Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???]

Глава 78: Постоялый двор мертвецов (2)

Потолок в этом доме был исключительно высоким, более чем на половину чжана[234] выше, чем в обычных жилищах.

Перед дверью был порог, только на краю его оказалось выгравировано множество искривлённых извивистых знаков, а в уголки ещё и забито несколько гвоздей. Деревянный порог весь был не то залит какой-то кровью, не то попросту вымочен в ней — древесина была чрезвычайно тёмной и к тому же постоянно сыроватой, источала ржавую вонь многолетней крови, то проявляющуюся, то теряющуюся среди трупного запаха, что бил из помещения. Мерзко до тошноты.

На обеих сторонах дома не было обычных широких деревянных окон, только в самом верху чрезвычайно высоких стен в двух местах зияли окошки для проветривания, что напоминали две крохотные узкие пещеры.

Поскольку воздушные окна были слишком маленькими, в помещение попадало очень мало света, там всегда было сумрачно и сыро, и живой человек испытывал крайнее недомогание, только лишь очутившись рядом, тем более нечего было и надеяться, чтобы как следует рассмотреть внутренний облик.

Хмуря брови, Сюэ Сянь пару раз взмахнул рукой перед носом, но обнаружил, что это бесполезно; оставалось только с застывшим лицом молча задержать дыхание. Он взглянул оценивающе влево и вправо и заметил набор иероглифов по обе стороны от двери, однако времени прошло слишком много, надпись давно уже обветшала до того, что растеряла некоторые черты.

Он старательно всматривался полдня и тогда только распознал, что это следующие восемь слов: «Людям инь отправляться в путь, людям ян[235] — сторониться».

Что-то знакомое…

Сюэ Сянь повернулся и вопросительно посмотрел на Сюаньминя.

С нравом Сюаньминя его было не заставить открыть рот и заговорить в такой обстановке, он бы охотнее умер — и делу конец. Так что только Сюэ Сянь, сдерживая дыхание, спросил взглядом, как тут же ощутил, что его висевшее вдоль тела запястье подняли — без всякого выражения Сюаньминь вывел пальцем на его ладони несколько черт: «Постоялый двор мертвецов»[236].

Постоялый двор мертвецов?

Такое название Сюэ Сянь, впрочем, слышал. Говорили, что в окрестностях реки Сян есть своего рода мастера, чьё занятие связано единственно с мертвецами: они перегоняют умерших на чужбине обратно в родные края для погребения. Путешествуют они всегда только в ночи, а днём должны уступить дорогу живым. Путь же этот далёк, его никак не преодолеть за одну ночь, а если попасть под дождь или снег, тем более придётся задержаться на несколько дней. Оттого в этом районе через каждые несколько десятков ли есть места, где погонщики трупов и мертвецы могут сделать привал и укрыться от дождя. Называются они постоялыми дворами мертвецов.

С подобными делами Сюэ Сянь соприкасался очень мало, потому и понимал не много, однако в его представлении в работе погонщиков трупов, по слухам, тоже было множество тонкостей. Трупы в основном не разлагались, пока их вели обратно, а не то разве не пачкали бы они любое место, где проходили бы? Опавшая гнилая плоть, насекомые-падальщики — и говорить нечего. Одного лишь этого долго не рассеивающегося запаха уже было достаточно, чтобы выпить целый кувшин горя, кто бы вынес такое?

Потому-то столь сильный запах этого постоялого двора мертвецов действительно был не вполне обычным.

Так, точно причин жить у него больше не осталось, Сюэ Сянь закрыл рот и нос и, с зеленеющим лицом потоптавшись мгновение на месте, занёс ногу, словно ставил всё на кон, и шагнул в дверь, невольно повернув голову и посмотрев на Сюаньминя.

На первый взгляд лицо Сюаньминя казалось исключительно невозмутимым; в глубокой складке между бровями проступало лёгкое отвращение к запаху и грязи, но кроме него не было почти никакой другой реакции. И тем не менее в его непроглядно-чёрных спокойных глазах Сюэ Сянь прочёл проблеск беспомощности, что трудно описать словами.

Стоило ухватить взглядом это сдерживаемое в самой глубине глаз чувство, Сюэ Сяню захотелось смеяться. В сущности, это не было чем-то забавным, но, проявляясь в Сюаньмине, в сравнении выглядело столь ярким, что даже казалось смешным. Однако не успела улыбка достичь уголков рта, как он вдруг осознал одну проблему…

Сюаньминь привык к невозмутимости, даже малейшие эмоции он подавлял чрезвычайно глубоко, запечатывал наглухо. Посторонние всякий раз изучали его целую вечность, и всё равно им было очень трудно различить в его глазах иные оттенки. Даже Сюэ Сяню всегда было сложно разгадать его чувства и образ мыслей. Но сейчас он, однако, сумел уловить тень настроения Сюаньминя.

Ему даже незачем было стараться, чтобы понять; словно ощущать это переживание — дело самое естественное…

Едва подумав о естественности, Сюэ Сянь внезапно осознал: медные монеты!

