенная паникующим солдатом малва, прошла под затыльником его шлема и сломала ему шею.

* * *

Велисарий узнал об этом позже. В тот момент он свирепо ругался, пытаясь удержать атаку раджпутов от превращения в хаос, еще худший, чем в рядах противника.

Он потерпел полную неудачу, но это не имело значения. Молодые раджпуты понесли гораздо большие потери, чем было необходимо, но их натиск был так стремителен, что они просто сокрушили фронт армии малва. Двадцать тысяч всадников, несущихся вскачь, напугали бы любую армию. Опытные солдаты в плотном строю и под командованием стойких офицеров, возможно, и смогли бы отразить атаку. Но гарнизон Матхуры не участвовал в настоящем сражении с тех пор, как много лет назад многие из его частей штурмовали Ранапур.

Они сломались, как гнилое дерево. Сломались, а затем, как и предвидел Ашот, в своем паническом бегстве начали рвать на части остальную армию.

Велисарий и цари пытались остановить раджпутов, преследующих бегущего врага. Не было нужды уничтожать эту армию в затяжной и безжалостной погоне. Но это было безнадежно. Кровь взыграла в их жилах. Великая и славная победа, которой так жаждали эти молодые люди после постыдного занятия поджигательством, была наконец в их руках, и они хотели испить ее до дна.

Через некоторое время Велисарий оставил попытки. На старых царей можно было положиться, они соберут раджпутов, когда те наконец закончат, а ему только что сообщили об Ашоте.

* * *

Он с печалью смотрел на труп армянина. Выражение лица Ашота было умиротворенным, лишь след удивления виднелся в его все еще открытых глазах.

Он был одним из лучших офицеров, когда-либо служивших под его началом. Таким хорошим и надежным, что он назначил его командиром свиты Антонины во время ее экспедиции в Египет. За исключением Маврикия, Велисарий никому бы не доверил безопасность своей жены.

— Повезем его с собой? — спросил сменщик Ашота, фракийский катафракт по имени Стилиан.

— Нет. Впереди у нас еще один форсированный марш, и кто знает, что потом? Мы похороним его здесь.

Велисарий огляделся. Пейзаж был типичным для местности между Гангом и Ямуной. В основном травянистая равнина, с полями вокруг деревень и рощами да лесами. Здесь они ничего не жгли, так как Велисарий не видел в этом нужды.

Его взгляд тут же привлекли саловые деревья примерно в четверти мили отсюда. Эти деревья считались священными у многих индуистов и буддистов. Легенда гласила, что знаменитая роща Лумбини, где Будда медитировал и достиг просветления, была именно саловой.

— Мы похороним его там, — сказал он. — Это кажется хорошим местом упокоения, и могилу потом будет легко найти.

Пока Стилиан занимался этим, Велисарий организовал своих катафрактов, чтобы помочь Джаймолу, Удаю Сингху и старым царям собрать раджпутов. При самых благоприятных обстоятельствах на это уйдет остаток дня. Велисарий мог лишь надеяться, что Линк не успеет далеко уйти за то время, что ему понадобится, чтобы вернуться к Гангу.

* * *

Линку удалось продвинуть свою армию ровно на семь миль вниз по Гангу. Что еще хуже, высланные им фуражирские отряды вернулись почти ни с чем. Постоянные набеги кушанов, даже на южном берегу Ганга, заставляли фуражиров быть крайне осторожными. Кушаны не были кавалерийской нацией в том же смысле, что персы и раджпуты, но они, казалось, были в основном конными и так же искусно держались в седле, как и во всех видах боя.

У Линка было всего три тысячи всадников. Теперь, после нескольких стычек с кушанскими драгунами, и того меньше. Он не мог даже помешать кушанам продолжать тактику выжженной земли, начатую Велисарием.

Ситуация привела бы в ярость, будь Линк способен на ярость. Пожары, устроенные армиями Велисария и Кунгаса, мешали Линку быстро двигаться, добывая провиант на ходу. А набеги кушанов, несмотря на то что малва превосходили их числом как минимум вдвое, еще больше замедляли их продвижение. Линк, конечно, мог уничтожить любую попытку кушанов атаковать его прочную пехоту. Но Кунгас был слишком хитер, чтобы отдавать приказ о таком безрассудном штурме.

И где был Велисарий? У Линка не было никакой информации. Все телеграфные линии были перерезаны, а кушаны устраивали засады на любых высланных им разведчиков. Линк действовал так же вслепую, как любой полководец в человеческой истории, за исключением того, что он обладал энциклопедическими знаниями о местности. Но это почти ничего не значило, когда он не имел ни малейшего понятия, где на этой местности находится главная вражеская сила.

Вероятнее всего, Велисарий отправился навстречу гарнизону, идущему на север из одного из крупных городов. Скорее всего, из Матхуры.

