Обещанная

Глава 21

Снаружи что-то тяжелое врезалось в Ами и рывком потянуло его к вражескому кораблю. Захват был беспощаден: магнитные лапы, болтовые крепления, кинетические сцепы — все, что можно было навесить на корпус Аэллири, чтобы лишить его маневренности, если в его системах еще теплится искра жизни.

Буксиры втянули Ами прямо в брюхо вражеского крейсера и зафиксировали его внутри ангара. Он был зажат в тисках, как насекомое в паутине.

К корпусу Аэллири подползли ремонтные дроны, но корабль не отозвался ни единым движением. И тогда в ход пошли тяжелые абордажные установки. Включились плазморезы и резаки — ослепительные искры брызнули во все стороны. Инструменты гудели, перегревались, плавились, но кроме треска и всполохов не выдали ничего.

Ор'Ксиар наблюдал за этим с тем же спокойствием, с каким скала смотрит на дождь. Когда пламя очередного резака бессильно рассыпалось по обшивке, он позволил себе сухую, но с оттенком признания реплику:

— Не ожидал, что этот симбионт окажется настолько прочным.

Когда снаружи кто-то начал простукивать корпус молоточком в поисках слабых мест, Ор'Ксиар решил, что пора положить конец этому фарсу. Он поднялся и открыл проход.

Тишина стала абсолютной.

Перед Ор'Ксиаром растянулась живая стена из резордов. Каждый — массивный, с широкой грудью и рогами, кожей темного, матового оттенка и красными татуировками, расходящимися по грудной клетке тонкими линиями. Под кожей ходили тугие мускулы, плечи были напряжены, в руках полыхали энергетические мечи и тяжелые плазменные пушки, готовые разорвать все на своем пути. Но во взглядах уже не было жадного предвкушения добычи — лишь холодный страх перед тем, кого они меньше всего ожидали увидеть в недрах корабля Аэллири.

— Ну и запах, — поморщилась Ориса, прикрывая ладонью нос.

— Как смесь горячего жира, смолы и железа, — добавил Байр и тут же громко чихнул.

Звук эхом прокатился по коридору, и напряжение лопнуло, как тонкая пленка. Резорды дернулись, оружие качнулось вперед.

— Гаси его, братцы! Пусть падет в огне очищения!

Приказ сорвался с глотки вожака, и мир взорвался огнем.

Плазменные заряды полоснули воздух, смешавшись с резкими точечными лучами дронов. И весь этот пылающий водопад света и жара обрушился на фигуру одиноко стоящего воина.

Но все уперлось в невидимый барьер. Вокруг Ор'Ксиара разлился прозрачный купол. Заряды ударялись в него и рассыпались дождем искр. Лазеры оставляли дрожащие блики, словно раскаленные шрамы на стекле. Плазменные сгустки сталкивались со стеной и разрывались треском: клочья света разлетались и тут же гасли. Ор'Ксиар стоял посреди этой бури, неподвижный, как черная скала в сердце пламени.

И вдруг — сухой свист, глухой удар.

Время будто замедлилось. Он не верил своим глазам, наблюдая, как в него, подчиняясь гравитации, с тяжелым упрямством настоящего металла, летит… топор. Простой, ржавый топор.

Лезвие врезалось в невидимый купол с глухим звуком.

Ор'Ксиар перевел взгляд на застрявший в защите топор. Маска осталась неподвижной, но тишина вокруг стала такой густой, что резорды поняли: оскорбление принято, плата назначена.

Это был не просто удар — а живая, тяжелая волна. Она поднялась из самой его груди, прошла по броне дрожащими жилами и вырвалась наружу широкой дугой. Воздух застонал, лампы мигнули, и весь шум мгновенно оборвался, словно кто-то перерезал струну.

Резордов смело, как щенков: их тела отлетали, врезались в стены и оседали на палубе. Оружие, которое еще миг назад казалось продолжением их рук, превратилось в хлам. Плазменные пушки гасли, катушки трескались и сгорали, карабины выдыхались искрами и умолкали. Дроны, подхваченные волной, дернулись в конвульсии и рухнули мертвыми кусками металла.

