Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???]

Глава 62: Паук единой жизни (2)

Любой, кто бы ни обнаружил вдруг свой почерк в совершенно незнакомом месте, поразился бы до крайности. Испугался бы, даже ощутил бы, как встают дыбом волосы и трепещут кости. В общем, в такое мгновение совершенно точно не до веселья.

Будь это какое-нибудь обычное место, то и ладно, однако этот бамбуковый дом сейчас сбивал с толку снова и снова, настолько, что и на хорошее место не походил. В конце концов, мало кто ни с чего обустроит себе жилище в краях, где вьётся ядовитый туман.

Обнаруженные здесь собственные следы действительно вызывали не очень хорошее чувство.

К счастью, сама книга была не чем-то причудливым, а лишь сделанными неизвестным путевыми записями. И изначальный текст, на который указывало критическое замечание, тоже был очень простым: всего парой фраз описывалось, как отправившийся в путешествие человек в Ланчжоу забрёл на постоялый двор мертвецов, прячась от ночного дождя, и, как назло, столкнулся с погонщиком трупов.

А замечание же было ещё более простым и содержало лишь четыре иероглифа: «Ланчжоу, гора Ся».

Даже не столько критическое замечание, сколько пометка к некоторым словам.

Сильно хмурясь, Сюаньминь долгое время всматривался в четыре иероглифа; лишь когда Сюэ Сянь окликнул его, он немного опомнился.

— Святоша? Ты отчего застрял там неподвижно на целую вечность? Что такого написано в той книге? — Сюэ Сянь и командовал Каменным Чжаном с Лу Няньци, и ещё следил, ничего не упуская, за действиями Сюаньминя. Видя, что тот очень долго стоит на месте с книгой в руках, он не удержался от вопроса.

С места Сюэ Сяня было видно только его профиль. Масляная лампа светила совсем не ярко, она отбрасывала глубокие тени под надбровными дугами Сюаньминя, вырисовывая решительные очертания глазных впадин и переносицы, однако и подчёркивала исключительно суровое выражение лица — словно он увидел призрака.

Сюаньминя нечасто можно было увидеть в таком облике, и не позвать его, чтобы хорошенько рассмотреть, было бы поистине упущением. Размышляя таким образом, Сюэ Сянь, не в силах держать рот закрытым, позвал Сюаньминя ещё дважды.

Не сводя взгляда со страницы, Сюаньминь качнул головой, не поднимая её:

— Ничего.

Это было непроизвольное отрицание, и тем не менее когда Сюаньминь поднял голову и взглянул в эту сторону, рука, которую он занёс, чтобы взять другую книгу, замерла; в конечном счёте он убрал её и подошёл к столу.

По правде сказать, в Сюаньмине ощущался своеобразный дух, и когда он занимался чем-то в одиночку, не говоря ни слова, дух этот был особенно силён. Словно как бы много людей ни приходило и ни уходило, все они не имели ни малейшего отношения к нему; в нём чувствовались отчуждённость и отдалённость самостоятельного государства. Однако отдалённость эта была вовсе не тягостной и удручающей, а отстранённой и холодной.

Такому монаху, пожалуй, более подходило бы одиноко стоять среди пустого древнего буддийского храма, укрытого снегом; чтобы позади него была выполненная из меди и эбенового дерева пагода, а впереди него — толстые тяжёлые храмовые ворота.

За воротами — всё сущее плотно укрыто багровой пылью[174]; внутри — возвышенный монах с головы до ног в снежном облаке.

Таким образом, когда Сюаньминь покачал головой, у Сюэ Сяня возникло ясное ощущение «как и следовало ожидать», однако в той или иной мере ему всё равно стало не очень уютно. А когда Сюаньминь, подняв голову и увидев его, переменил решение и подошёл, показалось, будто закрытые ворота храма вдруг распахнули изнутри.

Столь простой ход событий невыразимо порадовал Сюэ Сяня.

Только уже через несколько мгновений его славное настроение оказалось испорчено…

Сюаньминь вложил книгу ему в руки, заодно указав на открытую страницу.

Сюэ Сянь, разумеется, увидел выделенный абзац и замечание рядом, но, осмыслив его несколько раз подряд, так и не рассмотрел, что в нём заслуживает глубоких раздумий:

— С этим примечанием что-то не так?

Сюаньминь:

— Мгм.

— Что не так? — не понял Сюэ Сянь.

Кто знал, что Сюаньминь заговорит равнодушно и добавит:

— Посмотри на почерк. Это моя рука.

Сюэ Сянь растерял слова.

Сердце Сюэ Сяня вздрогнуло, перевернулось, а затем ощущения стали крайне сложными. С одной стороны, такое ничуть не скрытное поведение Сюаньминя исключительно радовало его, с другой же… как могла здесь без всякой на то причины появиться вещь, имеющая отношение к Сюаньминю?

Человек, которого он отслеживал, был тесно связан с тем, кто извлёк его мускулы и кости; поднебесная столь огромна, в ней так много мест, где можно спрятаться, и тем не менее этот человек выбрал подобный уголок, залитый ядовитым туманом и мало кому известный, а в такой комнате обнаружились следы Сюаньминя…

На мгновение Сюэ Сянь всмотрелся в почерк на странице, но разум его был совершенно пуст, сердце как будто упало вдруг в студёную реку, отчего всё тело резко пронизало холодом.

