Так произошло

Посреди сражения

Думать в бою было необходимо. Если ты не знаешь, что сделает твой противник в бою — ты беззащитен. Если ты не знаешь, что ты сделаешь следующим движением — ты не сделаешь ничего. Если ты не знаешь, как ты планируешь достигнуть цели — ты уже проиграл.

Саммер Роуз выучила эти прописные истины очень давно — еще в Сигнале, на тренировочных спаррингах. Сперва против учителя — тот, конечно, не сражался, а просто нарабатывал навыки — затем в тренировочных боях с ее сверстниками, затем против гримм. Затем в Биконе спарринги и тренировочные миссии, сперва под надзором учителей, потом самостоятельно. Вместе с командой — в одиночку — и затем в поле.

Саммер Роуз выучила прописные истины сражения накрепко… Но Саммер Роуз всегда немного отличалась от множества других охотников.

В бою она не думала.

Или, точнее, не думала осознанно — она не просчитывала то, что сделает ее противник и не находила в своем разуме подходящий вариант контратаки, нет — Саммер Роуз просто сражалась.

Это не значит, что ее уровень интеллекта падал на уровень зверя — или, пожалуй, можно.

То, что многие охотники обдумывали в бою осмысленно — Саммер осознавала рефлекторно.

Как дикий зверь на охоте, она была подчинена не разуму — а инстинктам.

И ее инстинкты твердили ей одно.

АТАКУЙ!

И Саммер была только рада подчиняться им.

Клинок служил и ее оружием, и продолжением ее руки — как когти дикого зверя тот стал ее неотъемлемой частью — клыками, жаждущими крови врага.

И Саммер мучала жажда.

Джонатан медленно завинтил крышку своей трости, после чего прикрыл глаза.

Ну вот, одним секретом меньше — он показал свое умение создавать из подручных материалов — и пары контейнеров даста — оружие судного дня.

Не заметить такой взрыв было нельзя — Джонатан не был бы удивлен, если бы какая-нибудь обсерватория на другом конце Ремнанта заметила его действия. Не удивился бы он и тому, что прямо сейчас Озпин экстренно собирал комиссию для оценки, или что-нибудь подобное, внося новые и новые коррективы в свои планы — а может быть уже избавлялся от старых планов и создавал новые…

В данный момент никого рядом с Джонатаном не было — сидя на вершине небольшой каменной скалы, наблюдая издалека за грохотом артиллерии и лишь иногда слыша негромкие хлопки и еще более редко — крики гримм — он мог позволить себе присесть на камень, глядя вдаль.

Значит, Озпин его все же переиграл… Нет, было бы наивно думать, что Джонатан сможет обыграть старого интригана в его игре — с первой попытки и без плана как такового… Хах, и он оказался перед серьезным выбором.

С Озпином — или против него.

Джонатан, в общем-то, не хотел выступать против Озпина — он не видел в этом какого-то сакрального смысла.

Озпин защищал человечество, сражался ради того — тысячелетия. Джонатан понимал, что если сам он запачкал свои руки всего за несколько лет своего правления — масштаб свершений, количество темных дел Озпина нельзя было даже предположить. Было бы просто лицемерно в данном случае обвинять в чем-то Озпина — но…

Люди — существа лицемерные.

Именно так — люди были существами лицемерными — это просто было заложено в их природе. Механизм выживания человечества как вида был построен на лицемерии — само их сознание было построено на четком разделении: я и он.

На аксиоматическом разделении.

И хотя Джонатан не мог рациональным рассуждением обелить себя, найти причины выступить против Озпина — наоборот, даже если им манипулировали — это было сделано для помощи человечеству, что Джонатан мог поддержать…

Он все еще оставался лицемерным человеком.

В конце концов маги не так сильно отличались от людей — поэтому они были столь отличны от людей. Парадоксально, но главная чужеродность разума мага заключалась в том, что он был понятен — на поверхностном уровне — человеку — и вместе с тем…

Он был очень странен в своем мышлении.