Из гущи резордов поднялся крик вожака, полный отчаяния и решимости:

— Долбаните его уже резонансным импульсом! Сожгите дотла!

Байр высунул голову из-за укрытия. На морде застыло выражение чистого недоумения.

— Вы в своем уме?! — выкрикнул он на их языке. — В закрытом пространстве этот импульс сожжет всех — и своих, и чужих.

Губы вожака тронула усмешка, но в глазах не было ни тени сомнения.

— Мы сгорим в огне очищения. И унесем вас с собой, — сказал он спокойно. — Ради падения одного Ор'Ксиара мы готовы пожертвовать сотней своих.

Ликар вытаращился так, что его и без того огромные глаза стали еще шире:

— Смотри-ка, Ор'Ксиар, да ты у нас популярная личность во всей галактике!

Байр хотел еще что-то сказать, но не успел — Ор'Ксиар буквально смял несколько установок, еще до того, как они успели выстрелить. Однако один резонансный импульс все же прожег воздух и врезался в пространство вокруг Ор'Ксиара.

Ощущение было таким, будто сам крейсер задержал дыхание… а затем паника обхватила каждую его цепь.

Пространство перед Ор'Ксиаром взорвалось ослепительно-белыми кольцами. Они расходились от точки удара, дрожали и разрывали все на своем пути, осыпаясь фиолетовыми всполохами. Металлические балки потолка завыли, по стенам поползли трещины. Панели пола вздувались, словно их выворачивало изнутри.

Резорды, попавшие в кольца, растворялись в ослепительном свете, будто их выжигало изнутри. Те, кто оказался чуть дальше, падали на колени, корчась от боли — словно их тела варили в кипящей воде.

Их крики тонули в вибрации — низкой, оглушительной. Звук давил, как грохот тысячи барабанов сразу. Пол ходил ходуном, техника трещала и рассыпалась на куски. Казалось, еще миг — и крейсер разлетится на части, утащив всех в пустоту космоса.

Но за пределы корабля волна не вышла.

Ее ярость наткнулась на невидимую грань — и застыла, замкнувшись в стенах крейсера.

Он держал на себе всю ярость этого ада.

Глаза горели янтарным светом, броня дрожала, багровые молнии скользили по ее поверхности, но он держался. Он ломал импульс, гнул под себя. Чуждая сила сопротивлялась, била в грудь, ломала дыхание, резала мышцы. Казалось, еще миг — и сами кости не выдержат — треснут. Но он не отступал.

Он продолжал оставаться опорой, черной скалой в бело-фиолетовом океане света, не позволяющей буре прорваться к тому, что было за его спиной.

Его… Ориса.

И когда казалось, что свет сломает его и сожжет всех вокруг, он, наконец, сумел подчинить хаотичную волну разрушения и превратить ее в сжатый поток.

Он направил эту силу не наружу, а внутрь — по знакомым путям, прямо в накопители Ами. Тот ответил сразу: закрыл второстепенные системы, перенаправил токи и распахнул накопители. Корабль будто вздохнул, принимая в себя этот поток. Его системы наполнялись мощью, индикаторы вспыхивали, выводя показатели на экран.

Когда последний сжатый аккорд прошел через него, все замерло. Повисла тишина, густая, заряженная электричеством. По потолку еще пробегали бело-фиолетовые всполохи, на полу чернели обугленные следы ярости, в воздухе стоял запах горячего металла и пепла.

А за его спиной — Ами. Целый и невредимый. Корабль Аэллири, заключенный в чрево вражеского крейсера, больше не был обречен: он дышал, напитанный чистой энергией.

Ор'Ксиар склонил голову и опустился. Не рухнул — именно опустился, как машина, которой внезапно перекрыли подачу топлива. Маска осталась неподвижной, но во взгляде промелькнуло нечто, похожее на усталость.

/Ориса/

Сначала был только свет.

Яркий, ослепительный — такой, что мир вокруг исчез, осталась лишь белая стена, ломящаяся прямо в глаза. Ориса зажмурилась, но сияние прожигало даже сквозь веки. Сердце колотилось, дыхание сбивалось, и в какой-то миг ей показалось, что она больше не выдержит.

