Нефритовая лиса

Глава девятая

Белый Лотос, всё ещё пощипывая булочку, перевела взгляд на Ицин.

— Кто этот Чжэнь? Он знает тебя? Он ведь тоже сэянец… и соглашусь, глаза у вас действительно похожи. Он тот самый родственник, о котором ты упоминала?

Ицин медленно кивнула. Некоторое время она молчала. Молчание было тяжёлым, как грозовое небо, и, наконец, под его давлением она заговорила. Рассказала, как она должна была выйти замуж. И о том, как её семья приехала в Тивию. О позоре, о гневе отца, о жреце. О продаже. О той страшной ночи, когда её привели в этот дом.

Белый Лотос слушала молча, наклонившись чуть ближе. Её лицо стало серьёзным, совсем не похожим на игривое выражение, с которым она обычно щеголяла перед мужчинами. Когда Ицин дошла до слов о портрете и о том, как хозяйка рассказывала, что именно Чжэнь привёл её сюда, Белый Лотос качнула головой, в глазах отразилось настоящее потрясение.

— И ты думаешь… всё это подстроил Чжэнь? — медленно произнесла она. — Грабители в гостинице. Жрец с его словами о проклятии.

Она чуть подалась вперёд, сжав пальцами чашку.

— Это либо какое-то ужасающее стечение обстоятельств… либо твой брат действительно опасный человек. И очень, очень влиятельный. Чтобы так всё провернуть… — её голос стал тише. — Договориться с разбойниками? С жрецом при храме? Всё это… слишком странно.

— Я не знаю, — прошептала Ицин. — Но когда я вижу, как он улыбается… Я просто чувствую, что он во всем этом замешен с самого начала. Еще до приезда в Тивию.

Лотос кивнула, а потом выдохнула, словно стряхивая напряжение.

— Значит, у тебя теперь не просто долг перед хозяйкой… а ещё и причина. Цель. — Она снова посмотрела на Ицин и на её спокойное, но побелевшее от сдержанных эмоций лицо. — Что ж. Это даже к лучшему. Гнев — хорошее топливо. Особенно, если направить его в нужное русло.

— Я хочу выбраться из борделя и…

— … отомстить? — тихо закончила за неё Белый Лотос, не отрывая взгляда. — Но как? Ты хочешь его убить?

Ицин вздрогнула. Это слово прозвучало слишком резко. Она никогда не думала об этом так прямо. Но мысли… мысли у неё были. Злые, тёмные, пугающие.

— Я не знаю… — прошептала она. — Я не думала. Но… я бы хотела забрать то, что он получил за меня. Хочу, чтобы он остался с пустыми руками. Хочу, чтобы хоть на миг понял, что значит быть униженным.

Белый Лотос долго молчала. Затем вздохнула и повернулась в сторону шумных прохожих.

— Это будет непросто, — проговорила она, глядя на улицу, где тянулась рекой рикши. — Тебе нужны будут связи. Деньги. Много денег. Если твой брат действительно связан с грабителями, то у него есть защита. У него есть власть. Он — мужчина. А ты — товар, по мнению большинства. Чтобы сломать этот мир, тебе придётся стать кем-то большим, чем просто выкупившая себя певичка.

— Я понимаю, — тихо сказала Ицин. — Но для начала… я бы хотела хотя бы успеть выплатить долг хозяйке. А вдруг Чжэнь уедет из провинции раньше, чем я смогу хоть что-то сделать? И я потеряю шанс поквитаться.

Белый Лотос помедлила, кивнула.

— Да… это возможно. Пятьдесят лянов — огромная сумма. Многие не выплачивают её за всю жизнь. Я не буду врать тебе. Бывают, что девушки понимают: времени не хватит. Ни молодости, ни сил, ни здоровья. И тогда они идут на жуткие вещи… Рискуют, продают себя втайне от хозяйки, прячут монеты, сбегают…

Она замолчала. В её голосе промелькнуло что-то болезненное.

