Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???]

Глава 72: Прохожий (3)

В приказе Тайчан с давних пор было установлено опускаться на колени лишь перед Небом и Землёй, поэтому даже при встрече с гоши высочайшее почтение выражали вовсе не коленопреклонением, а поклоном.

Однако когда более сотни человек, носивших просторные белые одежды с широкими рукавами и свирепые звериные маски в простом старинном стиле, молча и слаженно предельно низко поклонились, картина всё равно представляла собой величественное зрелище. Только в этом величественном зрелище проступало ощущение торжественной почтительности и благоговейного трепета — если бы каждый достал по несколько палочек благовоний, они бы точь-в-точь совершали большое жертвоприношение Небесам.

Для обычного человека картина эта была в высшей мере потрясающей, но для Сюэ Сяня — ничуть. Он слегка остолбенел лишь потому, что вдруг увидеть такое было слишком неожиданно, вот и всё.

Он уделял совсем мало внимания делам императорского двора в мире людей, и разбираться в чинах и учреждениях, что время от времени сменялись вслед за династиями, ему было главным образом неохота, в конце концов, к нему это не имело никакого отношения. Поэтому, увидев иероглифы «Тайчан», он, конечно, ничего не понял, зато по нарядам этой сотни с лишним человек смог сделать вывод-другой: вероятно, это люди, отвечающие за жертвоприношения и гадание в императорском дворе.

Он жил уже так долго и нередко видел подобные сцены, у него едва не сорвалось непроизвольно с языка: «Вы все проследовали сюда молить о дожде?»

Вот только не успел он заговорить, как Сюаньминь, стоявший рядом с ним, хмуря брови, выступил на шаг вперёд и как раз наполовину закрыл Сюэ Сяня собой. С ледяным, как укрытая инеем земля, лицом он безучастно окинул прибывших взглядом и спросил:

— Чем могу вам помочь?

Чем могу вам помочь?

Чем могу вам помочь???

В передней части отряда тайбу и тайчжу, как раз собиравшиеся окликнуть гоши, оба остолбенели на том же самом месте.

Но как бы то ни было, а они выросли при дворе и не могли обнаружить недостаток такта перед другими. Сохраняя поклон, двое чуть повернули головы вбок и посмотрели друг на друга, глаза их одинаково полнились изумлением и неуверенностью.

Обознались? Невозможно!

Эта фигура, характер и манера ходьбы — вылитый гоши, даже и незачем ждать, чтобы он приблизился, — с первого взгляда можно узнать!

Однако эта фраза — «Какое дело привело вас сюда?» — к чему это всё?

Намеренно? Неужели он занят важным делом и раскрывать личность не к месту?

Когда-то тайбу и тайчжу вошли в приказ Тайчан в один год, не было бы преувеличением сказать, что они выросли вместе, разделяя забавы зелёными сливами и игры в бамбуковых лошадок[201]; не касаясь прочего, молчаливое взаимопонимание у них всё-таки было. Двое коротко обменялись взглядами и пришли к единому предположению.

Только едва это предположение появилось, от руки вдруг донеслось тихое шипение.

Двое остолбенели и тут же увидели, что шипит: не разобрать когда возникший возле пальцев тайбу шар пламени. Пламя это в одно мгновение опало без остатка, обнажив завёрнутую в сердцевину огня записку.

Эта ситуация вовсе не была чуждой для них, если гоши хотел передать им какое-либо известие, он постоянно прибегал к такому способу.

Согласно здравому смыслу, отправленный тайбу лесной голубь только отбыл, и как бы он ни спешил, не смог бы к настоящему времени добраться до храма Фамэнь. Единственное возможное объяснение — у гоши как раз появились другие распоряжения; только слишком большое совпадение, что присланы они в этот момент…

Тайбу поймала левой рукой сложенную записку и, не подавая виду, мельком взглянула на белый силуэт напротив. Как раз когда она собиралась развернуть листок, позади послышалось, как хлопает крыльями птица.

— Письмо, — тайчжу обернулся взглянуть и снял с ноги подлетевшего к нему голубя трубочку с письмом.

Двое обменялись растерянными взглядами и спешно опустили головы прочитать послания.

