Обещанная

Глава 18

— Все системы функционируют в пределах нормы. Следов вмешательства не обнаружено. Текущий источник питания заменен на внешний энергоноситель со стабильным уровнем подачи энергии. Расчетный срок автономной работы: не ограничен при сохранении доступа к источнику.

Ориса нахмурилась.

— Внешний энергоноситель?.. Что это вообще значит?

— Это я, — произнес Ор'Ксиар и спокойно опустился в кресло второго пилота.

Ориса замерла. Сердце болезненно сжалось. Все мысли о топливе и энергии рассеялись — потому что этот воин занял место ее любимого. И сделал это так уверенно, словно кресло изначально принадлежало ему.

Она резко вскинула голову. Голос дрогнул, но прозвучал твердо:

— Место второго пилота… Оно принадлежит только моему любимому, Мор'Раану. Лишь он может здесь сидеть.

В янтарных глазах Ор'Ксиара на миг мелькнула тень, но уже в следующий момент он чуть склонил голову, будто принимая ее слова.

— В таком случае предоставь мне кресло главного пилота.

В ее взгляде вспыхнуло упрямство.

— Нет. Это мое место.

Она повернулась к панели:

— Ами, выстрой третье кресло.

Ответ прозвучал неожиданно гулко, почти виновато:

— Команда отклонена. Внешний источник энергии заблокировал подачу мощности на перестройку.

У Орисы перехватило дыхание. Она отшатнулась, словно от удара, и широко раскрыла глаза.

— Что?..

Ор'Ксиар поднялся из кресла и сделал шаг к ней. Но между ними по-прежнему оставалось расстояние — он не нарушал ее границ, словно подчеркивая: даже здесь, в холодной пустоте космоса, законы Ис'Тайра остаются непреложной истиной.

— Ориса, у тебя есть только два варианта. Либо я сижу в кресле второго пилота… либо в кресле главного. Выбор за тобой.

Она стояла неподвижно, глядя на него, и тишина между ними казалась тяжелее любых слов. В груди гулко отзывалось бессилие: ее корабль, ее друг, ее верный Ами больше не слушался ее. Все подчинилось ему, чужаку. И именно в этом был холодный ужас момента: он не угрожал, не давил, лишь спокойно констатировал истину, и эта истина ломала ее.

Невидимые оковы сжимались все крепче, даже здесь, в космосе, где она надеялась обрести свободу. Внутри тугим узлом стягивались боль и ярость. Но она понимала — кричать, спорить, бросаться в бой — все было бессмысленно.

Ориса медленно склонила голову, и тень упала на ее глаза. В этом жесте не было покорности — лишь тяжелое осознание: настал момент задать единственный вопрос, от которого теперь зависело все.

— Ами… куда мы летим? — ее голос прозвучал глухо, словно издалека, но в нем жила вся суть ее страха и надежды.

Ответ Ами прозвучал ровно.

— Установленный курс: закрытая планета Ис'Тайр.

— Тормози. Нам нужно в другую сторону.

— Команда на изменение траектории отклонена. Внешний…

…дальше она уже не слышала. Слова Ами тонули в пустоте, теряя смысл.

Она прошла такой долгий путь. Каждое испытание, каждый шаг сквозь тьму приближал ее к цели. И теперь, когда любимый был так близко… все рушилось. Мечта, которой она жила все это время, перечеркивалась чужим «нет».

В груди медленно, но неумолимо поднималась волна гнева — тяжелая, вязкая, неотвратимая, как раскаленная лава.

— Кто для тебя женщина, Ор'Ксиар? — спросила она, не поднимая головы.

— Великая ценность, — его голос прозвучал спокойно и твердо, будто из древнего писания.

Она усмехнулась, но в усмешке не было радости — лишь горечь.

— Нет. Для тебя женщина — это смерть без голоса.

Он молчал. И тогда она продолжила:

— Украшение, которым хвастаются, но у которого нет права сказать «я не хочу». Трофей, которым гордятся, но который не имеет права идти своим путем.

