Обещанная

Глава 32

/Каор'Исс/

Это был конец?

Один из сильнейших Ор'Ксиаров, которых только знал Ис'Тайр, проиграл юнцу.

Он сидел на каменном полу пустого зала для поединков, где звук капающей крови казался громче любого крика. Кровь стекала по коже теплыми дорожками, срывалась с локтей и собиралась в темные лужицы под ладонями. Когти врага прошли глубоко — не только разорвали плоть, но и будто рассекли изнутри каналы силы. Он провел когтем по краю раны и вздрогнул: пусто. Никакого отклика. Тишина там, где прежде кипела мощь.

Где теперь та густая, тяжелая полнота в груди, к которой он привык? Когда-то стоило лишь вдохнуть глубже — и Ис'Тайр отзывался, вливал в него жар, плотный и уверенный. Теперь же — пустыня, сковавшая его печатью боли.

Боль не резала, а давила, наваливалась глухой каменной плитой между лопаток, тянула шею вниз. Чем тише становилось вокруг, тем отчетливее слышалось собственное дыхание — сбивчивое, хриплое, как у того, кто впервые столкнулся с настоящим пределом.

Он закрыл глаза и откинул голову на стену.

Слишком долго он не покидал пределы Ис'Тайра и уже забыл: вдали от него резерв не восполняется. Раны затянутся, но силы не вернутся. Теперь это тело — пустая оболочка без содержания.

Как такое могло случиться? Пройти весь этот путь…

Отказаться от места в Высшем Круге — из гордости, из уверенности, что возьмет свое.

Отказаться от «Безликого шторма» ради спасения ее жизни.

Отказаться от люмари, одно только присутствие которой исцеляло раны и успокаивало мысли.

И все ради права стать защитником Орисы — единственной девочки, рожденной на Ис'Тайре за тысячи лет. Ради ясной, безошибочной цели.

И все же — проиграть. Не в схватке с мертвым гигантом, не в бою с вооруженными до зубов резордами и даже не перед люмари, чья холодная, почти нереальная красота и мягкая, окутывающая энергия могли поколебать даже самое каменное сердце. А здесь, на гладком полу под тусклым светом, перед теми, кто безоговорочно подчинялся его приказам.

Как же это больно… отпускать надежду.

Он знал: к ней его больше не подпустят. Таковы правила Ис'Тайра. И таков приговор, который он сам себе вынес поражением.

Он опустил голову, чувствуя, как затылок налился свинцом. «Она уже не твоя забота», — шептала пустота внутри. «Ты не удержал право быть ее защитником». Его губы сами изогнулись в пустой, беззвучной усмешке. Столько лет он смеялся над чужими страхами, а его собственный оказался прост: проиграть и отдать Орису в руки чужаку.

И вот он здесь: некогда сильнейший превратился в того, кто сидит на краю залы, с трудом переводит дыхание и рассматривает собственные раны.

Он сомкнул веки. В темноте перед ним вспыхнули глаза, в которых отражалось небо Ис'Тайра.

Ориса…

Он сжал виски, будто силой пальцев можно было вытолкнуть это чувство потери.

Она примет защиту. Не его. А того, кто сможет встать перед ней с полной силой. А у него внутри — лишь пустота и боль.

Боль… это хорошо. Он провел когтями по рваным полосам на груди. Боль можно удержать, разложить по граням: глубина, направление, пульсация. С этим он справится. С остальным — нет.

Послышались тяжелые, властные шаги. Он сделал еще один вдох, чтобы спрятать дрожь, и вскинул голову. Их взгляды встретились: в одном был абсолютный контроль, в другом — пустота, натянутая до звона.

— Великий охотник и владыка «Теневого пламени» Мор'Раан, зачем ты здесь?

— Ориса собирает всех свободных воинов, — спокойно ответил Мор'Раан.

— Зачем?

— Хочет выбрать себе защитника.

— Разве не поединок решает, кому достанется это право? — голос Каор'Исса дрогнул.

