Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???]

Глава 81: Пещера сотни насекомых (3)

— Никого, довольно быстро бегают… — Сюэ Сянь оглядел всю скальную пещеру в свете огненного дракона, и в конце концов взгляд его упал на белые камни по краю пруда. — Или, может, ушли на дно трупами.

Пещера эта была строго квадратной, и с одного взгляда становилось ясно, что она не образована природой, а должна быть высечена людьми. Помимо пруда и нескольких каменных столбов, служащих опорами, в глубине был ещё каменный подъём, на первый взгляд похожий на ложе, пригодное и чтобы спать, и чтобы сидеть.

Само собой, жёсткое и холодное, решительно не слишком удобное.

— Кто-то совершенствовался здесь, — Сюаньминь и Сюэ Сянь вошли в пещеру друг за другом, и, окинув взглядом каменный подъём, Сюаньминь заключил так.

— Какой совершенствующийся снесёт такое место? — Сюэ Сянь, не оглядываясь, указал большим пальцем назад.

Хотя в этой скальной пещере не было ядовитых насекомых, затапливающих всё и клокочущих, что прибой, однако позади, под сотней витков каменных ступенек, всё ещё высились горы трупов. Кто в здравом уме выберет такое место для совершенствования? Что тут, мать его, от совершенства?

Однако нельзя было не признать: здесь действительно должен был кто-то обитать, потому что, помимо того каменного возвышения длинною в человеческий рост, на стенах вокруг имелись также чашеобразные выемки. Сюаньминь коснулся одной, что находилась на расстоянии вытянутой руки, потёр между собой большой и указательный пальцы и тут же с отвращением достал бумажный талисман и выполнил заклинание, удаляющее грязь.

— Что такое? — Сюэ Сянь взглянул несколько раз на выемки и снова посмотрел на его пальцы.

Сюаньминь ответил, хмурясь:

— Масло для лампы.

Сюэ Сянь непроизвольно отозвался с пониманием, посчитав, что брезгливость Сюаньминя вызвана целиком и полностью тем, что он не любит прикасаться к жирному. Однако спустя мгновение он снова охнул с озарением. Потому что внезапно осознал, что происхождение осветительного масла в некоторых местах совсем не простое[240].

Отвращение отвращением, но Сюаньминь, очистив пальцы, дотронувшиеся до масла, всё же повёл огненного дракона, вьющегося высоко под каменными сводами, сделать круг по выемкам. Сопровождаемые тихими отзвуками, настенные огни загорелись один за другим.

С освещением Сюаньминь просто убрал огненного дракона. Когда подцеплял медные монеты пальцами, он мимолётно окинул взглядом лёгкую испарину, выступившую на висках Сюэ Сяня.

Обжигающе горячий огненный дракон исчез, не было больше и надоедливых ядовитых насекомых, и Сюэ Сянь наконец чуть освежился и расслабился. Он скрестил руки, оглядываясь по сторонам, прошёл круг по пещере и сказал удивлённо:

— Кроме этих отверстий наверху шириной в несколько пальцев, во всей пещере нет ни одного выхода…

В итоге он остановился у пруда с чернеющей водой, пнул белый камень с отпечатком окровавленных пальцев и продолжил:

— Следовательно, куда ушли остатки той волны? Не могли же они все до единого утонуть на дне?

Чёрный пруд — лишь квадрат со стороной в один чжан, сколько человек можно бросить в него? Кроме того, судя по одним только кровавым следам пальцев на белом камне, прежде должна была произойти ожесточённая схватка. Независимо от того, был ли то раздор или произошёл другой несчастный случай, раз уж была борьба, то обязательно есть одержавший верх и поверженные.

Понятно, что поверженных трупами утопили в пруду, но что с одержавшим верх?

— Кроме того, где так называемый паук единой жизни? — произнёс Сюэ Сянь, морща брови.

Согласно тому, что сказал старик Цюй, волшебное лекарство из легенд находится в Пещере сотни насекомых. Пещера сотни насекомых-то действительно существует и точно соответствует названию, однако Сюэ Сянь и Сюаньминь прошли её до самого конца — и даже чего-нибудь похожего на «паука единой жизни» не увидели.

Только что, делая круг, Сюэ Сянь не упустил ни трещины в полу, ни чего-либо над головой, тщательно осмотрел всё — и всё ещё ничего не обнаружил.

