Перегрины. Правда за горизонтом

Глава 21. Нападение железной змеи

Имя: Мелид Протит. Место: остров Ниайгуай

Как же хорошо в Багуа! Мелид не помнил, когда впервые оказался в каноэ и утратил надежное ощущение тверди под ногами. Он был совсем мал тогда. Зато хорошо помнил обуявшее его чувство непередаваемого восторга! Мелид любил многоцветье Багуа. Причем в любую погоду. И зеркальную гладь штиля, и хмурые барашки, и неистовство хуракана, когда нужно прикладывать все силы и весь разум, чтобы выжить. О, Багуа – это не мягкий и покорный манати! Он суров, но он уважает того, кто не боится бросить ему вызов.

Старший сын Валера бывал почти на всех Прекрасных островах, видел Летапику, земли бьоргов, Ниайгуай с его суровыми жителями. Даже на Промежных островах*, которые по сей день остаются дикими, бывал. Лишь до берега Пусабаны еще не добрался.

А теперь появилась новая земля – огромная и неизведанная. И на нее отец послал любимчика Валетея. Конечно, сначала Мелида это обидело. Кто лучше него проложит новый путь? А потом, узнав о Порто Рикто побольше, понял, что так лучше. У Валетея будет много дел на земле – на огромной земле, если верить первопроходцам. А ему, Мелиду, по душе водная гладь. Тем более что отец пообещал отправить его на запад в ближайшее время. Только сначала предстояло выполнить торговое обязательство – отвезти соль макатийцам. Все-таки Гуильда – жена Валетея – стоила заметно больше, чем было тогда с собой у Мелида.

Почти 20 дней в пути – и вот Ниайгуай уже заполняет собой южный горизонт.

– Навались! Берег близко! А там славно отдохнем!

В каноэ было всего четыре гребца. Поход на запад сильно сократил людские возможности Протитов. Так что в свою просторную лодку Мелид смог взять только брата Клавдея и пару ара. Потому и плыли они так долго – четыре весла, это не шесть и тем более не восемь.

Мелид уже пять раз бывал в Макати и смог по-настоящему сдружиться с его жителями. Народ с нелегкой судьбой в принципе не отличался гостеприимством и хлебосольностью. Жизнь заставила их видеть во всех врагов. Бьорги-бунтовщики, они, в общем-то, и были настоящими бьоргами. На Примере издавна было два селения: Орта – на побережье, и Бьорг – самое первое селение всех Первых людей – в горах. Когда-то Бьорг был главным, но Орта с годами разрослась, и обложила горных соплеменников данью. Более 30 лет назад, жители Бьорга подняли бунт. Конечно, в открытом поле они проиграли, но засели в горной крепости, в которой могли положить многих врагов. Враги решили договориться. Жители Бьорга отдали победителям всё: землю, женщин, прочие богатства, а взамен получили жизнь. Но на каком-нибудь другом острове. Бьорги-победители из Орты сдержали слово. Оставшихся в живых жителей гор, которых, наверное, с полсотни осталось, перевезли на Ниайгуай. Беженцы начали с нуля.

Только уже через несколько лет с юга приплыли ферроты, о которых тогда ничего не было известно. Южане были столь сильны, и их было так много, что макатийцам осталось лишь покориться. Потом были войны и договоры – Ниайгуай стал свободным. Но макатийцев так часто использовали и бросали, что они уже никому не верили. Новый вождь Рогер увел свой маленький народ в горы. Там они построили неприступную крепость Макати. Рогер был великим воином и стал учить своих людей побеждать. В короткий срок те разгромили местных ара, забрали себе их женщин и начали строить свой маленький мир. В изоляции макатийцы обросли странными обычаями. Если жена-ара для них была никто, то сыновей и дочерей бородатые отцы растили как равных. Девчонки даже драться учились – слишком мало людей было в Макати, чтобы пренебрегать и такой поддержкой.