Нечто среднее между непрекращающейся агонией, философской беседой и поиском просветления — так можно было описать жизнь мага…

И эта жизнь вполне вписывалась в куда большие события.

Джонатана Гудман не мог не согласиться с устремлениями Озпина… И не мог их поддержать.

Потому, что Джонатан Гудман был лицемерным человеком.

И потому, опершись на свою трость, тот вздохнул, глядя на свой свиток, отображающий последнее полученное от Озпина сообщение.

Нет, он не убьет Озпина — ему не дано было понять планы и разум бессмертного, он не мог даже представить себе, какую цепочку событий он мог запустить своим неосторожным действием…

Но дружбы с Озпином у него не вышло.

Это не было чем-то плохим или чем-то хорошим, просто…

Так произошло.

Тириан — как он однажды звался — отвел клешню, ощущая, как вторая его клешня начинает отрастать — но слишком медленно, неостановимая фурия уже была рядом с ним.

Рука его тела — единственная оставшаяся — мгновение спустя вспенилась черной слизью, прежде чем клинок ударил вперед — но Тириан знал, что это было лишь мгновением передышки. Чувствовал это.

Клинок фурии вонзился в его плоть, принявшую форму белого костяного клинка — и с легким нажимом вспорол ту, словно раскаленный нож прорезающий теплое масло — следующее мгновение клинок должен был прорезать его тело…

Жало на конце его цепкого хвоста ударило спустя мгновение — но Саммер не изменила даже положения своего клинка. Вторая рука мгновение спустя перехватила его хвост — после чего резкий треск и мгновение боли донесли до разума Тириана. что тот лишился своего хвоста…

В глазах Саммер бушевал… Экстаз.

Безумие, ярость и веселье — о да… Она бы рвала его на части, вырывала бы куски его плоти, выгрызала бы его плоть — если бы не понимание, что ее клинком она сможет убить его быстрее.

А это значило, что тогда она успеет убить еще.

Тириан был очарован, влюблен, как мальчишка — словно бы его сердце, которого было лишено его новое тело, трепетало от прекрасной горечи и боли, как будто бы самые поэтические струны его души просились наружу, желая выплеснуть все его восхищение прекрасной воительницей перед ней…

Однако вместо того его голова, открывшая рот, полный оскольчатых зубов, устремилась вперед на резко вытянувшейся шее, пытаясь впиться в лицо Саммер.

Но та лишь легко уклонилась, уходя в сторону, прежде чем ее клинок вновь столкнулся — но уже с вернувшейся на свое место клешней тела Тириана.

Саммер не использовала свою главную силу — свои серебряные глаза — о нет… Она не хотела просто изжарить своего врага, не оставив от того даже пыли — она хотела победы. Заколоть, зарезать, изувечить — своими руками!

Тириан был перерожден в качестве гримм — но это не значило, что он мог пройти мимо этой восхитительной девушки!

Но, к сожалению — а может быть к счастью, как может радоваться безумец, своей плотью и кровью становящийся частью прекрасной картины — Тириан проигрывал.

Даже с великой мощью его прекрасной Богини Тириан был несравним с величайшей охотницей мира — о да… Саммер Роуз была величайшей — как охотница она стояла на телах поверженных гримм и носила корону, которую не смог бы снять сам Озпин — и даже Тириану было не поколебать ее трон…

Клинок порхал со смертоносной яростью и красотой — очаровывая и маня Тириана — но жаля со стократной болью…

Сперва опала одна рука, затем вторая — его тело было срублено — но Тириан продолжал сражаться, наслаждаясь саморазрушительным танцем, всем своим сердцем и разумом приветствуя свою гибель.

Плоть, кость и кровь — из каждой его резанной раны поднималось облако тьмы, но Тириана это не волновало — где была плоть встанет новая, на месте разрезов поднимутся руки, а вместо головы вырастет жало — гротескная форма Тириана уже не напоминала ни дефсталкера, ни фавна, которым он когда-то был, ни даже среднее между ними — мешанина челюстей и рук, щупалец плоти и беспорядочно рассыпанных глаз, смотрящих лишь за действиями прекрасной девы — для него — нет, для них — ныне не существовало ничего. Ни грохота артиллерии вдалеке, ни песка под ногами — только они.

