Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???]

Глава 24: Кости в глубинах (1)

Вокруг внезапно стало черным-черно, и все замерли.

Цзян Шинин и Лу Няньци набрали полные рты холодного воздуха, что вмиг встал им поперёк горла — они не могли вдохнуть, но не смели и выдохнуть.

Из распахнутой двери в лицо ударил холодный сырой ветер, столь неописуемо зловонный, влажный и гнилостный, что кровь стыла в жилах.

Даже варившийся Сюэ Сянь отчасти ощутил этот порыв, но для него то был лишь прохладный ветерок, и ему — с помутившимся от жара разумом — он вовсе не показался неприятным. Однако это было сродни тому, чтобы останавливать кипение, переливая кипяток: облегчало симптомы, но не избавляло от причины, потому не очень-то могло помочь. Едва студёный ветер утих, он снова разогрелся до кипения.

Обычно, когда человек нагревается до такой степени, его мозг становится пустой безделкой. Сюэ Сянь не был исключением; он перекатывался по мешочку туда и обратно и как в бреду размышлял, как бы ему вытолкнуть себя наружу. Получить бы пусть даже один глоток воздуха — и то хорошо. В такой момент ему уже не было дела, сохранит ли он лицо или нет, и он безо всякого смысла не переставал про себя роптать, отчего Сюаньминь не может сунуть пальцы внутрь и позволить ему прильнуть к прохладе ненадолго.

Поскольку мозг уже превратился в безделку, пока этот Старейший жаловался в душе, рот его тоже не оставался праздным, а бормотал без умолку. Вероятно, он бессознательно высказывал всё то же, о чём думал, вот только рассудок его помутнел настолько, что и губы двигались неловко, и он, совсем как почтенная старая госпожа, повторял одно и то же — снова и снова без изменений.

Едва стылый ветер дунул, и огонь погас. Цзян Шинин и остальные один за другим прекратили дышать, задеревенев, словно гробовая доска, и, конечно, затихнув разом.

Так что неясный звук его неумолчного бормотания, сопровождавшийся бросающим в дрожь холодным ветром, создавал весьма определённое настроение.

— Что это за звук? — голос Лу Няньци дрожал. — Откуда он доносится?

— Учитель, можешь зажечь ещё огня? — спросил Цзян Шинин, вне себя от страха.

Тьма, внезапно укрыв силуэты, точно поглотила всех, и он остался сам по себе.

Говорят, когда ночь совершенно тиха, органы чувств могут путаться, и отдалённое тогда звучит так, будто раздаётся у самого уха. Определить расстояние и направление очень трудно.

Когда Сюаньминь впервые услышал неразборчивое бормотание, его рука, искавшая талисман, замерла, а вскоре он обнаружил, что звук этот, походивший на бред спящего, раздаётся из потайного мешочка у него на поясе.

Какой каверзой опять занято это злобное создание?

Сюаньминь нахмурился и вслушался на какое-то время — и в итоге разобрал, как эта нечисть снова и снова шепчет одно и то же слово — «Святоша». Гудит непрестанно, совсем как дикая пчела.

Сюаньминь молчал. Что с ним снова такое?

Он, вероятно, ничего особенно сделать не мог и отзываться вновь не хотел, так что вынул новый талисман, намереваясь ещё раз зажечь огонь.

Пламя едва вспыхнуло — и тут же полностью погасло как будто со вздохом.

— Не утруждай себя, не загорится, — сказал Лу Шицзю просто и, приложив всю силу, толчком открыл каменную дверь гробницы до конца, сдвинув её на одну сторону.

Яркой противоположностью непроглядной тьме, что окружала их, из входа в гробницу проникало мягкое мерцание.

Свет от него был крайне слабым, словно от тончайшего инея на древесных углях, и в нём едва-едва вырисовывались очертания человеческих фигур.

Выйдя вперёд, Лу Шицзю больше ничего не сказал и сразу вошёл. Сюаньминь похлопал по неумолкающему говоруну за поясом и, не оглядываясь, сказал Цзян Шинину и остальным:

— Держитесь рядом, — а договорив, тоже прошёл через дверь.

Цзян Шинин и Лу Няньци не осмелились сами по себе оставаться в конце и поспешили следом.

В тот же миг, как они вдвоём вошли, Лу Няньци ощутил, что наступил на какой-то камешек, — тотчас послышался громоподобный грохот, каменный проход в гробницу внезапно закрылся, и от удара Лу Няньци перепугался настолько, что вмиг обмочился, и желал только обернуться и убежать.

Хотя по эту сторону двери был мерцающий свет, в целом оставалось по-прежнему темно — даже неясно было, насколько велико это место, что под ногами и что вокруг, были ли над головой…

— Подождите, там вверху — это несколько щелей? — подал вдруг голос Цзян Шинин, запрокинув голову и указывая вверх.

