Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???]

Глава 31: Замок с печатью (3)

Сюаньминь только пошевелил пальцами, и его монашеские одежды в мгновение полностью высохли. Он выпустил теперь сухого Цзян Шинина, затем стремительно догнал Няньци, что направлялся к участку берега впереди, где собрались пассажирские лодки.

Сюэ Сянь обвивал его запястье, и тоненький хвост, лишённый всякой чувствительности, свисал так, что из рукава то и дело показывался мельком самый кончик. Он переместился внутри, изогнулся и наконец высунул свою драконью голову размером с полпальца, повернувшись посмотреть на Няньци.

Пусть прежде этот мальчишка был исключительно худым и маленьким, однако выглядел живее Шицзю; вероятно, потому, что часто выходил из дома и бегал вокруг, к тому же имел несколько резкий нрав, в целом он казался сильным и энергичным — упрямым демонёнком.

Однако сейчас каждый шаг как будто давался ему с огромным трудом. Он ступал невесомо и быстро, точно едва касался земли — уже не мог удержаться, чтобы не поднять ногу, а шагать твёрже было нестерпимо. Это выглядело утомительным, словно он сносил жуткую боль.

Он сделал всего десяток шагов, но лицо его уже побелело, как бумага; ветер только высушил речную воду на лбу, а он снова взмок от холодного пота.

— Только что ты сказал, что с твоим телом что-то не так? В чём дело? — увидев, как плох цвет его лица, Сюэ Сянь решил, что причина никак не может быть в одной лишь скорби, потому не смог не спросить.

В губах Няньци не осталось и намёка на красноту, до того белы они были, словно он не мог оправиться от тяжёлого недуга и неотступно лихорадил. Чем бледнее было его лицо, тем чернее казались глаза, и в черноте этой не было ни единого проблеска света; говоря напрямик, он не походил на живого. Ресницы его дрогнули, высунув язык и облизнув губы, что от сухости уже начали трескаться, он покачал головой и сказал:

— Пустяки, я и сам не очень понимаю, только… только кости болят изнутри, и едва нога касается земли, боль пронизывает от пальцев до макушки, не могу вкладывать в шаги слишком много силы.

Он ответил очень тихо и, не став ждать, что скажет Сюэ Сянь, добавил шёпотом:

— Выдержу, пройдёт, это и близко не так нестерпимо, как умереть.

Цзян Шинин, поспешно шагая, бросил на него взгляд и сказал:

— Ну, необязательно.

Лу Няньци вдруг вспомнил что-то и обернулся посмотреть на Цзян Шинина. Хотя в действительности он был немного старше, чем выглядел, в глазах Цзян Шинина всё равно оставался ребёнком, потому и говорил в лоб, ни с чем не считаясь. Он спросил Цзян Шинина внезапно:

— Ты — не живой человек, да?

В этот миг даже прячущийся в рукаве Сюэ Сянь заметил, что зрачки Лу Няньци на мгновение чуть прояснились, будто он ухватился за спасительную соломинку.

Цзян Шинин по характеру был таков, что время от времени препирался с Сюэ Сянем, но с ребёнком, в вопросе не разбиравшемся, спорить не мог. Он растерялся ненадолго, но кивнул и сказал:

— Мгм, я умер три года назад, только ещё не достиг своей главной цели, потому временно остаюсь в бумажной оболочке.

Услышав его, Лу Няньци даже шагнул неудачно. Опустив ногу на землю, он приложил излишнее усилие и вскрикнул от боли, на лбу его снова проступил холодный пот. Тем не менее он вовсе не обратил на это внимания, только пристально всмотрелся в Цзян Шинина:

— В самом деле? То есть даже если умрёшь, необязательно исчезнешь без следа?

Цзян Шинин взглянул на Сюаньминя, снова посмотрел на Лу Няньци и сказал неопределённо:

— Душа человека всё же задерживается ненадолго, а в особых случаях вполне может остаться и на большой промежуток времени. Так, учитель?

Сюаньминь окинул их быстрым взглядом, ничего не сказав, но и отрицать не стал, только поднял руку, указывая вперёд и давая понять, что они уже на месте. Здесь собралось немало лодочников с рыбаками — слишком многолюдно, чтобы обсуждать связанное с таинственными силами.