Всегда была вероятность, что такой гарнизон разобьет римского полководца. Но Линк оценивал ее как очень низкую. В лучшем случае — не более десяти процентов. Если же исходить из куда более высокой вероятности того, что Велисарий, как и почти во всех прочих битвах, одержит верх, он и его армия вернутся к Гангу через несколько дней.

К тому времени Линк и его силы продвинутся не более чем на десять-пятнадцать миль. Вероятно, на десять. Набеги кушанов становились все яростнее, казалось, с каждым часом.

— Что нам делать, Великая Госпожа?

— Продолжать спускаться по Гангу, — ответил Линк. Что еще он мог сказать?

* * *

Когда Хусрау и его армия достигли Чандана на реке Чинаб, император настолько был очарован красотой города и его расположением, что приказал своим воинам не сжигать его. Однако он разрешил им разграбить дома и общественные здания.

Это не заняло много времени. Большая часть населения уже бежала, забрав с собой самое ценное. После того как его армия пересекла Джелам и вошла в земли между этой рекой и Чинабом, персы считали, что находятся на вражеской территории. По условиям соглашения, которое Хусрау заключил с римлянами и новым императором малва, после войны эти земли должны были отойти малва. Поэтому они уничтожали все, сгоняя население на юг, к Мултану, где те присоединялись к ордам беженцев, и без того ставшим непосильным бременем для гарнизона малва.

В каком-то смысле к западу от Джелама они тоже были на вражеской территории, но по условиям соглашения те земли должны были стать частью Персидской империи. Поэтому Хусрау держал своих воинов в железной узде и воздерживался от разрушений, за исключением тех случаев, когда вражеские силы оказывали сопротивление.

Такого сопротивления было немного. По-видимому, командующий основной армией малва в Пенджабе отзывал все свои северные отряды, чтобы укрепить порядки, обращенные к римлянам. Лорд Самудра, как его звали, занял сугубо оборонительную позицию, пока персы и кушаны безнаказанно вторгались в северный Пенджаб. По сути, самая большая и могущественная армия империи малва оказалась парализована на своей западной границе, в то время как Дамодара, Велисарий, Кунгас и сам Хусрау вонзали копья в ее незащищенное брюхо.

Хусрау считал Самудру идиотом. Вернее, знал, что тот идиот, поскольку персидскому императору было прекрасно известно, что у Маврикия в Железном Треугольнике не более пятидесяти тысяч римских воинов. Возможно, шестьдесят тысяч, считая различные вспомогательные части, которым было поручено поддерживать критически важные линии снабжения из Синда. Но даже с этими солдатами численное превосходство противника было более чем двукратным. А скорее всего, и трехкратным.

Конечно, с пятьюдесятью тысячами человек за этими грозными римскими укреплениями Маврикий мог постоять за себя. Но только в обороне — и то же самое было верно и в обратную сторону. Самудра мог бы легко взять половину своей армии и пойти на север, чтобы положить конец походу Хусрау и, возможно, даже отрезать кушанскую армию. В зависимости от того, куда ее увел Кунгас, конечно. Хусрау подозревал, что кушаны уже на Гангской равнине. Если бы они смогли соединиться с Велисарием…

Но хотя командующий малва в Пенджабе и казался достаточно компетентным в рутинных вопросах, Самудра, очевидно, не обладал ни каплей инициативы и отваги. Режим малва не поощрял независимое мышление у своих полководцев.

Впрочем, трудно их винить. Единственное великое исключение из этого правила, вероятно, прямо сейчас колотило в ворота Каушамби.

* * *

Дамодара, как оказалось, в ворота не колотил. Но он подводил осадные орудия, чтобы начать это делать.

— Да, да, Аджатасутра, я знаю, мы надеемся войти в город путем… хм, как бы ты это назвал? «Предательство», кажется, здесь неуместно.

— Хитрость и военный обман, Ваше Величество, — подсказал Аджатасутра.

Дамодара улыбнулся.

— Прекрасные слова. С моей стороны, во всяком случае.

Новый император взглянул на Нарсеса. Римский шпион восседал на своем излюбленном муле, изучая укрепления на западных стенах Каушамби.

Это был знающий взгляд, а не то отсутствующее пяленье, которым большинство придворных одарило бы столь сугубо военный вопрос. Дамодара давно понял, что Нарсес разбирается в военном деле так же проницательно, как и во всем остальном. Дамодара был совершенно уверен, что, несмотря на свой возраст и то, что он евнух, Нарсес и сам был бы превосходным полководцем.

«И что мне делать с Нарсесом?» — не в первый раз спросил он себя. «Если я займу трон, осмелюсь ли я держать такого человека при себе? Это все равно что делить спальню с коброй».