Причина в той связи, созданной медными монетами.

Связь эта, в конце концов, из-за нового использования стала ещё теснее, вплоть до того, что смогла передать Сюэ Сяню даже такую пустяковую эмоцию.

Улыбка Сюэ Сяня тотчас стала неоднозначной, как-никак, неизвестно, была ли такая связь хорошей или плохой: если она углубится до определённой степени, возможно, он сам не сможет различать ясно, радуется ли он потому, что действительно сам рад, или потому, что на него влияет настроение другой стороны, усиливая его собственные эмоции; если на душе будет тяжело, разве не будет страдание удваиваться оттого, что на него наложатся чувства другого?

И что особенно, чрезвычайно важно — если реакция Сюаньминя передалась ему, могут ли его эмоции и впечатления передаваться Сюаньминю? Включая известного рода порывы, что только и ждут зова, чтобы воплотиться в жизнь?

В таком случае всё становится слишком запутанным.

Единственно подумав об этом, Сюэ Сянь уже ощутил, что с достоинством можно попрощаться.

Он размышлял, что после того, как они выйдут отсюда, он расскажет об этом изменении Сюаньминю. Если возможно, они оборвут связь, чтобы не навлечь никаких ненужных хлопот.

Сюэ Сянь только пришёл в себя и сразу заметил, что Сюаньминь смотрит на него, видимо, посчитав его выражение, застывшее по полпути к улыбке, крайне странным.

— Ничего, — отмахнулся он, непроизвольно открыв рот сказать.

Едва договорив, он беззвучно закатил глаза, чувствуя лишь, как все его семь отверстий[237] вознеслись на Небеса.

Сюаньминь молчал.

Внутри помещение оказалось ещё более пустым, чем Сюэ Сянь представлял, точнее сказать, во всей комнате не было вообще почти ничего: не говоря уже о стульях и столах какого-либо рода, не имелось даже каменной глыбы, где мог бы сесть человек. В скудном свете, что просачивался через окошки под потолком, Сюэ Сянь прошёлся вдоль всех четырёх стен.

По сравнению с пустынной серединой комнаты на стенах вещиц оказалось побольше. В поверхность их то густо, то редко были вбиты полукруглые железные кольца размером с ладонь — с обеих сторон они были намертво вколочены в каменную стену, а в промежутках выгибались крохотные дуги.

Такие железные кольца были неизменно пригвождены по два рядом, за ними следовало расстояние в ширину человека — и снова два кольца; таким образом в четыре стены оказался вбит полный круг.

Сюэ Сянь на мгновение пристально всмотрелся в железные кольца — на нескольких он заметил обрывки перетёртой бечёвки и тогда только понял назначение этих колец: видимо, когда погонщики мертвецов останавливались здесь на отдых, они оставляли стоящих трупов опираться о стену и привязывали вплотную к ней, продевая верёвку в железные кольца по бокам.

С одной стороны, это было нужно, чтобы трупы не падали на пол, с другой — также могло воспрепятствовать передвижению покойников.

Однако очень скоро шаги Сюэ Сяня замерли.

Он увидел вдруг, что на железном кольце перед ним, вопреки ожиданиям, есть следы крови, и не понять, мазнули ли ею в спешке или это брызги; единственная проблема заключалась в том, что эти следы крови были влажными и липкими, взглянешь — и сразу ясно: оставили их совсем недавно.

Не поднимая головы, Сюэ Сянь протянул руку и хлопнул Сюаньминя, указав на железное кольцо перед собой и дав понять, чтобы он осмотрел пятна крови.

Сюаньминь чуть нахмурился, но очень быстро выражение его разгладилось. Он сделал лёгкий жест в сторону угла, где только что стоял.

Сюэ Сянь проследил взглядом за его пальцем и смутно увидел свитую на полу верёвку да комки бумаги. Только что он подумал, что всё это — хлам, оставленный погонщиками трупов, и не заметил никакой проблемы, потому не стал присматриваться и обошёл стороной.

Но раз уж Сюаньминь намеренно выделил это, значит, объяснение не было столь простым. Сюэ Сянь чуть поразмыслил, но не додумался, отчего так, и потому послушно протянул руку, раскрыв ладонь перед Сюаньминем.

Сюаньминь остолбенел, но всё же прочертил надпись на его ладони.

«Построение перемещения»[238]. Слова, вычерченные на ладони, были далеко не так понятны, как сказанные напрямую, к тому же писать слишком сложные было неудобно, так что Сюаньминь кратко и ясно вывел три иероглифа.

Каково изначальное название этого чертежа построения, вникать было уже некогда. В любом случае когда Сюаньминь написал так, Сюэ Сянь сразу же понял его предназначение: ровно тем же способом, что на горе Ляньцзян использовал мгновенно исчезнувший человек, кто-то в этой комнате в своё время позаимствовал построение и тут же переместился — как раз перед тем, как они прибыли вдогонку.

