Перегрины. Правда за горизонтом

Глава 19. Жить можно только так

Имя: Тибурон Луксус. Место: остров Порто Рикто

«Моя мать – гений».

Тибурон развалился на траве, опершись о ствол дерева, и думал. В Рефигии Ультиме многие не понимали, почему Луксусы позволяют править в своей семье женщине. Шептались, хихикали, называли их недомужчинами, кастратами. За глаза, конечно. Тибурон не один крепыш был в семье. Вон два родича рядышком пасутся, косятся на прочих башенников. И у каждого спина – веслом не перешибешь.

«Нет, мы не кастраты, – улыбался Тибурон. – И не дураки. Мы понимаем, что такая глава семьи десяти любых отцов стоит. Мудрая мать! Она и одного дня не провела на Порто Рикто, а уже окрутила младшего Протита так, что у того никакого выбора не осталось».

Конечно, эта история с избитым дикарем вышла случайно, но как ловко мать ее использовала в своих интересах! Теперь этот дикарский друг сам должен был лезть в огонь. Отказался бы – прослыл бы трусом. Никчемным предводителем. После этого и скидывать его не нужно было. Прецилье хватило бы одной речи перед народом, чтобы размазать Протита, как кусок грязи. Ну а пошел – значит, скоро быть его жене вдовой.

«Хорошенькая, кстати, – заурчал Тибурон. – Да и мать одобряет бьоргскую кровь. Темненькая только она – дикарского в ней много… Другую найду!».

Башенник поерзал плечами, пытаясь выбрать позу поудобнее и продолжил мечтать о женах, светлых, как его мать. Потому что Первые будут править везде. И на Прекрасных островах, и на Порто Рикто. А значит, детям надо передать лучшую кровь, чтобы правили именно они.

«Если всё будет хорошо, местных дикарей мы прижмем уже сегодня, как и говорила мать. Если они нападут или даже убьют Протита, мы разнесем это селение на щепы! Самых строптивых перебьем, остальных заставим работать на нас. Уже без подарков. Конечно, на этой земле много других сибонеев, но с ними мы тоже не оплошаем. От жадных вождей откупимся подарками, самых строптивых уничтожим поодиночке. Мать прикинула, что здесь на нас смогут работать до двух сотен местных слуг. Главное, следить за ними и пресекать любые попытки бунта».

Картина будущего была столь сладостной, что улыбка невольно расплылась по его широкому лицу. Опомнившись, он быстро и старательно нахмурился. Все-таки ситуация для многих была не особо радостной. Кто-то волновался из-за предстоящего боя. Кого-то не устраивала ситуация в целом. Тибурон же не дурак – он понимает, что башенники, люди разные. Кому-то, может быть, даже нравился Протит. Но сын Прецильи успел до выхода переговорить со всеми старшими, и они согласились с планом Тибурона. Либо искренне, либо подчиняясь авторитету Нефрима. Тибурон прямо им говорил, что Чернологоловый выступит против мальчишки-правителя.

Ну а на мальчишек в отряде Тибурону было плевать. Они поступят, как старшие.

Вздрогнув, Луксус быстро открыл глаза и оглядел полянку. Вспомнив Черноголового, он вспомнил и наказ матери всегда держать его в поле зрения. Мать рассказала ему о клятве, которую Мехено дал главе своей семьи, но добавила, что она не верит ангустиклавию. И Тибурон, который видел здесь многое, был с ней согласен. Отношения Мехено и Протита были похожи на отношения новобрачных: то милуются, то ссорятся.

Ненадежен был Мехено. И союзник неверный, и в подчиненииненадежен. Луксус был согласен с матерью: от него надо избавляться.

«Но не сейчас! – строго прошептала ему мать во время недолгой их встречи. – Сейчас он нужен. Без него Протита не свалить, и дикарей одолеть будет трудно. Не вздумай с ним конфликтовать. Если и делать это, то после да при людях, которые смогут остановить драку. И Мехено должен сам ее начать… Но это потом. Пока подчиняйся и следи за ним! Внимательно следи!»

«Подчиняйся». Тибурон брезгливо скривился. Подчиняться Черноголовому ему претило. Тем более что предводитель явно придирался к Луксусу. Не ценил его по достоинствам, которые были очевидны. Да, Нефрим силен. Вряд ли сильнее него, но зато с большим опытом. И всё же парень был убежден, что уж он-то сможет руководить не хуже.

Даже лучше! Уж он-то будет ценить достойных! А слабакам укажет их место! С ним башенники будут непобедимы…

– Примеряешь жезл ангустиклавия?

Тибурон подскочил. Тьфу ты! Чернологовый нависал прямо над ним и недобро улыбался. Вот же… Ведь только что он был под взгорком, с которого снял мелкого Кентеркания и что-то ему втолковывал. И вот уже здесь. Луксус кинул гневный взгляд на родичей. Те сопели и перетаптывались, косясь на ангустиклавия, – тоже, видать, пропустили, как тот подкрался.