А уж драться в Макати умели на диво. Говорят, Рогер имел просто божественный дар убивать. И до самой смерти обучал ему жителей селения. Макатиец может убить врага голыми руками, а могут – оружием. В горах Ниайгуай водится немало обсидиана, так что бородачи стали мастерами в изготовлении всяких копий, ножей, булав и прочего. Посмотрев на ферротов, они начали делать кожаные доспехи. И каждое их новое копье, каждая новая булава, каждый новый нагрудник были непохожи на старые. Ибо Рогер учил свой народ никогда не повторяться, всегда искать новое, лучшее, как в бою, так и в труде.

Странные они были. И нелюдимые. Когда Мелид приехал к ним впервые, думал, убьют. Но макатийцам нужны были портойские товары. Они жили только охотой и рыболовством да боями с уцелевшими ара. Ни ячменя, ни кур них не было. Макатийцы не добывали соль, не умели делать глиняную посуду. Так что услуги предприимчивого портойя им понадобились. А когда разбросанные судьбой Первые люди познакомились поближе, то прониклись искренней симпатией.

– Куда идешь? – раздалось из деревьев.

Мелид завел каноэ в укромную северную бухточку на острове и вел своих людей по уже хорошо знакомой тропе. Ара несли тюки с товарами. На ней-то у одного из поворотов и раздался вопрос из ниоткуда.

Спросили на языке Первых. Говор макатийцев был мало похож на истинный язык – слишком много примесей ара, слишком много искаженных слов. Но сейчас ему задали вопрос так, чтобы портой понял.

– В Макати, – дружелюбно ответил Мелид, стараясь все же не делать резких движений. – Я портойский торговец Мелид. Не вижу, кто ты, но и ты наверняка видел меня у вас в селении раньше.

Лес хмыкнул, и из самой гущи листвы вывалился воин. Он легко приземлился на ноги и оглядел портойев сверху вниз. В обеих руках у него было по копью: в правой – тонкое и легкое для дальних бросков, в левой – толстое и короткое для ближнего боя. Из-за спины торчали рукоятки булав или еще какого-то оружия, которое лежало в специальных чехлах. Грудь его покрывал доспех, только он не был сшит из цельного куска кожи каймана. Это было множество кожаных чешуек, скрепленных ремешками. Такого купец еще не видел.

– Доброго дня, портой! – склонил макатиец голову, увитую пятью косами на голове и тремя – в бороде. – Альдабад уже несколько дней ждет тебя.

Альдабад – это старший брат Гуильды и самый близкий приятель Мелида на Ниайгуае. На самом деле, никакое количество соли не заставило бы его отдать сестру в чужие земли. О браке удалось договориться лишь благодаря их взаимному доверию. Хотя соли макатиец затребовал, как самый ушлый торгаш.

Страж махнул рукой вверх и вновь спрятался в своем укрытии. Портойи полезли дальше, а по направлению к Макати понеслись трубные звуки.

– Предупреждает, – стараясь не ударить в грязь лицом и хвастаясь знаниями, объявил очевидное Клавдей.

Добраться до селения было непросто, буераки и расщелины на пути оказывались явно неслучайно. Наконец перед самой стеной нужно было шагов двадцать осторожно пробираться по тонкому подвесному мосту. Но это только потому, что Мелид выбрал ближний, а не главный вход в Макати. Последний былболее благопристойный и удобный.

Макати – удивительное селение. Стоит оно над расщелиной, которая состояла из торчащих вверх скал. Макатийцы утверждают, что Рогер заставлял свой народ сто дней без перерыва таскать сюда валуны, потом камни, а в конце песок – и те засыпали расщелину. И поселились наверху, на искусственной площадке. Она была, как гряда для ячменя, только в десятки и десятки раз больше. С запада, юга и востока ее подпирали скалы-окатыши, был лишь один узкий спуск, который в самом низу заканчивался крепкими воротами. А на севере отвесная скала наоборот нависала над Макати. Раньше по расщелине тек ручей, но Рогер с помощью полых желобов из стволов деревьев отвел его в сторону. Зато у местных всегда была свежая вода.

