Так произошло

Шни (2)

Вайсс, медленно открыв глаза, потянулась на своей кровати, после чего, задумавшись, решила все же напомнить Уитли, что сегодня была его очередь вставать раньше всех и заниматься готовкой завтрака… Сделав это в наиболее семейном из возможных способов. Что, конкретно в данном случае, означало то, что небольшая пятка старшей сестры врезалась в спящего Уитли — не слишком сильно, но вполне достаточно для того, чтобы тот, открыв свои недовольные с раннего утра глаза, вперился в глаза Вайсс с немым раздражением. Вайсс в ответ на это расплылась в нахальной улыбке, будто бы только раззадоривая своего младшего брата сделать что-либо с Вайсс по поводу его ранней побудки.

Уитли, однако, вместо реакции на подобное отношение к нему, взвесив все «за» и «против» — а именно тот факт, что Вайсс поступала в Бикон, а сам Уитли едва держался в середине своей возрастной группы в подготовительной школе будущих охотников, и то, исключительно благодаря его академическим оценкам — только раздраженно дернул головой, давая Вайсс понять, что он знал о необходимости встать в данный момент.

Впрочем, это не было концом бессловесного телепатического общения между братом и сестрой — стоило только Вайсс приготовиться к тому, чтобы вновь погрузиться в сон — как ответный назойливый тычок Уитли в ее бок заставил Вайсс вздрогнуть и резко повернуться к своему брату, глядя на него раздраженно, на что Уитли только расплылся в злорадной ухмылке и все же произнес первые слова за все это утро,- Вставай — ты будешь чистить и резать… Или я не скажу, куда я спрятал твою заначку.

На эти слова Вайсс мгновенно нахмурилась, после чего непроизвольно бросила взгляд на стоящую рядом с ней тумбочку, заставив Уитли расплыться в зловещей ухмылке. Вайсс, однако, мгновенно бросила взгляд на него, нахмурившись,- Ты подготовился…

— Мне нужно было как-то защищаться после того, как ты странным образом начала выигрывать каждый раунд в «камень-ножницы-бумага» во время наших решений о том, кто будет готовить… Да и вообще, моя дорогая сестра, разве ты не говорила о том, что тебе просто необходимо избавиться от пары набранных килограмм? В таких условиях я сделал доброе дело — избавил тебя от соблазна запрятанного шоколада… — Уитли расплылся в ухмылке, точно зная то, что в очередной раз обошел свою сестру. Мало того, что готовка и без того была практически полностью его делом — подниматься за полтора-два часа до всех остальных людей каждый день… Как говорят люди, «даже страдать вместе легче».

Вайсс, однако, только издала рык раненого зверя, прежде чем, закатив глаза, выдохнуть и начать медленно подниматься с постели,- Мне надо сходить в душ.

— И не только тебе! — Уитли ответил Вайсс спокойно, после чего ловким движением уклонившись от брошенной в него подушки, выбрался из комнаты, оставив Вайсс наедине со звуком его удаляющихся шагов и раздражением из-за того, что Уитли умудрился первым добраться до ванной комнаты, заставив Вайсс, утерявшую желание спать в данный момент — и особенно переживающей по поводу судьбы ее заначки — свалиться раздраженно на кровать и выдохнуть. Уитли, конечно, быстро мог разобраться с душем, однако насколько бы было лучше, если бы в ее доме была еще одна душевая!

Вайсс раздраженно выдохнула, после чего свалилась головой на подушку, выдохнув еще раз, на этот раз чуть менее раздраженно…

Вторая душевая комната, да…

Взгляд Вайсс переместился на нависающую над ней кровать Уитли — и почему ей только пришло в голову попросить двухэтажные кровати… В то время ей казалось это хорошей идеей — тогда Вайсс еще не знала, насколько неудобным на самом деле было иметь постоянно нависающего над ее головой брата… И тогда Вайсс еще не знала, насколько на самом деле Уитли был маленьким раздражающим засранцем! Тогда, когда она переехала в этот дом Вайсс вообще едва знала Уитли…