Саммер потеряла слова Озпина где-то вдалеке своего разума — и прекрасная картина его Богини более не бредила разум Тириана — нет, все слилось в едином бою… И каждый наслаждался тем — каждый из них был потерян в бесконечном уединении двух безумцев…

Жаждущих крови друг друга!

Рейвен Бранвен всегда тщательно оценивала риски и выгоду — такие люди и становятся успешными главами банд и кланов. В какой бой стоило ввязаться, а без какого они могли легко обойтись — когда им требовалось действовать и когда нужно было уходить…

Рейвен Бранвен не подошла бы к сражающейся Саммер Роуз на три сотни метров.

Проявлением Саммер было ее Боевое Безумие.

В бою Саммер не было равных — она могла вырезать три армии не останавливаясь — ее не заботило ничто.

Она не сомневалась в бою — ее нельзя было отвлечь или сбить с пути, она не замечала ран, ничто не могло остановить ее — пока она не убьет всех врагов.

Когда в первый раз охотник сталкивается со своим первым гримм, со своим первым бандитом — у него начинают дрожать руки. Он пытается найти успокоение в своих уроках и тренировках — все, что поможет избежать тревоги…

Но Саммер была обратной стороной этой медали.

Она не переживала, ее нельзя было сбить с пути, нельзя было запугать — она сражалась бы против кого угодно — совершенный берсерк — если бы не одна проблема…

Саммер не могла покинуть свое безумие самостоятельно.

Когда Саммер использовала свое проявление — не существовало способа остановить ее, пока последний враг не захлебнется своей кровью.

Единственный способ успокоить Саммер заключался в том, чтобы дать той вырезать всех — или успокоить ее насильно.

Когда-то, когда Саммер только училась в Биконе — это было возможно сделать — силами ее команды, или силами учителей… Но время шло и Саммер становилась все сильнее и сильнее — однажды поднявшись над всеми охотниками мира Саммер никогда не падала со своего места силы.

Чтобы остановить Саммер, вошедшую в свое безумие, требовалась армия — десятки охотников — либо, может быть кто-то уровня Озпина или Салем…

Или, Джонатан Гудман, Рейвен могла предположить — на какие трюки он был способен Рейвен даже не хватало воображения для предположения.

И горе тому, кто встанет на пути Саммер.

Рейвен нравилось жить — и потому, глядя в бинокль на далекое сражение Саммер с каким-то безобразным чудовищем Салем — та даже не думала отдавать никаких приказов.

Иногда Рейвен даже задумывалась о том, не была ли Саммер — та Саммер, которой она представлялась всегда — еще одной защитой с ее стороны? Если та могла впасть в безумие в любом бою — не была ли ее текущая личность, столь далекая от любого боя, от любого конфликта — ее защитой? Нет, защитой от нее…

И если так… То кто воздвиг эту защиту — Саммер? Ее окружение?

Или кто-то приложил к тому руку?

Однако, помотав головой и убрав от глаз бинокль Рейвен повернулась к своей заместительнице — юная девчонка, Вернал, показывала отличные результаты — прежде чем кивнуть. Вернал, правильно поняв слова Рейвен, произнесла громогласно следующий приказ — повторяя все предыдущие — и ряды пушок отозвались громовыми раскатами, обращая в груды мяса, пыли и тьмы сотни гримм — кто-то отчаянно стремящийся добраться до Рейвен и расположения артиллерии — а кто-то, из более старых и опытных, что обрели вместе с разумом и инстинкт самосохранения, пытающийся сбежать, спасая свою шкуру.

Уничтожить всех гримм было невозможно — кто-то однозначно сбежит для того, чтобы еще взять с Ремнанта плату кровью — самые опытные и старые выживут… Но немногие.

Саммер уничтожит большую часть из тех, а Кроу превратит в ничто тех, кого пропустит Саммер.

