Нефритовая лиса

Глава четвертая

Тай Дзяо была настолько сильно рассержена поступком дочери, что отказалась даже видеть ее. Ицин старалась пробиться сквозь холодное молчание, но ее слова тонули в пустоте. Раз за разом она заходила в материнские покои, лишь чтобы услышать глухой отказ. Оставалось лишь смириться и ждать — ждать того часа, когда корабль увезет ее далеко, в чужую провинцию, где ей суждено стать женой незнакомого торговца.

Эти дни ожидания были для Ицин невыносимы. Она металась по комнате, потеряв покой и аппетит. Сон приходил к ней урывками, мучительный и тяжелый, а пробуждения наполнялись тревогой. Ни книги, ни разговоры со служанкой, ни даже игры с Желтком, маленьким любимцем, не приносили утешения. Её мысли кружили вокруг одного: её будущего. Оно уже предрешено и не сулит ничего хорошего. А еще ее мучили мысли о том, почему она такая неблагодарная дочь. Она старалась быть такой, какой её хотели видеть родители, но эти старания не приносили ей радости, лишь заставляли желать иной судьбы.

Каждый раз, думая о жизни вдали от Сэи, её сердце сжималось от тоски. Как она сможет жить, оторванная от родных, дома, привычного мира? Ей хотелось плакать и жалеть себя, но одновременно она боялась ещё больше разочаровать мать и отца. Почему же она не может, как другие женщины, смириться с выбором мужа и принять судьбу?

Ей остро захотелось, чтобы мать увидела её страдания, обняла, утешила, сказала, что всё будет хорошо. Но госпожа Тай была слишком увлечена своими верованиями и нескончаемыми сожалениями о том, что не смогла родить сына. В этих стенах для Ицин не было утешения

В один из таких безрадостных дней, когда казалось, что мрак никогда не рассеется, дверь тихо скрипнула, и на пороге появился брат.

Ицин смотрела на Чжэня, стоявшего на пороге комнаты, и чувствовала, как внутри поднимается волна тревоги. Его фигура была прямой, осанка горделивой, а слегка вздёрнутый подбородок придавал облику надменность. Он напоминал тех чиновников, о которых она читала в книгах, — безжалостных, эгоистичных, хитрых. Может, это все её воображение рисовало такой образ?

Сердце Ицин сжалось сильнее. Она помнила слова матери, госпожи Тай, которая всегда утверждала, что Чжэнь и его мать, наложница Фань, лишены чести. Их семьи разделяла стена обид, недосказанностей и открытой вражды. И вот теперь Чжэнь стоит перед ней, и она не знает, чего ожидать.

Может, он пришёл, чтобы посмеяться над её положением? Чтобы увидеть её падение, насладиться её отчаянием и одиночеством? Эта мысль заставила её губы сжаться, а взгляд невольно стал настороженным.

Чжэнь молчал. Его лицо сохраняло спокойствие, но в глазах мелькнула тень. Был ли это укор? Или насмешка? Или что-то ещё, более глубокое, чего она не могла понять?

Ицин напряглась, собирая силы, чтобы выдержать его взгляд. Но она не могла избавиться от чувства, что этот мужчина для неё чужой и, возможно, опасный.

Ицин подняла голову, стараясь сохранять достоинство, хотя внутри всё дрожало от неуверенности.

— Ты изменился, — нарушила она напряжённое молчание.

— Ты тоже уже не та девчонка, которую я знал, — ответил он с лёгкой небрежностью, не убирая улыбки.

— Ты что-то хотел, брат?

— Заглянул к тебе, чтобы убедиться, что ты ещё не уморила себя голодом.

Он прошёл в комнату, медленно оглядываясь. В убранстве спальни чувствовалась женская рука: изящные шёлковые занавески мягко струились вдоль окон, тонкие фарфоровые статуэтки стояли на резном столике, а в углу на подушках дремал Желток. Лёгкий аромат жасмина витал в воздухе, но Чжэнь, казалось, не был впечатлён. Его взгляд лениво скользил по комнате, будто он видел перед собой не место, где живёт его сестра, а что-то совершенно чуждое. Ицин следила за его движениями, чувствуя, как внутри поднимается волна раздражения.

— Тогда ты напрасно пришёл, — резко ответила она. — Наши родители сделают всё, чтобы я дожила до того момента, как они отправят меня прочь из родного дома. На чужбину, замуж.

