Так произошло

Крыса номер один вырывается вперед

Джонатан смотрел на поднимающиеся медленно вверх клубы дыма, пытаясь понять, определить, кто и как именно спровоцировал подобную реакцию и к чему та должна была привести в текущих условиях.

Робин выведена из игры — Джоанна могла бы, ей бы хватило решительности, но она безынициативна, без приказа от Робин она бы не сдвинулась с места. А Робин, по вполне понятным причинам приказ отдать не могла. Фиона — абсолютно точно нет, ни характера, ни контроля, ни лоялистов. Адам? Скорее всего он — но я позаботился о том, чтобы он был как можно дальше от Робин в этот момент — как раз на такой случай… Заместители Робин не стали вы доносить до него эту информацию — по крайней мере сейчас, опасаясь резких действий Адама… И не зря.

На что делаем ставку — он или не он? Кто кроме него?

Генерал выбыл из игры, его подчиненные еще не знают об этом, так что маловероятно, что это инициативный офицер на местах… Если только это не мелкая сошка, решившая вмешаться во все планы.

Озпин, Кайзер или Аифал?

Кайзеру это не нужно, он амбициозен — но не в плане кровавой бани. Он хочет править, а не уничтожать.

Озпин?

С ним сложно предугадать — я могу судить о его личности, но не о его поступках. У него тысячелетия опыта — то, что мне может казаться случайным действие с его стороны может быть частью какого-нибудь грандиозного плана.

Аифал?

Про него я знаю еще меньше. Ни мотивов, ни планов…

Значит, Озпин или Аифал?

Но возможно — руками Адама. Хороший инструмент не оставляют бесхозным.

Какие мы уже старые ужасные политики, называем Адама «бесхозным инструментом» — того и гляди, кресло Примуса Ордена Гермеса предложат…

Джонатан сбился со своих размышлений на мгновение — «Просто вырвалось! Я еще не настолько старик, чтобы не идти на поводу у собственных юношеских импульсов!»

Вырвалось — или выпустил на волю?

Джонатан задумался на мгновение, прежде чем услышать стук в дверь. Один из агентов, поставленных на охрану входа в его номер наверняка желал сообщить ему о происходящем в данный момент — о срочном прибытии кортежа охраны вместе с Фионой — Робин же срочно сейчас пытались спасти под контролем Джоанны, на экстренные переговоры с ним подходила только та, кто занималась экстренными переговорами во всем «Фронте Освобождения Мантла».

Если Адам решил пойти ва-банк — ситуация осложниться… Но это открывает и новые пути в том числе.

Джонатан ощутил какую-то почти издевательскую ухмылку на задней стороне его разума.

Нет человека — нет проблем. С фавнами это тоже работает.

Адама нужно было бы убрать в любом случае — раньше или позже, так или иначе. Просто пристрелить его в случае относительно мирного разрешения было бы нельзя — слишком влиятелен, слишком много последователей…

Но в случае неразберихи — кто знает, как повернется ситуация?

Джонатан проделал путь до двери, после чего открыл ту, глядя в глаза агенту.

Так произошло.

Озпин перевел взгляд на свои собственные руки, после чего на стоящую на его столе чашку с горячим шоколадом, чуть дымящимся в прохладной даже при работающей системе обогрева Атласа комнате, после чего протянул руку и сделал глоток.

Прости, старый друг.

Значит, Айронвуд мертв — не то, чтобы Озпин видел это своими глазами — но Айронвуд умрет в считанные дни. Скорее всего он поставит последнюю точку своей биографии своими руками — хотя и сбрасывать со счетов вмешательство тоже не стоит — Озпин бы скорее всего представил себе вигилантов Мантла, может быть даже Адама, что не смогли бы удержать правящие круги Робин… А может быть и действия отчаявшихся и разочарованных в своем предводителе солдат Атласа. Последнее было маловероятно, но «маловероятно» не было равнозначно «невозможно.» Кто-то бы в любом случае добрался до Джеймса — если не его собственная рука, полная горечи и обиды, то полный гнева революционер, нашедший в последнем бастионе Атласа идеальное лицо для всех пороков человеческой природы, или разочарованный и отчаянный офицер.