– Так что, молодой, мечтаешь, как командовать будешь? – снова ухмыльнулся Нефрим.

– Ничего я не мечтаю, – буркнул Тибурон.

– Мечтаешь-мечтаешь! По морде твоей довольной было видно. Да ты не смущайся! Плох тот воин, кто об этом не мечтает!

Нефрим присел на корточки перед молодым воином.

– Главное, парень, для чего ты об этом мечтаешь. И как к этой мечте идешь. Вот ты как решил до жезла добраться?

Тибурон потерянно молчал. Что говорить? Дальше отрицать? Мысли испуганно метались в груди, ни одна не решалась вылезти наружу.

– Да, язык тебе от матери не передался. Только волосы, – снова ухмыльнулся Мехено.

Новый Черноголовый пугал Тибурона. То всё ходил в думы погруженный, мрачный был, задеревеневший какой-то. А тут вдруг повеселел, глаза сияют. Как будто груз сбросил тяжкий.

– Я из тебя слово хоть вытащу сегодня? – озадачился Нефрим. Но как-то так наигранно озадачился. – Вот скажи мне, парень, чем мы друг от друга отличаемся? Ну, кроме цвета.

В этом вопросе Тибурон подвоха не почуял, и решился высказаться.

– Ну… Ты сильнее меня… И опытнее.

– Это как раз не отличия. Мы оба сильные: я – чуть больше, ты – чуть меньше. В бою я тебя, конечно, положу, но с годами всё изменится. Я об отличиях говорю!

Тибурон хлопал глазами и молчал.

– Нда.. Это, конечно, тоже можно за ответ посчитать, – хмыкнул Черноголовый. – Но я все-таки попробую. Давай в одну игру сыграем! В Стаях ферротов воины часто в нее играют. «Поймай ладошку» называется.

И Мехено выставил перед собой ладони. Как будто хлопать ими собрался.

– И ты давай сюда ладони. Левую приложи к моей правой изнутри, а правую приложи к моей левой снаружи. Видишь: наши левые ладони находятся как бы внутри чужих? Теперь по очереди надо резко хлопать! Так, чтобы поймать чужую ладошку. Задача второго – успеть ее убрать.

Тибурон хищно уставился на левую ладонь Черноголового и хлопнул. Резко! Сильно! И лишь ожег свои ладошки сильным ударом. А рука ангустиклавия резко ушла вверх.

– Теперь я! – руки встали на исходную. Нефрим не спешил, но и не затягивал. Как ни следил Тибурон, он пропустил начало движения – и получил удар по ладони.

– Давай еще! – азартно воскликнул Луксус. И было еще. И еще. И каждый раз – тот же результат. Рука Черноголового уходила в последний миг. Один лишь раз юноше удалось мазнуть по пальцам противника.

– Достаточно. Тибурон, ты помнишь, чему я учил вас, когда вы только начали биться в парах?

– Много чему, – буркнул раздосадованный Тибурон.

– Про взгляд, – подсказал Нефрим.

Знание легко всплыло из омута памяти.

– Никогда не смотреть туда, куда бьешь, – довольно ответил Луксус.

– А куда надо смотреть?

– В глаза врага.

– Точно! Движение рождается в глазах. Гораздо раньше, чем рука начнет делать удар. Поэтому своими глазами можно выдать удар. А по чужим – удар предвидеть. Я знаю это правило, и смотрел на твое лицо. Там всё читалось! А бил я всегда в тот миг, когда ты моргал. Но ты тоже знал это правило! И не использовал. Ведь я его объяснял для боя, а не для игры в ладошки. Теперь понял?

Тибурон мрачно сопел.

– Есть люди, которые умеют думать, а есть те, которые думают, что умеют думать. Они даже порой считают себя талантливыми, хитрыми и коварными. Но на деле – их мысли прозрачны, а реальность остается для них непостижимой. Здорово, если они поймут хотя бы это, а не будут выдумывать оправдания. Или искать виноватых.

Нефрим изобразил на лице грусть.

– Слушай, парень. Ты – сильный. Но ты никогда не станешь ангустиклавием. Разве что твоя умная мать возьмет тебя за ручку, проведет через все преграды и сделает таковым. Мамкин ангустиклавий. Но и тогда ты рано или поздно просто погубишь свой отряд.

Луксус в гневе сжал здоровенные кулаки.

– Эй, ну-ка притормози! Разве мать тебе не говорила, что, пока я клятву не исполню, меня трогать нельзя? Я еще вам нужен, – Черноголовый нагло улыбался, глядя Тибурону в глаза.

Луксус изо всех сил сдерживал себя.

Нефрим меж тем легко вскочил на ноги. Словно забыл о собеседнике, прикрыл глаза и прислушался. Потом глубоко вдохнул воздух. Слегка кивнул.