Мелид даже представить себе не мог, как можно войти в Макати против воли хозяев. Навесной мостик всегда охранялся и перерубался несколькими ударами топора. Вообще, у бородачей стража была повсюду, они знали обо всем, что происходит вокруг их дома.

– Мелид! – радостно зарычал Альдабад, уже спешивший навстречу торговцам. – Где, задери тебя тибурон, моя соль?!

Он хмурил густые брови и дергал одну из своих кос, но, когда добрался до гостей, улыбнулся во всю морду и радостно сгреб портойя в объятья.

– Доброго дня, Мелид! – прорычал он. – Легка ли была твоя дорога? А привез ли ты кроме соли немножечко йики? Пировать будем!

Мелид не успевал отвечать. Подрагивая от периодических дружеских хлопков, он лишь смог знаком подозвать ара, залез в его мешок, извлек тыковку, выдернул тугую пробку и протянул родственнику. Да, теперь они породнились!

Альдабад запрокинул голову и сделал два мощных глотка. Он был не очень похож на Гуильду. В густых волосах его было гораздо больше красного, чем черного, лицо было широким, нос – толстым. А громадная борода, заплетенная аж в пять косиц, делала голову просто огромной. Он был высок и строен, как Валетей, только во всем светлом теле макатийца ощущалась каменная сила. Все признавали, что макатийцы более остальных народов сохранили облик Первых людей. Даже бьорги сильнее разбавили свою кровь в водице ара.

Оторвавшись от тыковки, Альдабад вернул ее Мелиду.

– Остальное вечером!

– Что ты, у меня три таких есть, – улыбнулся портой, знавший слабость друга. – Но ведь я же объяснял тебе, как готовить напиток. Так и не настоял себе?

– Ай, когда это делать? – махнул рукой Альдабад. – Ладно, пошли в дом, отдохнете.

Почти все дома макатийцев – низкие и тесные – прижимались к северной скале. Жили бородачи скромно. И четыре гостя могли и не влезть в хижину гостеприимного хозяина.

Собственно, бородачи в своих домах особо и не сидели. В одном углу поселения несколько человек скорняжничали, в другом слышался непрерывный стук камня о камень – делалось оружие. У огромного кострища подле хижин разделывалась добыча – морская и лесная. И впрямь скоро пир будет. А на большой песчаной площадке детвора и подростки вовсю дубасили друг друга палками. Два крепких старика ходили меж дерущимися, поправляли, что-то советовали, а порой и сами били в нежданный момент.

Мелид засмотрелся. Он слышал, что на Вададли Нефрим Мехено начал делать что-то подобное. Но не так. В Макати это образ жизни. Если у подростка нет работы, он должен драться. И не просто драться, а учиться особым ухваткам и приемам. Потому драться всегда лучше с более сильным. Макатийцы не ходили строем, не тыкали копьями в чучела, как башенники – они всё время дрались.

– Нравится? – рык Альдабада заставил Мелида вздрогнуть. – А может, тоже посражаемся на палках? А, родственничек? Давай! Я покажу тебе пару хитрых ударов – не все наши знания тайные.

Мелид яростно замотал головой – в поединке с Альдабадом до второго хитрого удара он уже не доживет.

– Нет, идем к тебе домой, дружище!

Перед хижиной Альдабада уже за второй тыковкой йики Мелид рассказал макатийцу последние новости. Помня наказ отца, открытие Порто Рикто он скрыл, но, как мог, описал самовольство Гуильды. Дослушав историю, макатиец запрокинул голову и в голос захохотал.

– Вот егоза! Ой, рассмешил! Да, Гуильда всегда была упрямой девчонкой! У родителей сладу с ней не было! Она даже со мной дралась! Не на площадке, а по-настоящему! Видишь, звездочку на щеке – это она меня в 12 лет укусила! Тогда как раз…

Из леса раздалось еле слышное гудение. В тот же миг от ворот сигнал повторился в разы громче. Альдабад легко вскочил и что-то крикнул в сторону скопившихся земляков. Ему ответили, и Альдабад глухо произнес:

– Враги идут.

– Какие враги? – опешил Мелид. Он был в таком расслабленном состоянии, что не мог осознать: как это в такой мирной жизни могут появиться враги.