Страдание народа порождает самые ужасающие из идеологий и самых отчаянных идеологов…

Озпин… Знал, конечно же, что Джонатан поставит все свои деньги на Робин. Это было даже не результатом его многолетнего опыта, а результатом размышлений любого способного к тем. Джонатану был невыгоден Атлас, в то время как Робин практически ела из его рук — контроль над самыми большими залежами праха в мире, самые большие производства, огромный запас квалифицированной рабочей силы…

До этого момента Гленн и Менажери представляли из себя крупную силу на политической арене — но лишь вдвоем, совместно.

Гленн как самостоятельная единица слишком сильно зависели от Менажери — те зависели от Гленн в свою очередь самостоятельно, конечно же, но это по итогу приводило к ситуации, когда и Гленн, и Менажери не были сильны самостоятельно — Гленн не могли позволить себе слишком резких шагов, слишком сильного влияния на Менажери, опасаясь их ответа — безальтернативная зависимость друг от друга означала, что никто не мог стать однозначно «главным» в этой паре, даже если у Джонатана хватало козырных карт на руках для того, чтобы заставить Гиру плясать под его дудку.

Но вместе с Мантлом Джонатан получит на руки главное — пространство для маневра. Первая скрипка в «тройственном союзе.»

Мантл сильнее Гленн — он будет сильнее Гленн… Был бы, если бы он был в своей полной силе.

Гленн были собственным государством — сильным — но это все равно был лишь город-государство — последнее что слышал Озпин это то, что Гленн только начинали разрабатывать планы для создания городов-сателлитов — для того, чтобы превратиться из важного игрока — в полноценное государство.

Да, Гленн могли нивелировать большую часть своих слабостей благодаря своим неожиданным силам — но это в лучшем случае означало только то, что они были «одними из.» Уйдут годы, возможно даже несколько десятков лет экстенсивного и экспансивного развития на то, чтобы действительно стать новым гегемоном Ремнанта, заняв нишу, что ранее занимал Атлас.

О, они станут, Озпин не сомневался в этом — если дать им палец — Гленн откусит по локоть… Но это требует время. Время, которое им никто не хотел давать.

И если ты не можешь победить в одиночку — найди союзников. Это правда пришла к людям на самой заре человечества как такового — объединяйся. Ищи возможность прикрыть свою слабость — и акцентировать свою силу.

Если Гленн, Джонатан, используют возможность в данный момент — они смогут не просто получить союзника, но получить старт, что им так необходим. Прах, производства, люди — и десятки лет отчаянного наверстывания упущенного смогут быть сокращены до всего нескольких годов… Если Джонатан сможет действовать резко и жестко.

Робин верила в Джонатана и однозначно была только рада «помочь» Гленн, но она все же была в первую очередь революционером Мантла, а не фанаткой Джонатана — даже если Джонатан и был причиной, почему она стала революционеркой изначально, своеобразной точкой отсчета. Чтобы воспользоваться шансом и быстрым шагом преодолеть разделяющую Гленн и все остальные государства дистанцию ему потребуется либо довериться шансу и политике, попытаться убедить Робин — не сложно, но сбрасывать Робин со счетов не стоило, пусть и не политик — но она не была слишком глупа чтобы не заметить действий Джонатана в ее вотчине… Либо действовать жестко, опасаясь реакции Робин и возможного разлада в отношения Гленн и Мантла.

Озпин даже не был бы удивлен, если бы узнал, что Робин решила неожиданно оставить свой пост после революции и посвятить свое время своему хобби, выращиванию петуний в саду или что-то подобное — чтобы Джонатан привел на место вдохновленной революционерки кого-то куда более мягкого, податливого — но при этом способного удержать в узде народ Мантла — Фиона, может быть?

Точнее, Озпин уже не был бы удивлен.

Джонатан был добрым человеком. Светлым. Когда-то.

Долгие размышления о природе добра приводят только к пониманию эфемерности самого понятия.

Но реальность этого мира… Сломала его. Точнее даже, изъела ржавчиной до тех пор, пока не осталось ничего, кроме остова — и в конце концов Джонатан пришел к своему выводу — о том, что добро не было всеобъемлющей постоянной, не было универсально и чисто для всех, прежде чем решить, что добро все же оправдывало зло — так или иначе…

Интересно, все ли маги похожи в этом смысле?

