Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???]

Глава 20: Слепой гадатель (3)

Лу Няньци вытер льющиеся ручьём слёзы и вернул лицу прежнее упрямое выражение. Захватив уголок одежды, он, не глядя на Сюаньминя и Сюэ Сяня, склонил голову к жаровне, всматриваясь в постепенно угасающие языки пламени, и заговорил удручённо:

— Примерно полмесяца назад Лу Шицзю сказал мне, что собирается отправиться на остров Фэньтоу[44], что посреди реки…

По сравнению с участками выше и ниже по течению река в уезде Волун была довольно мелкой и узкой, а по руслу её были разбросаны маленькие островки. Размером они были по большей части с ноготь — если бы подобный курятнику двор братьев Лу располагался на одном из них, то им было бы до крайности тесно. Островки эти покрывали высокие сухие заросли императы, что обычно служили приютом для водоплавающих птиц.

Лишь один простирался достаточно широко, чтобы его кое-как можно было назвать небольшим речным островом.

Этот остров порос диким лесом, чьи ветви и кроны сплетались вместе, и издали выглядел совсем как зелёная паровая булочка или курган. Поэтому местные так его и называли — остров Маньтоу либо остров Фэньтоу.

Обычные люди не любили наведываться на остров Фэньтоу, в конце концов, там были лишь дикие травы да разнородные деревья, он был весь заросший и тёмный — место не из хороших. Прийти на остров Фэньтоу могли только стекавшиеся отовсюду лекари, ведь, как говорят, почва на острове влажная и плодородная, а потому сами по себе обильно растут лекарственные травы.

Лу Шицзю бывал там несколько раз.

Одним ранним утром полмесяца назад Лу Няньци, едва раскрыв глаза, обнаружил у постели записку. Лу Шицзю не мог использовать кисть и всегда писал наощупь, окунув палец в чернила, и почерк его был исключительно разборчивым. В той записке оказалась лишь одна перекошенная фраза: «Отправился на остров Фэньтоу».

Как и отмечали посторонние наблюдатели, братья Лу не были близки. Лу Няньци с головы до пят был упрямой колючкой, воспитывать его было трудно, а Лу Шицзю имел чудаковатый характер и скупился на слова, уйти, оставив лишь записку, было для него обычным делом.

Так что Лу Няньци не придал этому большого значения, только сам раздул огонь, чтобы приготовить еды, и ушёл за дровами, выполняя свою каждодневную работу и ожидая, когда Лу Шицзю вернётся.

В итоге он ждал до самой ночи, когда начался дождь, но не увидел и тени Шицзю.

— Я пошёл к переправе, но лодочник, вставший у причала, сказал, что дождь слишком силён и на середину реки не выйти. Он добавил, что Шицзю был на лодке старика Лю и старик Лю тоже ещё не вернулся, вероятнее всего, они остались переждать ливень, — Лу Няньци выглядел маленьким, однако говорил совершенно отчётливо. — Я смутно разглядел рыболовные огни на борту посередине реки и предположил, что они действительно укрылись от дождя, потому вернулся. Кто же знал…

Кто же знал, что дождь будет идти три дня кряду и даже уровень воды в реке немного поднимется. Лу Няньци наведывался к переправе каждый день, чтобы взглянуть на рыболовный огонёк, и, не находя себе места, ждал, когда прекратится дождь. Прихватив немного медяков, он пришёл к переправе, нашёл пассажирскую лодку и отправился на речной остров Фэньтоу, но кто же знал, что он не увидит ни Лу Шицзю, ни старика Лю.

— Я в спешке обошёл весь остров Фэньтоу и так и не нашёл его, только раз услышал его голос, — сказал Лу Няньци. — Но когда я позвал его, голос снова исчез.

Таким образом, Лу Няньци обошёл остров Фэньтоу туда и обратно шесть или семь раз, однако и со столь усердными поисками не нашёл Лу Шицзю. Несколько дней назад поблизости от острова Фэньтоу неизвестно почему возникла чёрная пучина, и там одна за другой перевернулись две пассажирские лодки. Лодочники не хотели отправляться, и как бы Лу Няньци ни уговаривал, всё было напрасно.