Хотя, в этом, в общем-то, не было ничего удивительного. Когда Вайсс жила в Атласе — она едва ли встречалась с Уитли чаще, чем раз в неделю — может быть даже реже…

Вайсс в целом не так хорошо помнила свою жизнь в Атласе. Сказать о том, почему это было так было достаточно сложно — заключалась ли проблема в том, что она была просто слишком молодой в те времена — или в том, что она не хотела вспоминать подобное и просто забыла о произошедшем… Вайсс не была уверена в этом — но, с другой стороны, ей было все равно. Иногда — крайне редко, но иногда воспоминания из ее детства пробивались в ее памяти — случайными вспышками прошлого, во снах или случайно всплывающих воспоминаниях, только для того, чтобы исчезнуть вновь. Какие-то неясные крики, лицо отца, праздники — вспышки света, фотографии, неудобные платья, серебряная посуда…

Вайсс могла с некоторым усилием вспомнить, наверное, время начиная со своих пяти лет — может быть чуть дальше, четырех — но не слишком отчетливо. Она помнила мелькающие фигуры каких-то людей — Вайсс не помнила их имена, но помнила, что они являлись важными людьми — кем-то очень важным. В то время она знала о том, что и она являлась кем-то важным, но не могла тогда осознать — почему и кем именно. Куда больше ее тогда интересовали краски, смешные усы дворецкого и ее старшая сестра, Винтер…

Поэтому когда в какой-то момент отец вдруг перестал появляться дома — Вайсс даже не обратила внимание на это. Для нее не было чем-то необычным отсутствие отца рядом с ней — обычно тот появлялся раз в неделю или даже реже на общем обеде, а разговора с ним Вайсс и вовсе не могла вспомнить никогда в своем прошлом. Мать всегда предпочитала находиться в своей комнате или саду, так что и здесь ничего не изменилось — а Винтер отправилась в Бикон, Вайсс тогда уже знала об этом… Поэтому когда разрушением торговой империи Шни началось — когда Жак Шни был взят под стражу и отправлен в тюрьму за попытку проведения государственного переворота в Атласе — тогда Вайсс просто пропустила подобное. Не заметила это.

Ушли годы на то, чтобы Вайсс поняла, что произошло что-то необычное — что ситуация, в которой она находилась, не была обычной для всех людей. Первые мысли и сомнения начали появляться в ее голове еще тогда, когда она впервые только столкнулась с частными учителями и инструкторами — когда ей было восемь она впервые задалась вопросом о том, была ли нормальной ситуация в ее особняке… Письма от Винтер в свою очередь также заставили ее впервые задуматься о том, что, возможно, не весь Ремнант жил также, как и она?

Но для восьмилетнего ребенка было слишком сложно разобраться в сложной и запутанной системе политических вопросов — когда она только перебралась в Вейл — она была потрясена тем, насколько маленьким оказался дом Винтер — и это несмотря на то, что, как она понимала сейчас, дом Винтер был значительно больше среднего ввиду ее заработка в качестве преподавателя Бикона и нужды обеспечить жилую площадь для ее младшей сестры и брата. Что же говорить о том, насколько нелегко было донести информацию о попытке захвата власти — или о том, что обвинение могло быть ложным — о том, как финансовая империя Шни вписывалась в революционные настроения Мантла и о том, что значит «окончательное решение вопроса Жака Шни»…

Нет, Вайсс не была глупым ребенком. Когда ситуация начала накаляться в Атласе — Вайсс почувствовала это, смогла определить по мелким и сторонним фактам вокруг нее, но подозрения не могли спасти ее от шока в тот момент, когда Винтер появилась в поместье Шни и объявила о том, что Вайсс и Уитли отправляются с ней в Вейл. Еще сложнее ей было понять и принять концепцию «беженца»…

Просто в один день вдруг Винтер заявила о необходимости срочно собрать сумку полную личных вещей и предметов первой необходимости — и отправиться с ней.

