Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???]

Глава 12: Пустые жернова (3)

Эти слова попросту не выдерживали тщательного обдумывания, и, сказав их, Цзян Шинин первым же не удержался и вздрогнул. Сюэ Сянь как раз снова поднял голову, потому заметил.

Он был впечатлён этим книжным червём: сам призрак — и не постыдился бояться призрака!

Цзян Шинин говорил тихо и быстро, скорее даже бормотал, но Сюаньминь услышал его — между бровей у него залегла морщинка, но тут же вдруг разгладилась, он сказал спокойно:

— Я понял.

— Ну конечно, ты понял, чтоб тебя! — выпалил Сюэ Сянь.

Он от рождения был беспокойной натурой со взрывным норовом, а в итоге встретился сначала с медлительным Цзян Шинином, а затем ещё и с Сюаньминем, что не станет бежать, даже если Небеса обрушатся на землю! Сюэ Сянь прямо чувствовал, как отведённое ему время сокращается. Он не мог ждать, когда же Сюаньминь как-либо отреагирует, и разом выпрыгнул из мешочка, пролетел, перевернулся и бесшумно схватился за штаны Лю Чуна. В мгновение ока он исчез под серо-синими плотными одеждами.

Холодный спокойный ответ Сюаньминя вмиг пробудил дурачка Лю Чуна, что всё медлил с реакцией.

Цзян Шинин, подняв голову, встретился взглядом с Лю Чуном.

Эти глаза с широкими зрачками, огромные, но бездушные, смотрелись по-настоящему странно. Пристально глядя в них, можно было запросто обмочиться.

Цзян Шинин обернулся, желая убежать. Как и большинство, он не знал, что столкновение с призраком подобно столкновению с бродячей собакой: пока вы стоите друг напротив друга и ты медлишь, она тоже может медлить, но едва ты шевельнёшься — она тотчас же нападёт. Лю Чун издал горловой рык, позабыл о Сюаньмине и бросился на Цзян Шинина.

Мертвенно бледное лицо этого книжного червя мгновенно позеленело. Он почти завопил от страха, но проглотил крик, с усилием заталкивая его обратно в глотку. Даже в такой момент он не мог забыть о том, что книги называют «образцом благородного человека». Желая убежать, он не хотел убегать в столь смущающей манере, потому едва не завязал себя в узел — одну ногу он уже поднял для прыжка, а другой почти что врос в землю.

Бабах!

Запутавшийся Цзян Шинин — как и следовало ожидать — в конце концов упал и стал отползать на обеих руках.

Этот созданный построением Лю Чун был наделён глупостью Лю Чуна настоящего — каждое его движение было словно бы лишённым смысла и в то же время полным грубой силы. Он был столь неистов, что, даже имея мужество противостоять ему, было неясно, как подавить его порыв.

Наблюдая, как этот Лю Чун бросается на него тигром, Цзян Шинин отполз назад, глотая холодный воздух, втянул шею и закрыл глаза.

Через мгновение раздался грохот, Цзян Шинин почувствовал, как по лицу мазнул порыв ветерка, поднятый взмахом рукава, каменная плитка под его ногами ощутимо вздрогнула. Ледяные пальцы так и не сомкнулись на его шее, как он того ждал.

Морщась, Цзян Шинин с крайней осторожностью открыл глаза и увидел, что этот Лю Чун пал ниц, прижимаясь животом к коленям, прямо у его ступней; очевидно, он почему-то рухнул лицом вниз.

Похоже, этот дурачок не ожидал падения, потому реагировал с опозданием: он не успел даже вытянуть руки перед собой — и приземлился аккурат на лицо, сильно ударившись.

Оцепенев на мгновение, Цзян Шинин поспешно поднялся и принялся стряхивать с себя пыль, в то же время глядя на землю, всё ещё не оправившись от испуга.

И тут из плотных серо-синих одежд Лю Чуна выскользнул Сюэ Сянь, в руках у него была тонкая лента, похожая на…

Пояс от штанов?

Цзян Шинин присмотрелся ещё раз и теперь понял, почему этот дурачок упал. Ровно в то мгновение, когда тот бросился вперёд, штаны сползли ему к лодыжкам и крепко опутали стопы. Лю Чун — изначально довольно неуклюжий, не слишком проворный в ходьбе — запнулся о штаны и рухнул вниз. Ударившись в итоге лбом, он лежал животом к земле и долго не мог прийти в себя.