Что ещё возмутительнее, в последние дни Лу Няньци на рассвете и глубокой ночью постоянно слышал, как кто-то стучит в ворота. Первые несколько раз он подумал, что вернулся Шицзю, и спешно побежал открывать, но снаружи никого не оказалось. Когда он вернулся в дом, обыскав окрестности, то обнаружил, что сундуки в комнате как будто передвинули.

— Внутри были четыре связки медных монет, что мы накопили, и все они исчезли! Не осталось и медяка! За что мне нанять лодочника! — пока Лу Няньци рассказывал об этом, волосы его разлохматились, как у бродячего пса.

Выслушав его, Сюэ Сянь щёлкнул языком:

— Что ж, неудивительно, что, открыв ворота, ты выплеснул на меня воды. Какой безродный батрак настолько лишён совести, чтобы обокрасть ребёнка восьми-девяти лет! Однако тебе не следовало отнимать мою жемчужину потому, что у тебя самого украли четыре связки медных монет. Это что вообще за причина такая? Твоё счастье, что мне сейчас трудно двигаться, иначе бы я непременно подвесил тебя вверх ногами и сполоснул в реке пару раз.

— Кому это восемь-девять лет? — упрямо и резко возразил Лу Няньци, от поучений вспыхнув, как закатное небо.

— Тебе! — сказал Сюэ Сянь раздражённо. — Кому же ещё.

— Мне пятнадцать! — воскликнул Лу Няньци возмущённо. — Просто в прошлом перенёс болезнь, из-за которой не расту, вот и всё. Не следует по внешнему виду как вздумается гадать о чужом возрасте.

Сюэ Сянь был поражён, но, впрочем, ни возраст этого вспыльчивого демонёнка, ни то, рос он или не рос, никак его не касалось. Всё, что он хотел знать, так это жив ли Лу Шицзю.

Очевидно, об этом думал не он один.

Едва Сюаньминь взмахнул рукавом, затухающие язычки пламени в жаровне погасли окончательно, лишь густой дым продолжил струиться. Направив пальцы сквозь него, он снял Сюэ Сяня и Цзян Шинина с ветки жасмина, на которой они сушились. К этому времени обе тонкие бумажки полностью высохли и были целы и невредимы.

Точнее, всё было замечательно, кроме одной крохотной детали. Черты лица у них немного поплыли.

Цзян Шинин чуть в стороне поспешил принять человеческую форму — под глазами у него растеклись глубокие чёрные круги. Гораздо более отчётливые, чем прежде, теперь они доходили едва ли не до середины щёк, и выглядело это так, будто болезнь его проникла в самое нутро и он уже одной ногой в могиле. Сюэ Сяню пришлось и того хуже: он не мог свободно передвигаться, так что ему возвращаться к человеческому облику было неуместно. На бумаге поплывшие чернила привлекали внимание даже сильнее, щедро стекая аккурат из уголков глаз и носа.

Изначально просто покойник, затаивший обиду, теперь он превратился в истекающего кровью из всех семи отверстий головы.

Действительно… больно смотреть.

Сюаньминь бросил на него взгляд и решительно сунул в мешочек, лицо его будто занемело с выражением «Чего не вижу, о том не стоит волноваться».

Лу Няньци, видя, что этот холодный буддийский монах собирается уходить, не удержался и спросил:

— Куда вы?

— На середину реки, — ответил Сюаньминь.

Услышав сказанное, Лу Няньци подскочил с места, догнал и затараторил:

— Идёте искать Лу Шицзю? Можете взять меня с собой? Я тоже пойду!

— Как хочешь, — не оглядываясь, бросил Сюаньминь два слова, широкими шагами направляясь к переправе.

Проведя несколько дней вне поясного мешочка Сюаньминя, Сюэ Сянь, вернувшись в него, обнаружил, что вещей внутри прибавилось. Помимо его драгоценной золотой жемчужины и узелка с серебряными иглами было ещё что-то мелкое и твёрдое. Сюэ Сянь переместился беззвучно, потрогал рукой, попробовал на зуб…

Кусочки серебра — и немало. Притом не понять, откуда они.

Переправу кутали снег и туман, на причале стояло несколько пассажирских лодок, а сами лодочники, вероятно, попрятались в тех, что имели выкрашенный в чёрный бамбуковый навес. Необычайно запустелый вид.