Озпин не улыбнулся этой мысли, сделав еще глоток из чашки, прежде чем его взгляд заметил медленно поднимающийся вдалеке черный дым, заставив Озпина нахмурить совсем чуть-чуть свои брови.

Это… Интересно.

Озпин поднялся со своего месте, проделав путь до окна — хотя он и использовал свою трость в качестве оружия или аксессуара — та не требовалась ему для ежедневного хождения… В отличии от ситуации Джонатана, так что он мог позволить себе действовать не имея трости при себе, глядя в ночную тишину, мгновение спустя сменившуюся воем сирен.

Судя по виду — нечто небольшое, самодельная взрывчатка — дым скорее всего даже не от пожара, а от низкокачественной взрывчатки… Но в текущей ситуации — любая искра может взорвать эту пороховую бочку.

Озпин вгляделся внимательно, прежде чем его взгляд уловил двигающиеся быстро фигуры по улицам — машины, боевые — военные, но…

Озпин ощутил, как впервые за очень долгое время его контроль над мышцами своего лица предал его, заставив Озпину нахмуриться непроизвольно — «А это еще что такое⁈»

Аифал был не самым заядлым любителем алкоголя в мире. О нет, он прекрасно разбирался в том, и его прошлое было наполнено различными видами алкоголя — но в конце концов, в данный момент Аифал был не более, чем стариком, давно отжившим свое — поэтому он употреблял алкоголь крайне редко, исключительно символически, чтобы отпраздновать удачное свершение или поставить небольшую ментальную метку в своем воображаемом ежедневнике, покручивая вино в своем бокале, глядя на закатное солнце, отмечающее конец еще одного очередного дня, больше для ментальной картины, чем для чего-либо еще.

Иными словами, Аифал выпивал крайне редко.

И именно поэтому его текущая фигуру, внимательно наблюдающая за поднимающимся над городом дымом, державшая в руках бокал, наполовину наполненный вином, была столь редкой.

Как было сказано несколько ранее — обычно Аифал выглядел подобным образом в том случае, когда он отдавался «празднованию» чего-либо свершившегося — как и в данный момент.

Салем решила сделать ход пешкой, чтобы добраться до короля.

Леонардо Лайонхарт.

Мистраль был самым настроенным против фавнов государством — после Атласа, конечно же — но Леонардо Лайонхарт, фавн, был представлен в Совете Мистраля, в высших правящих кругах Мистраля. Как это было возможно?

В первую очередь — причиной этого был Озпин. Расизм или нет — но тысячелетний старик с опытом, связями и умом может играть любую партию в шахматы, ходя своей пешкой как он того желает — даже если это нарушало правила игры.

Во вторую очередь — внутренняя политика самого Мистраля. Нечто среднее между пиар-ходом — «как Мистраль может быть против фавнов, посмотрите, фавн входит в состав Совета Мистраля, вы должно быть путаете нас с каким-то другим Мистралем!» — и совпадение уникальных условий — подставная неамбициозная фигура, устраивающая всех остальных правителей Мистраля, их бандитские кланы и личностей, как идеальный столб, поддерживающий статус-кво.

И в третью, последнюю по важности, но все же играющую свою роль, очередь — сам факт того, что этот фавн был охотником.

Каждое живое существо — возможно, кроме бактерий, но научные дебаты до сих пор продолжались с этой стороны — имело ауру… Но далеко не каждое из этих существ могло пробудить силу своей ауры.

Аура существовала у любого живого существа, это можно было замерить научным способом, проверить и подтвердить с помощью оборудования — но лишь один на три сотни мог самостоятельно проявить свою ауру — почувствовать ту, использовать ту…

И в среднем лишь один из десяти тысяч мог использовать ту для чего-то большего, чем для невнятного ощущения «у меня есть аура.»