«…сколько щелей?»

«…щелей?»

«…лей?»

…

Фраза рассыпалась множественным эхо, и Цзян Шинин, услышав его, закаменел на месте, всё так же указывая пальцем вверх, втягивая шею и не смея пошевелиться.

— Тс-с-с, — тихо выдохнул Лу Шицзю и добавил приглушённо: — Сбавь голос.

Изначально тихие, будто шёпот, его слова отозвались гораздо более слабым эхо, не таким пустым и пугающим, как прежнее.

Сюаньминь поднял голову, чтобы взглянуть, и увидел прямо над ними семь крошечных просветов.

Он протянул руку в пустоту, осязая её мгновение, и сказал:

— Не щели.

Будь это в самом деле просветы, стылый ветер здесь не мог бы дуть в таком направлении.

— Жемчужины, что светятся в темноте, — он посмотрел ещё немного и холодно добавил: — Как раз семь, расположены аккурат в виде Северного Ковша[54].

Стоило его словам прозвучать, как Цзян Шинин и остальные вдруг осознали, что эти семь с виду идеальных кружков и вправду не похожи на отверстия, на самом деле они — выстроенные в небесный Северный Ковш жемчужины, что светятся в темноте.

Холодный белый свет жемчужин в сравнении с рассветом снаружи был гораздо сумрачнее, блёкло разливаясь с высоты.

— Подвешено семь светящихся в темноте жемчужин, но всё равно так черно. Значит, свод достаточно высоко, — пробормотал Цзян Шинин.

— Это можно понять, просто прислушавшись к эху, — сказал Лу Шицзю впереди. — Дальше дорога довольно трудная, непременно будьте осторожнее, не наступите не на тот камень и тем более не упадите.

Лу Няньци как раз занёс ногу для шага, но вернул её обратно, замерев:

— Нет, что значит — наступить не на тот камень? Что значит — не упасть?

— Особенно ты, — услышав его, сказал Лу Шицзю и добавил: — Не смотри под ноги.

Лу Няньци ничего не ответил.

Такое требование — не дело. В подобном месте, где вытянешь руку — и только очертания пальцев едва-едва рассмотришь, если не смотреть под ноги, то как тогда идти? И шагу не получится ступить!

Пока разговаривали, они мало-помалу уже приспособились к темноте, и наконец понемногу стали проявляться очертания окружающего пространства.

Место, где они стояли, представляло собой каменный уступ, очень похожий на те, что бывают на крутых берегах. Его было не назвать тесным — кое-как, расположившись один за другим, на нём можно было встать в два ряда; но и просторным он не был тоже — Лу Шицзю и Сюаньминю впереди стоило сделать ещё всего лишь шаг, и они тут же упали бы за край.

Цзян Шинин несколько раз повторил про себя: «Я уже блуждающий призрак, как бы то ни было, я не могу умереть во второй раз», — с этим он набрался смелости сделать полшага вперёд и из-за плеча Сюаньминя заставил себя посмотреть на картину перед ними. Он увидел, что за каменным уступом огромная яма, внутри которой плавают блики света, точно она заполнена водой, только не разобрать, ни насколько глубоки эти воды, ни где их источник, и неясно, возможно ли выбраться, если упадёшь.

Что странно, через определённые промежутки на воде плавало нечто округлое, напоминающее увесистую дыню. Виднелись только контуры, и трудно было различить, камни это или что-то ещё. Сколько хватало взгляда, они выстроились, словно войска, их было свыше сотни по самым скромным подсчётам.

А перед ногами Лу Шицзю посреди чёрной воды стояли тонкие высокие каменные столбы, у каждого была квадратная вершина со стороной в лучшем случае в шаг. Обособленные, они располагались, перемежаясь весьма причудливым образом, будто столбы мэйхуа[55] разной высоты, и один за другим тянулись от этого края до…

Это был единственный путь, по которому они могли пройти.

Цзян Шинин всмотрелся вперёд — и обнаружил, что не видит другого края.

Насколько же он далеко?!

Ноги его тотчас ослабли, и он, не в силах ничего с собой поделать, повернул голову взглянуть на Сюаньминя.

Осмотревшись, Сюаньминь слегка нахмурился, и было не понять, что за мысли его занимают. Поскольку было чрезмерно темно, Цзян Шинин не видел выражения его лица — лишь небольшую складочку между бровями.

Лу Шицзю снова предупредил настойчиво:

— Мне не нужны глаза, чтобы смотреть, и то, что я вижу, — это ци, в сравнении с видимым вам она надёжнее, потому во что бы то ни стало держитесь рядом. Этим путём нельзя идти слишком медленно.

