Нефритовая лиса

Глава третья

Начались сборы к отплытию. Паника охватила всё поместье. Часть слуг сбежала, прихватив с собой добро, словно хищные птицы, налетевшие на ослабленное тело умирающего зверя. Как только прошёл слух о том, что семья намеревается бежать из Сэи, тревога усилилась, превратившись в хаос.

Ицин не видела всего, но слышала постоянные крики, шум, грохот сброшенной на пол мебели, звон разбитых ваз. Верные стражи пытались остановить тех, кто убегал, прихватив с собой имущество их семьи. Но многие предпочли не связывать свою судьбу с изменниками и исчезали в темноте ночи, срывая с себя знаки принадлежности к дому её отца.

Она собиралась вместе с Тенин. Но на удивление, её служанка была необычайно молчалива. Обычно говорливая и заботливая, сейчас она лишь коротко отвечала на вопросы, её лицо было напряжённым, а руки двигались механически, складывая одежду и украшения в дорожные сундуки.

Ицин почувствовала холод в груди. Может, даже Тенин считает её отвратительной? Грязной? Порочной? Может быть, и она думает, что Ицин сама совратила Шу Чао? Что позволила тому прикоснуться к себе, принять его ласки, а потом разыгрывала жертву?

«Нет… Тенин не такая… Она не может думать так же, как они…»

Но сомнения уже разъедали её изнутри, словно яд. Она видела, как слуги отворачивались, как старались не смотреть ей в глаза. Даже её мать не вступилась за неё, не попыталась сказать, что она по-прежнему её дочь. Что она не проклятие для их семьи.

Они продолжали собирать вещи. Наряды, украшения, фарфоровые вазы, свитки с картинами, семена цветов, что Ицин выращивала в своём саду, — всё укладывалось в дорожные сундуки. Но вдруг её взгляд упал на пустую подушку у окна. Она замерла.

Желток.

Где он?

Ицин метнулась по комнате, заглянула под кровать, в углы, за ширмы. Но котёнка нигде не было. Она помнила, как прижимала его к груди прошлой ночью, как его тёплое тельце дрожало от её прикосновений. Она хотела забрать его с собой, ведь он был её единственным другом, существом, которое любило её без оговорок. Но теперь… теперь даже он сбежал.

— Он, наверное, спрятался, госпожа, — Тенин поднялась и тоже стала искать по комнате. — Он испугался всего этого шума… Он не хотел убегать от вас…

Ицин услышала её слова, но они не приносили облегчения. Что-то сломалось в ней в этот момент. Ещё одна капля в чашу её отчаяния. Её тело обмякло, и она просто опустилась на пол. Больше не было сил стоять. Голова поникла, волосы упали на лицо.

Даже если она уедет в другую провинцию, разве что-то изменится? Разве люди не будут ещё больше сторониться её? Разве она сама не будет презирать себя?

Она внезапно вспомнила Шу Чао. Его руки на своих бёдрах, его дыхание у шеи, его губы, которые прожигали её кожу, заставляя чувствовать страх и отвращение к самой себе. Её тело стало мерзким, грязным, осквернённым.

Ицин сжала руки на коленях, ногти впились в кожу. Она не понимала, зачем вообще собирает вещи. Зачем бежит.

Тенин заметила перемену в ней и, не говоря ни слова, присела рядом. Она осторожно обняла Ицин, притягивая её к себе, словно старалась собрать воедино разбитые осколки её души.

— Это всего лишь котёнок, госпожа… — тихо заговорила она. — Он ничего не понимает. Как только всё уляжется, он вернётся. Я постараюсь его найти.

— Нет, — упрямо ответила Ицин, её голос был пустым, безжизненным. — Никто не вернётся. И ничто не вернётся. Даже ты уже не такая, как прежде.

Она посмотрела на Тенин, надеясь, что та по привычке рассмеётся, как делала всегда, заверит, что это неправда. Что ничего не изменилось. Что всё ещё можно исправить. Но вместо этого служанка внезапно опустила голову, пряча глаза в тени своих ресниц.

Ицин почувствовала, как внутри неё что-то рухнуло.

