Нефритовая лиса

Часть первая Глава первая

22 года назад

Провинция Сэя

Прежде чем опуститься на стул, Ицин скользнула взглядом по письменному столу. На нём в идеальном порядке лежала стопка книг, а с другой стороны — чистая тушечница, миниатюрная капельница и аккуратно сложенные кисти. Столешница, отполированная до совершенства, блестела так, что могла бы отражать солнечный свет, словно зеркало.

Она любила этот порядок, но в то же время он угнетал. В этом доме всё занимало строго отведённое место, включая её саму.

Дверь тихо скрипнула, в проеме появилось круглое лицо служанки. Тенин осторожно проскользнула внутрь библиотеки, стараясь не создавать лишнего шума.

— Я была осторожна, госпожа, — прошептала служанка, бережно доставая из-под борта халата рыжего котенка. — Желток так подрос за то время, что мы не ходили сюда.

— Надеюсь он не будет мяукать, как в прошлый раз. — Ицин повернулась к окну, всматриваясь облака. — Он нужен для того, чтобы было оправдание, почему мы оказались здесь, а не чтобы появилась причина нас тут найти.

Тенин кивнула и достала из рукава сверток. Она принесла с собой мясные шарики и ленточку для игр. Ицин одобрительно кивнула, в который раз поразившись, как много всего служанка могла спрятать в своих одеждах.

— А что сегодня за завтраком сказал о прогнозе погоды предсказатель? Если эти тучи, — Ицин кивнула в сторону темных облаков на горизонте, — превратятся в грозу, сюда непременно прибегут слуги, чтобы закрыть ставни и проверить все углы крыши.

— Он сказал, — замялась Тенин, — что-то туманное. Я смогла лишь понять, что тяжесть облаков не нарушит покоя дома.

Ицин хмыкнула. Уже не первый раз в их поместье появлялись новые предсказатели погоды, потому что все они умело набивали животы за счет ее семьи, но плохо разбирались в своем деле. Каждый раз было что-то «туманное», что легко можно было трактовать в обе стороны: дождь будет, но их дом не пострадает. Или дождя не будет, и потому им не стоит беспокоиться. Мастера своего слова. И все-таки они были необходимы для ее отца — наместника прибрежного региона. От того, как поведет себя море, зависело многое, но людям не всегда удавалось укротить эту стихию. Поэтому головы предсказателей рано или поздно покидали их покрытые жиром плечи, а из дворца присылали нового, пока еще тощего, любителя читать облака и поглощать пряную лапшу миска за миской.

Ицин села за стол и притянула к себе одну из книг по искусству исчисления. Книги для нее были дверью, что открывали проход в окружающий мир. Ей никогда не доводилось видеть других стран и даже столицы родной Сэи. Дочерям следовало оберегать свою добродетель, чтить отца, мать и мечтать выйти замуж. Даже поклоняться предкам они могли лишь в собственном доме, который с возрастом стал для Ицин слишком тесным. Она читала о других провинциях, об их истории, культуре и вере. Читала о любви и благородстве храбрых мужчин, о смекалке и преданности женщин. Разглядывала рисунки диковинных животных, и карты прекрасных дворцов и огромных чужих земель.

Ей всегда хотелось нечто большее, чем войти в другую семью и родить ребенка. Но, что именно — она и сама не понимала.

Тенин выпустила котенка из рук, наклонилась и принялась с ним играть, то и дело посматривая на госпожу. Как только зашуршали страницы служанка тяжело вздохнула.

— Говори уже, — приказала Ицин, чувствуя, что та изнывает от желания что-то рассказать.

— Я просто волнуюсь, что вы читаете обо всем, кроме того, что вам следует знать о будущем муже и его семье. Все эти книги не помогут вам, когда вы выйдете замуж за тивийца. Ваша мать будет снова недовольна, и мне перепадет. Как тогда, с той вышивкой. Не то, чтобы я жаловалась, — улыбнулась Тенин, — я служанка и моя обязанность принимать наказание за неудачи своей госпожи, но…

Ицин вздохнула, а потом быстро заговорила:

— Три стебля бамбука в золотом круге. Символ одной из самых богатых семей Тивии. Он обозначает трех братьев, их упорство и будущее в лучах солнца. Но ходят слухи, — Ицин чуть прищурила глаза, видя, как в Тенин просыпается интерес, — что на самом деле это символ их ослиной упертости и непомерных амбиций.

— Дурной нрав, как дохлый краб, принесешь в дом и за всю жизнь запах не выветришь. — Выпалила Тенин, забыв на мгновение с кем разговаривает. Она засмеялась, но осеклась, увидев лицо госпожи и тут же добавила серьезно: — Зато эта семья богатая и обладает властью. Вы ни в чем не будете нуждаться.

— Кроме родного языка, знакомых лиц, безопасности и возможности вернуться домой.

Ицин не хотела выходить замуж за тивийца. Дело было даже не в том, что она не сильно интересовалось замужеством, как следовало бы дочери наместника. Ее больше волновали книги и знания, и будь ее воля, она бы отправила заявку на поступление в одну из академий провинции. Что, конечно, невозможно для женщины. Ицин давно смирилась с этим. Замуж она не хотела, потому что он был иноземец. Если жена окажется бесполезна для мужа и его семьи, то ее могут вернуть обратно к родителям, продать в бордель или, в рабство, или сдать в служки при храме. И случись такое в Сэе, ей было бы куда возвращаться, был бы шанс, что за нее заступится отец или что она попадет в храм бога Моря. Ее семья так много жертвовала денег этому храму, что окажись она там в роли служки, непременно бы получила самые лучшие условия для проживания. Но если такое произойдет на чужой земле, куда она пойдет, к кому обратиться? Сомнительно, чтобы бесполезной жене оплатили дорогую поездку до дома.