Однако, окоченев на мгновение, он снова вспомнил силуэт за застилающими всё небо золотыми нитями: у того человека были волосы, а он уже удостоверился у Сюаньминя, что тот выбрил голову как монах ещё в детстве. Поэтому человек, что вытащил его мышцы и кости, безусловно, не мог быть Сюаньминем.

Вот и ладно.

Сюэ Сянь выдохнул, не подавая виду, и иероглифы на книжной странице стали вновь обретать чёткость.

— И что не так с тем, что ты написал? Пришёл покрасоваться своим почерком передо мной? — посмеялся Сюэ Сянь наобум и заодно перелистнул пару страниц. Он добавил такую фразу исключительно из желания немного скрыть мимолётные подозрения, возникшие только что. Пусть он сам затушил их, едва они показались, однако недоверие, в конце концов, легко задевает. Пока ни к чему было рассуждать о пустяках; по крайней мере, что касается такого рода дел, Сюэ Сянь не желал, чтобы Сюаньминь оказался ранен.

Он хлопнул книгой перед Сюаньминем и, другой рукой показывая довольно большое расстояние, сказал:

— Он вот настолько уступает моему.

Сюаньминь молчал.

Каменный Чжан, обыскивавший угол, как раз расслышал эти несколько слов и подумал про себя: «В мире, оказывается, есть столь бесстыжие люди, прямо-таки дух захватывает от восхищения».

И что ещё бесстыднее, так это то, что два по-настоящему способных господина отлынивают, благополучно позволяя человеку средних лет, кого кое-как уже можно счесть пожилым, и наполовину слепому искать в этой комнате нить паутины и лошадиные следы[175]. И как, мать его, это можно обосновать?

Поскольку Сюаньминь, ничуть не таясь, дал Сюэ Сяню посмотреть на книгу, он, разумеется, в душе подготовился. Однако он никак не предполагал, что Сюэ Сянь отреагирует подобным образом, потому по его всегда безразличному лицу неожиданно скользнули удивление и растерянность.

Сюэ Сянь поймал его на этом и сказал насмешливо:

— Полагаясь на одну только книгу, что за выводы можно сделать? Крикни и посмотри, не ответит ли комната.

Сюаньминь молчал.

Видя, что кое-кто говорит чем больше, тем неразумнее, Сюаньминь собирался обернуться и пойти к книжному шкафу, чтобы выбрать и тщательно осмотреть ещё несколько книг, в итоге же пусть дом не ответил, зато кое-что другое действительно откликнулось.

Снаружи послышались беспорядочные хлопки, из далёкого становясь близким, звук очень скоро вторгся в комнату.

Все испугались, и Сюэ Сянь бессознательно едва не призвал ветер, чтобы выдуть штуковину прочь, однако, присмотревшись, он обнаружил, что это сплошь смольно-чёрная птица.

Эта комната занимала два этажа, поэтому потолок казался высоким: пусть даже птица ворвалась, пока что она не могла налететь на них.

— Это та, что прежде была в лесу? — увидев чёрную птицу, Каменный Чжан вспомнил ту, что раньше чуть не увела их прочь.

Зрение Сюэ Сяня превосходило обычное, и пока птица пребывала в полёте, он ясно рассмотрел её в свете лампы и кивнул:

— Верно, действительно та. Почему она залетела?

Только он умолк, как действия чёрной птицы снова поразили людей в комнате.

Она покружила несколько раз вплотную к высокому-высокому потолку, словно искала определённого человека. Очень скоро она нашла цель, спикировала и, хлопая крыльями, замедлилась; в конечном счёте она села на плечо Сюаньминя, потёрлась о его лицо головой, покрытой плотным пуховыми перьями, и чирикнула.

Каменный Чжан вытаращил глаза и разинул рот.

Лу Няньци, напротив, сказал внезапно:

— Вороны кричат не так…

Сюэ Сянь, пожалуй, лишился дара речи сильнее всех.

Что называют тройным ударом в лицо? Именно это. Едва он сказал: «Позови и посмотри, будет ли ответ», эта глупая птица явилась и откликнулась. Откликнулась — и ладно бы, так ещё таким неописуемым голосом; крикнула — ну и пусть бы, но ей ещё надо было потереться о лицо этого Святоши, а когда опускалась Святоше на плечо, она к тому же набила Сюэ Сяню полный рот пуха; поистине…

Что за штука!

Для Сюаньминя поведение чёрной птицы тоже было крайне неожиданным, но когда она чинно села ему на плечо, его нога, хотя он собирался шагнуть к книжному шкафу, остановилась на том же месте.

Он знал ответ, даже не перелистывая книги: большинство пернатых были чуткими от природы, никакая птица не стала бы вот так открыто садиться на плечо чужаку да ещё тереться ему о лицо.

— Что, что происходит? — у Каменного Чжана так затуманилось в голове, что он потерялся в ходе событий.