К этому моменту Вайсс уже понимала, что происходящее в данный момент в Атласе слабо укладывалось в рамки и нормы обычного — даже если ей было всего десять лет — то она уже знала, что постоянно проходящие за ее окном патрули одетых в военную форму солдат и укрепленных бронеавтомобилей не значили ничего хорошего для Вайсс. Но даже так — момент, когда Винтер появилась на пороге поместья стал для нее неожиданным…

Но когда Вайсс попыталась воспротивиться своей старшей сестре — отказалась собираться до тех пор, пока Винтер не объяснит ей, что именно происходит в данный момент в Атласе и куда именно отправляется Вайсс — Винтер не стала тратить время на разъяснения — не в этот момент. Вместо этого проявление Винтер сковало Вайсс — после чего она оказалась в частном борте, пристегнутой всеми ремнями в своему креслу. Напротив нее сидел Уитли — Винтер появилась спустя пару минут и быстро юркнула в кабину пилота — а Виллоу так и не появилась в буллхеде…

И они покинули Атлас. Без предупреждения, долгого прощания, с парой чемоданов в багажнике — за две недели до того, как Гленн ввели войска в Мантла и Атлас, оставив Виллоу в особняке — вместе с Кляйном…

Винтер рассказала позднее Вайсс о произошедшем — как она пыталась эвакуировать Виллоу, но та была настолько пьяна, что просто отказалась следовать за своей дочерью… Или, может быть, была настолько пьяна, что не смогла узнать ту? Или, может быть, просто хотела остаться…

Трое детей Шни сбежали из Атласа за считанные дни до того, как пороховая бочка взорвалась, погребая под собой сотни людей… Хотят, тот факт, что все остановилось на сотне людей вместо еще более ужасающей трагедии, был удивителен сам по себе. Фактически — чудом. Чудом, что сотворил Джонатан Гудман…

Джонатан Гудман, хах…

Звук душа, доносящийся из душевой, занятой Уитли, прервался, заставив Вайсс подняться с безрадостным стоном из своей кровати — если она останется лежать здесь и сейчас, то ей явно стоило забыть о похищенной заначке шоколада, Уитли не бросал слов на ветер… К тому же Вайсс знала, что ее мухлевание продержится лишь какое-то время — и без того она скинула все домашние обязанности на Уитли на целых три недели. Вот и настало время ее расплаты за хорошую жизнь.

Поднявшись с кровати Вайсс направилась на выход из комнаты, чуть пошатываясь, после чего совершенно в нарушение всех прошлых правил этикета, что она выучила за время своего детства в Атласе, зевнула в полную силу, пройдя мимо едва замеченного Уитли в душ — стянув мимоходом с его головы полотенце, что он опять попытался унести из ванной, после чего, в ответ на его возмущение, захлопнула за собой дверь и приблизилась к душевой кабине.

Джонатан Гудман. Человек, ставший как причиной взлета — так и причиной гибели империи Шни. Человек, спасший ее мать — и создавший условия для того, чтобы та изначально оказалась в опасности. Уничтоживший Атлас — но спасший так много людей — в Гленн, в Мантле, в самом Атласе…

Можно было бы сказать, что Вайсс сложно воспринимала Джонатана, но это было не так. Для того, чтобы воспринимать Джонатана Вайсс должна была быть по крайней мере знакома с ним лично — однако ближайшее, как к этому подходила Вайсс — это рассказ Винтер о том, как она однажды встретилась с Джонатаном в детстве, много лет назад, в Атласе, еще до того как Джонатан стал королем Гленн. Вот и все личное знакомство Вайсс с Джонатаном.

Поэтому Вайсс не могла говорить о человеке, Джонатане Гудмане. Только о личности, Джонатане Гудмане, короле Гленн, и мировом потрясении, который, кажется, тот принес в Ремнант единолично.

И эта личность для Вайсс была… Противоречивой.

Вайсс не хуже многих была осведомлена об общеизвестных фактах правления Джонатана — о спасении Гленн, уничтожении орды Гримм, помощи Вакуо, недопущении катастрофы в Мантле, о дружбе и помощи Менажери — в общем, все те вещи, что представляли его в самом выгодном цвете, как спасителя и защитника, гения технологии на таком необъяснимом уровне, что он умудрился в одиночку своими проектами открыть буквально телепортацию — и наиболее эффективное лекарство, что вовсе существовало в мире и, кажется, могло претендовать на роль панацеи — учитывая то, что оно спасало фактически от любой болезни.

