Так произошло

Жон и Нора

Жону Арку всегда нравились герои. Как они могли не нравится Жону, если все мальчишки мечтают о подвигах, свершениях и невероятных достижениях, представляя себя на месте победителей орд гримм и спасителем прекрасных принцесс?

Жон практически вырос на историях о свершениях его героического прапрадедушки — и, из более недавних легендарных событий, спасении Гленн, произошедшем пятнадцать лет назад — когда самому Жону было всего два года.

Выросши на этих сказках, Жон даже потребовал от своих родителей в самом раннем возрасте, когда он вообще мог сформулировать эту мысль — в пять лет — отдать его на курсы физической подготовки…

Правда, как оказалось чуть позднее, слушать рассказы о героических событиях прошлого и участвовать в тех было двумя очень различными вещами. Например, слушая героические рассказы Жон мог пораниться только в том случае, если бы в порыве своего детского энтузиазма свалился бы с кровати. На курсах физической подготовки? Если Жон не получал два десятка тумаков за время той, то это значило только то, что он еще не окончил свою разминку.

Конечно же никто не и планировал учинять физическое насилие над ребенком пяти лет, что просто решился попробовать свою руку в физической активности с далеким прицелом на опасную физическую работу — охотник, военный, пожарный — но даже самые беззаботные детские игры могли привести к множеству травм, если ребенок был к тем не готов к тем.

И как же Жон был не готов!

Родившись и до того момента прожив жизнь с семью сестрами, матерью и отцом, с которым Жон виделся лишь в те редкие минуты, когда тот возвращался домой после своей очередной миссии — восхищение героическим отцом-охотником также стало причиной восхищения Жона героями в детстве — Жон всегда был укутан в семь одеял и едва ли понимал, что иногда боль, раны и даже умышленные пинки были не просто вещью, что ему всегда стоило избегать, а правдой жизни. Особенно в том случае, если он хотел быть героем.

Но осознание того, что для того, чтобы быть героем недостаточно было представлять себя героем — нужно было также перерасти свою боязнь боли, быть готовым тренироваться до изнеможения — и точно избавиться от его любимого кроличьего ночного костюма. А ему нравился его голубой костюм!

Поэтому с тренировками у Жона не задалось с самого начала. Нет, физически у Жона не наблюдалось никаких проблем — он не просто развивался на уровне вместе со всеми детьми, но и рос достаточно физически развитым — пусть и немного нескладным и неловким. К тому же в Жоне оказалось немало упорства — но вот задатков боевых навыков Жон не продемонстрировал ни во время своего первого, ни во время своего последнего занятия в той секции. То есть, конечно же, Жон мог тренироваться и говоря строго поднимал тяжести лучше всех в секции, но стоило только чуть-чуть приблизиться к условиям боя, насколько их можно было так назвать — просто попробовать заставить Жона ударить манекен напротив него или, не дай Братья, дать ему в руки затупленное оружие — как Жону умудрялся проиграть боксерской груше с разгромным счетом, то свалившись лицом в ту после неудачного шага вперед, то промазать мимо той и удариться головой в результате падения из-за непросчитанного шага вперед.

Несмотря на это, Жон отходил не просто одно занятие, а целый год в секцию, прежде чем принять суровую правду жизни — он просто органически не подходил к тяжелой жизни охотника.

Конечно же его мать всегда утешала Жона тем, что тренер просто не смог найти подход к Жону — в конце концов, физически с Жоном все было в порядке, по своим физическим характеристикам он вообще превосходил всю свою группу — но просто отмести от себя, пусть и неприятную, но все же правду Жону было сложно. Жон Арк, все свое детство восхищавшийся героями, выросший на историях о тех, рассказах и легендах… Просто не подходил для того, чтобы быть одним из них.

Или все же нет⁈

Ведь, как было сказано, Жон Арк продемонстрировал как минимум одно качество настоящего героя — героическое упорство.

А это в свою очередь вылилось в то, что героически упорный Жон Арк героически перепробовал все способы приблизиться к своему идеалу героя.