Если так подумать, то человек, скрывшийся здесь, наверняка как раз и есть тот, кого преследует Сюэ Сянь.

Только…

Сюаньминь снова написал на ладони Сюэ Сяня: «Больше одного человека».

Сюэ Сянь попросту подошёл к кажущимся невзрачными верёвке и скомканной бумаге и присел на корточки. Скопившийся за многие годы, въевшийся в пол трупный запах был ещё зловоннее, и Сюэ Сянь не стерпел и, хмурясь, зажал нос со ртом.

Только оказавшись близко к полу, он заметил, что кто-то нарисовал там круг кровью, верёвка вилась внутри него, а комки бумаги же оказались смоченными кровью и высохшими талисманами, они выглядели разбросанными случайно, однако в действительности были упорядочено придавлены по краям кровавого круга.

Кроме этого, Сюэ Сянь обнаружил и ещё кое-что…

У трещины в полу в углу, что как раз снаружи кровавого круга, лежало несколько длинных тонких игл. Иглы к тому же покрывали тёмные следы крови, отчего они едва не сливались с полом воедино — если не присмотреться внимательно, увидеть совершенно невозможно.

Способов применения таких тонких серебряных иголок было слишком много, однако в такой сумрачной сырой обстановке постоялого двора мертвецов и с учётом сказанного прежде Лу Няньци «исчез вдруг» Сюэ Сяню приходил на ум лишь один из них…

Некоторые заклинатели в определённых ситуациях, требующих пойти на риск, заменяли себя трупами-генералами.

Так называемые трупы-генералы — это тела уже мёртвых людей, над которыми проделали парочку трюков, чтобы они «вернулись к жизни». На первый взгляд они очень похожи на обычных людей, но на самом деле находятся под управлением заклинателя — и только, собственной воли у них нет совсем.

Когда наступает решающий момент, серебряную иглу выдёргивают, и труп-генерал снова становится мёртвым телом, а покойники никак не могут появиться в итогах фуцзи Лу Няньци.

Если всё действительно так, тогда, разумеется, понятно и без слов, что за заклинатель за этим стоит.

Раз он уже проследил до такого места и до личной встречи с главным виновником оставалось каких-то несколько шагов, Сюэ Сянь, конечно, не мог сдаться вот так. Он просто притянул к себе руку Сюаньминя и написал на ладони: «Это построение ещё можно использовать?»

Сюаньминь ответил: «Преследуем?»

Сюэ Сянь кивнул.

Сюаньминь понял и прочертил: «Построение уже непригодно, но можно восстановить».

Дописав, он сделал надрез на пальце и выдавил немного крови, в причудливом порядке капнув на комки бумаги.

Капли упали с глухим, едва различимым звуком, и изначально почти высохший кровавый круг слегка посветлел, похоже, заново обретя силу.

Сюаньминь махнул Сюэ Сяню рукой, давая понять, чтобы тот первым вошёл в круг.

Кровавый круг этот был очень маленьким, как раз для одного человека. Надо полагать, те люди прежде тоже отбыли по одному.

Стоя внутри, Сюэ Сянь изначально намеревался уйти первым, однако едва он поднял голову, как ухватил взглядом чуть нахмуренные брови Сюаньминя, что запечатывал построение.

С разборчивым до крайности нравом Сюаньминя задержаться в этом помещении на лишнее мгновение уже было величайшей мукой. Потому в миг, когда Сюаньминь запечатал построение, Сюэ Сянь, особенно не задумываясь, втянул его в круг крови.

Он был очень силён в руках, Сюаньминя же его рывок застал врасплох, и когда он шагнул в круг, не смог встать твёрдо и налетел на Сюэ Сяня едва ли не всем телом.

Внезапно по всему кровавому кругу взвился порыв жалящего ветра, а следом под протяжный гул в одночасье переменилось окружение. Однако когда место изменилось, Сюэ Сянь чуточку пожалел о сделанном только что…

Сила от столкновения с Сюаньминем была огромной, и двое — едва ли не наполовину обнимаясь, наполовину хватаясь друг за друга — проспотыкались добрых несколько шагов.

Сюэ Сянь ощутил только, как с грохотом ударился спиной о жёсткую стену с торчащими обломками пород, и Сюаньминь, подталкиваемый инерцией, влетел в него.

Спина и плечи оказались дважды внезапно вжаты в острые камни, и от них разом расползлась резкая боль — даже Сюэ Сянь, столь неожиданно врезавшись и изранив всю спину, не удержался от глухого стона. Но тем не менее затылок, стукнуться которым было легче всего, вовсе не ушибся ни о какие осколки, а, напротив, упёрся в нечто относительно мягкое, что погасило силу удара.

Сюэ Сянь остолбенел на мгновение и затем только понял: прежде чем наскочить на стену, Сюаньминь бессознательно вытянул руку защитить его. И тем, к чему он прижимается затылком, должна быть рука Сюаньминя.