— Письмо написано шаоцином[202], говорится, что в докладе уезда Хуачжи сообщили, что кому-то в уезде удалось увидеть истинного дракона, гоши передал распоряжение, и сейчас приказ Тайчан вместе с охранными войсками внешнего двора при дворе Тяньцзи, где постоянно проживает гоши, уже отправились в путь, мы впереди и должны быть внимательны, — тайчжу понизил голос чрезвычайно сильно, однако когда сказал «истинный дракон», всё же несколько удивился, отчего тон чуть поднялся. Он торопливо умолк и с крайней сдержанностью договорил с придыханием: — Кроме того, шаоцин сказал, что гоши уже вышел из затвора, у него есть другое важное дело, он присоединится к нам через три дня.

А пришедшая от гоши записка была неизменно краткой и ясной.

Тайбу прямиком поднесла развёрнутую тонкую бумагу тайчжу к глазам, и тот увидел записанные на ней четыре слова: «Действуйте по своему усмотрению». Подпись была прежней: «Тундэн».

Два письма, прибывших одно за другим, были не так чтобы длинными, однако содержание их до некоторой степени приводило в замешательство: кому-то в уезде Хуачжи удалось увидеть дракона, почему же помчались приказ Тайчан и люди со двора Тяньцзи? Всё же в прошлом никогда так не происходило, отношение было слишком необычным и вызывало в душе прямо-таки затапливающее затаённое беспокойство.

Однако больше всего внимания тайчжу и тайбу обратили вовсе не на это, а на то, что гоши вдруг действительно уже покинул уединение и к тому же имеет другое важное дело…

Двое невольно связали это с нынешней сценой, попросту посчитав, что их прежняя догадка должна быть верной: причина, почему гоши встретил их, но не признал, надо полагать, в том и заключалась, что он имел иной план и обстоятельства, что желал скрыть.

В таком случае им, разумеется, надлежало содействовать всеми силами. Разве они пресытились жизнью, чтобы испортить прикрытие гоши?

— Действуйте по своему усмотрению… — прошептал тайчжу. Конечно, значит, нужно действовать, как посчитают уместным! Двое быстро привели в порядок выражения лиц, подняли головы, кивнули стоявшим напротив Сюаньминю и Сюэ Сяню и сказали: — Возникло недоразумение, боюсь, мы обознались.

— Обознались? — Сюэ Сянь насмешливо улыбнулся и мимоходом стряхнул с полы сбоку несуществующую вовсе пыль. — Эти слова… можно ли принимать за правду?

Хотя они стояли далеко друг от друга, Сюэ Сянь всё же услышал, как они упомянули «истинного дракона». Если бы другая сторона прямо и откровенно объяснила цель прибытия, он как раз и не придал бы такого значения, но противоположная сторона, наоборот, подняла голову и преподнесла «Обознались», что заслуживало размышлений.

Какого рода людям требуется скрывать себя?

Людям, что таят злой умысел.

Сюэ Сяню всегда было лень думать над хитросплетениями в душах смертных, однако он, как-никак, уже однажды пострадал. Едва увидев таких скрытных людей, он невольно вспомнил, как у него вытащили мускулы и кости, и его улыбающееся выражение тотчас стало ещё холоднее.

— Наша вина, мы были опрометчивы. Эта горная дорога изогнута, когда вы поворачивали, мы, ещё не рассмотрев внимательно, основываясь лишь на цвете одежд и фигуре, по ошибке приняли человека за другого, поставили себя в смешное положение, — говоря это, тайчжу даже не осмеливался посмотреть на Сюаньминя лишний раз, лишь сложил руки у груди перед Сюэ Сянем: — Уповаем на ваше великодушное снисхождение. Поскольку вы спешите, нам неловко излишне задерживать вас, прошу…

С этими словами он подал длинному отряду позади знак рукой.

Строй из более чем сотни человек подался в стороны, словно море расступилось, и ладно освободил Сюэ Сяню и Сюаньминю дорогу.

Он и Сюаньминь действительно вошли в раскрывшийся проход. Двое были старейшими, что не опасались неприятностей, вплоть до того, что они шли таким путём и не испытывали ни капли неловкости, выражения их были безразличными, а шаг — непринуждённым.

Ещё прежде чем Сюаньминь подошёл близко, тайбу и тайчжу одновременно опустили взгляды, совсем как когда встречали гоши в приказе Тайчан, чаще всего совершенно не осмеливаясь смотреть. Более того, сейчас они ещё и доставили проблем, так что положение было несколько неудобным; едва не нарушив замыслы гоши, они, разумеется, вовсе не смели поднять глаза.