Сюэ Сянь, выбравшись к остальным с поясом, попросту бросил его Цзян Шинину в лицо:

— Прекрати таращиться и свяжи этому дурачку руки и ноги вместе!

Договорив, он обратился к Сюаньминю, всем лицом выражая отвращение:

— Быстрее, подними меня, я едва не порвал руки, пока вытаскивал эти лохмотья.

Подними меня…

Цзян Шинин безмолвствовал: как полупарализованный может вот так просто прыгать туда-сюда?

Но следом подумал, что это именно он задерживает остальных и добавляет проблем, и тут же почувствовал себя очень пристыженно. Больше не заботясь, что вытаскивание пояса из штанов не соответствует поведению благородного человека, он действительно принялся связывать левую руку и правую ногу Лю Чуна вместе. Всё ещё занимаясь этим, он пробормотал в сторону:

— Прошу прощения.

Сюэ Сянь в ответ на его тошнотные манеры презрительно фыркнул.

Чтобы помочь этим двум негодяям избежать опасности, он проволочил свои искалеченные ноги и, поступившись гордостью, вытянул у другого человека пояс из штанов. Этому Святоше следовало благоговейно пасть перед ним на колени, поднять обеими руками и с почтением вернуть на прежнее место. Кто же знал, что этот Святоша совершенно слеп — в самом деле низшее создание!

Сюэ Сянь поднял лицо, впился взглядом в Сюаньминя и намеревался смотреть на него так, пока тот не устыдится. Так он и заметил, что Сюаньминь обхватил левой рукой связку медных монет на поясе, очевидно, собираясь снять её и что-то сделать.

Возможно ли, что этот Святоша уже решил действовать?

Сюаньминь, вероятно, и не подумал бы о таком способе взять кого-то под контроль, как «вытащить пояс из штанов», и никак не ожидал подобного развития ситуации, потому некоторое время просто смотрел, прежде чем смог отреагировать.

В итоге Сюэ Сяню осталось только наблюдать, как этот Святоша разжал пальцы на связке монет.

Пока Сюаньминь поднимал его, Сюэ Сянь вдруг ощутил укол сожаления: если бы он только знал заранее, он не ринулся бы вытягивать пояс у дурачка и, может, наконец увидел бы, насколько способен этот Святоша!

Упустив столь прекрасную возможность, Сюэ Сянь вмиг пал духом, всё его бумажное тело обмякло, голова безжизненно свесилась с горловины мешочка.

Сюаньминь взглянул на него, хмурясь. Предположив, что Сюэ Сянь обдумывает новую проделку, он приподнял пальцем его повисшую голову. В итоге пока он поддерживал, бумажное тело с трудом держалось прямо, но стоило убрать палец — и голова снова безвольно опустилась.

Попробовав ещё, Сюаньминь был почти уверен, что это злобное создание страдает от какой-то болезни. Он качнул головой и без какого-либо выражения обратился к Цзян Шинину:

— Идём.

Едва он сказал это, советник Лю и его товарищ принялись яростно колотить в узкую дверь. После нескольких последовательных ударов даже деревянный засов слегка ослаб.

Бум-бум-бум!..

От стука Цзян Шинин вздрогнул всем телом и поспешил за Сюаньминем.

Они проходили через множество дверей в этом подобном лабиринту поместье и сталкивались на пути с бесконечными группами людей, что изначально вели себя точно в большой постановке, где каждый говорит о своём, но едва видели их, внезапно менялись в лице, мигом обретали мрачную ауру и — кто быстро, кто медленно — с криками бросались вслед. Словно воздушные змеи, они держались позади не далеко и не близко.

Обернувшись, войдя в дверь, Цзян Шинин воспользовался возможностью и сосчитал — и у него сердце едва не выпрыгнуло из груди. Среди преследователей были безымянные девочки и мальчики из прислуги семьи Лю, а помимо них — три советника Лю, два Лю Чуна, две старшие госпожи с бинтованными ножками, опирающиеся на деревянную трость…

Две маленькие служанки, что выглядели такими слабыми, будто не устоят под порывом ветра, в погоне голыми руками разорвали ствол старого дерева, который преграждал им путь. И хоть дерево было уже усохшим и не выглядело крепким, всё же, чтобы вот так просто раскромсать его, когти должны быть острыми, что ножи!