Сама Тивия тоже носила дурную славу провинции, где так популярны искусства и развлечения, что люди теряют свое лицо. А что, если ее будущий муж — недостойный человек? Все это пугало. Как и то, как выглядел ее нареченный супруг. На картине, что отец привез из Тивии, был изображен толстый мужчина преклонных лет, и Ицин была уверенна, что художник еще сильно постарался приукрасить действительность. Увиденное напомнило ей одну из страшных историй, что рассказала мать, про духа жадного рыбака, с телом свиньи и мордой сома. Именно тогда в ней зародились недостойные для женщины мысли: почему она, дочь наместника целого региона, не имеет права выбрать себе мужа? Почему она должна будет связать свою жизнь с таким страшным стариком?

— Ваш отец, господин Дзяо, еще не решил окончательно с этим браком, — Тенин попыталась утешить госпожу, видя, как помрачнело ее лицо. — Может быть, он обрадуется приезду вашего брата и передумает.

— Приезду брата? — Удивилась Ицин.

Она часто узнавала о всех новостях последней, потому что не имела права присутствовать на семейных советах, а другие слуги обходили ее стороной из-за сплетен о матери.

— Да, он приезжает, как раз, к вашему дню рождения.

— Он, что, не мог выбрать другое время? — рассердилась Ицин. — Это же мой праздник, а теперь на нем все внимание будет приковано к нему.

Ее брат покинул их дом в возрасте восьми лет, и поэтому все ее воспоминания о нем ограничивались всего несколькими годами. Ему позволялось все: сидеть в первом ряду перед учителем, в то время как Ицин приходилось оставаться за дверью, чтобы не мешать наследнику рода Дзяо. Ему можно было бегать, прыгать и громко разговаривать. Ему разрешалось выбирать еду на каждом приеме пищи. Он мог покидать поместье и отправляться со слугами и стражей на ярмарки и фестивали. Он мог многое, и поэтому Ицин ощущала обиду и зависть.

А теперь, спустя годы, ее брат решил приехать на ее единственный праздник — день совершеннолетия. В этом доме у нее нет ничего своего, даже этот важный момент она будет разделять с торжеством возвращения брата. Но Тенин права, ее отец еще не принял окончательного решения по поводу брака. Ей стоит попробовать проявить себя перед ним, пока тот в хорошем настроении от встречи с сыном.

Она отложила книгу, подошла к стеллажам и взяла другую. Если ее отец остался тем же человеком, которого она знала в детстве, это должно сработать.

Но прежде, чем Ицин успела снова сесть за стол, чтобы переписать несколько страниц выбранного текста, дверь в библиотеку открылась, и на пороге появился слуга. Ицин сразу спрятала книгу за спину, а Тенин подняла котенка на руки.

— Госпожа, что вы здесь делаете? — несмотря на вопрос, слуга Чунь выглядел не удивленным, а усталым, и вовсе не потому, что ему уже было за пятьдесят. Все в доме знали, что Ицин — странная, и что она нарушает правила, созданные для женщин, и тайно читает книги, не предназначенные для ее обучения. — Вам не положено здесь находиться.

За спиной Чуня замелькали лица других услужников.

— Мой кот убежал, когда мы играли в саду и проник внутрь библиотеки. Мы поспешили найти его, чтобы он ничего тут не испортил.

Было видно, что никто не поверил, но при наличии причины, трудно будет обвинить ее в том, что она пришла сюда с другой целью.

— Она все время делает то, что ей вздумается, — зашептались слуги.

— Еще и такие странности творит. Что тут вообще делать женщине? В ней и правда, как будто, дух поселился.

Последняя фраза была сказана слишком громко, поэтому Чунь не имел права это игнорировать. Он развернулся и влепил затрещину первому, кто подвернулся под руку.

— Быстро заходите внутрь и уберитесь здесь, — прикрикнул он на сплетников. — Чтобы ни шерстинки не нашел, когда проверю. Госпожа, — он снова обратился к Ицин, — вас ждет ваша мать. Пожалуйста, покиньте это место, пока господин этого не увидел.

Раньше Ицин бы не испугалась, что отец застанет ее здесь. Ведь именно он привил ей любопытство и страсть к книгам. Когда-то в поместье часто бывали гости — друзья и сослуживцы отца. Они пели песни, читали, сочиняли стихи, наслаждались вином и рассказывали удивительные истории. Отцу так нравились искусство и знания, что Ицин не могла не поддаться этому влиянию и развить в себе любовь к таким вещам. Но это было раньше. Теперь в их дом уже несколько лет никто не приезжал.

Чунь отошел в сторону и вежливым жестом указал на выход. Ицин пошла вперед, так чтобы Тенин увидела книгу, которую госпожа держала за спиной. Служанка тут же сообразила и быстро забрала ее, спрятав в рукав.

Слуги низко поклонились, но один из них, в суеверном страхе, отошел от госпожи на два шага назад, будто та могла накинуться на него, как безумное животное. Ицин всегда соблюдала, полагающиеся ей правила поведения, поэтому сделала вид, что не заметила. За свои неполные шестнадцать ей довелось научиться игнорировать сплетни, взгляды и неприятные слова.

— Не обращайте на него внимание, госпожа, — прошептала Тенин. — Он какое-то время работал водоносом при дворе наложницы Фань и нахватался там глупых сплетен. Хотите, я распущу про него грязные слухи, чтобы его высекли мокрыми ветками?

Ицин отрицательно покачала головой. Несмотря на то, что жестокость была частым развлечением для женщин, запертых в роскошных домах, ей это не нравилось. К тому же, то, что говорили о ее матери и о ней самой, настолько прочно засело в головах людей, что никакие усилия не смогли бы выбить эти домыслы.