Лишь в мгновение, когда Сюаньминь проходил мимо, тайчжу чуть повёл опущенным взором, мельком взглянул на свешивающуюся правую руку Сюаньминя и очень быстро отвёл глаза снова.

За исключением некоторой нечаянной мимолётной потери самообладания перед Сюаньминем, дальнейшее поведение двоих было вполне надлежащим, они соблюли правила благовоспитанности, но не были учтивы чрез меру, лишь в процессе, не подавая виду, бросили несколько взглядов на Сюэ Сяня, похоже, смертельно боясь, что этот человек, с которым, как видно, связываться решительно не стоит, заметит какой-нибудь изъян.

Но эти несколько взглядов-то всё и испортили. Если бы они поглядывали на кого-то другого, вероятно, обнаружить это и было бы нелегко, Сюэ Сянь же обладал крайне восприимчивыми органами чувств, заметить метания их глаз было в самом деле слишком просто. Он попросту ощущал, что эти люди прямо-таки практически шествуют по улице с написанными на лице словами «Таим злой умысел».

В одно мгновение он смутно почувствовал и некоторые прочие странности, но не успела эта мысль показаться, как чёрная птица на плече Сюаньминя прогнала её прочь.

Эта чёрная птица действительно не боялась чужаков, увидев всех этих «одетых в траурное платье» людей, она, вопреки ожиданиям, ничуть не растерялась, напротив, когда Сюэ Сянь потеснил её, раскрыла крылья и влепила Сюэ Сяню по плечу.

Мелкая скотина!

Сюэ Сянь как раз бросил на неё косой взгляд и заметил, как Сюаньминь с безразличным видом снова прихлопнул к ней бумажный талисман.

В этот раз он, должно быть, был использован для обездвиживания. Получив его, чёрная птица тут же задеревенела на плече Сюаньминя, как гробовая доска, не способная и шелохнуться. Чёрные горошины глаз обиженно взглянули на Сюаньминя.

Сюэ Сяню тотчас и телесно, и на душе стало легко и приятно, и неохота было дальше размышлять, что там за «тайный злой умысел» у этих людей.

Тайбу и тайчжу смотрели вслед, как двое с птицей прошли через людской коридор, миновали последнюю лошадь и дошли до развилки меж гор впереди.

— Фух… — тайчжу тихонько вздохнул с облегчением, вместе с тем про себя уже наметив план: чтобы не мешать гоши, они притворятся, что идут с двумя в противоположных направлениях, продолжат путь, затем впереди найдут обходную дорогу и, сохраняя некоторое расстояние, будут следовать за гоши, чтобы появиться вовремя, когда потребуются.

Однако не успел он выдохнуть до конца, как увидел, что худощавый высокий мужчина в чёрных одеждах рядом с гоши вдруг оглянулся на них и улыбнулся.

Улыбка эта была чрезвычайно красивой — и чрезвычайно злонравной, в изогнутом уголке рта проступала нотка холодности. Тайбу и тайчжу были равно потрясены.

Тут же вслед за этим обстановка над головами всего отряда из приказа Тайчан резко изменилась, изначально смутный утренний свет в один миг плотно затянуло клокочущими чёрными тучами, а после сотни ослепительно-белых молний без единого предзнаменования раскололи грозовые облака и обрушились на землю с грохотом, содрогающим целый мир.

Почти каждая ударяла у самых пальцев ног. Они окружили всю толпу, образовав отлитую из грозы клетку.

Тайчжу и остальные прожили столько лет, но впервые отведали, что значит «люди — навзничь, кони — кувырком»[203], целый отряд смешался, что котёл кашицы. Угол удара каждой молнии был крайне хитрым: они никогда не поражали их, однако при этом постоянно заставляли чувствовать, что спрятаться совершенно невозможно.

Гром и молнии обрушивались бесконечно, а их способности были ограничены, и как бы они ни хотели выбраться, сделать это быстро не могли.

В результате, когда тайчжу в столь затруднительном положении с трудом взглянул вдаль, он обнаружил, что люди, за которыми он намеревался следовать, давно исчезли без следа, а из-за заслона слепящего света молний он даже не заметил, которым ответвлением дороги, в конце концов, ушли те двое.

Как раз когда всю его душу переполняло беспокойство, тайбу потянула его на себя и сказала:

— Ничего страшного, мы можем догнать.