Перегрины. Правда за горизонтом

Глава 17. Мы божий народ Теравета

Имя: Валетей Протит. Место: остров Порто Рикто

Озлобленные кори уходили, а Валетей всё еще не мог прийти в себя. Его лицо пылало, а в голове никак не укладывалось: Петениц?! Здесь?! Да как такое вообще могло случиться?!

Протит и думать забыл об этом перепуганном дикаре, которого еще до плавания на запад заперли в кладовке для соли. Это было долгие луны назад, с тех пор столько всего произошло!

А главное, так много изменилось в самом Валетее. Кем для него тогда были прибитые к берегам Суалиги сибонеи? Очередные безликие дикари, вроде ара, к которым портой не испытывал особых чувств. Уальчаль с сыном были послушны – с ними обращались хорошо, Петениц сбрендил от своих страхов – его и заперли от греха подальше. Теперь же сибонеи стали важной частью жизни портойев. По крайней мере, местных, многие сдружились. Сам Протит считал Цани одним из главных своих друзей на Порто Рикто.

Как теперь смотреть ему в глаза? Когда неприглядное прошлое вылезло наружу внезапно и в самом отвратительном виде. Валетей просто не понимал, как ему реагировать. Да, он совершенно не знал ничего ни об этом внезапном столбе на площади, ни, тем более, о внезапно появившемся Петенице. Но грош цена будет таким оправданиям. Ведь он сам в свое время ловил беглеца на Суалиге, вязал его и держал в кладовке, носил еду. Каждый день носил и запирал за собой дверь, оставляя пленника наедине со своими страхами. Пленника, который был ни в чем не виноват. Он просто мешал.

«Как ни прячь – всё одно вылезло», – вздохнул он, смиряясь с невероятным фактом.

И двинулся к всё еще стоящему в растерянности мужчине с кнутом. Конечно, это был один из Луксусов.

– Мабойя тебя задери! Объясни, что ты тут устроил?

– Я выполнял приказ госпожи.

– Ты со мной так не разговаривай, – процедил сквозь зубы Валетей. – Еще один подобный ответ – и повиснешь на этом же столбе, поганец.

Он видел, что угроза проняла Луксуса. Потому что за спиной Протита скапливались местные портойи. И их выражения лиц не предвещали ничего хорошего. Потому что жители селения прекрасно понимали, во что их втравило самодурство новой семьи. И неудачливый палач пустился в объяснения.

– Госпожа поручила наказать нерадивого слугу. У вас в селении мы не нашли столба для наказаний. Поэтому сами вкопали его, и я начал пороть провинившегося ара…

– Да какого, к Мабойе, ара?! – прорвало Валетея. – Вы же видели, что это сибоней! Местный.

– Он не местный, – набычившись, уперся Луксус. – Это слуга нашей семьи. Он законно был приобретен нами в пути. И мы имели полное право его наказывать.

– Проклятье, – простонал Протит. – Ладно, скажи мне, где Прецилья?

– Госпожа в одном из длинных домов. Самом левом. Ее пригласили пожить там, пока мы не построим для семьи достойные дома.

Но юноша его уже не слушал, а широким шагом шел к указанному дому. Его слегка потряхивало, Валетей жаждал крови. Пяти хор не прошло, как Прецилья появилась здесь, а она уже поставила Порто Рикто на грань войны! Сумасбродная баба должна ответить!

Глаза не сразу привыкли к полумраку хижины, хотя щелей в плетеных на скорую руку стенах хватало. И всё же женщину видно было сразу.

– Что ты здесь учинила?!.

– А ну-ка примолкни, – осадила Протита глава Луксусов. Но сейчас юношу было так просто не унять.

– Сыновей своих будешь затыкать, женщина! – рявкнул Протит, забыв о чинах и наплевав на командный тон Прецильи. Как же было сладостно выплеснуть всю накопившуюся боль! Найти виновную во всём и размазать ее по стенкам этой хижины!

– Что ты тут устроила?! Я отлучился на пару хор, а ты уже войну с местными развязала!

– Войну? – опешила женщина.

– Столб! – пояснил Валетей. – И избитый дикарь. Зачем ты вкопала этот столб?

– Но у вас не было столба, – пожала плечами Прецилья. – Как мне слуг наказывать прикажешь?

– А ты не задумывалась, что раз у нас здесь нет столба для наказаний, это неслучайно? Что тебе в голову стукнуло, женщина, что ты, едва приехав, ни в чем не разобравшись, начала командовать? Что ты знаешь о местной жизни? О том, как мы здесь живем? А, может, вкопанные столбы оскорбляют местных богов и вся Порто Рикто нас сейчас войну объявит!

– А они оскорбляют? – в голосе женщины впервые промелькнул страх.

– По счастью, нет, но ситуация ненамного лучше.

– Тогда что случилось? Объясни, почему ты ворвался и орешь на меня, потеряв всякую учтивость?