Гнев рвался наружу, ломая ее изнутри, и она уже чувствовала: если сейчас не выплеснуть его — он сожжет ее саму.

И тогда она со всей силы ударила кулаками по панели. Металл под ладонями был холоден. Дыхание стало резким, почти хриплым. Глаза, полные боли и безумия, впились в экран — в ту строку, где Ами снова отказал.

— Ами, — сказала она тихо, — ты — дар Мор'Раана. Дар его любви. Так почему этот дар подчиняется чужаку? — закричала она. — Почему сердце моего корабля служит не мне, а незнакомцу в маске?!

Ами не ответил.

И тогда, среди гулкого молчания, Ориса вдруг поняла: эту битву она проиграла.

Нет.

Она не хотела мириться с этим. Не могла.

Взгляд скользнул вниз, на черную ленту, плотно обвивающую ее запястье. Семнадцать лет назад девять воинов Высшего Круга вплели в нее девять штрихов своей крови. Браслет, который так долго казался ей оковами, теперь обернулся спасением: он был ее связью с воинами Круга.

Они чувствуют ее. Это знание принесло тихую, холодную силу.

«Женщины умеют прятать клинок в улыбке, — подумала она. — А если с рождения знаешь законы своей планеты, то учишься играть ими, как оружием. Коварство — не слабость. Это навык выживания».

Она глубоко вдохнула, распрямила плечи и позволила себе ту улыбку, которую уже никто не ждал. Тонкую, холодную улыбку победителя.

Ее шаги стали медленными, осознанными. Пространство между ней и Ор'Ксиаром таяло, пока не осталось всего несколько сантиметров — тех самых, что делает дыхание особенно ощутимым.

Ориса подняла руку. Пальцы зависли в воздухе, в миллиметрах от его брони. Она еще не коснулась его, но сам порыв уже обезоружил Ор'Ксиара. Он стоял неподвижно, однако в янтарных глазах мелькнуло колебание. Что это было? Ожидание? Неверие? Или… тревога.

— Мне запрещено делиться с тобой энергией своего тела. Это наказуемо.

Она не одернула руку. Улыбка стала только мягче и еще холоднее. Голос зазвучал тихо и ровно, но каждое слово било прямо в центр его осторожности:

— Ты прав. Наказуемо — для тебя. Но не для меня.

Она чуть склонила голову, не сводя с него взгляда:

— Если ты прикоснешься, они почувствуют. И заставят тебя ответить по всей строгости закона. Тебя ждет изгнание, Ор'Ксиар. Изгнание с Ис'Тайра. Ты знаешь, чем это для тебя обернется.

Он ответил тихо, ровно, будто отмеряя каждую фразу:

— За одно прикосновение меня не изгонят. Закон не так прост, как ты думаешь, Ориса.

— А кто сказал, что это будет лишь одно прикосновение? — ее улыбка стала коварной. — Я ничего не теряю, воин. В отличие от тебя…

Воздух между ними дрогнул, когда ее пальцы легко коснулись его груди.

Ор'Ксиар будто на миг перестал дышать. Он всем сердцем жаждал этого прикосновения, ждал его так долго, что сама реальность казалась уже наградой. На одно короткое мгновение он увидел ее в белом, стоящую перед ним, и это видение пронзило его, словно острейшее лезвие.

Но следом пришло понимание: эти игры слишком опасны. Опасны прежде всего для него. Ее искушение было сладким и в то же время смертельным — потому что, если он поддастся, то лишится единственного, что у него осталось: связи с Ис'Тайром. Без нее он перестанет быть воином, перестанет быть собой. А значит, не сможет защитить ее. А воин, который не способен дать женщине защиту, лишается права называть ее своей.

И тогда он заставил себя сделать то, что умел лучше всего: обернуть желание в холод, показать ей свою истинную сущность, погрузить в тот мертвый океан, где не было ни света, ни тепла, ни надежды. Он хотел, чтобы она отшатнулась, испугалась и больше не пыталась переступить опасную черту.