– Пока неясно, какие, – ответил бородач. – Ара уже лет девять не пытаются на нас нападать. Ждем стража.

Макати резко превратилось в осиный улей, в который кинули камень. Все куда-то бежали, что-то тащили. Мужчины вытаскивали кожаные доспехи и помогали друг другу в них облачиться. Альдабад напялил на голову толстую шапку, закрывавшую волосы и щеки. Ниже тело покрывало многослойное оплечье.

– Бери своих людей и ступайте под утес, – бросил он. – Там переждете бой.

Мелид видел, что в безопасное место сбиваются кучкой дети и совсем дряхлые старики. Но даже большинство женщин похватали легкие копья и забирались на вершины нижних скал, чтобы обстреливать неведомого врага.

– Я с тобой! – поспешно крикнул он. Макатиец на миг замер, но ничего не сказал, лишь протянул портойю длинную дубину под две руки.

А к воротам уже подбежал страж, поднявший тревогу. И по толпе неслось тревожное «Ферроты!». Сколько – непонятно, страж говорил – десятки и десятки. Предводитель Хролейф спешно расставлял людей. Десяток макатийцев спустились вниз, плотно заложили ворота и даже подперли их несколькими бревнами. Мелид вслед за родственником пополз на скалу и замер у ее поребрика. Он с тревогой вглядывался в лес. В каждом шевелении веток чудились ему враги.

Но никакое воображение не сравнилось с реальностью. Толстая гусеница, шелестя чешуей щитов, плавно выползла из тени деревьев. И Мелиду стало страшно. В своей жизни он дважды сталкивался с войной. В первый раз – когда беглые «дети» отняли у портойев изумрудный Папаникей. Но торговцу тогда было всего лет 12. Он помнил ужас на лицах соплеменников, помнил позорное бегство в море… Но он не видел смерть или кровь. Даже бряцающих оружием врагов хотя бы издали. Второй раз был как раз здесь – в западной бухте Ниайгуая. Восемь лет назад всё воинство Севера на десятках каноэ встретилось здесь с мощью ферротов. Это мог быть самый кровавый бой за всю историю мира. Мелид сидел среди многих, судорожно сжимая выданное отцом копье. Тогда он разглядел врагов, и бряцанья оружия ему хватило. Только вот вместо великой битвы жители Прекрасных островов заключили великий мир. Так что опять – ни смертей, ни крови.

А вот теперь смерть приближалась. Разум защищался и не хотел верить в происходящее, но липкий страх всё сильнее холодил тело. Привыкший к счету торговец, быстро понял, что к Макати подошли более сотни врагов. Это заметно больше защитников селения, притом, что вокруг него были и подростки, и женщины, а внизу – только сильные здоровые мужчины, увешанные доспехами и оружием.

Впрочем, по увешанности оружием макатийцы не уступали. Мелид оглянулся и с удивлением заметил, что следов страха на лицах местных нет. Многие даже ухмылялись, словно не смертный бой их ждал, а развлечение. Любовно раскладывали они вокруг себя дротики и прочий метательный арсенал. Так опытный мастер готовится к разделке большого куска обсидиана, из которого выйдет множество годных ножей, скребков, наконечников, проколок и сверл и раскладывает нужные инструменты в годами устоявшемся порядке.

«Гусеница» меж тем полностью выползла из-под защиты деревьев. Стоявший позади всех Хролейф с раскраснейшейся ишрокой мордой зычно крикнул: «Айгик!». В тот же миг макатийцы вскочили и метнули свои разнообразные снаряды во врагов. У Мелида кроме дубины ничего не было, и он остался лежать, разглядывая ферротов в щель меж валунами. Острый камень нашел немало жертв, крики боли внизу, сменились ревом торжества наверху. Макатийцы первыми пустили кровь и, быстро скрывшись за скалами, ликовали.

– Айгик! – вновь взревел Хролейф, так, что эхо пронеслось по лесу. И снова макатийцы бросили вниз оружие и собрали кровавую жатву. В ярости ферроты начали ответный обстрел, но их копья и камни бессильно отскакивали от скал.