Бокс закончился тем, что, забыв надеть капу, Жон Арк лишился своего первого молочного зуба. Боевые искусства научили Жона, что танцевальные па, с которыми он был знаком с самого детства благодаря своим семерым сестрам, хотя и помогли развить в нем гибкость и грациозность, мало походили на классические боевые приемы Мистральского — затем Вакуанского — а затем Менажерийского — боевых стилей.

Однако все робкие попытки матери убедить Жона, что некоторые люди иногда интересовались и не менее героическими, но куда менее травмоопасными занятиями — например, фотографией и шахматами — разбивались о детскую непосредственность Жона и желание быть самым героическим героем, что только существовали во всем мире — и потому Жон начал искать другие, необычные углы, под которыми он мог увидеть свою детскую мечту, о героизме, в реальности.

Художественная гимнастика — взяв которую Жон начал думать о крутых акробатических пируэтах комиксовых супергероев — окончилась сломанной рукой в результате неудачного приземления. Мысли о гениальном инженере оружия превратились в конце концов в тысячу льен ущерба, что должны были выплатить его родители — к счастью самих родителей, отец Жона зарабатывал достаточно хорошо даже для охотника. А когда Жон заикнулся о том, что он станет ученым и попытался попасть в кружок любителей химии — уже в более чем отдающем себе отчет возрасте двенадцати лет — его мать, с истерическими нотками в голосе, просто запретила Жону отправляться туда, где он наверняка вызовет взрыв, даже если из всех реактивов ему доверят только воду и краску.

По итогу Жон поступил в обычную общеобразовательную школу, отучился в той, всегда плетясь в середине. если не ближе к концу списка успеваемости — ведь глупая математика не могла помочь ему стать настоящим героем — и вышел из своей школы в семнадцать лет обычным парнем, чей высокий рост и даже какие-никакие прослеживающиеся мускулы скрывали его совершенно не боевую натуру, скрываясь в свою очередь под его любимым растянутым худи с Тыквенным Питом. И неважно, сколько раз его сестры скажу ему — Тыквенный Пит был клевым!

Однако даже череда неудач — которую стоило бы назвать бесконечной в отношении Жона — и тот факт, что он окончил самую обычную школу — не смогли потушить горящий в его душе огонь героизма — хотя и нанесли изрядный ущерб его уверенности в самом себе.

К вящему ужасу его родителей, но то, что они не знали не могло им помешать, не так ли?

Поэтому, приняв твердое, мужественное и ответственное решение… Жон тихо забрал клинок его прапрадеда и отправился в Бикон с целью стать охотником. В Бикон для того, чтобы оказаться как можно дальше от его живущей в Мистрале семьи. Причем, в Вейл он отправился совершенно официально, с разрешения его семьи!

Правда, его семья была уверена в том, что в вещах Жона находились исключительно его одежда и учебники для того, чтобы попытаться стать учителем — но Жон, в общем-то, и не врал в этом отношении. Он действительно попытается стать учителем… После того, как станет охотником.

А в это время сам Жон будет рад рассказать матери о том, как проходит его учеба… Немного подкорректировав свои рассказы о Биконе и заместив их на «Первый Педагогический Вейла.» Да и в целом его мать слишком сильно переживала об этом — даже если бы он сказал, что отправляется в Бикон — что с того? Это просто школа, не будут же его бросать против гримм на первом учебном занятии? Ну а если уж Жон поймет, что действительно не может стать охотником, то он сможет просто уйти из Бикона и действительно стать учителем — в общем, никаких проблем с его планом!

Никаких проблем… Кроме одной.

Как оказалось, в академию охотников было крайне сложно попасть!

То есть, конечно же, Жон подозревал, что его план столкнется со сложностями на пути его исполнения — но ведь не на самом же первом повороте! Жон вообще никогда не обращал внимание на момент между «Жон отправляется в Вейл» и «Жон заканчивает Бикон» такую незначительную мелочь, как «Жон поступает в Бикон» — подобное событие изначально подразумевалось Жоном как нечто само собой разумеющееся…

Но, как оказалось, в общем-то достаточно нормальные — пусть и всего-лишь средние — результаты экзамена по математике и физике ничего не значили перед лицом Бикона.

Как оказалось, существовало всего три способа поступить в Академию Охотников. Первый — перевестись из другой академии во время обучения в той. Этот способ по, естественным причинам, совершенно не подходил для Жона.