С другой стороны Вайсс не принадлежала к клубу поклонников Джонатана — учитывая тот факт, что Джонатан однажды столкнулся лбами с мегакорпорацией Шни… И победил ту.

Не так, как побеждают в войнах, с поверженным врагом и воткнутым в пепелище столицы врага флагом — а, манипулируя обстановкой в Атласе и Мантле, сперва фактически отстранил отца Вайсс от управления, после чего избавился от того, расчленил компанию Шни — и в конце концов подобрал остатки, прямо сейчас собирая по частям то, что осталось от наследия дедушки Николаса…

Джонатан убил ее отца и уничтожил наследие дедушки. То наследие, которым когда-то гордился весь Атлас — гордилась и она сама.

Нет, Вайсс не считала Джонатана своим врагом — воспоминания об отце были размыты и даже те, что Вайсс могла вспомнить — редкие обеды или присутствие на официальном вечере как молодая наследница бизнеса — ничто из этого не пробуждало настоящей любви в Вайсс — но, так или иначе, это был все же ее отец… И наследие трудов ее деда, самая могущественная компания Ремнанта, когда-то служившая символом не только финансовой мощи, но и того, чего может добиться всего один человек в Ремнанте, вооруженный клинком и верой в лучшее будущее… Все это было уничтожено.

Вайсс не проклинала Джонатана за то, что она теперь спала на двухэтажной кровати вместо своей личной комнаты в огромной особняке — на самом деле Вайсс видела в этом даже своеобразный плюс. До того, как перебраться в Вейл она едва знала что-то о Уитли, встречаясь с собственным братом раз в несколько дней. После ее переезда в Вейл — Вайсс стала намного ближе с ним — и намного ближе с Винтер…

Но произошедшее все же оставило свою отметину на восприятии Вайсс.

Да, вмешательство Джонатана в жизнь Виллоу спасло ее от алкоголизма — в последний раз, когда Вайсс виделась с ней, несколько недель назад, та даже была похожа на человека, что Вайсс помнила когда-то — в своих смутных полузабытых детских воспоминаниях о больших теплых объятиях и колыбельных… И это было хорошо — даже если прошлое невозможно было изменить — по крайней мере Вайсс могла взглянуть на эту незнакомую женщину, что называла себя ее матерью, и попытаться протянуть ей руку — однако…

Однако то, что произошло — произошло. И ничто не могло изменить этот факт.

Стук в дверь заставил Вайсс вздрогнуть и разразиться возмущенным криком,- Да сейчас, сейчас!

После чего Вайсс сделала шаг вперед.

Виллоу Шни медленно, с нажимом, открыла глаза, зевнув в полную мощь своих челюстей, прежде чем медленно подняться со своей кровати. Утренняя побудка когда-то, много лет назад, когда Виллоу еще была охотницей — или, точнее, обучалась в Атласе — настоящей охотницей ей стать так и не довелось — вернулась к ней спустя определенное время, что она провела без алкоголя… Наверное, можно было сказать о том, что отказ от алкоголя постепенно начал восстанавливать ее состояния — однако сказать подобное — означало бы серьезно недооценить масштаб тех проблем, что развились на фоне ее неумеренного алкоголизма.

Нет, некоторые вещи теперь навечно были оставлены ей — в назидание, в качестве наказания, как последствия ее решений…

Благодаря ее тренировкам и прошлому здоровью несмотря на, казалось бы, бесконечный список ее заболеваний, Виллоу едва испытывала проблемы. Немалую роль в этом сыграла и медицинская помощь Гленн. То, что когда-то давным давно должно было стать ее приговором постепенно начало уходить — превращенная в кусок изуродованного алкоголем мяса печень начала свое медленное восстановление. Почки, ЖКТ, сердце, поджелудочная — шли разговоры о том, что чудодейственная медицина Гленн даже начала восстанавливать ее нервную систему…

И все же никакая медицина не могла склеить обратно ее семью, личность и прошлое.