— Решать будет она сама. Такова ее воля, — Мор'Раан произнес это без колебаний. И после короткой паузы добавил: — И ее воля будет исполнена.

Каор'Исс склонил голову. Сердце на миг сбилось с привычного ритма — словно в пустом резерве вспыхнула искра надежды. Он почти забыл, каково это — чувствовать ее вес внутри.

«Ориса… девочка моя, что ты задумала? Ты снова идешь против правил, но зачем? Хочешь вырваться из «Теневого пламени» или… вернуть мне место рядом с тобой?»

И все же сомнение острыми когтями скребло изнутри: примет ли она его — обескровленного, с позорной меткой на груди с пустотой там, где раньше бушевала сила?

— Приведи себя в порядок, — приказал Мор'Раан. — И надень маску.

— Маску?.. — глухо произнес он, хотя догадка уже ударила в виски. — Если ты боишься, что она узнает меня, то напрасно. Ориса никогда не видела моего лица — она сама запретила мне снимать маску.

— Она запретила… и ты подчинился? — в голосе Мор'Раана зазвучало удивление, будто он не мог поверить, что воин поставил волю женщины выше законов Ис'Тайра.

— А ты бы поступил иначе?

Мор'Раан замер. На мгновение его плечи напряглись. Челюсти сжались так, что на скуле проступила жесткая линия. Пальцы дрогнули и сжались в кулаки, когти впились в ладонь.

Он развернулся, сделал шаг к выходу… но остановился и бросил через плечо:

— Почему ты не привязал к себе люмари?

Каор'Исс поднял взгляд. В глазах его мелькнула усталая насмешка.

— А ты? — спросил он. — Почему связал себя с пленницей, зная, что обещанная тебе девушка уже летит к тебе?

Мор'Раан не ответил. Никто из них не ответил, да и не нужно было. У каждого была своя причина хранить молчание: у одного — гордость, не позволявшая признать слабость; у другого — боль, слишком глубокая, чтобы облечь ее в слова.

Мор'Раан ушел.

Каор'Исс остановил кровотечение, восстановил ритм пульса и дыхания. Затем очистил тело от следов боя и ускорил заживление ран. Частично восполнил резерв «кровью» Ис'Тайра. Он знал: до конца силы не вернуть, но тело снова стало телом воина, а не разбитой оболочкой. Тишина внутри осталась, но поверх нее легла тонкая стальная нить — хватит, чтобы держаться.

Когда пришло время, он надел маску. Холодный металл лег на лицо, отрезая все лишнее: сомнения, прошлое, имя. Остался лишь безликий воин. Сделав шаг вперед, он замкнул круг из семнадцати.

В зал вошла Ориса. Она шагнула в круг, и на мгновение в ее лице мелькнуло сомнение: выбирать придется среди масок, скрывающих имена и судьбы. Но она быстро взяла себя в руки.

— Какая, впрочем, разница, — прошептала она.

Она подняла голову и заговорила ровно, почти без эмоций, так, чтобы каждое слово падало в зал как приказ.

— Как вы уже поняли, я здесь затем, чтобы выбрать себе воина и защитника, который доставит меня на Ис'Тайр. На «Теневом пламени» Мор'Раана мне больше нет места.

Она сделала паузу и обвела равнодушным взглядом собравшихся.

— Но я не могу просто ткнуть пальцем в маску и назвать это выбором. Мне нужен не просто защитник, а тот, кто готов идти со мной до конца. И я должна убедиться в этом сама, не на словах, а на деле. Поэтому я прикоснусь к вам и соединю свой Свет Жизни с вашей разрушающей энергией. Тот, кто не готов рисковать и нарушать запрет Высшего Круга — выйдите за пределы круга.

Движение прокатилось по залу. Маски одна за другой дрогнули и отступили назад. Сначала двое, потом еще четверо — и поток не остановился. Когда все стихло, круг заметно поредел: двенадцать воинов покинули его пределы, и лишь пятеро остались стоять, не шелохнувшись.

Ориса окинула их взглядом и сухо заметила:

— Вы прямо бьете по моему самолюбию.

