Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???]

Глава 80: Пещера сотни насекомых (2)

Верно! Разве это не место, где, по слухам, может быть паук единой жизни?

По стечению обстоятельств в погоне вдруг проследовали сюда, буквально ударили криво, а попали прямо; вот ведь действительно — такое совпадение. На мгновение Сюэ Сянь ощутил странность, но не успела эта странная мысль по-настоящему проясниться, как он сам бессознательно отмёл её.

Знаки на стене живо напоминали письмена небожителей — кроме «Пещеры сотни насекомых», Сюэ Сянь не мог узнать ни одного символа, казалось, это некая надпись, созданная древним кланом. Сюэ Сянь посмотрел мгновение, и в итоге терпение его кончилось, он отвёл взгляд.

— Здесь повсюду мотыльки, смотришь — и всё тело немеет. Действительно место не из тех, где стоит оставаться надолго, — отмахиваясь от трупов насекомых, льющихся непрерывным потоком, Сюэ Сянь продолжил с отвращением в лице: — Впереди ещё есть проход, идём, что ни увидим, всё хорошо, так или иначе, с этими штуками, целиком покрытыми порошком, я больше сталкиваться не хочу.

Сюаньминь перевёл взгляд с причудливых вырезанных знаков, хмыкнул и, не медля больше, широкими шагами повёл Сюэ Сяня ко входу на каменный путь впереди, холодно отметая бросающихся навстречу мотыльков широким рукавом.

Огненный дракон без труда сразил в пещере тысячную армию врага, так что все рвущиеся в наступление мотыльки поджарились, полностью обгорев.

Сюаньминь повернулся и огляделся снова — за столь краткое время пол уже укрыл толстый слой мёртвых насекомых, что с первого взгляда прямо-таки вызывало тошноту. Однако если присмотреться, обнаруживалась странность.

— С-с… Эта сволочная мелочь, оказывается, кусается, — Сюэ Сянь, пылая гневом, хлопнул по тыльной стороне руки. Если бы не его любовь к воде и отторжение к огню, он давно бы прожёг всю эту пещеру целиком. Он протянул руку, чтобы Сюаньминь взглянул, и сам даже не осознал, что в действии этом — тень необдуманной жалобы.

В свете огненного дракона Сюаньминь окинул взглядом прибавившиеся на тыльной стороне его руки две капли крови и указал на трупы насекомых, устилающие весь пол позади:

— Некоторые из этих мотыльков необычайно крупные.

Если в самом деле было возможно вырастить нечто такое удивительное, как паук единой жизни, то, разумеется, Пещера сотни насекомых не могла быть обыкновенной; вероятно, это природный сосуд ядовитых тварей. Эти мотыльки долго уже находились внутри, жили поколение за поколением — вполне ожидаемо, что возникли частичные изменения.

Только изменения эти в самом деле не особенно радовали: не говоря уж о том, что из малых выросли в больших, они вдруг ещё и возжаждали крови с плотью.

— Идём-идём-идём! Ещё один взгляд — и заблюю тебя с головы до ног, — не оглядываясь, Сюэ Сянь с мрачным лицом направился вглубь.

Чем дальше они проходили, тем выше становились и своды каменного коридора. Двоим больше незачем было скорбно пригибаться и склонять головы, даже огненный дракон, всё ещё ведомый Сюаньминем, со свистом промчался у них над головами и стал показывать дорогу прямо впереди.

Пусть даже Сюэ Сянь не выносил жара, в такое время этот огненный дракон начал радовать глаз.

Два кровавых пятнышка, что ухитрился оставить на руке Сюэ Сяня мотылёк, на миг запылали, но очень скоро рассосались. Он предположил, что эти мотыльки, должно быть, ядовиты; будь здесь обычный человек, он бы либо лишился рассудка от омерзения к ним, либо скончался бы в пещере, сплошь облепленный ядовитыми мотыльками; словом, ничего похожего на хороший конец.

Хотя мотыльки в пещере только что были сожжены почти все, в проходе, однако, тоже таилось немного. Как и сказал Сюаньминь, эти на каменном пути были гораздо крупнее обычных, самые крупные — даже больше ладони, и неизвестно, что им служило пищей обычно, но животы их были большими и круглыми, выглядели весьма увесистыми.

В большинстве они следовали своей природе и устремлялись сразу к огненному дракону, но некоторых привлекали Сюэ Сянь и Сюаньминь.