Поднявшись с кровати, Виллоу медленно направилась к домашнему пеньюару, лежавшему на кресле недалеко от нее. Конечно, ее поместье значительно опустело с тех пор, как она его помнила, но это не было причиной для того, чтобы путешествовать по тому голышом.

С тех пор как она помнила, хах…

Десять лет в беспробудном запое. Десять лет отчаяния и страдания, наведенного собственными руками Виллоу Шни… Десять лет…

Виллоу не помнила, когда Вайсс сказала свое первое слово, или когда Уитли написал с неловкими детскими ошибками «мама.» Не провожала Винтер на ее буллхеде, отправляющемся в Бикон. Не была рядом, когда Жак обвинил Винтер в предательстве и лишил ее статуса наследницы. Не была рядом когда Жака арестовали за попытку госизмены.

Виллоу пропустила даже революцию в Мантле. Проспала момент, когда на улицах Атласа появились блокпосты. Была слишком пьяна для того, чтобы увидеть взрывы за окном. Даже ее спасение от рук разгневанных жителей королевства произошло из-за вмешательства Рейвен — по приказу Джонатана Гудмана…

Виллоу Шни уже была не молода. Совершенно не молода. Может быть она еще обладала угасающей красотой зрелой женщины, но даже самый обаятельный подхалим, стремящийся отвесить ей комплимент не смог бы сказать, что она была молода — в лучшем случае — «хорошо сохранилась.»

И десять лет ее жизни были перечеркнуты в один момент, когда она впервые взяла в руки бутылку.

И даже самая чудодейственная медицина Гленн не могла вернуть ей прошедшие десять лет.

Проделав путь до своего пеньюара, Виллоу надела тот, после чего, не глядя в зеркало, прошла мимо того. Она и без того знала, как она выглядела в зеркале — глубокие морщины, седеющая шевелюра и старая усталая грусть в глубине глаз… Виллоу Шни — та, кем она была теперь. Та, кем она стала.

Следующими шагами Виллоу выбралась из своей спальни, направившись в сторону ближайшей к ней ванной комнаты — обойдя по пути к той стоящую рядом баню. На подобное утреннее мероприятие у Виллоу совершенно не было желания.

Мягкий звук подошвы тапочек едва можно было заметить даже в пустых, полных эхо коридорах поместья Шни, однако легкое шарканье все же было заметно по мере передвижения Виллоу. Шаг за шагом, шаг за шагом ближе к цели…

Каждый слегка шаркающий шаг отдавался глухим звуком от стен коридоров, заставляя Виллоу с каждым шагом чуть больше погружаться в задумчивую атмосферу раннего утра, размышляя о том… Зачем именно она проснулась сегодня?

После того, как Виллоу вышла из своей алкогольной комы и впервые смогла взглянуть на мир трезво — так много вещей изменилось в мире вокруг нее…

Жак, ее муж, исчез много лет назад — по официальным причинам, по уголовному обвинению. Момент, когда он исчез, был идеальным моментом для того, чтобы Виллоу воспрянула ото сна, взяла себя в руки и заявила свои права на всю корпорацию Шни…

Только она не сделала этого. Виллоу даже не осознала исчезновение Жака в тот момент, когда несколько специалистов Атласа забрали его из дома — вместо этого на предпочла подлить себе текилы из Вакуо…

Когда корпорация Шни — ее корпорация — наследие ее отца — начали растаскивать на части — она пробовала лучший коньяк Вейла. И когда Винтер добралась до нее, пытаясь убедить ее сбежать из Атласа — Виллоу не могла прийти в себя после саке из Мистраля…

Гленн, Революция, орды гримм — все это пролетело мимо восприятия Виллоу… Пока в один день армия Гленн — крысы на самом деле — не отправили ее на принудительное лечение от алкоголизма.