И тут ее обхватили чьи-то крепкие руки.

— Тихо, — раздался у самого уха низкий шепот Байра. — Маленьким девочкам на такое смотреть нельзя. Глазки поломать можно.

Она дернулась, готовая вспыхнуть и возразить, что давно уже не маленькая, и что нечего ему беспокоиться о ее глазках. Но дрожь, пробежавшая по телу, предала ее. Тогда она крепче прижалась к его груди, пряча лицо в мех, позволяя чужим объятиям забрать ее страх.

А потом все стихло. Свет погас, ангар погрузился в вязкую тишину. Байр первым разжал руки и осторожно выглянул наружу.

Он посмотрел на Ор'Ксиара. Черная фигура сидела неподвижно, окруженная следами разрушения — как живое изваяние посреди пепла.

— Ну вот, — радостно выдал Ликар. — Какой печальный итог.

Ориса посмотрела на Байра так, что у него даже уши дрогнули.

— Сейчас не лучший момент для подобных шуток, — сказала она резко. — Понял?

Байр нахмурился, но тут же криво улыбнулся и согласился:

— Да-да, не время для шуток. Сейчас не смеяться надо… а ноги уносить.

Он одним прыжком оказался внутри Ами, хлопнул лапой по панели и заорал:

— Ами, закрывай люки и увози нас, пока подмога не пожаловала!

— Ты с ума сошел?! — Ориса рванулась к нему. — Ор'Ксиар все еще снаружи!

Ликар обернулся, оскалился в усмешке:

— Ну и что? Его проблемы. Не надо было играть в героя и ловить импульсы голыми руками.

— Байр! — ее голос сорвался. — Он нам жизнь спас!

— Спас, ага, — хмыкнул ликар, усаживая Орису в кресло главного пилота. — А мы ему целый военный крейсер оставляем. Не пропадет.

— Подними его на борт! — Ориса попыталась встать, но оказалась лишь глубже вдавленной в кресло.

— Байр… — зарычала она.

Ликар скосил на нее глаза, почесал за ухом и заговорил быстро, глухо, будто пытаясь заглушить собственный страх:

— Тебе-то легко. Ты-то у него неприкасаемая, это я уже понял. Но вот что мне делать, когда он придет в себя и решит размазать меня по стенке?

— Байр.

— А если первым делом он мне башку оторвет, когда оклемается?

— Байр!

— А если ему скучно станет, и он решит мои кишки на кулак намотать?

В этот момент дверь с грохотом распахнулась, и в ангар ворвалась группа солдат с короткими штурмовыми винтовками. За ними шли двое техников с импульсными резаками.

— Подожди минутку! — внезапно осадил ее Байр. — Сейчас я их быстренько раскидаю, а потом все обсудим!

Он едва закончил фразу — и уже рванул навстречу врагам. Почти сразу раздался короткий залп. В грузовом отсеке снова началась тесная, грязная работа, где каждая секунда решала, кто останется стоять.

Ориса осторожно высунулась наружу.

Первое, что она увидела, был Байр. Ликар, окровавленный и сияющий, вцепился в резорда. Клыки сверкнули, когти разодрали плоть, и тело врага рухнуло на палубу, словно тряпичная кукла. Байр даже не остановился — лишь резко дернул мордой, сбрасывая кровь с усов.

Несколько залпов ударили по нему, но он отскочил в сторону. Оттолкнувшись лапами от стены, взмыл дугой над головами врагов и рухнул прямо в их ряды.

Его радость была первобытной. В каждом рывке, в каждом ударе клыков и когтей плескался чистый восторг охоты. Он кружил среди врагов так легко, словно это был не смертельный бой, а безумный танец — праздник, ради которого он жил.

И Ориса знала, в чем причина.

Не сожри он две порции питательной массы — не скакал бы сейчас по стенам, как пушистый шарик с клыками, разрывающий резордов на части.

Ориса опустила взгляд на воина. Он сидел неподвижно, словно выжженный изнутри, и только следы на его броне говорили о том, какой ад ему пришлось пережить. По темной поверхности расползались багровые прожилки. Каждая — как живая трещина, как след боли, что он принял на себя.