Прыжки с десятиэтажного здания, невообразимые пируэты боевой акробатики, огненные шары, сжигающие гримм — и прочие трюки охотников, заставляющие детишек по всему миру драться друг с другом, пытаясь выяснить, был ли Кроу Бранвен или Айвори Бронз самым лучшим и сильным охотником на свете…

Лишь один из десяти тысяч обладал возможностью развить в себе эти способности. Стоит прибавить к этому неудачи, случайности, неправильные выборы и тот факт, что кто-то мог не разглядеть в нужный момент способности и возможности будущего охотника — и один из пятидесяти тысяч кажется более чем удачным числом, более чем достойным результатом.

Один из пятидесяти тысяч все еще означает для Мистраля, например, около четырех сотен охотников — включая действующих и студентов. Целая небольшая армия.

Много ли это с точки зрения боевой мощи? Огромное число. Но много ли это в масштабах государства?

Даже если предположить, что всего один охотник в любой момент времени может контролировать целый квадратный километр площади — это едва-едва покроет территорию самого города Мистраля, не оставив ни единого охотника для остальных поселений. И это включая всех охотников — студентов, учителей, ветеранов…

Охотников мало. Очень мало. Настолько мало, что даже самый оголтелый расист не позволит своим убеждениям встать на пути зачислению фавна в академию охотников.

А если это и встанет проблемой на его пути — другие, менее укорененный в своих взглядах люди, донесут до него неправильность его воззрений.

Леонардо Лайонхарт был доказательством этого факта… В третью очередь, впрочем.

В первую очередь правильнее всего было сказать, что Леонардо Лайонхарт находился на том месте, на котором его желали видеть сильные мира сего.

Озпин видел в Леонардо послушную марионетку — и в каком-то смысле это было так. Из всех вещей, что не хватало Леонардо — больше всего ему не хватало, конечно же, силы воли. Это делало его удобным — для Аифала, для Озпина… И для Салем.

Значит, моя столь прекрасная госпожа решила воспользоваться Леонардо… Не могу сказать, что не понимаю ее мотивации.

Леонардо Лайонхарт, неожиданно — для невнимательных — решивший предать оба лагеря двух вечных врагов, Озпина и Салем, и переметнуться под крыло Джонатана, надеясь выпросить у него индульгенцию столь тайной информацией о слабостях его госпожи, и тем самым спровоцировать новый хаос, направить руку Джонатана против Салем, уничтожить ее…

Почему бы и нет?

Аифал мог едва представить себе, что последует из уничтожения Салем. Все эти гримм, вся эта живая масса тьмы, плоти и когтей, оставшаяся без своей королевы — Озпин, чьи силы будут отныне свободны от его вечного врага — и Джонатан, лишенный клинка, занесенного над его головой…

Ох, если бы только я мог пожить подольше и взглянуть на то, как мир измениться в этот момент…

Но Аифал уже был стар. Салем излечила его от его прошлой болезни — но она не могла спасти его от старости. Если точнее — она могла сделать это лишь одним способом — и Аифал не был Тирианом, и не желал окончить свой жизненный путь гримм.

Аифал жил королем и не умрет пешкой.

Поэтому, лишенный возможности взглянуть на то, как измениться мир через десять, двадцать или тридцать лет — Аифал решил действовать сейчас.

Слово здесь, выстрел там, и Адам Таурус отправился в свой безумный крестовых поход против Атласа… Принося немного хаоса в казалось бы столь упорядоченную картину мира. Мешая Джонатану — и вместе с тем — определенно помогая ему…

Планы Джонатана не были идеальны — против Аифала или против Озпина было сложно создать идеальную сеть, способную скрыть даже что-то столь большое… Но они не были плохи.

Чтобы увидеть — нужно было знать, куда смотреть.

Озпин был стар — и в этом заключалась одна из его немногочисленных слабостей. Инерция мышления.

Оценив Джонатана однажды Озпин был столь, столь против того, чтобы изменять свой взгляд на него, изменять свои планы, отчаянно цепляясь за них даже осознавая, что эти планы более не соответствовали реальности.

Мир менялся быстрее, чем Озпин успевал заметить эти изменения. Психика вечного человека, проводящего в шахматной партии с Салем тысячи лет, обдумывая каждый ход десятилетия, не успевала за Джонатаном — за любыми людьми, на самом деле. Просто никто не мог оказаться на одном уровне вместе с Озпином и Салем, чтобы сделать шаг и высветить слабые стороны «последнего мага Ремнанта.»