— Ну, разве замужество не предел мечтаний любой женщины? — его голос звучал так, будто он говорил очевидную истину. — Особенно если учесть, что ты сама приложила усилия, чтобы ускорить этот процесс. Даже выучила замечательную притчу, которая так понравилась отцу. Ты думала, что это принесёт тебе свободу?

Щёки Ицин мгновенно запылали от гнева. Она резко подняла голову, её голос звенел обидой:

— Моя притча была хорошей идеей. Просто у отца было плохое настроение. И я уверена, что не без твоей помощи. Я никогда не видела его таким раньше. Даже представить не могу, что с ним случилось.

Чжэнь пожал плечами, его лицо оставалось непроницаемым, а в глазах блеснуло нечто похожее на равнодушие.

— С ним случился возраст… и алкоголь, — произнёс он с холодной прямотой, словно говорил о чём-то тривиальном.

Ицин почувствовала, как её обуревает возмущение.

— Ты говоришь непочтительные вещи для сына.

Он слегка наклонил голову набок, как будто изучал её.

— А кто нас слышит? — ответил он с безразличной усмешкой.

Чжэнь, словно не замечая её напряжения, вальяжно устроился на одной из разбросанных подушек.

— Я пришёл не для того, чтобы ссориться, — произнёс он, опираясь на локоть. — Послушай, сестрёнка, пусть наши матери никогда не ладили, но нас с тобой это не касается.

— Но мы их дети, — заметила она.

Чжэнь усмехнулся, разглядывая её, словно младенца, который пытался возразить взрослому.

— Нам с тобой нечего делить. Я — сын, а ты — дочь. Что нас может рассорить? Или ты думаешь, что я собираюсь бороться с тобой за право выйти замуж за этого плешивого торгаша из Тивии?

В его словах слышалась издёвка, но взгляд оставался серьёзным.

— Но ты — сын, поэтому тебе везет с судьбой больше, чем мне, — сказала она с горечью. — Меня отправят в другую провинцию, отдадут этому…

— Престарелому уроду, — спокойно закончил Чжэнь, словно обсуждал погоду. — Я понимаю тебя, Ицин. На самом деле, мы с тобой очень похожи. Меня отправили во дворец, когда мне исполнилось девять. Думаешь, мне не было страшно? Конечно, я боялся. На мне висела огромная ответственность. Все видели во мне не просто мальчишку, приехавшего учиться, а наследника семьи Дзяо и, возможно, конкурента за тёплое место при правителе. Там всё намного серьёзнее. Ты это понимаешь?

Ицин молча кивнула, признавая его слова, но всё же не могла удержаться от тихого возражения:

— И всё-таки дворец — это не чужая провинция.

Чжэнь хмыкнул и, откинув голову на подушку, посмотрел в потолок.

— Он стал таковой, когда нашего отца с позором уволили, — бросил он с явной горечью в голосе.

Ицин бросила недовольный взгляд, полный обиды.

— Зачем ты это говоришь?

Чжэнь встретил её взгляд без тени раскаяния.

— Затем, чтобы ты поняла, Ицин, — произнёс он, его голос стал мягче, но не потерял твёрдости, — чужая провинция начинается там, где ты теряешь защиту семьи. Мы оба были брошены в такие провинции. Просто у каждого из нас она своя.

— Уверена, что нашего отца подставили. И многие во дворце это понимают, поэтому не сравнивай моё позорное замужество с торговцем со службой у правителя.

— О, да, нашего отца и правда подставили! И кто же с ним так поступил? Я отвечу: это были выпивка и растрата казённых денег.

— Это неправда! — возмутилась Ицин.

Чжэнь пожал плечами и сел удобнее, словно не замечая её негодования.

— Сестрёнка, наш отец прекрасно разбирается в поэзии, музыке и веселье. Но считать деньги? Это для него что-то из ряда вон. Его поставили министром обрядов, чтобы он следил за мероприятиями во дворце. Это всё равно что пустить щуку в пруд с карпами. Уверен, что у него не было злого умысла, он не хотел разорить казну министерства. Просто его друзья оказались слишком прожорливыми, а он слишком мягкосердечным.

Ицин вздёрнула подбородок:

— Если бы он совершил преступление против императорского двора, он не вернулся бы домой с головой на плечах. Думаю, тебя обманули, а отца оклеветали.