— Ты тоже теперь меня презираешь? — её голос задрожал, и она отстранилась от Тенин. — Но как ты можешь? Ты же знаешь, как всё было! Единственная, кто знает всё! Почему ты не спросила меня, как все было? Или и для тебя я — никто. Тень в этом доме. Пылинка на мебели. Отец даже не пожелал услышать моего объяснения…

— Может быть, — робко ответила Тенин, её голос был едва слышен, — он и догадывается о чём-то… но не хочет этого знать.

— Если бы он догадывался, то не стал бы так ко мне относиться. Хотя… — Ицин прищурилась, пристально вглядываясь в лицо Тенин. — Ты же знаешь всю правду. Но и ты молчишь. Теперь ты постоянно молчишь. Даже не смотришь на меня. Почему ты так поступаешь?

Тенин крепче сжала руки, будто хотела что-то сказать, но не решалась.

— Я тебе противна? — голос Ицин окреп, наполняясь горечью. — Это потому, что меня трогал мужчина? Или потому, что я оказалась такой глупой и повелась на всё это? Или… может быть, ты даже злорадствуешь мысленно надо мной? «Смотрите, какая никчёмная госпожа… Не смогла разобраться в мыслях мужчины. А ведь я её предупреждала!»

Она внезапно рассмеялась. Смех был резким, надломленным, похожим больше на судорожный хрип, чем на радость. Она потешалась сама над собой. Над своей беспомощностью. Над своей наивностью. Над своей верой в то, что её жизнь имела значение.

— Глупая госпожа, начиталась своих книжек и решила, что умнее всех! — продолжала она, с горькой усмешкой. — Мой отец был прав. Ничего я не смыслю в людях, ничего не знаю и понятия не имею, кто и что меня окружает. Все вокруг не такие, какими стараются казаться. Посмотри вокруг. Слуги и воины разбегаются, как тараканы на кухне. А разве не они гнули спины и клялись в верности? Кому вообще можно доверять, Тенин?

Внезапно она замолчала. Её взгляд стал сосредоточенным, напряжённым. Её пальцы сжались в кулаки.

— Ты… — прошептала она, — ты ведь тоже хочешь сбежать от меня? Когда ты собираешься это сделать? После того, как поможешь мне собрать вещи? Или, когда пойдёшь на кухню? Или, когда прикинешься, что ушла проверить, запряжена ли телега? Когда⁈

Ицин схватила Тенин за плечи и резко встряхнула её. Эта мысль разрывала её сердце, как нож, раздирающий плоть. Неужели она оказалась права? Неужели даже Тенин предаст её? Почему она молчит?

Пальцы Ицин сжались сильнее, впиваясь в хрупкие плечи служанки, пока та вдруг не вырвалась из её хватки и не упала на колени, ударившись лбом о пол.

— Простите меня, госпожа… Прости меня, Ицин… — её голос дрожал, а тело сотрясала судорога.

Ицин замерла, всё внутри неё оборвалось, словно оборванные струны гуциня.

Тенин всхлипнула, сжавшись в комок на полу, её руки дрожали.

— Я… я не хотела сбегать молча. Не хотела уйти, ничего не сказав. Просто… я не знаю… не знаю, как вам это объяснить… У меня тут семья, я не могу их бросить… Я правда… честно… действительно к вам привязалась! Мне всё равно, что говорят другие и что они думают о вас! Вы не противны мне… Я знаю всю правду, госпожа… и потому никогда бы не подумала о вас ничего плохого… Но я молю вас… отпустите меня…

Ицин окаменела. Внутри неё вспыхнули мириады чувств, но ни одно не смогло разгореться в пламя. Казалось, в ней не осталось той искры, которая могла бы зажечь даже слабый огонёк. Она была слишком уставшей. Слишком разбитой.