— Моя наставница… — наконец произнесла она.— Её звали Юйлань. Она была моей первой подругой. Моей учительницей. Именно она научила меня держать осанку, выбирать аромат духов, различать настроение мужчин по одному только взгляду… — её голос слегка дрогнул. — Она пела, словно вода по гладкому камню течёт. И всегда говорила: «Сначала ты работаешь ради выкупа, а потом ради того, чтобы забыть, что была куплена». Она работала усердно, мечтала. Но не успела. Одно неверное решение. Один провал. И всё пошло собаке под хвост. Она не вынесла.

— Что с ней случилось? — осторожно спросила Ицин.

Белый Лотос долго смотрела на свои руки, сложенные на складках нарядной одежды, прежде чем ответить.

— Она решила, что переродиться легче, чем продолжать жить. Выпила настой ядовитого цветка, и заснула. Больше не проснувшись.

Ицин почувствовала, как внутри всё сжалось

— Я не хочу такой судьбы, — твёрдо сказала Ицин. — Я буду жить. Я придумаю, как вырваться. Я придумаю, как отомстить. Но прежде всего я выживу.

Белый Лотос медленно подняла глаза и улыбнулась.

— Вот за это ты мне и нравишься, Нефритовая Лиса.

— Мне очень жаль, — тихо и искренне сказала Ицин, положив руку на запястье Белого Лотоса. — Про Юйлань.

— Не стоит, — отмахнулась та, но взгляд её потускнел. — Она была слабой. Прекрасной, но слабой. Я бы не позволила себе сдаться вот так. Я лучше рискну.

— О каком риске ты говоришь? — Ицин нахмурилась, приподнимаясь чуть над столом. Её голос стал настороженным.

Белый Лотос сделала паузу. Опустила глаза, обвела пальцем край чашки с остывшим чаем.

— Иногда, — начала она осторожно, — чтобы вырваться отсюда или заработать достаточно быстро, девушки идут на всё. На особые сделки, тайные встречи, опасные поручения. Есть купцы, которые готовы платить не только за красоту, но и за… смелость. Или за молчание. Или за услуги, не имеющие отношения к простому наслаждению. Всё зависит от того, с кем ты имеешь дело. И на что ты готова.

— И ты хочешь пойти на такое? — голос Ицин сорвался.

— Я еще не до конца решила, — призналась Лотос, и в её глазах впервые отразалась слабость. — Моё время уходит, Ицин. Когда-то я была жемчужиной этого дома. А теперь, когда на сцену выходишь ты… — она на мгновение улыбнулась, но эта улыбка была как бледный лунный отсвет. — Мне надо либо исчезнуть, либо рискнуть.

— Только не смей делать ничего с собой! — вспыхнула Ицин, сжав ладонь подруги. — Я не переживу, если с тобой случится что-то плохое. Ты и Чжа единственные, кто помогли мне здесь не сойти с ума.

Белый Лотос помолчала, а потом встала. Отряхнула невидимую пыль с рукава.

— Не бойся. Я не из тех, кто сдается. Но давай отложим тяжёлые разговоры. Если ты закончила с пирожками и чаем, то пойдём, я покажу тебе одно место. Там, где у фонарей особый свет, а в воздухе всегда пахнет весной.

— Только пообещай, — серьёзно сказала Ицин, поднимаясь, — что расскажешь, что у тебя на уме.

— Обещаю, — кивнула Лотос. — Но сперва — пусть сердце немного отдохнёт.

Белый Лотос вела Ицин по улицам, которые казались расписанными кистью безумного художника: пёстрые навесы чайных, лавки с лентами, тканями, душистыми пряностями, домики с выцветшими ставнями и верёвками, на которых сушились красочные флажки. Кошки лениво грелись на ступенях, дети играли в мяч из тряпья, мимо проходили торговцы с корзинами фруктов.

Наконец они свернули с шумной улицы в тень, где город утихал. Протиснулись между двух стен и вышли в тихий парк, словно скрытый от чужих глаз уголок.

Пруд, залитый мягким солнцем, лениво покачивал в себе клонившиеся ветви деревьев. Листья лотоса, зелёные, широкие, словно ладони, расстилались по воде, а между ними цвели розовые и белые цветы. Некоторые уже осыпались, их лепестки плавали на поверхности, будто слёзы.

— Моё любимое место, — сказала Белый Лотос. — Только здесь я могу дышать так, будто свободна.