Второй — вступительное испытание при зачислении в академию. И хотя Жон был более-менее уверен в своих теоретических выкладках — хотя бы на уровне проходного балла — даже если его отправляли только в академию Охотников, а значит точно не заставили бы драться с гримм, по крайней мере курса до третьего — при его зачислении его явно бы заставили продемонстрировать боевые навыки самого Жона… Навыки, которых у него не просто не было — а было строго отрицательное количество.

Оставался лишь третий, последний возможный путь для Жона — официальные бумаги, свидетельствующие о том, что Жон прошел — с отличием — курс обучения в подготовительной школе охотников…

И именно этот путь и избрал Жон.

Конечно, изначально Жон хотел направиться в Гленн, чтобы оказаться как можно ближе к самому близкому, пожалуй, что было в современном мире подобно легендарному герою, Королю Осмонду, являвшемуся ректором Академии Гленн, но как оказалось, Гленн просто не принимали в качестве подтверждения обучения с отличием документы других подготовительных школ, кроме той, что располагалась в самой Гленн. А когда Жон все же смог найти человека, способного подделать… Нет, подделать звучит все же слишком плохо для будущего героя — помочь с документами — то после просьбы помочь с документами обучения в подготовительной школе Гленн — тот просто расхохотался и сказал, что ему было проще повернуть вспять Атласскую революцию, чем пытаться обмануть КРСА, связанных с обучением охотников в Гленн.

Поэтому выбор Жона пал на Вейл — в Мистрале была его семья, в Менажери только начинала строиться Академия охотников, Атлас едва начал оправляться после революции и пока Жон не рискнул бы отправляться туда — по крайней мере не получив первые несколько уроков самообороны в другой Академии… Ну а Вакуо можно было просто игнорировать изначально в сути вопроса.

Поэтому в конце концов Жон оказался в Вейле… И приобрел документы о своем обучении в подготовительной школе Вакуо — они были самыми дешевыми.

О том, что героический путь Жона начинался в таком случае с подделки… То есть, с «помощи» в документах Жон предпочитал не думать слишком сильно. Стоит ему только стать охотником, как он мгновенно арестует всех преступников Вейла… Но пока с некоторым их присутствием Жону приходилось мириться.

А потому, в конце концов, оказавшись в Вейле в данный момент — с документами на его имя, подтверждающими его обучение в подготовительной школе в Вакуо — Жон Арк…

Очень сильно нервничал.

Настолько сильно, что даже не войдя в буллхед Жон хотел исторгнуть из своего желудка все, что он по ошибке заложил туда утром, хотя он и знал о том, что ему предстоит полет на воздушном корабле! И почему только Бикон до сих пор не поставил нормальные телепортационные ворота к себе!

Поэтому Жон и пытался в данный момент двигаться по перрону, ожидая рейсовый конвертоплан, стараясь унять как свои мысли, так и свой живот. Два шага вперед, разворот на месте, два шага назад…

Хождение Жона по платформе оказалось похожим на движение маятника, постоянное раскачивание из стороны в сторону… Из-за которого спустя всего несколько минут у Жона началось головокружение — только еще больше усилившее его нервную тошноту, заставив Жона остановиться, согнувшись вниз и готовясь исторгнуть из себя что-то до крайности нелицеприятное на виду у редких в столь ранний утренний час посетителей.

— Парень, с тобой все в порядке? — чуть более грубый и глубокий, но все еще юношеский голос обратился к Жону, положив ему на плечо руку и постаравшись развернуть Жона к себе для того, чтобы убедиться, что тому в данный момент не требовалась помощь. Очень плохое решение, учитывая то, что от неожиданного резкого движения и без того держащееся на последней возможной нити самообладание Жона сдалось окончательно — и, не разбирая лица заботливого гражданина, с омерзительным звуком Жон освободил весь свой желудок от содержимого того… На ботинки находящегося перед ним парня.