— Моя семья… — продолжала Тенин, её голос звучал сдавленно, словно ей было стыдно говорить эти слова. — Я ведь упоминала о них… Они без меня погибнут. И я без них тоже. Я не смогу в другой провинции. Я не знаю языка, не знаю обычаев… да и не уверена, найдётся ли там для меня место? Слуги говорят, что ваш отец всё ещё надеется выдать вас замуж за того торговца… Ведь там никто не знает, что с вами случилось. И я не думаю, что новая семья захочет приютить ещё и служанку. Сами понимаете… это траты. Что будет тогда со мной? Молю вас, позвольте мне уйти…

Ицин по-прежнему молчала. Остатки света в этом мире для неё окончательно потухли. Она тоже привязалась к Тенин, но никогда не расспрашивала её о семье, не спрашивала, что та думает о ней, никогда не совалась в её голову, не пыталась узнать, что у той на душе. Несмотря на всё это, она по-своему её любила. И доверяла.

Какой смысл заставлять её? Тенин могла убежать в любой момент. Она легко могла исчезнуть…

Ицин никогда прежде не ощущала разлуку так остро. Её сердце сжималось от боли, а горло сдавило, как будто его перетянули шёлковой лентой. Она хотела закричать. Вскочить. Разметать по комнате вещи, опрокинуть сундуки, разбить зеркало, лишь бы только что-то изменилось, лишь бы Тенин не уходила.

Хотела приказать ей остаться. Сказать, что её семья больше не имеет значения, что она должна забыть обо всём, кроме Ицин. Разве она не её госпожа? Разве не может заставить её подчиниться?

Но тут же перед глазами вспыхнул образ матери. Тай Дзяо, высокомерной, холодной, жестокой. Женщины, которая относилась ко всем, как к вещам. К слугам, к наложницам, даже к собственной дочери. Ицин ненавидела всё, что напоминало ей о Тай Дзяо: её властный тон, её манеру смотреть на людей, её строгие наряды, её тёмные цвета. И теперь, если она поступит так же, если она заставит Тенин остаться против её воли, то станет такой же, как мать.

А её она ненавидела больше всего.

Ицин стиснула зубы, подавляя этот порыв. Она глубоко вдохнула, словно вбирая в себя силу, и шагнула к Тенин. Служанка всё ещё стояла на коленях, дрожа от волнения, а в глазах её стояли слёзы.

Ицин медленно опустилась рядом и, обняв её, нежно похлопала по спине. Дрожь от её прикосновений передалась и самой Ицин, и на секунду ей захотелось разрыдаться. Но она сдержалась.

— Хорошо, Тенин, — сказала она, едва узнавая свой голос. Он дрожал, но всё же оставался твёрдым. — Я отпускаю тебя.

Тенин тихо всхлипнула, её плечи вздрагивали.

— Я буду молить бога моря, чтобы вы добрались до Тивии, — прошептала она сквозь слёзы. — Если бы я умела писать, я отправляла бы вам письма каждый день. Я… Я не знаю, что ещё могу сделать для вас. Если бы не моя семья…

Она вскинула на Ицин полный боли взгляд.

— Но вы сами знаете, какой груз лежит на плечах дочерей.

Ицин знала. О! Теперь она знала это слишком хорошо. Такова судьба женщин в Сэи.

Она медленно поднялась и подошла к сундуку, где аккуратно были сложены её вещи. Среди шёлковых платьев, украшений и безделушек стояла резная шкатулка из сандалового дерева.

Ицин открыла её. Внутри лежали две шпильки, украшенные нежными цветными камнями, переливавшимися в свете лампы. Она провела пальцами по тонкой резьбе, вспомнив, как когда-то они с Тенин вместе рассматривали эти украшения, мечтая о разных глупостях.

Она протянула шпильки Тенин.

— Возьми, — сказала она тихо. — За всё, что ты сделала. И за всё, что сказала мне.

Тенин замерла, смотря на подношение, а затем дрожащими руками взяла шпильки. Она сжала их в ладонях, как нечто бесценное, и прижала к груди.

— Госпожа… — её голос дрожал, но она не смогла закончить фразу.

Тенин просто низко поклонилась, а потом, не в силах больше сдерживаться, обняла Ицин.

Ицин ответила на это объятие, сжимая её так крепко, словно пыталась удержать не просто служанку, а последнюю нить, связывающую её с прежней жизнью.