— Возможно, здесь упоминается, — ответил Сюаньминь.

Он стоял у каменного ложа и смотрел на тёмную стену. Точно как на стене, что они заметили в самом начале в пещере с мотыльками, здесь тоже были выгравированы символы; пространный длинный текст испещрял всю поверхность, Сюэ Сянь попробовал теперь ещё раз распознать его, но, кроме ряби в глазах и головокружения, ничего более не добился. Для него всё это было лишь невнятной писаниной, он не знал ни одного иероглифа и не представлял, отчего Сюаньминь терпеливо стоит и смотрит так долго.

Стоило Сюэ Сяню взглянуть на эти знаки, и у него болел мозг. Он не стал заботиться этим дальше, а прямиком присел у пруда с чёрной водой, размышляя, нужно ли попросту высушить его целиком.

Вглядевшись на мгновение в тёмную гладь, он понял, что глубину этого пруда измерить сложно, по крайней мере, со своего угла он только и видел, что сплошную черноту, вещей глубже было совершенно не рассмотреть.

Куда перекачать эту воду? Он наспех огляделся вокруг, про себя думая: «Как бы то ни было, снова поглощать сам не стану, прошлый раз в глубине острова Фэньтоу был предельно омерзительным, ещё раз так — и я действительно могу заблевать всю комнату».

Пока раздумывал, взгляд его вдруг упал на бронзовое зеркало, лежащее на полу неподалёку от ноги.

Судя по следам крови на ободке зеркала, его почти наверняка тоже оставили пришедшие раньше, иначе говоря… им было решительно не до того, чтобы забирать его. Сюэ Сянь протянул руку, намереваясь поднять бронзовое зеркало и взглянуть, однако в тот же миг, как пальцы коснулись обрамления, он ощутил, что зеркало чуть вздрогнуло.

Металлический обод ударился о каменистый пол, издавая отзвук от столкновения, и тут же вслед за этим тёмные воды в пруду нежданно слегка булькнули, как будто кто-то опустил внутрь камешек, разбив покой водной глади.

Сюаньминь повернулся на звук, взглянул на бронзовое зеркало у руки Сюэ Сяня и на плывущую по чёрному пруду рябь и тоже сразу подошёл и присел.

— Это бронзовое зеркало, однако, несколько странное, посмотри, — пока Сюаньминь садился на корточки, Сюэ Сянь пальцем пододвинул зеркало к нему.

Хмурясь, Сюаньминь собирался взять бронзовое зеркало и внимательно рассмотреть, однако когда дотронулся, услышал ещё более отчётливую дрожь. Только на этот раз отклик зеркала оказался гораздо значительней, чем когда к нему прикоснулся Сюэ Сянь. И рябь на чёрной воде вдруг тоже переменилась, весь пруд словно ожил вмиг — к краям в нём круг за кругом стремительно расходились мелкие волны.

Сюаньминь невольно хотел отбросить бронзовое зеркало, но обнаружил, что оно будто приклеилось к его пальцам и так сразу руку, оказывается, не отнять.

Сразу же после этого хаотичные кровавые пятна на полу, где лежало зеркало, внезапно явили начертание «инь и ян». Сюэ Сянь видел, как дёрнулись пальцы Сюаньминя, сжимающие бронзовое зеркало, всё тело его, похоже, застыло, взгляд, подёрнутый пустотой, метнулся к тёмным водам пруда.

И равно в миг, когда он замер, Сюэ Сянь тоже услышал гул в разуме, как если бы кто-то замахнулся кнутом и хлестнул внутри его головы, вытянув до помутнения. Он не мог прийти в себя долгое время.

Когда Сюэ Сянь чуть опомнился и смог повернуть шею, он обнаружил, что тёмный пруд — больше не сплошь чёрное полотно. Похоже, он обратился зеркалом, и на мрачной водной глади медленно проступала картина.

Хотя картина была смутной, точно сновидение, она, однако, невыразимо заставляла сердце трепетать; словно околдованный, он погружался внутрь…

Казалось, это было меж гор и рек, буря ревела в ушах, горная цепь позади грохотала и дрожала, захлёстывали Небеса речные волны, словно неслась тысяча белых лошадей, что вот-вот взберётся на небосвод, за свирепым ветром и валами вдребезги разбивались неисчислимые крики ужаса и горестные рыдания.