Холод ударил в нее мгновенно, словно она коснулась не тела, а вечной пустоты. Пустоты, что была его домом. В глазах на миг потемнело, память вернула боль прежнего погружения — ту неподвижную тьму, где не было ни конца, ни начала.

Но она была готова. Знала, что именно это он и попытается сделать. И потому не убрала руку, не позволила страху завладеть собой. Она смотрела прямо в прорези маски, и в ее взгляде не было ни ужаса, ни растерянности — лишь решимость. И вместе с этой решимостью пришел едва уловимый отклик души, как тихая дрожь, что пробежала по сердцу.

И глубоко внутри у нее вспыхнуло другое чувство: жалость к этой измученной душе. Ей захотелось подарить ему то, чего в его мире не существовало. Немного тепла. Немного света. Чтобы хотя бы на один короткий миг эта ледяная пустота перестала быть для него единственной правдой.

Она сама не до конца понимала, что двигало ею в этот момент. То ли это была ее игра, попытка перехитрить воина, заставить его дрогнуть там, где он хотел остаться непоколебимым. То ли искреннее желание отдать хотя бы крупицу тепла в ту зияющую бездну, которой он жил. Может быть — и то, и другое сразу.

Ее ладонь медленно скользнула выше, к его шее.

И тогда между ними произошло то, чего Ор'Ксиар всеми силами пытался избежать: ее Свет Жизни коснулся его сущности. Чистый и невинный, он дарил себя, мягко проникая сквозь холод и тьму. Его же сила — жгучая, беспощадная, привыкшая сжигать все вокруг — вместо того чтобы оттолкнуть, вдруг откликнулась, как пламя, узнавшее тепло ладони, что не боится обжечься.

Это касание ее души было настолько прекрасным, что внутри все рвалось навстречу: обнять ее, прижать к себе, пообещать все звезды неба, лишь бы удержать это ощущение. Но именно потому он сделал невозможное: когда ее тело едва заметно подалось к нему, он отступил. Разорвал ту близость, что грозила сжечь его дотла.

И отступив, ощутил пустоту, куда более мучительную, чем холод его собственного мира.

Но Ориса даже не дала ему перевести дыхание. В ее глазах сверкнула хищная решимость: она выиграла этот бой прикосновением — и теперь собиралась довести битву до конца.

Она шагнула к нему — и он, почти незаметно, но все же отступил.

Снова шаг — и снова отступление.

— Впервые вижу Ор'Ксиара, который бежит не за женщиной, а от нее… Признаюсь, это слегка задевает мое самолюбие, — сказала она, не ощущая ни малейшей обиды. Наоборот, внутри нарастало ощущение власти. Впервые именно она диктовала темп этой игры, а он был вынужден реагировать.

Еще шаг — и ему не осталось ничего, кроме как снова отступить.

На ее губах мелькнула улыбка — теплая снаружи и ледяная внутри.

Взгляд невольно скользнул в сторону. Ликар застыл, не в силах скрыть ошарашенное выражение: он сам не верил, что видит, как великий Ор'Ксиар, спасший их из мертвых объятий гиганта, пятится. Ориса едва заметно подмигнула ему, и бедолага окончательно лишился дара речи.

— Что ж, — продолжила она, вновь обращаясь к воину, — времени у нас достаточно. До Ис'Тайра — так целая пропасть. Я готова играть в эту игру столько, сколько потребуется.

Ее слова звучали как вызов, и он понял: загнанный в угол не силой, а ее упрямством и женской игрой, он уже проиграл.

— Чего ты добиваешься? Чтобы меня… изгнали?

— Конечно нет! — ее улыбка вспыхнула снова. — Всего-то, чтобы мы сменили курс с Ис'Тайра на «Теневое пламя» Мор'Раана. И чтобы ты убрал свои щупальца от моего Ами.