Чжэнь склонил голову, наблюдая за её гневным лицом, и спокойно ответил:

— Нет, просто его смерть оказалась бы более невыгодной, чем жизнь.

Ицин непонимающе посмотрела на него.

— Сама подумай, кто в здравом уме захочет променять тёплые дворцовые покои на это прибрежное захолустье? Но наместник тут нужен. Зачем казнить того, кого можно сослать в эту дыру? А с тех самых пор, как отца с негласным позором выдворили из столицы, все вокруг ополчились против меня. Теперь у них был реальный повод унижать меня и выставлять в дурном свете. Ты даже не представляешь, какими жестокими могут быть дети. Мы с тобой похожи, сестренка, оба пленники родительских желаний и фамилии нашей семьи.

Ицин нахмурилась.

— Тогда что с тобой случилось? Почему ты вернулся домой раньше времени?

— Я полюбил девушку. А она оказалась гнидой. Оболгала меня. Теперь я точно уверен: если ты носишь фамилию Дзяо, доверять никому нельзя. Такую роскошь мы можем позволить себе только в отношении друг друга. Ведь, как я уже сказал, нам нечего делить. Теперь ты знаешь, что жизнь сына ничем не легче жизни дочери, особенно если ты сын того, кто покинул дворец с позором. Мне даже придумали оскорбительное прозвище, за спиной называют «младший растратник».

Ицин сжала губы, её взгляд блуждал между Чжэнем и полом. Она всё ещё не могла понять, стоит ли доверять брату. Но его слова несли в себе зерно истины. Их судьбы действительно были незавидны. Он — сын, на которого возлагали ожидания, и которых расплачивался за поступки отца. Она — дочь, чья жизнь должна была стать разменной монетой в игре, где правила устанавливали другие. Что же плохого в одном разговоре по душам? Возможно, это единственный момент, когда они могут быть честными друг с другом.

— А меня называют порченой или сглазницей. Всё из-за матери, — она насупилась. — Даже за ужином она никак не могла забыть про своих дурацких духов. Почему она не прекращает в это верить и не видит, как позорит себя и меня? Она главная жена, но ходит вечно мрачная, боится собственной тени и несёт чушь.

Только когда слова, копившиеся в её душе долгие годы, вырвались наружу, Ицин почувствовала облегчение.

— Она вечно пугает духами, демонами и злобными существами, рассказывает свои нелепые легенды и притчи, заставляет делать глупые ритуалы, вместо того чтобы следить за модой, как твоя мать. Ты бы видел, какой отвратительной ерундой обставлена её комната! Все эти ленточки, красные бумажки, страшные фигурки. Когда я туда захожу, мне кажется, что я попадаю в царство мёртвых!

Чжэнь рассмеялся, представив картину.

— В таком случае, комната моей матери похожа на лежбище морского котика. Она только и делает, что валяется, ест и неустанно ворчит.

Ицин не удержалась и тихо рассмеялась, её смех был лёгким и искренним, словно давно скрытая радость вдруг нашла выход.

— Моя мать хочет отдать все мои подарки духам, — сказала она, с трудом удерживая улыбку, — в благодарность за то, что ты приехал.

Чжэнь приподнял бровь, усмехнувшись.

— Это ещё ничего, — отозвался он. — Моя мать допекает меня каждый вечер разговорами о выборе невесты. Она хочет, чтобы та была непременно родственницей самого императора.

Ицин фыркнула, не в силах сдержать смех.

— И как ты собираешься это выполнить?

Чжэнь театрально вздохнул, развёл руками и добавил с насмешливой горечью:

— Да я хоть на коленях готов ползти, чтобы найти эту родственницу. Только вот беда — с нашей семейной историей даже самый дальний родственник императора и тот не захочет женить свою дочь на мне.

Ицин рассмеялась, прикрыв рот рукой.

— Моя мать, — продолжила она, — думает, что если я не схожу к шаманке, и та не сообщит духам, что я стала совершеннолетней, то моя душа никогда не найдёт пути до загробных врат.

— Загробные врата? — переспросил он, с трудом сдерживая весёлую улыбку. — Ну, если ты не найдёшь этих врат, может, просто вернёшься домой?

— Отличная идея! — подхватила Ицин. — Скажу маме, что духи велели мне остаться здесь навсегда.

— И мне! — добавил Чжэнь, поднимая руку. — Я скажу, что император лично запретил мне жениться, потому что я слишком хорош для его родственников.