— Гриммово отродье! — до того обеспокоенный голос парня мгновенно сменился на полный отвращения, но в текущий момент Жон, хотя и желал было извиниться перед тем, не мог сделать этого, не сумев сдержать второй порыв вслед за первым,- Фу, Братья, да разве так можно⁈

На эти слова Жон не смог ответить, стараясь удержать по крайней мере третий порыв внутри себя и продолжая стоять в изогнутой позе, не решаясь сдвинуться с места. Действие, в ответ на которое неизвестный парень, пытавшийся просто быть внимательным к, возможно, страдающему человеку на перроне, мгновенно направился прочь — как можно было предположить — для того, чтобы отмыться — а лучше сразу переодеться после подобного неудачного знакомства с потенциальным сокурсником в Биконе.

Однако даже извиниться так просто перед сбежавшим от него парнем Жон также не мог — по крайней мере не сразу. Перед этим Жон потратил еще несколько минут на то, чтобы медленно разогнуться из своей позы, взять под контроль свой бунтующий желудок — и, в конце концов, все же подняться наверх, стараясь взять под контроль свой организм глубокими вдохами и выдохами.

По крайней мере случившийся акт все же облегчил состояние Жона — тошнота практически полностью отступила от него в этот момент… Но утешением это было крайне слабым. Он испачкал в самых отвратительных вещах молодого парня — вполне вероятно, его сокурсника в Биконе — что просто хотел ему помочь… А еще прямо сейчас остатки слюны, желчи и многих других неприятных физиологических вещей оставались на его губах — и все, что оставалось Жону — это утереть те рукавом своего любимого худи и надеяться на то, что он найдет стиральную машинку или прачечную в самое ближайшее время, пока все это не засохнет и не впитается в его худи.

К счастью идти на подобный жертвы Жону не пришлось — спустя мгновение что-то ткнулось в его руку, и Жон на автомате схватился за сунутый ему объект, лишь спустя мгновение осознав, что этот объект представлял из себя пачку. Как показал дальнейший взгляд на ту — пачку влажных одноразовых салфеток.

Непонимающе Жон ответил на подобное поднятым взглядом, тут же столкнувшимся с взглядом осуждающего и весьма безрадостного достаточно высокого и мускулистого парня, чьи ноги, кажется, Жон всего несколько минут назад осквернил, после чего мгновенно опустил взгляд и, чувствуя, как начинают от смущения пунцоветь его уши, вытянул из пачки несколько салфеток, стремясь скрыть признаки его неумения контролировать собственную нервозность и желудок.

Спустя несколько мгновений, все еще смущенный — но чувствующий вместе с тем теперь и неловкость — Жон скомкал несколько грязных салфеток в своих руках и протянул пачку обратно парню, после чего опустил взгляд и, стремясь любым способом избавиться от своей неловкости, поднял взгляд, пытаясь вернуть на его лицо приветственную улыбку,- Спасибо большое! Я Жон, Жон Арк, катится с языка, девушкам нравится!

— Я уже посмотрел на то, что у тебя катится с языка,- голос парня в ответ оказался достаточно безрадостным, однако когда Жон ощутил, как летит в его пятки его сердце, рассчитывавшее на новый шанс знакомства с парнем, тот выдохнул чуть раздраженно и все же кивнул, успокаиваясь,- Кардин Винчестер.

Смущенный, Жон опустил взгляд, однако спустя несколько секунд все жы услышал почти мученический вздох Кардина,- Гримм с тобой. В былые времена я бы просто дал тебе в рожу, но я с недавних пор пытаюсь быть выше этого… Так что… Ты в Бикон?

Жон, подняв взгляд, наткнулся на красноречивый выжидательный взгляд Кардина и, осознав спустя несколько секунд, что тот задал ему вопрос, поспешил неловко с ответом, спотыкаясь о собственные слова,- Д-да, я в Бикон! Жон Арк!

— Я уже понял это,- Кардин вздохнул еще раз мученически, заставив запал Жона окончательно стухнуть и самого парня снизить взгляд вниз, замолчав в неловкости, все также продолжая сжимать в своих руках испачканные влажные салфетки…

Прежде чем, спустя еще несколько секунд неловкого молчания Жон услышал немного грубоватый голос,- А ты… Знаешь, что-нибудь о Биконе?