Договорив, он спокойно шагнул на первый каменный столб.

Старик Лю следовал за ним по пятам. Круглый год он водил лодку, и спина его сгибалась, а вся фигура сутулилась в невыразимо старческой манере. Человек столь преклонного возраста не проронил ни слова, и даже дыхание его не стало чаще или тяжелее, он был предельно невозмутим, и Цзян Шинин и сам почувствовал, что бояться особенно нечего.

Сюаньминь подождал немного, пока Лу Шицзю и старик Лю не прошли три шага, и размеренно ступил сам.

Цзян Шинину и Лу Няньци только и оставалось, что последовать за ним.

Даже смотреть с берега было довольно пугающе, а что уж говорить о том, чтобы действительно стоять на этих каменных столбах. В конце концов Цзян Шинин, не стерпев, опустил голову взглянуть мельком — и увидел, что эти каменные столбы и высокие, и тонкие, а шаговые квадраты и впрямь ужасающе маленькие — казалось, с них можно в любой момент свалиться вниз, в чернильно-черные воды неизвестной глубины. Расстояние от поверхности воды до их стоп составляло около чжана[56].

Всего один взгляд, и Цзян Шинин ощутил, как в ушах зазвенело, а голова пошла кругом.

Похоже, к тому, на какой каменный столб они ступают, стоило отнестись со всей серьёзностью: вставать на одни было можно, других же следовало избегать — всё зависело от выбранного Лу Шицзю пути.

Однако в душе Цзян Шинин был полон сомнений: Лу Шицзю и старик Лю отдалились от Сюаньминя примерно на два чжана, в самом ли деле Сюаньминь может чётко рассмотреть, на какие камни они ступали?

Спустя где-то семь-восемь шагов такой прерывистой ходьбы он обнаружил кое-что, от чего голова у него закружилась ещё сильнее.

— Почему мне кажется, что вода поднимается? — голос Цзян Шинина был таким слабым, словно он собирался испустить последний вздох.

— Вода?! — шедший перед ним Лу Няньци тут же остановился, целиком деревенея и не двигаясь с места. — Внизу вода?

— Не смотри вниз! — донёсся спереди голос Лу Шицзю.

Плохо…

Только сейчас Цзян Шинин вспомнил, что Лу Шицзю наказывал прежде. Увы, было уже поздно.

Он наблюдал оторопело, как Лу Няньци вдруг опустился на корточки и вцепился в каменный столб, отказываясь сделать ещё хоть шаг вперёд.

— Я… Я не пойду, мне нужно вернуться, я хочу вернуться.

Перемещаясь чрезвычайно медленно, он обернулся и занёс ногу, собираясь пойти назад. Предыдущий каменный столб был занят Цзян Шинином, и, перепуганный, он немедля шагнул прямо на столб сбоку от Цзян Шинина.

— Не наступай! — Цзян Шинин бессознательно хотел потянуть его на себя, однако не успел да ещё и сам едва не свалился с каменного столба.

Раскрошившиеся камешки прыснули из-под ног, выкатились к краю столба и посыпались в чёрную воду.

«Плюх!» — поднялись мелкие брызги.

Укрытый в потайном мешочке Сюаньминя золотая жемчужина Сюэ Сянь внезапно ощутил, как внутри него будто подпрыгнуло что-то — «Бум!», как если бы в груди у него вдруг выросло сердце.

Однако же в действительности сейчас он был всего лишь духом, не имел плоти и, разумеется, сердца иметь тоже никак не мог.

Сбитый с толку, он пробормотал что-то и очень скоро провалился в ещё более хаотичное состояние сознания.

Плеск, с которым каменная крошка упала в воду, ошеломил Лу Няньци. Вспомнив о чём-то, Лу Няньци тотчас задрожал, и голос его стал ещё напуганнее:

— Я…

Он едва успел выдавить одно слово — и услышал, как изначально беспредельно спокойные чёрные воды резко забурлили, словно неживое вдруг восстало, с рокотом хлынула большая волна и бесцеремонно бросилась на людей.

Бах!..

Прогрохотал всплеск, и все тут же вымокли до нитки.

«Бум!..»

Снова стук сердца. Сюэ Сянь почувствовал, что во всём его теле как будто появились кровеносные сосуды, и обжигающе горячая кровь устремлялась вдоль поясницы, взбиралась по спине.

Но совсем скоро это ощущение утонуло в неиссякаемом иссушающем жаре.

— Скорее! — разнёсся голос Лу Шицзю среди грохота огромной волны.

Цзян Шинин крепко-накрепко ухватился за край каменного столба и ещё не успел отозваться, как почувствовал, что его резко ударили по шеи сзади, и — «Пш-ш-ш!» — он вернулся к бумажной форме.