— Чем глубже заходим, тем страннее эти мотыльки, — угрюмый, Сюэ Сянь раздражённо взмахнул рукавом. Яростный ветер, что словно нёс в себе острые лезвия, смёл на пол несущиеся навстречу штуковины и свирепо ударил в каменные стены — вся пещера содрогнулась несколько раз, сверху посыпались мелкие камешки, разошлось облако дымной пыли.

Сюэ Сянь молчал.

Поэтому иногда быть слишком могущественным тоже никакое не благо. В подобном месте, где будешь небрежен — и всё обрушится, совершенно нельзя применять силу; Сюэ Сянь разгневался из-за этого, в то же время тайком думая в глубине души: «К счастью, здесь есть Сюаньминь, кто умеет и высвобождать, и сдерживать».

Когда достигли глубин, мотыльки, что встретились им снова, больше не бросались бестолково к огненному дракону — словно стали духами, они сторонились их и, маша крыльями так, будто бежали от голода, улетали ещё глубже.

Неизвестно, не было ли это обманом чувств Сюэ Сяня, но, к своему удивлению, он распробовал в действиях мотыльков каплю иного значения, как если бы… они спешили вглубь донести сведения.

Размышляя об этом, он ощутил, как мизинец левой руки внезапно зазудел — как будто по нему взбиралось что-то с тонкими слабыми ножками.

Сюэ Сянь нахмурился и поднял руку взглянуть.

— Муравей, — произнёс он.

По его мизинцу карабкался лучащийся самодовольством муравей, только вот муравей этот не только был в два раза больше обычного, но и в свете огня в твёрдом теле его проступал красный. Штуковина эта не страшилась смерти — прямо у Сюэ Сяня на глазах она оскалилась и откусила немного плоти с его мизинца.

Сюэ Сянь цокнул языком:

— Опять ненасытная мелочь, что ест мясо и пьёт кровь.

С этими словами он нетерпеливым щелчком отбросил питающегося человечиной муравья прочь.

Сила в пальцах Сюэ Сяня, естественно, была необычайной — муравей тяжело ударился о каменную стену и тут же расплющился в лужицу, жидкость, полившаяся из его тела, растеклась по поверхности, распространяя смутную вонь.

По одному лишь этому запаху уже можно было понять, что обычная пища этих муравьёв — наверняка трупы. Что же до того, были ли это трупы случайно зашедших насекомых и зверей или людей… то тут с уверенностью ничего не сказать.

Ещё не придя в себя после тошнотворного запаха, Сюэ Сянь ощутил, как его хлопнули по боку и по спине.

Он склонил голову взглянуть и как раз увидел, как Сюаньминь убирает руку. А у ног его оказались разбросаны мёртвые тела муравьёв с поднятыми к небу тонкими ножками… и муравьи, множественными рядами ползущие навстречу по бугристому полу либо по отвесным стенам, испещрённым острыми камнями.

Строй был изумительно длинным и от ног простирался так далеко, насколько хватало света огня.

Эта дрянь была ещё надоедливей мотыльков, потому что по ногам могла взобраться на человека полностью.

Сюэ Сянь повернулся взглянуть — и действительно: лицо Сюаньминя было настолько холодным, что с него попросту едва ли не осыпались кусочки льда. С таким его разборчивым нравом ползающих в одежде насекомых, пожалуй, терпеть ничуть не возможно.

Полагаясь на своё необычайное зрение, Сюэ Сянь взглянул на затенённое место на границе света и тут же переменился в лице. Только что муравьи ещё всего лишь выстраивались рядами, а дальше впереди — устилали землю почти сплошь.

Скорость муравьёв была стремительной, и за то лишь время, что двое остановились, они прихлынули, словно приливом, — непрестанно шуршащие, необозримые в своём множестве, ещё мгновение — и разольются перед ногами. Совсем как если бы вдруг получили известие.

Сюэ Сянь не удержался и подумал о мотыльках прежде, ощущая лишь, что штуки в этой Пещере сотни насекомых, пожалуй, все не далеки от того, чтобы стать духами.

На пол наступать нельзя, касаться каменных стен — нельзя, и даже над головой тоже везде расползлись эти муравьи.

Не медля, он без лишних слов поднял порыв яростного ветра под ногами и, не заботясь, не обрушит ли это пещеру, потянул Сюаньминя вперёд. Буйный ветер нёсся внизу, и ступни двоих не касались пола вовсе, они почти что шли по воздушному потоку, минуя подобное прибою скопление муравьёв, что ели человечину.

Сила ревущего шквала была чрезвычайной, от его ударов вся пещера дрожала и сотрясалась, над головой щедро сыпались каменные осколки, а под ногами непрестанно потрескивало — бесчисленных муравьёв-людоедов свирепый ветер бросал на стены так, что панцири их расплющивало, некоторых разрывало прямиком среди ветра.