Лу Няньци, похоже, принял это за молчаливое согласие, и тут же лицо его значительно смягчилось.

Перед ними сгрудилось семь-восемь пассажирских и рыбацких лодок, что были вместе привязаны к берегу. Что до людей на борту, то они один за другим спускались с лодок, несколько человек, объединив усилия, стаскивали что-то с судна побольше.

— Святые небеса… Когда же утонул этот человек? — кто-то прищёлкнул языком пару раз. — Отчего всё сгнило?

— Я столько лет вылавливаю трупы на этой реке, но впервые столкнулся с подобным, — это был голос ловца трупов.

После того как Лу Няньци ожил у него на лодке, ловец трупов временно оставил прочих всплывших мертвецов и вернул на берег троих, что поднял на борт прежде. Он осторожно переместил Лу Шицзю и старика Лю на каменную поверхность, поддержал Лу Няньци, помогая ему устроиться на берегу, дал ему выпить немного тёплого вина, чтобы согреть продрогшее до костей тело, и только после этого повёл лодку обратно, чтобы выловить оставшихся.

Рыбаки и лодочники, вставшие у берега на отдых, услышав, как описал ситуацию ловец трупов, все протянули руку помощи.

Их лодки не подходили для перевозки покойников, в конце концов, на них загружали рыбу и брали пассажиров, так что это было бы в некотором роде к несчастью. Поэтому они помогли ловцу трупов вытащить на берег мертвецов, размокших до того, что стали похожи на рваный необработанный хлопок, и расположили их в ряд. На первый взгляд картина была довольно жуткой.

Когда Сюаньминь увидел этот ряд утопленников, между бровей у него пролегла морщинка.

— Я так перепугался только что, — ловец трупов едва причалил, он как раз переносил на берег трупы, что забрал последними, и вместе с тем рассказывал: — Сначала плавало шесть, я сосчитал, один был рядом с наносным островком. В итоге же только что, когда я вылавливал последние два, кто его знает как, всплыл ещё один — и всплыл аккурат у борта моей лодки! Это ощущение… не передать!

Сюэ Сянь тайком поскрёб Сюаньминя когтём и приглушённо зашептал в рукав:

— Святоша, взгляни на тела. Ловец трупов, должно быть, говорил о том, которое на поверхность реки отправил я. Эти мёртвые тела и построение «Сотня мужей направляет поток» связаны, немного погодя расскажу тебе подробнее, а пока обрати внимание на детали, присмотрись, нет ли в этих трупах чего-нибудь странного.

Голос его звучал сдавленно, и другие не могли услышать слишком чётко, однако Сюаньминь различил практически всё — как будто голос поднялся зазором в рукаве прямо в ухо.

Сюаньминь чуть нахмурился, наклонил лицо в сторону и с тихим «Мгм», не подавая виду, слегка щёлкнул пальцами, прикрытыми рукавом, по кончику хвоста этого злобного создания, намекая, чтобы оно не показывалось людям впереди и вело себя смирно.

В итоге это злобное создание яростно вцепилось зубами ему в палец.

Сюаньминь сказал равнодушно:

— Выплюнь.

Цзян Шинин и Лу Няньци разом остолбенели:

— Что значит — выплюнь?

Сюаньминь не изменился в лице и по-прежнему безо всякого выражения присмотрелся к всплывшим телам, вытащенным на берег. Он оглядывал их одно за другим — от лодыжек, сгнивших настолько, что виднелись кости, к спутанным волосам на голове, и в сравнении с людьми на берегу, что зажимали носы и морщили лица, сдерживая рвотные позывы, в нём прямо-таки ощущался дух того, кто воспарил над мирским.

Должно быть, дух этот был чрезмерно пугающим, и Цзян Шинин, не получив ответа, не осмелился переспрашивать. Он остановился на том, будто сам ослышался из-за звона в ушах, и молча отвернул голову.

Сюэ Сянь, щёлкнутый по кончику хвоста, удерживал палец Сюаньминя в зубах и целую вечность свирепо кусал, прежде чем излил всё негодование и разжал хватку.