Если выживет один гримм из тысячи — это будет чудом, для гримм. Рейвен бы поставила на одного гримм из ста тысяч — а значит не более полусотни… Даже Вакуо могло справиться с подобным.

А потому Рейвен могла расслабиться — на какое-то время — и вернуться обратно в свой тент.

Битва уже была выиграна — оставались лишь ее последствия…

И Рейвен нужно было многое обдумать о том, что произойдет, когда Кроу вернутся обратно, а Саммер умоется от черной вязкой крови гримм…

Ее ждал столь долгий разговор…

Тириан не сдавался…

Но ему и не требовалось.

Поражение не всегда приходит от того, что кто-то сдается.

Магия его Богини была великолепна — но даже у магии, у совершенного механизма нарушения законов вселенной — существовал свой предел.

Невозможно было дать Тириану бесконечную силу, бесконечную энергию, бесконечную возможность к регенерации — и точно также конечен был запас сил у Саммер…

Просто у Саммер он оказался больше.

Удивительно было то, что совершенное чудовище, сделанное из опаснейшего убийцы Ремнанта, превращенного в чудовищное порождение магией бессмертной темной ведьмы было слабее всего одной охотницы — но это было так.

Тириан просто не успевал залечить каждую рану, ответить с той же силой, быть столь же быстрым, что его противница — и потому в какой-то момент времени исход сражения был предрешен…

Нет, он был предрешен с самого начала — просто в один момент в столь длительном сонете, в песни разрушения и сверкания клинков — была поставлена точка.

Когда плоть чудовища была истерзана и сотни отрезанных щупалец и конечностей обратились в маслянистую слизь, медленно пропитывающей бесконечный пески Вакуо, обращаясь в черный туман; когда Тириан понял, что у него не остается сил даже на то, чтобы поднять свою руку — нет, у него уже не было рук; когда в глазах Саммер он увидел торжество — удовольствие от боя — Тириан понял.

Он проиграл.

Тириан всегда представлял себе свою смерть подобным образом… О да, он всегда желал погибнуть на поле боя — от рук прекрасной фурии, что оборвет его жизнь клинком в руках и радостью, ненавистью в глазах…

О да, смерть настигла Тириана — но он не печалился тому. Наоборот, он жил и умер как он желал — как истинный воин хаоса, бесконечного разрушения он был рад — он нес разрушение в своей жизни, и умер от того, кто несет разрушение еще большее, нежели он.

Тириан был рад такой смерти — был восхищен своей участью и глядя в свое отражение на клинке фурии — и лишь желал того, чтобы его посмертие было бы столь же потрясающим, как и его смерть.

Взгляд его на мгновение скользнул по пескам — к молчаливому бархану пустыни — тому бархану, под которым был скрыт небольшой молчаливый гримм, наблюдавший за сражением Тириана — и улыбнулся.

Надеюсь, моя Богиня разрушения будет милосердна ко мне — надеюсь, я услужил ей своей смертью…

Но более всего Тириана восхищало не то, что могла увидеть его Богиня — а то, что видел он сам.

В глазах Саммер было веселье.

Смерть.

И ЖАЖДА БОЛЬШЕГО.

О, как Тириан был рад своей смерти — ведь только в ней он увидел счастье!

Саммер прошла его испытание, уничтожила его тело, убила его — и он даровал ей сражение — то сражение, которому могли бы лишь завидовать иные — даровал ей бой с величайшим гримм Ремнанта…

Но той этого было МАЛО.

Тириан был очарован, сражен и…

Мертв.

Вонзив клинок в песок, отделяя голову гримм от тела, Саммер остановилась, после чего подняла взгляд — подобно хищнику, только что доказавшему свое право на трон — право на царствование над всеми зверями мира — и выдохнула…

Прежде чем, прикрыть глаза — и небольшая улыбка вновь принялась играть на ее губах.

Это был…

Приятный бой.

Саммер раскрыла глаза вновь, ощущая, как ее улыбка искривляется в оскал.

Она желала еще один подобный!