Увидев это, Цзян Шинин запоздало перепугался: прежде он проснулся один в пустой комнате и прошёл всего через несколько дверей, пока не столкнулся с Сюаньминем и остальными. Ему, оказывается, в самом деле ещё повезло.

Если к этому времени он так и не обратил внимания, что все двери и все дорожки в этом доме сделаны определённым образом, можно было считать, что всё его обучение прошло напрасно.

К счастью, Сюаньминь казался совершенно спокойным: хотя шаги его были широкими и быстрыми, в лице не чувствовалось и намёка на волнение или страх. Он как будто уже давно всё рассчитал и проходил сквозь двери во двор без тени сомнения. Цзян Шинин полагал, что не был безнадёжным в ориентировании на местности, но среди этих бесконечных поворотов у него уже кружилась голова — Сюаньминь же сохранял ясность ума.

— Святоша, куда мы идём? — спросил вдруг Сюэ Сянь, что долгое время просто висел, а теперь вдруг поднял голову, будто оживший труп.

— Через Врата Смерти к Вратам Жизни.

Сюэ Сянь ответил, полный сомнений:

— Если я не ослеп, мы прошли через этот двор уже трижды.

Сюаньминь пояснил спокойно:

— Здесь Врата Ограждения.

— И?

— Поймёшь, если оглянешься.

Сюэ Сянь поднял свою понурую голову и, не считаясь с высоким положением, обернул её с чрезмерным усилием — только чтобы увидеть сплошное полотно белой конопляной ткани.

— …Ты издеваешься? У меня за спиной твои монашеские лохмотья.

Сюаньминь промолчал.

Цзян Шинин же, услышав их разговор, обернулся — в спешке он сделал ещё несколько шагов, прежде чем отреагировал:

— Где все те люди позади? Почему они исчезли? Я ведь только что ещё слышал их голодные завывания.

Теперь Сюэ Сянь понял, что Сюаньминь имел в виду. Он поднял лицо:

— Ты избавился от них намеренно?

Сюаньминь ответил бесцветным «Мгм».

Среди Восьми Врат не зловещие и не благоприятные, находящиеся в промежутке Врата Отчуждения и Сияния вовсе не были бесполезными. Врата Отчуждения были укрытием, они больше всего подходили, чтобы спрятаться.

Трижды войдя и трижды выйдя, Сюаньминь подчистую отрезал воздушных змеев.

После он повернулся на носках и, направляясь к узкой двери в юго-западной части двора, широкими шагами пошёл вдоль крытой галереи.

— А это не Врата Смерти, которые мы открыли по ошибке?

Сюэ Сянь только выразил удивление и сразу увидел, как Сюаньминь открывает дверь в углу галереи и одним движением вталкивает Цзян Шинина внутрь.

— Врата Смерти — путь призраков, для тебя они крайне благоприятны.

Цзян Шинин, ошеломлённый толчком, в несколько шатких шагов пересёк порог и вышел во двор.

Дурачка Лю Чуна и старшую госпожу Лю прежде увели Сюэ Сянь и Сюаньминь, и сейчас здесь было совсем пустынно — не считая Цзян Шинина, буквально не было и тени призрака.

В то же мгновение, когда обе ноги Цзян Шинина ступили во двор, он исчез, растворившись, словно пена на воде.

— Этот книжный червь выбрался из ловушки построения? — спросил Сюэ Сянь.

Сюаньминь слегка кивнул, повернулся и, так же петляя и заворачивая, направился к Вратам Жизни.

Место, где расположились Врата Жизни, было Сюэ Сяню более чем знакомо…

— Это не та убогая комнатушка Лю Чуна? — Сюэ Сянь всматривался в тёмную каморку на другом конце выложенной камнем дорожки. Как было не подумать, что это окутанное энергией инь место не может иметь ничего общего с Вратами Жизни. — Если бы ты сказал, что здесь Врата Смерти, я счёл бы это более правдоподобным.