Они остановились у воды. Ицин смотрела на отражение деревьев, а потом тихо спросила:

— Всё хотела узнать… Почему ты выбрала имя Белый Лотос?

Белый Лотос помолчала. Ветер чуть взъерошил её волосы. Она опустилась на камень у воды и провела пальцами по подолу своего платья.

— Лотос растёт из грязи, — произнесла она. — Из мутной воды, из гнили. И всё равно он тянется к свету. Всегда. Никогда не забывает, куда должен расти. Даже если лепестки его запачканы, даже если стебель изломан, он всё равно цветёт.

Она посмотрела на Ицин, и в её глазах плескалась грусть.

— Я хотела помнить, кем была. И кем хочу быть. Лотос — это не только цветок. Это напоминание. Что бы с тобой ни случилось, ты должна остаться собой и стремиться к солнцу. Пусть грязь будет внизу, а не в сердце.

Ицин кивнула, чувствуя, как от этих слов в горле встает ком. Лотос протянула ей ладонь.

— А ты теперь Нефритовая Лиса. И у тебя должен быть не только красивый мех, но и острые зубы. Помни об этом.

Ицин взяла её руку и впервые почувствовала: у них с Лотос больше, чем союз ученицы и наставницы. И больше, чем дружба. Все сказанные и несказанные слова заставляли ее чувствовать некую особую связь между ними.

Они сидели у самой кромки пруда. Вода блестела, словно зеркало, и отражала их лица, чуть искажённые рябью от ветерка. Тишина висела между ними, плотная, как утренний туман.

Белый Лотос склонилась к Ицин и тихо, почти с извинением, произнесла:

— На самом деле я обманула тебя и твоего брата. Я знаю, кто такой Ту Чжи. Знала с самого начала. Я видела его отца в нашем доме, он один из тех, кого хозяйка особенно радует. И самого его я пару раз замечала на рынке. Здесь, в Мортэ, почти все девушки в нашем деле знают, кто такой Ту Чжи. Он сын Вана, богатейшего торговца специями.

Ицин замерла. Будто кто-то вылил на неё ведро ледяной воды. Все внутри стало колючим и пустым. Губы побелели. Белый Лотос тут же заметила её перемену.

— Ты побледнела. Неужели тебе знакомо это имя?

Ицин долго молчала. Наконец выдохнула:

— Я должна была выйти за его отца, за торговца Вана.

Белый Лотос приподняла брови и со смешком откинулась на спину, на тёплую, пахнущую солнцем траву.

— Ну вот так встреча. Мир тесен, как старое ханьфу. Ирония судьбы. Что ж, теперь ты знаешь, кто он и это хорошо. Значит, ты знаешь, насколько он влиятелен. Его отец держит половину торговли специями в Тивии, а возможно, и больше. Ту Чжи ездит на острова, где находятся их плантации. Здесь он редкий гость. Но желанный. Для многих. Не только для барышень из благородных домов. Многие девушки не прочь стать украшением его стола. Или браслетом на его руке. Есть только одна беда…

— Он ребёнок, — зло закончила Ицин. — Сущее дитя. И в него уже успел воткнуть свои когти Чжэнь. Он способен испортить даже младенца. Как они вообще стали друзьями?

— Темнота всегда стремится породниться со светом, — тихо сказала Белый Лотос.

— Ты говоришь, как мой старый учитель, — пробормотала Ицин и покосилась на неё. — Говори уже. Почему ты стала рассказывать про Ту Чжи?

Ицин лежала, ощущая как под ней мягко пружинит земля, а запах воды и лотосов словно впитывается в кожу.

— Я знаю многих людей в этом городе. И не все они благородные, — Лотос замялась, достав из рукава веер. — Пойми меня правильно. Иногда приходится водиться с самыми… скользкими, если хочешь заполучить хоть какие-то крупицы славы и денег.

— Я понимаю, — Ицин повернула голову к ней, прикрывая глаза от солнца рукой. — Рассказывай, как есть. Я не буду тебя осуждать.

Белый Лотос кивнула и посмотрела на гладь пруда. Листья лотоса чуть колыхались на воде, похожие на зелёные ладони, что держат хрупкие бело-розовые цветы.