Вдруг стало невыносимо тяжело просто стоять в стороне.

Мысль мелькнула сама: коснуться. Просто положить руку на его броню, чтобы он почувствовал — он не один. Чтобы отдать ему хоть крошку поддержки, что билась в ее груди.

И прежде чем она успела себя остановить, колени сами коснулись пола рядом с ним. Рука легла на его броню и дрогнула. Мгновенно сквозь пальцы хлынуло ощущение жара, будто она дотронулась до раскаленного металла. В тот же миг тело пронзила ледяная тьма и боль, в которой он жил всегда. Она почти задохнулась от этого видения, но не убрала руки. Наоборот — прижала сильнее. Ужас был не только в том, что он снова открыл ей свою сущность, а в том, что часть ее души откликалась на этот мрак.

Грудь воина дрогнула и медленно поднялась, словно он сделал первый вдох после слишком долгой задержки дыхания.

— Ориса… что ты делаешь? — его голос прозвучал глухо и низко.

Она моргнула. Предлог… ей срочно нужен был предлог.

И он сам нашелся.

— Байр совсем озверел: отнял у резордов все оружие, свалил в кучу и теперь издевается над ними.

Ликар, смеясь, не подпускал их ближе, играя с ними, словно кот с мышами. Сцена выглядела нелепо и страшно одновременно.

Ориса склонилась ближе к воину.

— Мне нужна твоя энергия, — прошептала она, касаясь его маски дыханием. — Только так я смогу прекратить этот бедлам.

— У меня почти не осталось сил.

Ориса покачала головой и почти шепотом ответила:

— Мне много и не надо.

Она закрыла глаза.

Свет Жизни откликнулся на ее желание, поднялся к ладони и заструился наружу. Он легко скользнул по коже, проник в броню и ушел глубже — туда, где ждала его разрушающая энергия. Она чувствовала, как ее сердце бьется все сильнее, а его дыхание откликается на этот ритм. Их энергии соприкасались. Сначала робко, едва касаясь друг друга, как два чужих голоса в тишине. Потом — все смелее. Он втягивал ее свет в себя, и это было похоже на то, как жаждущий делает первый глоток воды.

Она и сама не заметила, как это произошло: в какой-то момент Свет вырвался из нее и накрыл его целиком, обволакивая изнутри, а она обняла его снаружи, склонившись так близко, словно он уже был ее воином.

И он вбирал ее дыхание, ее сердце, ее свет.

И тут, как назло, сознание услужливо напомнило: она ведь всего лишь хотела остановить издевательства Байра.

Она прикусила губу. Значит, нужно взять хоть немного.

Легкий порыв воли, короткий импульс. Она представила, как в ботинках резордов вырастают острые шипы, вонзающиеся в ноги. И это случилось: разом вся толпа вскрикнула и рухнула, корчась от боли.

Байр, весь в крови и азарте, отшатнулся, моргнул и обернулся на нее.

— Эй! — возмутился он. — А чего это они все рухнули? Я же только разогнался!

Ориса не ответила. Собрала мыслям в один короткий, ясный образ. Черные ленты обвились вокруг рук их врагов, намертво связывая их.

Один из резордов уставился на Байра и прорычал проклятие. В тот же миг перед его глазами вспыхнула тень, и та же черная лента сомкнулась, лишив его зрения. Остальные дернулись — и их взгляды тоже потонули во мраке. Она ослепила их всех разом.

Байр сжал кулаки, отступил в сторону и, недовольно косясь на нее, проворчал:

— Твой Ор'Ксиар испортил мне все удовольствие. Я ж красиво их рвал…

Слова кольнули ее неожиданно остро. Твой Ор'Ксиар. Но он ведь не ее. И никогда не будет ее. Тогда почему она продолжает держать его в своих объятиях?

Ориса вздрогнула, будто очнулась, и осторожно отстранилась. Ее ладони медленно соскользнули с его груди, и вместе с этим ушло то странное, пугающее чувство, что она испытала, когда коснулась его.

Только теперь она ощутила, как возвращается собственное дыхание, словно выбралась на поверхность после долгого погружения.