Она заставила себя улыбнуться — коротко, почти холодно, словно все происходящее было частью задуманного.

— Итак, как вы уже поняли, мне нужны ни ваши обещания, ни клятвы. Мне нужна суть. Мне важно увидеть вас настоящими. Начнем.

Она подошла к первому воину. Тот протянул руку — жест уверенный, открытый. Ориса опустила взгляд, качнула головой и тихо сказала:

— Тут и без прикосновения все понятно. Мой ответ — нет.

Не объясняя ничего, прошла мимо. Рука воина медленно опустилась, и он шагнул за пределы круга.

Когда она подошла к следующему, тот не двинулся. Ориса подняла ладони и осторожно коснулась его груди. Дыхание у нее сбилось, пальцы напряглись — словно шаг навстречу чужаку давался нелегко. Но вскоре ее Свет Жизни раскрылся мягко, как цветок, наполняя воина теплым сиянием. Лицо Орисы просветлело, дыхание стало глубже, а щеки тронул легкий румянец.

Каор'Исс сжал челюсти, заставляя себя просто стоять.

Она отстранилась, смутившись, и прошептала:

— Прости, но… нет.

И шагнула дальше.

Картина повторилась, но теперь она задержалась чуть дольше. Подняла глаза, встретила взгляд воина — и на ее губах впервые появилась мягкая улыбка. Однако слова были те же:

— Тоже нет. Извини.

Несколько шагов — и она остановилась напротив него. На секунду Ориса взмахнула ладонью, словно отгоняя мерцающие искорки, еще висящие в воздухе. Потом собралась и положила руки ему на грудь.

Он едва удержался, чтобы не накрыть ее ладони своими. Пальцы дрогнули, сухожилия натянулись, как струны, но он заставил себя замереть.

Мысль вспыхнула мгновенно, как отточенный инстинкт: окружить ее мягким светом. Создать вокруг нее замкнутый круг, такой прочный, что даже самый свирепый шторм не пробьется внутрь. Он удержит ее дыхание ровным, сердце — спокойным.

Но холодный рассудок смел этот порыв. Она не просила показать силу. Она требовала сути. Кто станет открывать женщине, которую хочет защитить, собственную бездну боли и тьмы? Никто.

Никто — кроме него.

Когда Свет Жизни коснулся его энергии, он открылся ей. Пустил ее туда, где не было ни света, ни силы. Позволил провалиться в глубины своей тьмы. Гладкая, как ночь над мертвым океаном, поверхность сомкнулась вокруг нее, обжигая холодом.

Он ожидал, что она отпрянет при первом же касании. Но она не отпрянула. Она принимала его и училась дышать в этой бездне. Ее лицо побледнело, дыхание стало прерывистым, сердце металось вразнобой с его. Он чуть сжал волю, удерживая ее рядом, — и тогда произошло то, чего он не ждал: она стала искать его. Прислушиваться и подстраиваться.

Два ритма, сперва чужие, начали сливаться. Сначала — на миг, потом на несколько ударов, и наконец ее сердце билось в унисон с его собственным.

/Ориса/

Она словно тонула в безбрежном черном океане. Тьма сомкнулась, сдавила грудь, холод лишил воздуха. Но в этой тьме она вдруг нашла опору — в ритме его дыхания, в биении его сердца.

Свет внутри нее дрогнул и, охватив ее тело изнутри, пробился наружу. Он разливался все шире, все глубже, захватывая мертвую пустоту вокруг. Она отдавалась этому полностью, позволяя своей сути соединиться с его глубиной.

И в этот миг их энергия слилась — не разрушая, а удерживая равновесие. Тьма не исчезла, но перестала душить; свет не погас, но перестал слепить.

Ориса открыла глаза.

— Ну здравствуй, холодный хранитель океана, — прошептала она. И, отстранившись, громко произнесла:

— Я выбираю его.

Затем, чуть задержав взгляд на маске перед собой, добавила резко:

— Отведи меня к Ами, воин. Мы вылетаем немедленно.