— Кое-кто рассказал мне сколько стоят специи. — Её голос стал тише. — А ещё рассказал, что этот мальчишка Ту Чжи часто возит с собой документы. Настолько ценные, что они могут изменить всю твою жизнь.

— Документы? — Ицин насторожилась. — Что это за бумаги?

— Бумаги на очередную партию специй. — Лотос бросила на неё взгляд. — Они означают доступ к товарам, которые продаются за баснословные суммы. Тот, кто ими владеет, берёт судьбу в свои руки. Их можно сбыть. Их можно обменять. Их можно использовать как гарантию. Это как держать ключ от сокровищницы.

Она на мгновение замолчала, вглядываясь в лицо Ицин, будто проверяя: осознаёт ли та, о чём речь. Улавливает ли вес этих слов.

— А у меня есть связи. — Голос Лотос стал холоднее, расчётливее. — Связи, которые помогут сбыть такой товар. Чисто. Без следа.

— Ты хочешь… — Ицин резко повернулась, испуганно уставившись на Лотос. — Но ведь… это…

— Это опасно. — Белый Лотос кивнула. — Это риск. Это и есть тот самый риск, о котором я говорила. Но это может в одночасье изменить всё. Твоя свобода. Моя свобода. Всё.

— Это кража, — выдохнула Ицин. — Это преступление…

— Преступление? — Лотос чуть усмехнулась, но в её голосе звучала горечь. — А то, что твой брат продал тебя, как мешок риса, это не преступление? А то, что ты теперь должна десятки лянов за то, чтобы просто дышать и не быть изнасилованной на улице, это не преступление?

Ицин замолчала. В груди сжалось, словно что-то невидимое скрутилось в узел.

— Нет, — покачала головой Ицин. — Это слишком опасно. Это… может всё испортить. Нас найдут. Нас сдадут. Ты сама говорила, что у него влиятельный отец. Если они заподозрят, кто украл бумаги… всё, конец. Нас просто сотрут с лица земли.

Белый Лотос терпеливо кивнула, приподнялась и прислонилась спиной к росшему рядом дереву. На её лице не было и тени раздражения.

— А если ты не рискнёшь — тебя сотрут. Медленно. Не сразу, а изо дня в день. Ты потеряешь лицо, здоровье, молодость. И однажды поймёшь, что тебе нечего терять, потому что от тебя уже ничего не осталось, — она склонила голову к плечу. — Так зачем ждать этого мгновения?

— У тебя слишком мало информации, — настаивала Ицин. — Что, если бумаги не с ним? Что, если он их прячет или передаёт отцу сразу же?

— Я всё выяснила, — спокойно сказала Лотос. — Он возит их лично. Под одеждой. На шнурке. Обмотаны в вощёную ткань, завязаны на шее. Он считает это романтичным, будто он хранит сердце своего отца.

— И всё равно, это… слишком, — голос Ицин дрогнул. — А если у него охрана?

— Охрана есть, но смотря где и когда. Она не всегда рядом с ним, — фыркнула Белый Лотос.

— Если ты так уверена во всём, — в голосе Ицин вдруг появился вызов, — то почему до сих пор не решилась?

На мгновение Лотос замолчала. Затем выдохнула и посмотрела вдаль.

— Проблема в этом мальчишке, — наконец сказала она. — Он не подпустит меня ближе. Я слишком стара для него. Он хочет любви, наивной, нежной, как лепесток. Он жаждет чувства, которое можно носить в груди, как амулет. Он ищет не женщину, а образ. Мечту.

— Но ты же Белый Лотос, — сказала Ицин. — Ты умеешь стать мечтой.

— Я могу быть мечтой для мужчин, которые знают, что это иллюзия. А он… дурак. Наивный, глупый, чудесный дурак. Ему бы песни петь на флейте у пруда, а не возить документы на тысячи лянов.

Она усмехнулась, но в улыбке было больше грусти, чем радости.

— И он ни разу не посмотрел на меня. Ни как на женщину. Ни как на опасность.

— Но сегодня? — осторожно спросила Ицин.

Белый Лотос прижала лотос к груди.