Решение было очевидным, но Дамодара чувствовал, что сопротивляется этому порыву. Как бы то ни было, Нарсес хорошо служил ему годами. Превосходно, на самом деле. И даже, скорее всего, спас жизнь его семье и семье Раны Шанги, которых иначе убили бы малва.

«Это будет дурным предзнаменованием, — подумал Дамодара, — если я начну то, что по сути станет новой династией, с акта предательства».

Но что еще я могу сделать? Римляне его обратно точно не примут. А персы, аксумиты и кушаны слишком хорошо знают его репутацию, чтобы даже помыслить о том, чтобы нанять его.

Что еще остается, кроме топора палача или клинка убийцы?

Может, его можно отравить…

Дамодара покачал головой и вернулся к насущному делу.

— Ты слишком мыслишь как убийца, Аджатасутра. Когда придет время, Рана Шанга будет готов повести людей в атаку. Он возьмет десять тысяч своих раджпутов. Но сначала мы должны приковать все внимание Шандагупты к этой стороне города. У меня недостаточно сил, чтобы обложить Каушамби, и император — ах, лжеимператор — это знает. По крайней мере, его командиры ему так скажут. Так что теперь, когда я сосредоточил свои войска здесь, перед западными воротами, и, — он кивнул в сторону тяжелых артиллерийских валов, которые строили его инженеры, — устанавливаю осадные орудия, что привез из Матхуры, он стянет свои собственные войска к этим стенам и к этим воротам.

Склонен ли был Аджатасутра спорить или нет, он не предпринял такой попытки. Вместо этого он начал задумчиво почесывать подбородок.

— Сколько времени, император? Я имею в виду, прежде чем вы сможете отдать приказ Шанге атаковать.

Дамодара пожал плечами.

— Трудно сказать. Уж точно не раньше, чем через несколько дней.

— В таком случае мне следует вернуться в Каушамби. Там я могу пригодиться, когда придет время. Здесь же…

Он махнул рукой, указывая на солдат под командованием Дамодары, которые разбивали свои лагеря и оборонительные линии на случай возможных вылазок из города.

— Всего лишь один клинок среди десятков тысяч других.

— Конечно. Но… — Глаза Дамодары слегка расширились. — Ты сможешь вернуться в город? К этому времени стража будет начеку, высматривая шпионов.

— О да. Не забывайте, что стражники они посредственные, а я, — Аджатасутра скромно кашлянул, — весьма далек от посредственного убийцы. Я проберусь.

Однако его хорошее настроение улетучилось, когда он посмотрел на своего великолепного коня.

— Увы, конь — нет. Даже жалкие гарнизонные вояки не примут его за клячу лудильщика.

Он низко поклонился.

— Позвольте же преподнести его Вашему Величеству? В знак моего уважения. Нет! Моего благоговения перед Вашим лучезарным, божественным ликом!

Дамодара рассмеялся. И что, к слову, ему делать с Аджатасутрой, если он займет трон? Он не сомневался в преданности убийцы, но знал, что через несколько лет из-за насмешек Аджатасутры половина двора в Каушамби будет требовать его головы.

Но на это еще будет время. Сначала нужно взять Каушамби.

— Ступай, Аджатасутра. Если через несколько дней мы оба будем живы, я верну тебе коня.

Добавить: «Он может тебе понадобиться» — показалось неделикатным.

* * *

С того места, где они стояли, к югу от слияния Ганга и Ямуны, пятеро убийц из отряда малва взирали на столицу империи. Та часть города, что была им видна, казалась невредимой. Но с запада отчетливо доносился грохот тяжелых орудий.

— Великолепно, — прорычал капитан. — Просто идеально. Протащившись десять тысяч миль — а то и все одиннадцать, — мы наконец возвращаемся в Каушамби, не добившись ровным счетом ничего, — а город в осаде.

— Нам никогда не войти, — угрюмо сказал его лейтенант. — Стража ни за что не пропустит пятерых незнакомцев.

Это была чистая правда. Несомненно, где-то в огромном императорском дворце хранились записи, которые могли бы подтвердить их личности и полномочия. Вероятно, там даже нашлись бы двое-трое подчиненных Нанды Лала, которые узнали бы их в лицо. По крайней мере, капитана и лейтенанта.

Ну и что толку? Шансы на то, что какой-нибудь из этих шпионов откликнется на вызов стражников — если предположить, что стражники вообще захотят кого-то вызывать, а не просто убьют пятерых убийц, избавив себя от возможных неприятностей, — были настолько ничтожны, что и думать не стоило.

— Безнадежно, — вздохнул он. — Можем с тем же успехом переправиться через Ганг и разбить лагерь на том берегу, как можно ближе к восточным воротам. Может, что-нибудь и подвернется.

Его лейтенант прикинул расстояние.

— По крайней мере, это недалеко. — Он сплюнул на землю. — После стольких тысяч, потраченных впустую, пара лишних миль нам уже смешна.