Под яростными волнами, заливающими Небеса и укрывающими землю, среди рушащихся скал два силуэта стояли на коленях.

Хотя всё точно заволакивал туман, Сюэ Сянь всё равно узнал с первого взгляда: то он сам и Сюаньминь.

Он увидел, что руки его опущены, он недвижен, что каменная статуя, иссиня-чёрное платье, похоже, насквозь промочено бьющими волнами и облегает тело, и отчего-то проступает густое мрачное ощущение.

Длинные волосы были мокры и липли к шее, оттеняя кожу до бескровной белизны.

А выше… глаза его плотно закрывала ладонь.

Рука — худая и длинная, она была очень красива, но равно бледна — совершенно бескровна, в ней почти проявлялась присущая дыханию смерти серость.

Это была рука Сюаньминя, и Сюаньминь как раз поднял голову от его лица, опущенный взгляд оказался скрыт в тени и окутан дымкой, отчего чувств в нём было не рассмотреть ясно.

На самом деле движение было крайне неоднозначным — точно только завершился поцелуй.

Но Сюэ Сянь, что наблюдал за всем сквозь туман, даже не заметил этого — потому что Сюаньминь, подняв голову, долгое время глухо кашлял — снова и снова, одна ладонь его по-прежнему закрывала глаза человека напротив, другая, однако, среди кашля, становившегося всё более и более задушенным, повисла сбоку, его монашеские одеяния же — неизменно белые, как облака или снег, — сплошь окрасились кроваво-красным…

Огромные кровавые пятна расходились от середины его груди и пояса, казалось, они разливались без конца, полностью пропитывая всё монашеское платье.

Сюэ Сянь смотрел, как рука Сюаньминя, закрывающая глаза, капля за каплей лишается сил; когда она почти соскользнула, всё тело его вдруг словно заледенело, выступил холодный пот. Ресницы его трепетнули, он содрогнулся — и вырвался из окутанной туманом картины.

Он раскрыл глаза, очень надолго растерявшись, и лишь когда гул в ушах постепенно рассеялся, до слуха его смутно донёсся звук тяжёлого частого дыхания.

И снова прошло много времени, прежде чем он осознал, что это дыхание — точно кто-то пробудился вдруг от кошмара — его собственное. Перед глазами снова прояснилось: по стоячим чёрным водам пруда всё так же спокойно плыла рябь — и не было никаких картин, всё исчезло без следа.

Сюаньминь же, цел и невредим, полуприсел перед ним, в пальцах его не проступало мертвенной серости, и монашеские одежды не пачкали большие пятна крови. Только лицо сейчас было повёрнуто в сторону, взгляд — полуопущен на чёрный пруд.

Похоже, он тоже был затянут в некую сцену, и неизвестно, узрел ли он ту же картину, что наблюдал Сюэ Сянь, или что-то ещё, только видно было, что в чуть пустом выражении возникла, что случалось так редко, тень иного чувства.

Чувство это невозможно было осмыслить постороннему, но стоило только посмотреть — и становилось невыразимо тяжело на душе…

Мгновение Сюэ Сянь безмолвно вглядывался в его лицо, внезапно нахмурился и прижал ладонь к собственной груди, а затем испустил долгий вздох облегчения, поднял руку и попытался похлопать Сюаньминя, произнёс глухо:

— Святоша?

Сюаньминь, похоже, совершенно не слышал его.

— Святоша, очнись, — голос Сюэ Сяня по-прежнему был низким, в нём сквозила хрипота.

Всё так же никакого ответа.

Хмуря брови, Сюэ Сянь соскользнул ладонью с плеча Сюаньминя, опустил её на тыльную сторону руки Сюаньминя, а после стиснул его пальцы.

С таким его движением пальцы Сюаньминя отделились от бронзового зеркала на полу.

Сюэ Сянь ощутил лишь, как Сюаньминь сжал его пальцы в ответ, и не понять, для того ли, чтобы облегчить телесную муку или же переживания, что было трудно отсечь, Сюаньминь удерживал чрезвычайно крепко, крепко настолько, что у Сюэ Сяня отчаянно болели кости пальцев.

Он всё равно не отнял руки, только поднял взгляд: Сюаньминь как раз повернулся, глаза его по-прежнему застилала пустота, но брови, однако, оказались очень сильно нахмурены.