— Сегодня он посмотрел на тебя. А это значит, что ты ключ. Можешь стать им. Или не стать. Это твой выбор…

Они молчали, как будто оба тела слились с землёй и водой, став частью неподвижного пейзажа. В небе медленно плыли облака, лёгкие и бесконечные, как чужая жизнь — свободная, текучая. Листья на деревьях шелестели от ветра, отзываясь дрожью на коже. Рыбки в пруду то и дело выныривали, оставляя на глади прозрачные кольца, словно время само пыталось напомнить о себе.

— Я понравилась ему, — вдруг твёрдо сказала Ицин, не отрывая взгляда от воды. — Потому что показалась глупой девчонкой. Потому что он уверен, что я ни с кем ещё не была. Потому что это делает меня лёгкой добычей. Так?

Белый Лотос молча кивнула, не добавляя ни слов, ни утешения. Всё и так было сказано.

Ицин снова замолчала. Слова жгли язык, а мысли — грудь. В голове всплывало лицо Чжэня. Его самодовольная усмешка, как вырезанная резцом. Голос, отвратительный и смертоносный, как змея. Тон, будто в каждом слове спрятан яд. Она представила, как он приходит в бордель, как сидит у сцены, наблюдая за ней. Как смотрит, оценивает. Как водит друзей, толкает их локтем, смеётся, указывает, вот, мол, моя сестра. Развлекайтесь. Я заплачу.

А она… она не сможет сказать «нет». Никому.

Злоба поднялась в ней волной, горячей, давящей. Как будто вся кровь в теле закипела, бурлила, рвалась наружу. И вместе с ней горечь. Бессилие. Отвращение.

«Он будет жить как хочет. Развлекаться на деньги, которые заплатили за меня, — думала она. — Ему всё сойдёт с рук. А я… я буду только телом. Без воли. Без свободы.»

У неё сдавило горло, дыхание стало рваным, и когда она открыла рот, то слова не вышли. Только ком. Удушливый ком из боли, ярости и унижения. Она зажмурилась, но даже в темноте под веками лицо Чжэня не исчезло. Оно было в ней. Как рубец.

— Я согласна, — твёрдо сказала Ицин, расправляя плечи. В голосе её больше не было дрожи, только сталь. — Я помогу тебе. Но при одном условии: прибыль мы делим поровну.

Белый Лотос медленно перевела на неё взгляд. Несколько секунд она молчала, изучая лицо Ицин, будто впервые видела её по-настоящему. Потом губы её растянулись в тонкую, почти хищную улыбку.

— Вот теперь ты говоришь, как настоящая Лиса, — проговорила она. — Хитрая, осторожная, но с острыми зубками. Мне это нравится.

Ицин не улыбнулась в ответ. Её лицо оставалось серьёзным, даже жёстким. В глазах читалась решимость, которая ещё вчера была всего лишь горькой болью. Сейчас она превратилась в план.

— Я не знаю, как именно отомщу, — прошептала она. — Но если у меня будут деньги… если будет власть… Я сделаю всё, чтобы уничтожить Чжэня, а может и всю семью. Каждый договор, каждую сделку. Чтобы мой отец считал серебряную монету роскошью. А Чжэнь… пусть таскает грузы в порту. Или чистит рыбьи внутренности. Я, быть может, даже брошу ему пару медяков, чтобы посмотреть, как он их подбирает с грязной земли. На коленях.

— Ты даже мрачнее, чем я, — усмехнулась Белый Лотос. — Мне нравится, как ты думаешь. Только учти: чтобы добраться до этого уровня, тебе придётся стать такой же, как они. Или даже хуже. Будешь готова?

— Я уже не та, кем была, — сказала Ицин, глядя в пруд, где между лотосов скользили золотистые рыбки. — Пусть теперь я Нефритовая Лиса. А лиса это не домашняя кошка.

Белый Лотос хмыкнула, вытянулась на траве, подперев щёку.

— Ну что ж, партнёрство заключено. Теперь нам обеим придётся быть очень осторожными.

Ицин кивнула. Ветер играл в её волосах. Она улыбнулась, потому что почувствовала, что больше не была той девочкой, что когда-то смотрела на мир с широко распахнутыми глазами.