Услышав неожиданный вопрос, Жон поднял взгляд, глядя на лицо Кардина, выражавшее нежелание говорить с Жоном…

Или неловкость из-за того, что Кардин не знал, как именно ему стоило начать диалог — особенно тот, что, по сути, начался в подобных условиях.

Жону, в общем-то, также было неловко пытаться затеять диалог с Кардином в данный момент, однако…

Если Жон и обладал каким-то героическим качеством — то как минимум героическим упорством.

— Нет, я из Мистраля,- преодолевая неловкость первого знакомства с Кардином,- А ты?

— Ну, кхм… — следуя примеру Жона, Кардин все же попытался обойти неловкую тему и ответить на его вопрос,- Мои родители из Гленн, но я всегда жил в Вейле…

На эти слова Жон улыбнулся. Как и говорила его мать — «незнакомцы это друзья, с которыми ты просто пока не встретился.»

Туризм всегда оставался привлекательным — но до крайности нерентабельным — бизнесом Ремнанта. Кому не хотелось зарабатывать исключительно на природной красоте их родного места обитания, кому не хотелось пользуясь теми выманивать деньги из посетителей, оставляя им за это исключительно воспоминания о прекрасных лесах, опробованной кухне и снятых после нескольких часов перемещения по пустыне фотографиях, сделанных с лицом, отражающим всю боль сожаления об идее все же посетить Вакуо — несмотря на все попытки более разумных друзей отговорить безумцев, отправившихся в это Королевство.

Однако как можно было организовать бизнес, построенный на перемещениях больших групп людей сквозь половину Ремнанта — причем, регулярно, ввиду того, что подобные поездки могли себе позволить лишь люди находящиеся на праздниках или в отпуске, что длился очень краткое время — в мире, где все путеводные дороги были испещрены гримм — или по крайней мере бандитами?

Ввиду этого, несмотря на всю выгодную прибыльность и даже привлекательность для инвесторов, туристический бизнес Ремнанта пребывал в зачаточном состоянии — местные небольшие курорты, для жителей близлежащих городов, и редкие отели, перебивающиеся путешествующими охотниками и дипломатическими миссиями… До начала внедрения массовой телепортации.

Созданные порталы, в один день фактически перечеркнувшие весь вопрос логистики, привели к невиданному буму туристической индустрии — то, что раньше было недельной боевой операцией, требующей вооруженного конвоя — и кругленькой суммы — превратилось в десятиминутное ожидание своей очереди в небольшом вокзальном помещении — и вот, любой желающий оказывался в другом государстве.

Насколько пострадала логистическая сфера экономики — настолько же выросла туристическая.

Однако телепортация стала проводником не только в мир туризма для всего Ремнанта — многие проекты, теоретические идеи и концепции начали переживать подъем и расцвет, старые идеи, отложенные на полку теоретических задумок, были возвращены обратно на столы, после того как с тех сдули пыль, налипшую там под воздействием времени. Многие идеи же начали создавать буквально с нуля.

Любые ресурсы в получасовой доступности? Жесткие рамки географии для создания промышленных кластеров стали похожи на мягкую обводку, просто подчеркивающую, где можно организовать временное хранение, а где был удобнее подъезд для перемещающихся грузовиков.

Возможность приходить на работу, находящуюся в тысяче километров от своего родного дома каждый день? Звучит отлично для нанимателей, заинтересованных в том, чтобы получить приток свежей рабочей силы, конкурирующей за место под солнцем друг с другом.

Перемещающиеся сквозь города и страны сотни тысяч людей ежедневно? Самое время ресторанному бизнесу начать присматривать самые выгодные места для своих кафе, для гуляющих зевак и спешащих по своим делам работников…

Не все изменения были полностью позитивными для людей, конечно же — обвалившаяся буквально в ночь проблема логистики похоронила под собой тысячи людей, от пилотов международных рейсовых воздушных кораблей до изготовителей подшипников для автотранспорта, но в целом подобное технологическое развитие принесло гораздо больше пользы для Ремнанта, чем вреда. Так много пользы, что когда бизнес наконец-то смог успокоить свои лихорадящие от перспектив умы — государство смогло использовать открывающиеся для них перспективы не только с целью заработка денег, но и для исполнения своих социальных обязательств. По крайней мере в той форме, что они могли могли их исполнить.