— Прежде были, — ответил Сюаньминь глубоким голосом, — но теперь восемь сторон света в поместье Лю поменялись местами, и Врата Смерти обернулись Вратами Жизни.

— Это как так? Объясни, — Сюэ Сянь нахмурил брови. Он вдруг вспомнил, как Цзян Шинин сказал раньше: «Родинка на лице Лю Чуна переместилась, изначально она была слева, теперь же оказалась справа». У него тут же пронеслась мысль: — Зеркало?

Сюаньминь опустил взгляд на бумажную голову, подумав, что это злобное создание пусть и очень шумное, но не глупое.

— С изначальным расположением Восьми Врат в поместье Лю в юго-западной комнате располагались Врата Смерти, в северо-западной — Врата Начала, в северо-восточной — Врата Жизни.

Сюэ Сянь вспомнил, что Сюаньминь спрашивал у советника Лю, стоя за дверью комнаты Лю Чуна…

Северо-западную комнату занимал советник Лю, а в северо-восточной жил его ещё юный младший сын Лю Цзинь.

Среди Восьми Врат Врата Открытия стояли во главе, в метафорическом смысле они закладывали фундамент для успешного дела, и советник Лю, чьим желанием было не что иное, как стремительное продвижение по службе, конечно, хотел жить именно при Вратах Открытия. Врата Жизни, что были сопоставимы с плодовитостью, отводились под покои младшего сына, чтобы природная энергия защитила его, сохранила целым и невредимым и обеспечила благополучие; таким образом советник Лю получал достойного наследника.

Сюэ Сянь вдруг понял, зачем советнику Лю понадобилось построение «Привести реку в море».

Бедный дурачок Лю Чун, глупый простофиля, неспособный различать жизнь и смерть, инь и ян; прожив больше двенадцати лет, он был по-настоящему хорош, по большому счёту, в одном лишь складывании этих бумажных золотых слитков размером с ладонь. Занимаясь тем единственным, в чём был мастером, он заполнил ими целую комнату из сыновней почтительности и, опасаясь быть пристрастным, разделил на кучи и подписал.

И золота, и серебра — горы, все живы, все здоровы.

Неизвестно, говорила ли так старшая госпожа Лю при юном советнике Лю, когда они жгли золотые слитки. И даже если говорила, он наверняка забыл об этом начисто — иначе как он мог столь жестоко обращаться со своим глуповатым сыном, отбрасывая его прочь, точно изношенные башмаки?

«Привести реку в море».

Лю Чун — река, семейство Лю — море.

Вот только советник Лю, видимо, не сознавал, что построение фэншуй должно быть предельно точным: если будет отклонение хоть в чём-то, даже Небо и земля могут поменяться местами, зловещее — обернуться счастливым, а счастливое — зловещим. Медное зеркало, которое старшая госпожа Лю и Лю Чун вместе закопали у корней старого дерева, демонстрируя справедливость высказывания «Дурное знамение становится благоприятным, и осколки сулят мир», случайно сыграло роль такой «переменной».

В итоге Восемь Врат зеркально изменили позиции, и Врата Смерти стали Вратами Жизни.

…И вот, когда до погружённой в тяжёлую иньскую ци каморки оставалась всего пара шагов, узкая дверь, ведущая в главные комнаты, скрипнула.

После всех внезапных звуков Сюэ Сянь уже почти стал безразличным к ним, он лишь подумал про себя: «Не может быть, чтобы это явился очередной Лю Чун».

Упираясь животом в талию Сюаньминя, он вытянул шею, чтобы посмотреть…

Действительно — очередной Лю Чун!

— Да что ж им конца нет! — снова проявил себя нрав Сюэ Сяня. Он уже поднял руку, собираясь вылезти, но, высунувшись наполовину, остановился. Он покосился аккурат на связку медных монет на поясе Святоши: «Вот она, возможность!»

Так что этот листик бумаги, именуемый Сюэ, прикусив кончик языка и вытянув когти, подцепил — точно выудил рыбину — связку медных монет и приподнял её, пихая Святоше в руку.

— Чего ты ждёшь! — он смотрел вверх.

Сюаньминь надавил пальцем, возвращая его обратно.

— Не торопись. У него родинка на лице слева.

Сюэ Сянь задохнулся от гнева, вновь его шея безвольно повисла на горловине поясного мешочка.