Искоренение орды заняло еще несколько часов — за это время Джонатан успел вновь вернуть на обычную службу до того поднятых солдат Гленн, что ныне задумчиво пытались разрешить загадку его приказов — осмотреть поле боя с высоты птичьего полета поле боя, внимательно сделав отметку для себя о качествах Саммер Роуз — и посетить Вакуо…

Вакуо, на пустых улицах которого ныне разносились слова тревоги — и вместе с тем слова поддержки.

«Армия. Атласа. Прибудет. Через. Один. Час.»

Вакуо… Никогда не было в хороших отношениях с Атласом.

Такое случается, когда ты превращаешь целый народ в рабов и заставляешь их работать на плантациях, в шахтах и на каменоломнях.

О да, сам факт того, что армия Атласа должна была прибыть на помощь Вакуо было оскорбительным — но если бы Атлас при этом действительно спас Вакуо — это действительно смогло бы сгладить углы и помочь позициям Атласа…

Ненадолго — на пять или десять лет — но этого времени бы хватило на то, чтобы Атлас смог укрепиться…

Конечно же этого не произойдет.

Нет, учитывая текущий план — орда уже была уничтожена и Атлас к тому же, скорее всего, должен был прибыть позднее объявленного времени — опоздав еще на пару часов… Но с громкими фанфарами — огромное число боевых кораблей, гордый генерал — Джонатан не был бы удивлен появлению с чем-то вроде громкой вдохновляющей речи — что-то похожее на «не стоит переживать, армия Атласа уже здесь!» — к тому моменту, чтобы это выглядело максимально жалко, смешно — и как можно более больно для населения Вакуо.

Они прибудут через несколько часов — скорее всего к тому моменту, когда половина Вакуо уже будет пьяна, а Джонатан, Саммер и Рейвен будут чествоваться как герои — Джонатан практически видел руку Озпина, аккуратно расчищающую все преграды на пути трех победителей…

И, конечно же, столкновение с Рейвен — финальный аккорд, что должен был перевести Атлас из разряда посмешища — в разряд однозначных врагов…

И множество, столь большое множество последствий подобного…

Но даже сейчас Озпин давал ему выбор… Нет, скорее, ставил его перед выбором.

Несколько часов было более чем достаточным временем для того, чтобы сбежать из Вакуо — в таком случае удар против Атласа все равно будет нанесен… Но вовсе не столь сильный, как Озпину бы хотелось — но в таком случае… Никаких преференция Джонатану, государству, никакой выгоды — и, дополнительно к тому, подобные действия серьезно повредили бы его общению с Саммер…

Полезность и боевую силу которой Озпин ему любезно продемонстрировал.

И это сделало бы его противником — если не врагом — Озпина…

Или же согласиться с его планом и действовать именно так, как ему указывал Озпин?

Джонатан выдохнул и покачал головой, принимая решение…

Хейзел Райнарт был человеком не слов, а дела — физического вида.

Он был уже не особенно молод — в тридцать семь лет человека считали взрослым все культуры и даже виды — и успел повидать на своем веку немало вещей. Как отошедший от дел охотник то было вполне естественно.

Со времен своего выпуска из Хейвена Хейзел участвовал во множестве миссий. В основном — удачных. В основном…

Хейзел успел ужаснуться мощи гримм — и восхититься силам охотников. Увидеть силу армий — в те редкие миссии, когда его путь пересекался с теми…

И вместе с тем его разум никак не мог осознать слова, что продолжали сыпаться изо рта Советника.

«Благодаря силе Проявления Короля Осмонда… Суперорда уничтожена… Профессиональные действия Отдельного Специалиста Рефен Бранвен…»

Хейзел знал… От Гретчен — его дорогой младшей сестры — о мощи суперорды — и о том, что Король Осмонд совершил… Было трудно этого не заметить — не одну неделю пестрели заголовки, а специалисты собирались тогда каждый месяц — шоу и закрытые совещания…

И конечно же Хейзел не подумал бы обвинять Осмонда в чем-либо — нет, Хейзел хранил в своем сердце огромную признательность Королю, что защитил и спас его младшую сестру — единственная причина, почему он не отправился в Гленн присягать тому на верность, словно бы рыцарь из какой-нибудь сказки, была в том, что его сестра — и вся ее команда — просто физически не могли выдержать нахождения в Горе Гленн — и Хейзел не мог их оставить в той ситуации, в которой они были тогда…

И вместе с тем Хейзел все равно никак не мог уместить в своей голове информацию.