Десять лет сплошного запоя не могли закончиться из-за пары дней воздержания, конечно же нет. Месяцы реабилитации, лечения — постепенно, по мере того, как самые страшные реакции ее организма и психики начали отступать — постепенно Виллоу начала возвращаться в себя. Ее ум, любопытство, желание наверстать упущенное…

Конечно же, это было невозможно. Не все — информация добралась до Виллоу, постепенно ей удалось восстановить временной промежуток, что она пропустила за время своего запоя — но к тому моменту, когда она все же пришла в себя — многие вещи уже нельзя было изменить.

Ее семья исчезла — растворилась как утренний туман, будто бы ее никогда и не было. Виллоу смогла вспомнить тот момент, когда Винтер пыталась убедить ее эвакуироваться, но как помнила сама Виллоу — в ту ночь она была, как обычно, пьяна до невменяемого состояния… И Винтер не стала упорствовать в своем убеждении.

Виллоу не держала зла на свою дочь. В тех условия даже сама Виллоу оставила бы себя в поместье Шни…

Ее семья исчезла в Вейле, а сама она, когда пришла в себя… Вдруг поняла, что ее ситуация не изменилась столь уж разительным образом.

Добравшись до ванной комнаты, Виллоу зашла внутрь, после чего добралась до стоящей ванной, открыв кран и, подобрав подходящую температуру в том, заткнула слив, заставив ванную набираться. Самостоятельно Виллоу подошла к стоящей рядом раковине и принялась чистить зубы — утренний моцион ухода за собой…

Когда Виллоу пришла в себя окончательно — Атлас был разрушен, корпорация Шни была разрушена и семья Шни также была разрушена. Хотя, можно ли было говорить об этом — все три из перечисленных вещей разрушались уже давно, просто наступил финальный момент долгого заката — последний гвоздь в крышку гроба.

И когда Виллоу было позволено вернуться в свой особняк — все еще под наблюдением врача, но уже не скованная в своей палате… Виллоу вдруг поняла, что она ничего не значит. Ничего не имеет в этой жизни.

Корпорация Шни была разрушена давным давно — фактически ее особняк и проживание обеспечивалось назначенным государственным содержанием. В прошлом, после разрушения мегакорпорации Шни та была назначена в качестве легитимации государственного захвата самой могущественной финансовой империи Ремнанта — а после прихода Джонатана — Виллоу осталась в той же самой роли. Марионетка, служащая для легитимизации прав Гленн на финансовый престол Шни — нужная для того, чтобы не позволить Вейлу предъявить свои права на тот с помощью Винтер, как старшей дочери Жака Шни, и Вайсс, как официальной наследнице того…

Кроме этого? Кроме этого не было ничего — Виллоу не была допущена к настоящему управлению корпораций, не занимала официальных постов, не имела возможности даже выбраться из Атласа…

По крайней мере, так было в прошлом.

Сплюнув зубную пасту, Виллоу добралась до ванной, прежде чем закрыть текущую воду и сбросить с себя пеньюар, аккуратно погружая ногу за ногой, прежде чем опуститься в приятную теплую ванную.

В прошлом, годы назад,, когда Виллоу все же смогла выбраться из своей алкогольной комы — ее встретила вовсе не радость ее нового состояния.

Пропущенные десятки лет, разрушенная семья, и абсолютно бессмысленное существование… Даже если врачам Гленн удалось окончательно излечить ее от алкоголизма — это привело лишь к желанию расправиться с ее постоянной застарелой душевной болью другим — куда более радикальным способом…

Виллоу долго обдумывала этот шаг. Доходила до старой комнаты отца, Николаса, где до сих пор хранилось его боевое оружие — в качестве домашнего музейного экспоната. Прогуливалась по крыше особняка, глядя на обманчиво далекую землю под ногами. Смотрела задумчиво на проезжающие мимо особняка автомобили…

Постепенно врачи Гленн начали уходить, удостоверившись в том, что ее физическое состояние приходило в норму — и Виллоу приняла решение. Когда последний из них покинет ее особняк, когда у нее появится возможность, когда она сможет сделать все…

И этого не случилось.

Впервые за невыразимо долгое время, Виллоу позволила себе маленькую робкую улыбку, Погрузившись в глубокую ванну.