Не последнего более.

И Аифал мог только аплодировать. Озпина нельзя было победить в тенях, в политических интригах, в планах, растягивающихся на поколения… Но это не значило, что его нельзя было победить вовсе.

Нужно было просто действовать резко, быстро, открыто и нагло. И Джонатан как раз сделал нужный шаг.

И Аифал ценил подобные действия.

Он даже, в каком-то смысле, аплодировал Джонатану. Не каждому могло хватить воли на что-то столь открытое и явное.

Поэтому Аифал… Решил немного помочь Джонатану. Добавить в надвигающийся хаос немного своего.

Аифал чуть самодовольно улыбнулся, глядя в окно — не на поднимающиеся клубы черного дыма, но в сторону отеля, ныне ставшего временным пристанищем Озпина.

Озпин сделал шаг против Джонатана — заставил сделать Янг новой девой… И Янг утянула бы за собой всю команду STRQ. В конце концов, мало кто кроме Озпина смог бы обучить Янг, дать ей возможность контролировать ее силы, перестать быть опасной для самой себе и для ее окружения. Даже Джонатан, будучи магом, не обладал нужными знаниями и навыками…

Аифал сделал глоток из бокала и отставил тот, отвернувшись от панорамного вида.

Но если мы предположим, что через руки Аифала прошла некая достаточно опытная и обученная при помощи самого Аифала, получившего знания от Салем, Дева Эмбер, ныне вошедшая в команду Синдер Фолл, а значит во внутренний круг Джонатана…

Адам Таурус не был из тех людей — или фавнов в данном случае — кого описывает как «уравновешенного.»

Для тех, кто был привычен к использованию дипломатического языка, подчеркивающего хорошие стороны даже плохих черт, а самые плохие стороны выставляя в наиболее благоприятном свете Адам Таурус был «вдохновленным», «праведным» и «решительным» «энтузиастом».

Для тех, кто не привык так сильно прятать свое настоящее мнение за словесными кружевами Адам Таурус представлял из себя более простую фигуру.

Бешеный пес революции, сорвавшийся с цепи.

Нет, правильнее всего было бы сказать, что Адам Таурус никогда на самом деле не был на цепи Робин и ее заместителей — его поводок держали в руках, но это едва ли добавляло уверенности владельцу. Держа в руках поводок собаки хозяин мог наслаждаться чувством контроля над той — но только до тех пор, пока псу не захотелось бы броситься вперед на самом деле.

Бешеный пес может вырвать поводок из рук — возможно, вместе с руками.

Адаму не нужна была причина — у него были все причины ненавидеть Атлас самой желчной и яростной ненавистью, на которую только было способно живое мыслящее существо.

Где его отец? Пьяный солдат застрелил его в драке — ему показалось, что этот фавн пытался украсть его деньги. Кто знает, может быть и пытался — в трущобах Мантла не так много способов заработать честным трудом — а деньги нужны всем — особенно когда у тебя есть семья.

Где его мать? Вопрос без ответа — может быть уже разложилась на свалке, сбитая машиной какого-нибудь охамевшего от безнаказанности богача — а может быть она сейчас наслаждалась дорогим алкоголем на пляже Вакуо, даже забыв о том, что у нее когда-то был сын — Адам не знал, да ему и было плевать, если говорить на чистоту.

Где его друзья? Кто дожидается своего освобождения в тюрьме Атласа, кто уже давно удобряет собой землю Мантла — а кто-то прямо сейчас держит в руках оружие, стреляя по солдатам Атласа.

Где его деньги? Где его лицо? Где его права, свободы, уважение — где это все⁈

У Адама нет ничего. У него отобрали его семью, у него отобрали его жизнь, у него отобрали все — Атлас отобрал у него все.

А теперь Атлас вознамерился отобрать у него еще и Робин⁈

Адам уважал Робин. Она не была идеальна — слишком мягкая, слишком спокойная, слишком простительная к Атласу — но все же Адам уважал Робин. Пусть и мягкая — но в нее был запал, в ней было стремление, в ней было желание помочь Мантлу.

В ней не хватала желания наказать Атлас — и это погубило ее.