Эксгумация тел, учет погибших и построение мемориалов — не те вещи, о которых предпочитали думать наслаждающиеся развивающейся благодаря телепортации экономикой прохожие. Но, безусловно, важный и нужные вещи — важные проекты — для государства, желающего показать почтительное отношение к своей истории и жертвам своих граждан — и людей, желающих вспомнить тех, кто был когда-то им знаком.

Ремнант был усыпан телами и могилами, целыми некрополями, затоптанными другими исследователями, более удачными, чем их предшественники, а многие бывшие поселения — построенные из идеализма или из прагматизма их создателей — давно заросли дикой травой, так что даже обнаружить те порой было слишком сложно — даже подготовленным исследователям. Да и кому придет в голову снаряжать огромную экспедиции рабочих ради подобного сентиментализма в земли гримм — с целью поиска тех, кто давно сгинул от рук чудовищ? Цена, логистика, безопасность…

Но телепортация поставила крест на подобных размышлениях — либо, по крайней мере, притушила те достаточно для того, чтобы попытаться провести разведку давно брошенных и уничтоженных поселений. Если не с целью сентиментальности — то по крайней мере для сбора ценностей и повторной разведки заброшенных мест на предмет повторного освоения.

Нору Валькири не особенно интересовали эти вопросы, если говорить напрямую. Она практически не помнила свой дом, свою семью — а та наверняка была у нее когда-то — и даже свое место жизни. То есть она помнила, что она жила на улице в прошлом, но где именно? Нора не помнила этого — и, честно говоря, не особенно желала вспоминать.

Поэтому Нора никогда не стремилась к тому, чтобы вернуться вновь в то место, где она находилась в прошлом — особенно узнав о том, что полузабытое название, Куроюри, давно было снесено с карт и погребено под песками времени.

Поселение погибло, какая трагедия, а теперь к важным новостям…

У Норы едва ли даже сохранились воспоминания о том месте — по крайней мере больше, чем какая-то привычная ей в те времена рутина — улицы, мусор, мелкое воровство… Как у нее вообще могли остаться воспоминания о том, особенно в столь молодом возрасте?

Хотя, пожалуй, нет — все же у Норы было одно воспоминание, связанное с этим местом. День, когда она попалась на глаза Синдер Фолл — и сбежала из обреченного поселения в Гленн.

Тот день изменил жизнь Норы Валькири — безусловно, к лучшему — по крайней мере потому, что в тот день она не умерла вместе с обреченным поселением Куроюри. Хотя она и не могла сказать, что помнила тот день в мельчайших деталях. Она помнила блинчики, помнила Нио, помнила смену одежды и телепортацию…

Но кроме этого?

Если бы Нора полностью напрягла свою память, то в ее головы могли бы всплыть смутные образы. Какие-то мальчишки, смеющиеся над ней… Или это были девчонки? Скорее всего мальчишки — не столь важно. Не то, чтобы подобная картина была тогда для нее чем-то невероятным — может быть она не так часто вступала в драки, но насмешки над ней и оскорбления точно были ей знакомы. Уличная крыса, воровка, бродяжка, собака, попрошайка… Множество тех.

Эти слова запали в память Норы, но она давно уже не возвращалась к ним. С тех пор. как оказалась в Гленн — в конце концов, кто вообще мог позволить себе дажу подумать оскорбить протеже самой принцессы Фолл?

Важное уточнение от самой принцессы, с каждым днем все более и более настаивающей на важности этого уточнения — не связанной с Его Величеством кровным родством.

Кажется, там был кто-то еще? Если бы Нора призадумалась и попыталась вспомнить, то, кажется, когда ее оскорбляли мальчишки, она видела еще одного ребенка…

Но, какая в том была разница? Она не знала лично того ребенка, совершенно не помнила его лицо, и потому могла спокойно принять то, что тот наверняка давно погиб при гибели Куроюри…

Принять этот факт — и заняться действительно важными вещами.

Например, подготовке к своему поступлению в академию.

Ведь Синдер Фолл ни за что не могла допустить того, чтобы ее протеже окончила академию под покровительством Его Величества меньше, чем с полным отличием.