Когда Виллоу приняла решение — в тот самый день, в который она надела свое любимое платье и направилась на один последний выход из особняка — по случайности Виллоу остановилась для того, чтобы увидеть пришедшее в особняк письмо. Письмо на ее имя.

Финансовый консультант при правительстве Королевства Мантл и Атлас.

Новый титул, которым наградило ее пришедшее на ее имя письмо.

В очередной раз, погруженная в собственные мысли и страдания, Виллоу не заметила то, как изменился мир за ее окном.

Вместе с врачами Гленн — многие личности Гленн начали покидать Мантл и Атлас — солдаты, чиновники, промышленники… Безусловно, кто-то остался — те, кто успел обзавестись семьей в новом государстве, или ограниченный военный контингент — дипломаты и финансовые консультанты, но…

Люди Гленн, казалось бы, поселившиеся навечно в новом территориальном приобретении сильнейшего государства Ремнанта, начали уходить.

Но, помимо возможных празднований, Мантл мгновенно столкнулся и с неприятными последствиями вывода войск с территории Мантла. В первую очередь — вакуум власти.

Власть — это не только бесконечные отчеты, но, в первую очередь, люди что их получают и составляют. И вместе с Гленн начали уходить и те, кто ими занимался, из-за чего тепличному до того государству Мантла и Атласа пришлось экстренно искать тех, кто был бы готов занять освободившиеся места. Бывшие руководители отдельных ячеек Фронта Освобождения Мантла, отставные военные Атласа… И Виллоу Шни. Самое близкое, что нашлось в среде Атласа к финансовому администратору.

Виллоу не знала, что было смешнее — тот факт, что кто-то всерьез предположил, что она могла занимать подобную позицию — или тот факт, что она всерьез согласилась на это…

И вот, Виллоу Шни вернулась на политическую арену — спустя так много лет с того момента, как она сбежала с нее, предпочтя бутылку фуршетам…

В какой-то момент рядом с ней начали появляться люди — полузабытые старые знакомые, пережившие смену власти в Атласе — едва знакомые имена из прошлого…

А в какой-то момент ей поступило предложение от Гленн — от Джонатана Гудмана — по поводу медленной реабилитации ее компании и восстановлению утраченного за долгие годы бездействия наследства ее отца…

Человек, превративший ее в марионетку, решил превратить ее обратно в главу мегакорпорации Шни.

И постепенно, долгий, монотонный труд армии консультантов, экономистов и юристов начался — запутанный бюрократический след приобретений, смен, указов и рейдерских захватов. Во времена постепенного угасания жизни Виллоу — в последние годы… Она могла увидеть, как медленно восстанавливается наследие ее отца. Наследие, что она считала потерянным — из-за ее собственных решений.

А потом, в один из дней, отвлеченная работой Виллоу, оставившая свой прошлый план последней прогулки по Атласу на самой дальней полке ее разума, получила еще одно письмо…

Винтер. Ее дочь.

Письмо было пропитано неловкостью — неловкие поздравления с ее новой позицией, неловкие пожелания здоровья, неловкие вопросы о ее состоянии…

Затем был неловкий разговор. Затем — неловкое посещение особняка. И неловкий ответный визит в дом Винтер. Встреча с Вайсс и Уитли…

Это все было до ужаса неловко. Настолько неловко, что Виллоу хотелось провалиться сквозь землю…

И никогда не отказываться от этого.

Немного полежав в ванной, Виллоу поднялась к стоящему рядом шампуню, гелю, скрабу, маске… И начала длительную процедуру ежедневного ухода за собой.

Возможно, Виллоу Шни была старой и уже отживала свой век… Но даже так, до сих пор, она находила причины для того, чтобы готовиться к каждому ожидающему ее будущему дню.

Потому, что несмотря на все прошедшие годы… Даже спустя годы, на закате своей жизни, Виллоу находила причину ожидать каждый новый день. Кто знает?

Может быть, как бы Виллоу не старалась, даже так она уничтожила еще не все хорошее, что могло ожидать ее в каждом новом дне.