– Айгик! – снова тряхнуло листву клич вождя макатийцев. Только перед этим Хролейф дважды хлопнул в ладоши. И, видимо, это был тайный сигнал, поскольку ни один макатиец не вскочил. Зато ферроты, решив упредить обстрел, вновь выпустили копья в пустоту. А защитники, выждав несколько вдохов, поднялись и нанесли третий удар. И снова ферроты оказались не готовы.

Страх отступал. Мелид увидел, что его друзья знают, что делать. Двукратный перевес не пугал их. Один макатиец даже вскочил на голый утес, что-то крикнул на ферротском и захохотал. Нападающие заверещали в ответ, многие метнули в наглеца оружие, но тот с какой-то ленивой грацией отбил вражеские копья своим шестом, раскинул руки и снова расхохотался.

– Это Грай, – ухмыльнулся Альдабад. – Железным черепахам придется изрядно попотеть, чтобы достать нашего Мотылька!

Залповый обстрел прекратился, теперь и снизу, и сверху все метали оружие, улучив любую возможность. Среди защитников уже появился пяток раненых. Зато внизу врагов падало меньше: они плотно закрылись щитами и упорно ползли ко входу в крепость.

– У них даже бревна с собой нет, – недоумевал Альдабад. – Как они собираются проломить наши ворота? Или черепахи хотят лезть на скалы? Так мы их тут всех похороним! – последнее он уже прокричал в полный голос, и защитники Макати ответили ему дружным ревом.

Дальнейшего Мелид не видел, расщелина не позволяла рассмотреть. Но со слов очевидцев случилось вот что: ферроты подошли к воротам и зацепили за бревна огромные крючки, похожие на рыболовные, но на такие, наверное, можно ловить китов! И сделаны они были не из кости (где ж такую кость найти!), а из их треклятого железа. Зацепив крючки с привязанными к ним веревками, нападающие резко отбежали назад и по команде дернули! Бревна ворот выломились одно за другим, и ферроты ринулись в пролом.

Разглядев опасность, Хролейф велел макатийцам отойти к центру. Захватчикам предстоял долгий подъем по пологому склону. За это время большая часть защитников встала широким полукругом. Ферроты ползли наверх единой кучей, плотно заставившись щитами. Макатийцы же, наоборот, рассыпались широко. Они поводили плечами, помахивали своим разнообразным оружием. В глазах Первых искрила жажда крови.

– А почему мы не встаем так же плотно, щитом к щиту? – спросил Мелид Альдабада, выглядывая из-за его широкой спины.

– Это слабая сельдь сбивается в стадо, – усмехнулся макатиец. – Тибуронам же это не нужно. Бою нужен простор, Мелид.

Оставалось лишь кивнуть и поверить. Хотя Мелиду страсть как хотелось прижаться плотнее к родственнику одним боком, а с другого – его подпер кто-нибудь еще. «Я – сельдь», – вздохнул портой и крепче сжал дубину.

В первой линии стояли всего лишь два десятка макатийцев – самых сильных и могучих воинов. Напротив них скопились по меньшей мере семь десятков ферротов. Но последние очень быстро поняли, что инициатива не на их стороне. Виртуозные бойцы, стремительно двигаясь, врывались в их боевые порядки, расшатывали строй, наносили до десяти ударов за пару вдохов. Ферроты кидались на одного такого, но утрачивали монолитность строя, чем тут же пользовались другие макатийцы. Прыгали, били в бок, подсекали ноги. А со второй линии подростки и женщины метали копья, дротики, камни и всё, что имелось у них в арсенале. Ферроты невольно снова ужимались в бронированную «гусеницу». И вынуждены были лишь ждать, когда враги ошибутся. Только макатийцы и не думали ошибаться.

Мелиду было до ужаса страшно, но он не мог не восхититься уверенностью, которую излучали его друзья. Он увлеченно следил за той красотой и грацией, с которыми макатийцы доказывали превосходство индивидуального мастерства над слаженностью серой толпы. Поэзия боя захватила портойя. И не его одного. Потому что лишь полные ужаса вопли сзади заставили обернуться его и прочих.