Сюэ Сянь без всякого выражения бросил взгляд на глупую птицу и фыркнул холодно:

— Ещё нужно объяснять? Предельно ясно, что эта птица знает Святошу.

— Значит… — пробормотал Каменный Чжан.

— Значит это, вероятнее всего, дом мастера, — невозмутимо дополнил Лу Няньци.

Лу Няньци не видел книги, что держал Сюаньминь, если бы видел, он не добавил бы эти два слова — «вероятнее всего».

— Так и есть, это твой дом, — сказал Сюэ Сянь, глядя Сюаньминю в глаза.

Сюаньминь окинул взглядом птицу на плече. Нельзя было не признать: ему никогда не нравилась чрезмерная близость людей или прочих существ, однако когда эта чёрная птица потиралась о него, он тем не менее испытал чувство близкого знакомства, словно из другой жизни, и в сердце его вовсе не зародилось отвращения. Потому в глубине души он тоже пришёл к выводу: к тревоге, этот дом действительно его.

Сюэ Сянь пристально смотрел Сюаньминю в глаза, Сюаньминь тоже поднял взор к нему и, ничуть не пряча взгляда, издал «Мгм», ответив же, он тем не менее так и не отвёл глаз, а продолжил спокойно смотреть на Сюэ Сяня.

Неизвестно, не было ли это обманом зрения, но, оттенённый светом лампы в комнате, этот взгляд казался глубоким и серьёзным, настолько, что заставлял Сюэ Сяня чувствовать, будто Сюаньминь придаёт значение его реакции…

Сюэ Сянь невольно отвёл взгляд и сказал чёрство:

— Это, однако, и впрямь глупая птица.

Раскрыв крылья, чёрная птица вскрикнула и вытянула шею, намереваясь клюнуть его.

— Ещё и понимаешь человеческую речь, видно, в самом деле дух[176], — произнёс Сюэ Сянь недовольно. — Запоёшь этому Святоше — вон как щебечешь и кичишься, почему же на меня кричишь так грубо? М? Смотрю, тебе, пожалуй, больше не нужны твои лоснящиеся гладкие перья!

Это злобное создание прожило неизвестно сколько сотен лет, а всё ещё любило опускаться на один уровень с птицей — и было способно на это. Так, разговаривая, Сюэ Сянь в самом деле занёс руку, собираясь выдернуть перья из хвоста чёрной птицы.

Чёрная птица не могла одолеть его; яростно вскрикнув несколько раз, она захлопала крыльями и перелетела на другое плечо Сюаньминя. Теперь двоих больше ничто не разделяло.

Сюэ Сянь перестал смеяться, взглянул на Сюаньминя и сказал ровно:

— Даже если дом твой, ты не тот, кто вырвал мои мышцы и кости, в этом я твёрдо уверен. Но между тобой и тем человеком может быть связь. Я надеюсь, что вы враги, а не… сообщники.

Сюэ Сянь говорил это без всяких эмоций в лице, и выражение Сюаньминя тоже было необычайно тяжёлым и серьёзным. Настолько, что Каменный Чжан в углу не осмеливался громко дышать, и даже Лу Няньци, кто никогда не обращал внимания на других, ощутил, что обстановка не такая уж непринуждённая.

Сюэ Сянь всматривался в глаза Сюаньминя и не упускал в них ни тени переживаний. Если он не ошибся, то, когда он сказал последнее предложение, в выражении Сюаньминя была — промелькнула и исчезла — перемена.

Он действительно придавал значение.

В этот раз Сюэ Сянь был исключительно уверен, поэтому настроение его значительно улучшилось, он убрал намеренно безразличное выражение, вернул неизменный лениво-расслабленный вид и указал подбородком на комнату:

— Но погляди на себя, для тебя всякий, кто перепачкан, напрашивается на пощёчину. Полагаю, ты и за всю жизнь не смог бы стать сообщником с кем-то, иначе разозлил бы другого до кровоизлияния. Хватит раздумывать, посмотри на щели в углу, раз уж это твой дом, твоё чутьё будет непременно точнее, чем у посторонних. Скажи! Где сокрыта тайна?!

На этом Старейший притворно ударил по столу, всерьёз погрузившись в роль допрашивающего тюремщика.

Сюаньминь растерял слова.

Обычные люди, увы, не могли насладиться кое-чьим божественно высоким навыком менять лица[177] скорее, чем перелистывать книгу, и даже Сюаньминь ощутил себя беспомощным.

Он безмолвствовал мгновение и как раз собирался заговорить, однако заметил, что ставшая духом чёрная птица ещё раз потёрлась о его лицо и грубо каркнула на Сюэ Сяня, а затем стремительно подлетела к углу у потолка и ударила крылом по определённому выступающему коленцу бамбука.

Внезапно раздался гул пружинного механизма, пол у них под ногами встряхнуло, и вся площадка стала опускаться.

Под этой комнатой есть ещё и грот бессмертных[178]?!

Слух Сюэ Сяня был необыкновенно остёр, и как только они опустились полностью и звук пружинного механизма оборвался, он услышал в некоем отдалённом углу очень слабое дыхание.