Робин была жива — последнее, что слышал — что узнал Адам — Робин впала в кому, и пока еще была жива — хотя никто не мог сделать предсказания о том, как измениться ее состояние даже в ближайшие минуты. Если убийцы Атласа хорошо сделали свое дело — Робин осталось не так много, может быть день, а может быть и десяток секунд.

Ты пытаешься протянуть руку Атласу — и он кусает в ответ. Атласу никогда нельзя было давать выбор — пока парящий город не сгорит дотла — Атлас не поймет, что он сделал с нами. Атлас заставил нас страдать — так давайте покажем им, как сильно наше страдание!

Адам, как и следовало ожидать, не задавал слишком много вопросов.

Почему он оказался именно в этом месте и именно в это время? Почему его отряд оказался свободен и без надзора со стороны подчиненных Робин? Почему ему сообщили о состоянии Робин?

Адам не знал, но он и не желал знать, даже не задумывался о такой возможности — о возможности сомнений и размышлений.

Какая разница, если в конце концов все это все равно сведется к Атласу⁈ Нужно ли было выстраивать столь сложные интриги, проводить анализ, размышлять над ходом событий, если решение проблемы в любом случае было столь простым и очевидным?

Атлас должен быть разрушен!

Адам вонзил свой клинок в живот солдата перед ним, глядя на мгновение в глаза умирающего.

О чем он думал сейчас?

Если перед глазами солдата проносились моменты его жизни — Адам был бы опечален. Адам хотел, чтобы последним, что видели покрывающиеся темной пеленой глаза солдата было обезображенное лицо Адама.

Адам был монстром. Он был не настолько глуп или лицемерен, чтобы не отдавать себе отчета в этом — он был монстром.

Монстром, которого породил Атлас. Монстром, которого Атлас заслуживал.

Адам вытянул клинок из тела солдата резким движением, заставив того дернуться и свалиться вперед, на живот, пытаясь прижать руками кровоточащую рану в отчаянной попытке удержать свой кишечник внутри тела.

Какая разница, сдохнет пес Атласа с кишками внутрь или наружу? Он все равно сдохнет.

Адам переступил через тело корчащегося в предсмертных судорогах агонии солдата, глядя вокруг — но его взгляд, естественно, сдвинулся к его цели.

Академия Атлас — последний оплот ублюдочного Генерала. Если Атлас решил забрать лидера Мантла — Адам сделает все, чтобы забрать лидера Атласа в придачу!

Был ли у Адама шанс добраться до генерала Айронвуда сейчас? Конечно же был. Он были не так далеко расположены от башни Атласа — если они будут действовать быстро и решительно небольшой группой сил то при личном участии Адама они имели все шансы добраться до академии Атласа… И покончить с генералом раз и навсегда.

У них не было шанса выжить после этого — но какая разница? Если Атлас сгорит в огне, что разожжет сам Адам — Адам был совершенно не против сгореть вместе с ним.

Звук автомобилей, колес по грубому асфальту, заставил Адама сплюнуть — похоже, он недооценил Атлас — машины прибыли быстрее, чем он ожидал…

Адам развернулся спустя мгновение — его группа не могла позволить себе задерживаться здесь надолго — если прибывшие подкрепления были слишком значительно — Адам мог задержать их, позволив его отряду продвинуться вперед — но…

Адам моргнул, глядя на движущуюся колонну бронеавтомобилей — прежде чем нахмуриться.

Двигающиеся автомобили не принадлежали Атласу… Или Фронту Освобождения Мантла. Вместо этого они несли на себе инсигнию… Гленн⁈

— Жители Атласа, сохраняйте спокойствие и оставайтесь в своих домах, освободите улицу! — голос донесся через динамики громкоговорителей, установленных на машинах Гленн, отчаянно силясь перекричать вой сирен Атласа,- В соответствии с официальным обращением Фронта Освобождения Мантла и по решению общего саммита глав государств — ограниченный миротворческий контингент сил обороны Гленн был введен до момента стабилизации внутренней ситуации в Королевстве Мантла и Атласа! Сохраняйте спокойствие и оставайтесь на местах, покиньте улицы!

Адам моргнул, прежде чем чуть ухмыльнуться.

А ситуация становится все интереснее и интереснее!