– Знаешь, что еще нас отличает, парень? Я был на войне, а ты – нет. Чем хороша война: всегда понимаешь, где свои, а где – враги. И законы жизни становятся простыми и понятными. Своих бросать нельзя. За своих надо бороться. Пока можешь хотя бы зубами грызть, надо биться за своих. Это не красивые слова, какие мог бы говорить Исус. Это истина, проверенная жизнями и смертями. Только так можно побеждать. И жить можно только так.

Черноголовый уставился в небо, провожая взглядом полет стаи каких-то птиц. Опять вдохнул полную грудь воздуха. Принюхался.

– Знаешь, я едва не забыл об этой истине… Или заставил себя забыть… Или убедил себя, что бывают более важные обстоятельства, – Нефрим вздохнул и перевел взгляд на Тибурона. – Не бывает.

Подхватив прислоненное к дереву копье, Черноголовый спешно вышел на середину поляны.

– Воины! – негромко, но хлестко бросил он слово в окружающую тишину. Бросил, как команду. – Сегодня случилось важное событие. Мы все бросили товарища по оружию. Практически отправили на смерть. Да, он не был одним из вас, башенников. Но он бился с нами в одном строю, делил с нами походную пищу.

Воины стихли. Вот чего-чего, а этого они не ожидали. Удивленные взгляды пронзили Нефрима копьями.

– Я понимаю, что многие из вас считают, что поступили правильно. Что ж, если это так – моя вина. Я не смог сделать из вас воинов. Лишь немного научил сражаться. Что там говорить: я сам поступил не лучше.

Нефрим воткнул копье в землю и стал отвязывать от пояса резной жезл власти. Подхватив оружие, он подошел к Тибурону.

– Не переживай, парень. Тебе не придется получать власть из рук матери. Держи, – Черноголовый протянул ему жезл ангустиклавия.

Луксус опешил. Заветный жезл лежал в ладонях, которые от волнения дрожали.

– Не понимаю…

– Сейчас уже некогда понимать. Берешь? Бери! И послушай меня в последний раз: всё пошло не так, как вы запланировали. И не так, как думал я. Они будут здесь прямо сейчас. Прошу тебя: будь воином. И борись за своих!

– Что? – Тибурону казалось, что он сходит с ума – он ничего не понимал.

– Дерись! – уже заорал на него Нефрим. – Просто спасай отряд!

Он вцепился в его пояс и с силой дернул Луксуса в центр поляны.

Развернувшись на юг, парень увидел, как над взгорком появились десятки короткостриженых голов. В полной тишине, не потрясая копьями, дикари неслись прямо на портойев. По сторонам шевелились ветви и листья, и уже отчетливо были слышны шаги множества ног.

– Враг! – заорал Тибурон не своим голосом. – К оружию!

Часть башенников, не думая, подхватила оружие и кинулась к новому предводителю. Но некоторые испуганно заозирались.

– В строй! Бегом! – рычал Луксус интонациями Черноголового.

«Откуда они? Откуда их так много?» – метались мысли новоиспеченного ангустиклавия.

«Некогда понимать!» – гулко рявкнуло в груди, и Луксус двинулся на врага.

– Щиты вперед! – раздавал он зычные команды, которые впечатались в него крепче Слова Божьего. Намного крепче. – Врага на копье!

Он понимал, что замешкавшиеся портойи не успевают занять позицию. Дикари доберутся до них раньше.

«Надо дать им время», – решил Луксус и ринулся вперед. Также молча, как и сибонеи.

В его руках не было ничего, кроме жезла.

– А, гаденыши! На вас хватит! – процедил Тибурон и проревел, словно боевой клич. – Мы – Первые!

Совсем рядом пролетело первое копье врага, а в следующий миг портой был уже на расстоянии удара в ближнем бою. Дикари были ловки, били быстро. Но неумело. Эх, если бы у Тибурона был щит! Отводя жезлом копья и прыгая, как запертая в угол крыса, он не находил время для ответного удара. Лишь кого-то лягнул один раз от души. Но пяткой врага не убьешь.

Подлые дикари норовили обойти Луксуса, чтобы ударить в спину. Тот уже не успевал отходить назад, чтобы не позволить врагу окружить себя.

– Твари! – рычал он, борясь с желанием развернуться и дать деру. В такую вот беззащитную спину все копья и воткнутся.

– Первые! – раздался вдруг многоголосый рык прямо за его спиной. Над головой мелькнули тени, и перед молодым ангустиклавием опустились сразу два щита. Башенники протолкнули Тибурона в центр тесного круга. Оружие дикарей барабанной дробью колотилось о сомкнутые щиты. Принимая копье и щит, Луксус огляделся. Огромная толпа дикарей охватила отряд почти полностью. Врагов было намного больше, и в каждом бурлила ярость.

– Медленно отходим к селению! – скомандовал ангустиклавий. – Не теряем строй – иначе смерть! Идем и кричим сигнал опасности для остальных!