Он беспомощно наблюдал, как Сюаньминь сжал его, подхватил кричащего в ужасе Лу Няньци и широкими шагами направился вперёд.

Чёрные волны точно и не собирались прекращаться, поверхность воды стремительно поднималась.

Сюаньминь шёл среди взбунтовавшихся брызг и не останавливался ни на миг, шаг его был быстр и твёрд.

Лу Шицзю впереди крикнул:

— Не пойдёт, нужно ещё ускориться! Вода поднялась слишком рано, много раньше, чем в прошлый раз, не знаю, возможно ли дойти до конца! Быстрей!

Он ещё не договорил — и снова появилась большая волна.

Лу Няньци наглотался воды, вымок насквозь с головы до ног, а каждый вдох его полнился странной гнилостной сырой вонью. Высокие волны же ударяли непрестанно, всё так же поливая одна за другой, и едва ли не в мгновение ока поверхность воды поглотила стопы, а следом добралась и до икр.

Он едва вытер воду с лица, как его опять облило. Казалось, он никогда не сможет вытереться, как никогда не сумеет и выбраться из воды, сколько бы ни пытался, словно бы в любой момент должен был утонуть здесь.

Ощущение это было слишком хорошо знакомым, настолько, что зародило в нём целый вихрь чувств, точно он вернулся в речные воды на восемь лет назад…

Нахмурившись, Сюаньминь взглянул на вырывающегося молодого человека в руках: накатывающие гигантские волны, похоже, вызвали у Лу Няньци некое пугающее воспоминание, тот всё кричал, будто сумасшедший, и стал серьёзной обузой.

Без лишних слов Сюаньминь поднял руку, собираясь обрушить её Лу Няньци на загривок.

«Бум!..»

Снова звук, и снова одурманенный Сюэ Сянь от толчка на миг пришёл в себя. Он лишь ощутил, как душу его переполнило чувством, что невозможно было назвать: как будто нечто хорошо знакомое было вытянуто им из глубин и поглощено. Оно растекалось по несуществующим кровеносным сосудам, жгло и раздувало их.

Мать твою…

Сюэ Сянь посетовал про себя: «Это маньтоу замочили, или что такое?»

Он чувствовал, что сам вот-вот заполнит золотую жемчужину целиком.

«Бум!..»

«Бум!..»

«Бум!..»

Удары раздавались один за другим безостановочно, и теперь не только Сюэ Сянь ощутил их — расслышали даже мчавшие стремглав к другому берегу.

— Что? В чём дело? — Лу Шицзю, очевидно, уже проходил эту часть пути, однако, похоже, впервые столкнулся с подобным. — Что-то ударяет о каменные столбы!

Фигура Сюаньминя тоже замерла на мгновение, а затем шаг его стал ещё быстрее.

— Скорее.

В словах Лу Шицзю не было ошибки — что-то и в самом деле билось о каменные столбы. Нечто в глубинах чёрных вод точно оказалось пробуждено и беспокойно ударяло прямиком в основания столбов. С каждым ударом те сотрясались — изначально уже высокие и тонкие, они вмиг перестали быть надёжными, тряска становилась чем дальше, тем сильнее, и твёрдо стоять сверху было почти невозможно.

«Бум!..»

Вновь раздался ещё более мощный звук удара, и все каменные столбы тотчас задрожали, вслед за тем разнёсся продолжительный треск, и не только у них под ногами, но и впереди, и позади — все до единого столбы в мгновение ока неизвестно почему отозвались эхом и разломились. Никто и сделать ничего не успел, как упал в воду.

В миг, когда вода поглотила его с головой, Сюаньминь смутно расслышал, как в потайном мешочке у него за поясом что-то зашипело, словно бы на раскалённое железо поплескали водой.

Не разобрать, из чего состояли эти чёрные воды, но открывать глаза в них было совершенно нестерпимо, глаза кололо до невыносимой боли.

Он моргнул несколько раз и наконец с трудом что-то да сумел рассмотреть — и в итоге как раз заметил, как нечто гладкое выкатилось у него из-за пояса: так, словно весило тысячу цзиней[57], оно падало прямиком в глубины чёрных вод, совсем как если бы собиралось уйти в саму землю.

Сюаньминь едва находил слова: «И кто сказал, что без рук и без ног оно сможет быть покладистым?»

Ничего не говоря, он вытянул руку, чтобы поймать его.

В тот же миг, как его ладонь обхватила золотую жемчужину, огромная сила, устремлённая вниз, опустилась ему в руку. Будто бы он держал не какую-то жемчужину, а целую гору Тайшань.

Так что он даже не успел хоть как-то отреагировать, как оказался утянут золотой жемчужиной на дно.