С северного утеса свисали длинные веревки, по которым спускались ферроты. С десяток уже приземлились на песок, а за ними следовали новые и новые! Они деловито перекидывали из-за спин небольшие щиты и вынимали из чехлов оружие. И Мелид животным чутьем понял, что вот эти ферроты – не сельдь. У Пусабаны тоже были свои тибуроны.

– Обошли! – раздались вопли макатийцев. – Обманули! Да сколько же их?!

А потом разнологолосый гомон слился в единое: «Наши семьи!».

– Клавдей! – вцепился в свои волосы Мелид. Его брат с ара оставались со стариками и детьми. И теперь все они оказались в тылу врага. А спустившиеся ферроты уже разделились на два отряда, и меньшая часть направилась к мирным жителям.

Вторая линия макатийцев взвыла и бросилась в бой. Но женщины с подростками плохо справлялись с новым врагом. А тут еще новый удар нанес первый – больший – отряд нападавших. Отряд у ворот рванул вперед и вступил в ближний бой. Макатийцы сеяли смерть вокруг себя, но сражением теперь управляли не они.

Мелид не воевал. У него было только две задачи: не потерять Альдабада и отбивать сыпавшиеся на него удары. Он уже дважды был легко ранен, оба раза в левую ногу, но старательно ковылял за родственником.

«Что же делать?» – метались испуганными рыбками мысли в его голове. Вокруг царил хаос. По крайней мере, так казалось торговцу. Никаких великих целей в сражении не было – каждый хотел лишь убить ближайшего врага. Некоторые макатийцы еще рвались к семьям, как, например, Альдабад, но и это уже было продиктовано больше отчаянием, а не расчетом.

«Надо как-то спасаться! Бежать!» – говорил себе Мелид. Но как это сделать? В одиночку нереально! А макатийцы убегать не собирались. Похоже, все они решили здесь умереть, забрав с собой побольше ферротов.

Испуганными глазами портой пожирал хаос битвы, и в этом беспорядочном мельтешении тел Мелид смог рассмотреть уже знакомую ему красоту. Грай Мотылек порхал на одном небольшом пятачке со своим посохом, и от его плавных движений враги разлетались во все стороны. Мелид присмотрелся и понял, что воин прыгает вокруг Хролейфа. Вождь макатийцев, весь в крови, безвольно сидел, оперевшись на камень, а Грай метался вокруг, и никому не давал подойти к раненому.

Идея родилась мгновенно.

– Альдабад! – крикнул он.

Макатиец просто не слышал. У него в руках осталась только палка с вклеенными острыми пластинами обсидиана. Он методично прорубал ею вражеские щиты и шлемы, но во взгляде воина читалось отчаяние. Лишь с шестого или седьмого раза смог портой до него докричаться. Альдабад краем глаза посмотрел в сторону, куда протянул руку Мелид.

– Смотри – вождь! Надо спасать вождя!

Макатиец автоматически продолжал бой, но черная поволока ушла из глаз. Появилась цель, а значит, нашлось то, ради чего можно не только умереть, но и жить.

– Прорываемся! – рыкнул он, ударом ноги снес подвернувшегося феррота и пошел на соединение с Граем. Мелид, как мог, прикрывал его спину. По дороге к ним присоединился еще один подросток-макатиец. Грай и Альдабад поняли друг друга без слов и встали по обе стороны от вождя. Мелид наклонился на Хролейфом. Тот криво полулежал, зажав большую рану в боку, но был в сознании.

– Поднимаем его и тащим к подвесному мостку! – крикнул он своим. – Раз ферроты по нему не прошли, значит, они о нем не знают.

Торговец и подросток поволокли вождя на себе. Альдабад начал прокладывать дорогу, а со всех сторон их умудрялся прикрывать Мотылек.

«Главное, добраться до моста, – молил ЙаЙа Мелид. – Проскочим его, а там уже по горной тропе уйдем. И на каноэ!».