Их смех, звонкий и искренний, заполнил комнату. Это был редкий момент, когда они оба могли почувствовать себя свободными от семейных обязанностей и тревог. На миг в их отношениях появилась лёгкость, которой давно не хватало.

— Знаешь, — сказала Ицин, улыбаясь, но уже спокойнее, — я давно не смеялась так искренне.

Чжэнь посмотрел на неё и мягко улыбнулся.

— И я, сестра. И я.

Он на мгновение замолчал, рассматривая узор на одной из подушек, а потом вдруг резко оживился, его глаза блеснули. Он встал, неспешно прошёлся по комнате, разглядывая её привычное убранство, а потом обернулся к сестре с задумчивой улыбкой.

— Послушай, Ицин, мне кажется, я могу тебе помочь. Министр, который собирается приехать сюда, будет не один. С ним приедет и его сын. Почему бы тебе не попробовать понравиться этому молодому господину? Если всё получится, отец и мать просто не смогут отказать ему, если он захочет взять тебя в жёны.

Ицин нахмурилась, её взгляд был полон сомнений.

— Тебе же нечего терять, — настаивал Чжэнь, — не получится — отправишься в Тивию, как и планировалось. А получится — выйдешь замуж за богатого, молодого и красивого сэянца. Разве это не шанс? Мне кажется, ради такого стоит попробовать. Как считаешь?

Ицин опустила глаза, её губы дрогнули в неуверенной улыбке.

— Но если этот молодой и красивый сэянец настолько хорош, то, вероятно, уже множество девушек пытались заполучить его сердце. Мне не тягаться со столичными красавицами.

Чжэнь усмехнулся, в его голосе зазвучали мягкие нотки братской заботы.

— Столичные девушки утомляют своей глупостью, запросами и избалованностью. А моя сестрёнка не только умна, но и очень красива.

Ицин застенчиво улыбнулась, её лицо порозовело от неожиданного, но приятного комплимента. Она кивнула, принимая слова брата, и почувствовала, как в её душе зарождается крошечная искорка надежды.

— Может быть, ты прав, — тихо согласилась она. — Но как это сделать? Вряд ли меня допустят к встрече с такими важными гостями. Как мне оказаться рядом с ним хотя бы на мгновение?

Чжэнь с энтузиазмом вернулся к своим размышлениям. Его взгляд засиял, как у человека, у которого внезапно появилось вдохновение. Он опустился обратно на подушку, подперев подбородок рукой, и с хитрой улыбкой посмотрел на Ицин.

— Значит, ты согласна попробовать? — спросил он с таким видом, будто всё уже было решено.

Ицин колебалась, но, собравшись с духом, слегка кивнула, избегая встретиться с ним взглядом.

— Да, но как это сделать? — голос её звучал тихо и осторожно.

Чжэнь хмыкнул, словно заранее знал её сомнения, и лениво откинулся назад.

— Всегда есть какие-то возможности, которые мы пока просто не видим. Может быть, ты сумеешь случайно столкнуться с ним? Или, кто знает, духи твоей матери помогут?

Ицин не смогла удержаться от улыбки, услышав его шутку.

— Звучит не очень убедительно. Если духи и вмешаются, то наверняка будут на стороне моей матери. Она почему-то так упрямо хочет, чтобы я уехала в Тивию.

— Оставь это мне. Не может быть, чтобы младший развратник и порченная не смогли перехитрить этих духов. — Он наклонился ближе, словно раскрывая заговорщический план. — Министр и его сын приезжают завтра. Найди причину, чтобы выбраться из своей комнаты. Прогуляйся по нашему поместью, постарайся оказаться там, где они могут быть. Если повезёт, ты его встретишь. Если же нет, просто доверься моей смекалке.

Ицин задумалась. Слова брата звучали легко и уверенно, но в её сердце всё ещё жил страх. Она посмотрела на Чжэня, пытаясь понять, действительно ли он сможет ей помочь. Его взгляд был таким искренним и ободряющим, что она решила рискнуть.

— Хорошо, — сказала она, выдохнув, как будто сбросила тяжёлый груз. — Я попробую.

Чжэнь кивнул, его лицо осветила довольная улыбка.

— Вот и умница, сестрёнка. Помни, иногда даже случайность может стать судьбоносной, если ей правильно воспользоваться.