Неужели… Это действительно сделал он?

Глядя на мужчину, опирающегося на трость — невысокого, достаточно худого парня, которому явно было не так легко стоять, что сжимал в руке палку для ходьбы — Хейзел просто никак не мог уместить в своей голове то, что он видел перед собой, и что он слышал.

Удар — взрыв монструозной силы, что без всякого сомнения мог оставить от всего Вакуо только дымящиеся руины — был делом рук… Этого человека?

Хейзел мог поверить в мощь Саммер Роуз — о да, слухи о самой сильной охотнице Ремнанта со времен Мрачного Жнеца добирались до него. Ты выглядела миниатюрной, и явно чувствовала себя неуютно, стоя в центре внимания — но Хейзел знал, что не стоило недооценивать охотников за их внешний вид — этому учились все и очень быстро.

Он вполне верил в Рейвен — та выглядела как человек, что мог перерезать небольшую орду собственными силами — явно в одном шаге от того, чтобы расплыться в усмешке, наблюдая за простыми людьми, ныне смотрящими на нее с уважением, а кто-то и с восхищением…

Он мог поверить в Кроу Бранвена — знаменитый в своем роде охотник, в сотню головорезов за спиной Рейвен — потому, что они выглядели опасно — но более всего от того, что их предположительные силы укладывались в рамки нормы.

Хейзел был силен — но он видел тех, кто был многократно сильнее его в бою. Самые могущественные из охотников — они могли своими руками, взмахом клинка превратить самого могущественного из гримм в кровавую кашу — но…

Но это?

Звезда Хейзела как знаменитого охотника так и не успела взойти — но причина была не в том, что ему не хватало сил для подобного. О нет, если бы Хейзел продолжил выполнять миссии, тренируясь в перерывах, возможно, однажды он столкнулся бы с Саммер Роуз за звание сильнейшего Охотника Ремнанта — но тот отошел от дел ради того, чтобы посвятить все свое время заботе о сестре.

Но это не отнимало ни того факта, что Хейзел был силен — или того факта, что он прекрасно учился в Хейвене — и потому без любой прикидки мол прекрасно понять что то, что было использовано Королем Осмондом — было не Проявлением, а…

Полноценной магией.

Не в смысле старых книг или ритуалов или чего-то подобного, конечно же — в магию вроде книжек жанра фэнтези тот не верил — но в смысле настоящего… Открытия.

Людям вокруг было плевать — они просто были рады тому, что выжили, ценой недолгого нахождения в укрытии и парой выбитых окон — но Хейзел мог понять, что подобное было… Немыслимо.

Во первых, это никак не укладывалось в предыдущую информацию о проявлении Осмонда — значит что тогда? Технология? Второй человек с Проявлением такого уровня? Или нечто большее⁈

Подобная монструозная сила, доказанная в качестве не одноразового трюка, а доступной силы не просто могла поколебать расстановку сил — она должна была сломать все правила игры.

Что могло последовать за подобным? Что должно было? И что же последует?

Джонатан поднял взгляд в небо в момент, когда первые чествующие его — и остальных — крики начали разноситься на площади, экстренно переоборудованной в импровизированный помост для его награждения от лица Совета — и выдохнул, глядя на приближающиеся издалека точки.

Армия Атласа… Ну конечно же…

Какой силой воспользовался Озпин, подобрав самый идеальный момент для появление Айронвуда, Джонатан не знал… Но не то, чтобы это знание могло ему помочь в данный момент.

Сжав трость крепче и улыбнувшись Советнику — тот развернулся.

Начиналась заключительная часть этого спектакля…