Как оказалось, Сюэ Сянь не ошибся в своих предположениях: хотя тела этих семи всплывших мертвецов не было слишком уж странными, к поясу каждого было подвешено что-то. Пользуясь тем, что рыбаки с лодочниками были заняты рвотой и попытками отдышаться, Сюаньминь, прикрыв пальцы белой холстиной, невозмутимо собрал предметы с поясов.

Всего семь штук, и все семь — армейские железные бирки с зачёркнутыми именами.

С одного взгляда было ясно: эти несколько человек и заключённые в гробнице — из одной группы.

Сюэ Сянь увидел, как он тщательно обернул железные бирки холстиной и спрятал, и сказал:

— Да, кстати, у нас же ещё есть те бирки, что были погребены на дне реки, хоть их и немного. Чуть позже надо будет присмотреться к ним снова.

Пока он говорил, Сюаньминь уже подошёл к телу Лу Шицзю.

Няньци сел рядом на колени и занёс руку, но просто повёл ею в воздухе; судя по лицу, он хотел коснуться Шицзю, однако не осмеливался. Как будто больше всего на свете боялся, что едва дотронется — Шицзю в самом деле, по-настоящему умрёт.

— Видишь… — Няньци поднял голову, взгляд его упал на Сюаньминя, однако был невыразимо пуст. Он всё больше и больше походил на… слепого.

— Я чувствую, что он здесь, я могу дотронуться до него, но я не вижу его, — сказал Няньци. — Я вижу вас, вижу людей на берегу — пусть и нечётко, не различая черт лица, а всё-таки вижу. Одного только Шицзю увидеть не могу.

Сюаньминь взглянул на Шицзю, лежащего с закрытыми глазами на речном камне, на мгновение присмотрелся к иссиня-чёрным глазам Няньци и сказал:

— То, что ты называешь «вижу», — не то, что «видят» зрением. Твои глаза уже слепы, ты просто ещё не понял этого, вот и всё.

— Что ты имеешь в виду? — у Няньци перехватило горло.

Сюэ Сянь украдкой высунул голову из рукава и всмотрелся в глаза Няньци:

— Так вот в чём дело, теперь понимаю, почему твои глаза потемнели, когда нас затопило.

Он подумал немного и сказал Няньци:

— Лу Шицзю обменялся с тобой судьбой, и, кажется, вместе с этим дар к фуцзи тоже перешёл к тебе. Прочие изменения в твоём теле, скорее всего, вызваны тем же, вот только сейчас они ещё не завершились, потому так больно.

Лу Няньци остолбенел на мгновение и спросил растерянно:

— Ты имеешь в виду… имеешь в виду, что мои глаза станут такими же, как у Шицзю?

— Не станут, пожалуй, они уже по большей части стали, — сказал Сюэ Сянь. — Твои глаза видят, вероятно, уже не сами очертания вещей, а ци. Всё, что видишь ты, — это именно то, что всегда видел Лу Шицзю.

— Тогда я не могу видеть Шицзю, потому что… — крылья носа Няньци затрепетали, словно он вдруг стал задыхаться, дыхание резко участилось. Он нахмурил брови, глаза его вмиг покраснели: — Почему?

Сюаньминь поднял руку и прижал большой палец к мингуну у него на лбу:

— У тебя здесь выросла красная родинка, и у твоего старшего брата появилась точно такая же; эта отметина значит, что обмен судьбами завершён. Если бы его душа задержалась в этом мире, медля с отбытием, эта родинка не возникла бы.

На самом деле обмен судьбами — запрещённая техника; даже если обмен пройдёт успешно, выживший от произошедших с ним изменений, по всей вероятности, станет несколько странным. Всё дело в том, что он отчасти наследует человека, пожертвовавшего судьбу: либо станет всё более походить на него внешне, либо его способности и нрав окажутся чем дальше, тем больше неопределёнными. Чем дольше душа человека, что пожертвовал судьбу, будет оставаться в этом мире, тем глубже она повлияет на выжившего.

Говоря иначе, чтобы не воздействовать на Няньци слишком сильно, Лу Шицзю не задерживался ни на одно лишнее мгновение. В гробнице он сказал Няньци те пресные слова — и именно они действительно были прощанием.