И свистящая мощь огненного дракона по-прежнему не утихала, выжигая верх прохода дочерна, не оставляя ни единого выжившего.

Сюэ Сянь наконец понял, что значило сказанное стариком Цюем «только лишь услышишь название “Пещера сотни насекомых” — и жизнь уже сократилась вполовину». По счастью, пришедшие — он и Сюаньминь, будь на их месте обычные люди, наверняка вошли бы при плоти и крови, а вышли — единственно белыми костями.

Пещера, вопреки ожиданиям, оказалась глубокой и длинной, не разобрать, когда ей наступит конец. Сюэ Сянь и Сюаньминь мчались среди ведомого огня и призванного ветра примерно столько же, за сколько прогорает палочка благовоний, и под ногами у них уже скопились горы и моря останков…

— Мотыльки, муравьи-людоеды, мухоловки, сколопендры, скорпионы… — подсчитав на пути ядовитых тварей, что гибли от его рук, Сюэ Сянь смерил взглядом пол и холодно усмехнулся.

Эти раздражающие штуковины становились ядовитее одна за другой, одна за другой крупнее, и чем ближе к глубине, тем сложнее с ними было справиться, некоторых даже приходилось жечь подолгу, прежде чем они начинали медленно скорчиваться.

Однако не важно, насколько надоедливые, для Сюэ Сяня и Сюаньминя они — не более чем кучка разнообразных насекомых; приходилось не касаться земли — и только, ветер и пламя устремлялись бок о бок, и они никак не могли пострадать от этих штук. Так что усмехнулся Сюэ Сянь вовсе не поэтому.

Издёвка в его лице появилась оттого, что чем глубже они продвигались, тем чаще скопившиеся на земле останки принадлежали не только насекомым, что истребили они с Сюаньминем, к разросшимся до гор трупам насекомых примешивалось всё больше и больше человеческих костей.

Обнажившиеся голые кости были жёлтыми и белыми, плоть с них сгрызли дочиста, не оставив ни полкапли, и на первый взгляд казалось — они хоронятся здесь много лет. Но если приглядеться внимательнее, можно было заметить, что кровь на этих костях липкая и влажная, ещё хранит хорошо знакомый запах.

— Люди с постоялого двора мертвецов, — прикрыв рот и нос, Сюэ Сянь наконец опустился там, где заканчивались трупы насекомых.

Хмурясь, Сюаньминь оглянулся оценивающе и, отведя взгляд обратно, остановился впереди.

Место, где они стояли сейчас, было концом прохода, дальнейший путь преграждала скала, перед ногами — вьющаяся вверх каменная лестница. Неизвестно, при какой династии её оставили — она была не только покосившейся и узкой, но ещё и оплетённой белёсой паутиной.

Однако паутина, изначально наслоившаяся одна поверх другой, была сметена и невесомо свешивалась по обе стороны лестницы.

Увидев паутину, Сюэ Сянь, само собой, сразу вспомнил «паука единой жизни». Название, разумеется, не могло быть всего лишь совпадением, наверняка наверху этих каменных ступеней как раз и было место, что они хотели найти в конечном счёте.

— Кто-то опередил нас, — Сюэ Сянь окинул паутину взглядом. — Видимо, тех из постоялого двора мертвецов привели как щиты из человеческой плоти.

Сюаньминь произнёс задумчиво:

— Но костей в каменном проходе не так много, должны быть какие-то остатки.

— Вероятно, наверху, — Сюэ Сянь указал на каменные ступеньки.

Двое посмотрели друг на друга и, конечно, не стали больше медлить — тут же отправились по ступеням вверх.

Каменная лестница так же была в липких следах крови, ещё и смешанной с прочей противной грязью, так что двое от начала и до конца не касались поверхности, как раз избежав того, чтобы издать звуки, наступая на всё это.

Лестница была крайне высокой, кружила и кружила едва ли не более чем сотню витков, однако двоим потребовалось всего мгновение, чтобы бесшумно встать в самом верху.

Перед глазами у них оказалась ровная скальная пещера размером с две комнаты, только в середине пещеры располагался пруд с иссиня-чёрной водой, возле пруда — бронзовое зеркало, а возле зеркала — большой участок беспорядочных кровавых пятен, что от стены тянулись прямиком до камней, окаймляющих пруд.

И на одном из белых камней ярко запечатлелись пять кровавых отпечатков пальцев — точно кто-то цеплялся в отчаянной борьбе, пытаясь выбраться наружу.