Сюаньминь тряхнул медный колокольчик, подвешенный у флага. Несколько лодочников друг за другом высунули головы из-под навеса, один из них крикнул лениво:

— Туман слишком густой, реку не пересечь. Приходи позже.

— Не нужно пересекать, — Сюаньминь повернулся к середине реки, — я отправляюсь на остров Фэньтоу.

Когда эти слова были сказаны, лодочники покачали головами и, больше ничего не говоря, нырнули обратно под навесы. Только один оказался сговорчивее и пояснил:

— У острова Фэньтоу чёрная пучина, лодка опрокинется. Молодой учитель, ты не из этих краёв, да? Что бы ты ни собирался делать, я бы посоветовал тебе сделать это в другом месте. Здесь нет лодочника, что захотел бы выйти на воду.

Сюаньминь спокойно выслушал его до конца и сказал:

— Если нанять только эту лодку, сколько это будет стоить?

Лодочник остолбенел.

Наём больших разукрашенных лодок для водных прогулок был обычным делом, наём же таких чёрных лодчонок — настоящей редкостью. В конце концов, эти пассажирские лодки маленькие и узкие, ими трудно управлять, обычному человеку без лодочника будет очень сложно довести её до противоположного берега в целости и сохранности.

— Это… — засомневался лодочник.

Сюэ Сянь без малейшего стеснения нащупал в мешочке два кусочка серебра и молча поднял их к горловине.

Сюаньминь ничего не сказал.

Он молниеносным движением забрал предложенное этим злобным созданием серебро и пальцем запихнул его лапу обратно. Не медля, он отдал серебро лодочнику.

Сюэ Сянь был вовсе не доволен тем, что его вернули в мешочек. Он звучно похлопал по талии Сюаньминя и заговорил нарочито озабоченно:

— В этой форме мне сейчас неудобно платить, но будь спокоен, я не оберу тебя, Святоша, чуть позже возвращу вдвойне.

Сюаньминь вёл себя так, будто его не существует.

Взяв серебро, лодочник, даже не взвешивая, понял, что того немало. Он оказался в весьма неловком положении.

— Не нужно столько.

Однако лицо Сюаньминя было даже холоднее, чем снег, что беспорядочно кружил вокруг, замораживая людей. Видя, что он вовсе не настроен менять решение, лодочник был вынужден смущённо сойти на берег, позволяя Сюаньминю и остальным сесть в лодку. В конце концов он спросил, всё ещё неуверенный:

— Вы в самом деле умеете управлять лодкой?

Лу Няньци имел те же опасения, что и лодочник, однако он страшно боялся переспрашивать, ведь тогда Сюаньминь мог передумать, так что ему оставалось лишь подавить свои сомнения и, с нетерпением и подозрением не сводя глаз с Сюаньминя и Цзян Шинина, последовать за ними в лодку.

Прежде чем ступить на борт, Сюаньминь мимоходом сломал ветку тростника.

Лу Няньци как раз недоумевал, зачем ему понадобился тростник, когда увидел, что Сюаньминь достал из-за пазухи сложенный жёлтый талисман, шлепком прикрепил его к носу чёрной лодки и сказал: «Плыви», после чего свесил ветку тростника, которую держал в руке, в воду. Лодочка откликнулась на голос и тут же двинулась, медленно рассекая воду и отходя от берега. Сюаньминь слегка тряхнул тростник, и нос изменил направление, нацелившись прямиком на островки посреди реки.

Несколько мгновений Няньци пристально рассматривал кажущийся знакомым жёлтый талисман, пока наконец не вспомнил, что это тот же, что прежде Сюаньминь приклеил ему ко лбу. Он немедленно вознегодовал: «Ты не мог придумать что-то новое?»

Пусть даже был талисман, управляющий каждым движением лодки, и ветка тростника, задающая направление, Сюэ Сянь по-прежнему не вполне доверял Сюаньминю. Он молча вскарабкался к горловине потайного мешочка и, не подавая ни звука, уставился на тростник в его руке, ни на миг не отводя взгляда.

Он смотрел так некоторое время и, не стерпев, поднял лицо к Сюаньминю, спрашивая:

— Зачем ты ищешь Лу Шицзю? Тоже чтобы он нашёл кого-то по предмету?

Только Сюаньминь собирался ответить, как вдруг рядом послышался крик Лу Няньци.