Вот только эта разлука, вероятно, никогда не окончится новой встречей.

— Не плачь, — не сумев отыскать никакого носового платка, Цзян Шинин пальцами вытер беззвучно катившиеся из его глаз капли. — Может быть…

Не успел он договорить, как Лу Няньци — без кровинки в лице — уже лишился чувств.

Возможно, телесная боль была поистине нестерпимой, а возможно, ударом стало трагическое известие — он потерял сознание очень надолго.

Неважно, сколь равнодушным был Сюаньминь или каким бесстыдным — Сюэ Сянь, они не могли просто бросить двух молодых людей, один из которых только что умер, а другой — упал в обморок, и пойти прочь как ни в чём не бывало; это бы никуда не годилось. Так что они временно остановились в крохотном дворе, где, поддерживая друг друга, жили Лу Няньци и Лу Шицзю.

Двор этот был в самом деле убогим, что домик улитки. Всего одна кухня, один маленький запылённый зал, в котором помещался лишь квадратный стол на четырёх человек, да боковые пристройки к нему, где едва доставало места для кровати и деревянного шкафа; похоже, на каждого брата по комнатке.

Хоть сказано, что они остановились, в действительности по-настоящему «остановился» только потерявший сознание Лу Няньци. Сюаньминь с остальными устроил его в одной из комнат, затем отправился в городскую похоронную лавку и заказал гроб. Лу Шицзю спал в гробу, который пока поставили в другой комнате.

Сюаньминь как раз сел в зале, намереваясь как следует поразмыслить над тем каменным замком и железными бирками, когда Сюэ Сянь тихо высунул голову из рукава:

— Не спеши усаживаться, найди лавку с готовой одеждой, лавка с тканями тоже сгодится.

Сюаньминь опустил на него взгляд, ожидая, что он объяснит, в чём дело.

Сюэ Сянь почесал когтём свою драконью голову и сказал натянуто, но тоном настолько величественным, насколько мог:

— Я не одет.

Сюаньминь, похоже, не находил слов. Взгляд его небрежно скользнул по маленькому тонкому драконьему телу, и он прохладно отзеркалил Сюэ Сяню сказанные прежде им же слова, возвращая жалобу:

— Какая книга научила тебя, что можно просто взять и обвиться вокруг чужого запястья голым?

Сюэ Сянь открыл рот и укусил его.

Зубы этого злобного создания были очень острыми, и стоило ему укусить, как появилась дорожка следов.

Сюаньминь с равнодушным видом откинул край рукава, обнажая изящные длинные пальцы, слегка изогнул и приподнял два пострадавших и показал Сюэ Сяню.

Оба пальца от начала и до конца покрывало по меньшей мере шесть дорожек оттисков зубов — все от укусов этого злобного создания.

Сюэ Сянь повернул голову, не признавая за собой вины, и, разыгрывая неведение, сказал:

— Не хвастай своей рукой, она ничуть не красивее куриной лапы, ещё и натирает жутко, выглядит неплохо, а пользы никакой, я обвиваюсь всего ничего, но мне уже плохо. Сделай одолжение — поднимись и пойди достань мне одежды.

Цзян Шинин вошёл в комнату и сразу услышал, как это злобное создание устраивает сцену; не в силах смотреть на это, он отвернулся, тут же отпрянул и незаметно ушёл в угол кухни.

Сюаньминь покачал головой, встал и вышел из дома.

Изначально этот поход был затеян только ради того, чтобы раздобыть Сюэ Сяню платье, так что он смог бы одеться, а в итоге принёс вдруг неожиданные плоды.

Примечание к части

За прошедшие дни я кое-что раскопала).

В начале августа был подписан контракт на экранизацию "Монет" (или, по крайней мере, об этом стало известно в начале августа). Правда, вроде как это будет фильм, а не сериал, и я боюсь представить, как обрежут историю, чтобы втиснуть её в фильм (кстати, глав всего 102), но сам по себе факт экранизации меня радует.

Ещё нашла новость о том, что по "Монетам" будет дунхуа, а на сайте, где новелла изначально опубликована, значится также, что подписан контракт на маньхуа.