Взгляд его, похоже, ещё не нашёл определённой точки; рассеяно скользнув по лицу Сюэ Сяня несколько раз, он плотно сжал губы и сомкнул веки и лишь много позже снова медленно открыл глаза.

— Сейчас в сознании? — шёпотом спросил Сюэ Сянь.

Сюаньминь пристально смотрел на него какое-то время, глаза его были бездонны, а чувства в них столь сложны и смешаны, что не различить ясно. Мгновение спустя он опустил взгляд, выпустил пальцы Сюэ Сяня, издал «М», а затем взмахнул широким рукавом, и бронзовое зеркало оказалось сметено в угол.

— Только что этот чёрный пруд… — Сюэ Сянь забрал руку и заговорил озадачено.

— Бронзовое зеркало и чёрный пруд составляют построение, но вся эта беспорядочная кровь укрыла его так плотно, что недосмотрел и не заметил сразу, — ровно объяснил Сюаньминь, похоже, уже оправившись.

— Что за построение? Опять «Внутренний демон»? — нахмурил брови Сюэ Сянь.

Он качнул головой и произнёс совершенно спокойным тоном:

— Позволяющее увидеть смертный час.

У Сюэ Сяня перехватило дыхание:

— Смертный час?

Как будто только сейчас вспомнив о чём-то, Сюаньминь сказал, хмурясь:

— Подобные построения должны быть бесполезны для бессмертных созданий вроде истинных драконов… Что ты увидел?

В разуме Сюэ Сяня была сплошная пустота. Услышав слова Сюаньминя, он ощутил, что увиденное им должно быть ложным; раз уж это построение не способно по-настоящему воздействовать на него, тогда то, что он видел, может быть чем-то из мира грёз, вызванным под влиянием чертежа. Всё равно что приснился мутный сон.

Он поразмыслил над объяснением и лишь после этого медленно унял волнение. Видя, что Сюаньминь по-прежнему хмурится, пристально глядя на него в ожидании ответа, он отмахнулся:

— Я ничего не видел, только заметил, что по чёрному пруду вдруг поплыла, не прекращаясь, рябь, к тому же ты долго не отвечал, вот я и спросил тебя.

Сюаньминь произнёс глубоким голосом:

— Действительно?

Сюэ Сянь посмеялся:

— Даже поражённый Небесными молниями, я не погибну, где бы мне отыскать смерти?

Лишь всмотревшись в его глаза и не разглядев никакого изъяна, Сюаньминь поверил его словам, отозвался с «М» и, мгновение помолчав, добавил:

— Пусть и так, всё равно обязательно будь осторожнее впредь.

Сюэ Сянь, однако, не ответил на это, а задал встречный вопрос:

— А ты? Что ты видел?

Сюаньминь полуопустил взгляд и встал, сказал, обращаясь к Сюэ Сяню:

— Мирный конец, почину от старости.

Говоря это, он стряхнул пыль на краях рукавов, и казалось, никаких проблем нет, но Сюэ Сянь под влиянием увиденной картины всё ощущал смутную тревогу внутри. В грёзе только что всё было неясным за туманной завесой — лишь облик окровавленного с головы до ног Сюаньминя походил на отчётливую иглу, что, сверкая, вонзалась в плоть. Стоило лишь вспомнить, и беспокойство точно прошивало тело.

Но он подумал об этом снова: так или иначе, его собственная жизнь очень длинна, и если с Сюаньминем действительно что-нибудь случится, он всегда сможет помочь. Теперь мысль, показавшаяся в лучах восходящего солнца на горе Ляньцзян[241], зашевелилась в сердце вновь, только на этот раз она больше не была мгновенным порывом, что возник под влиянием момента. И именно потому, что это не был мгновенный порыв, следовало быть ответственней; по меньшей мере прямо сейчас, в этой обстановке с кровью повсюду, с повисшим на руках неулаженным делом высказывать её было никак не ко времени.

Он думал о том, чтобы отыскать «паука единой жизни», выйти из этой тёмной пещеры, полной следов крови и ядовитых насекомых, — и тогда спросить Сюаньминя.

Едва эта мысль промелькнула, он ощутил, как что-то чуть шевельнулось у ноги, издав лёгкий шуршащий звук.