– Ору я, потому что ты своими приказами рушишь всё, что мы строили здесь уже несколько лун. Если тебе так уж неймется править, разберись для начала во всем! – Валетей перевел дух. – А случился Петениц. Вот что случилось!

Прецилья вопросительно вздела бровь, показывая, что имя ей ничего не говорит.

– Дикарь. Которого только что прилюдно пороли у столба, будь он неладен. Это был не ара, а сибоней. Сибоней! Единственный, тибурон его задери, сибоней на всех Прекрасных островах! Который был надежно заперт в кладовке, насколько мне известно, и его никому не показывали. Объясни мне, госпожа, каким невероятным чудом, он смог оказаться у тебя?! И почему первым своим делом ты именно его решила прилюдно выпороть посреди поселка?!

Прецилья сразу не ответила. Лишь кивнула, как бы усваивая полученную информацию. Неспешно уселась на свои тюфяки и глубоко вдохнула.

– Вот оно что… Этот слуга появился у меня на Суалиге. В дороге помер один мой старый ара. Гребцов не хватало. И перед дальней дорогой в Аквилонуме я решила выменять для себя нового. И твой отец, – глава Луксусов выделила последние слова. – Сам предложил мне этого дикаря в обмен на пять отличных накидок. И не продешевил, так как этот слуга ничего толком делать не умеет, за что и был наказан уже не единожды.

Валетей смачно выругался себе под нос. Вот папаша удружил! Конечно, его можно понять: Петениц больше был не нужен, а тут двойная выгода: и накидки можно, считай, задаром получить, и Прецилью обмануть. Да, понять можно. Но вот простить…

Как же всё неудачно получилось!

– Расскажи теперь, что произошло? – женщина уже полностью овладела ситуацией и вновь начала повелевать. Как она это умеет?

– Да, я думаю, ты уже поняла, что произошло, – опустился Протит на земляной пол. Ему тюфяки здесь не полагались. – Сибонеи узнали своего, пришли толпой, полные ярости. Забрали его и унесли. И я теперь не знаю, как исправить эту ситуацию. Мы столько времени убеждали их, что являемся им друзьями, а теперь они видели, как портойи истязают одного из них.

– Так, погоди! – остановила его женщина. – Дикари пришли в наше поселение и забрали моего слугу?

– Ты что не слышишь? Это не ара, а один из них…

– Это мой слуга! – повышая тон на каждом слове, отчеканила Прецилья Луксус. – Законный. Никто не имеет права забирать слуг у моей семьи.

– Если бы ты хоть попыталась выяснить, как здесь устроена жизнь…

– Я могу выслушать сколько угодно твоих объяснений, мальчик, – перебила его женщина. – Но никакие слова не изменят главного: мы – портойи! Нам служат ара и другие дикари. О старательных и преданных мы заботимся, нерадивых – наказываем. Это право было у нас испокон веков.

Она встала, и глаза ее так сверкали, что, казалось, освещали полумрак хижины.

– Мы – Первые! Мы божий народ Теравета! И никакие дикари не смеют нам указывать, как нам жить и как поступать! Да как ты мог позволить им увести пленника!

– Не слишком ли сильно сказано? – подскочил Валетей. Эта беловолосая баба его снова почти размазала по земле, но остатки гнева всё еще теплились в груди. – Твоими усилиями вся эта каша заварилась, а ты винишь меня?

– Ты ведь всё уже слышал, – сбавила женщина тон. – Этот… Петениц оказался у меня случайно, и наказан он был за провинность. Да, было б отлично, если бы я могла заранее узнать, что это за дикарь, но кто мог предвидеть такой поворот событий? А ты что же, просто стоял и смотрел, как сибонеи уводят моего слугу?

– То есть ты бы этого не допустила? – съехидничал Валетей.

– Поверь, Протит, не допустила, – холодно ответила женщина. И всем своим нутром юноша почувствовал: так оно и есть.

– И войну бы развязала?

– Если потребуется – да. Достоинство Первых людей – это достойная цель для войны. Лучше пролить кровь и чужую, и свою, чем унижаться перед дикарями.

Женщина снова села и на какое-то время задумалась.

– Валетей, ты должен вернуть слугу.

– Что?!

– Пойми, я это не из жадности говорю. Если хочешь, через день мы сможем им его подарить! Насовсем и бесплатно. Но сейчас его надо вернуть. Неважно как. Портойи потеряли лицо. Мы только что спасовали перед дикарями. Это нельзя так оставить.

– Женщина, опомнись! Мы на этом берегу едва-едва закрепились. Сейчас наше селение оказалось на грани войны, и ты предлагаешь подкинуть дров в костер?!

– Я уже сказала: если нужно, то – да, – хлопнула ладонью по колену Прецилья. – Не всегда можно выбирать между хорошим и плохим вариантом. Обычно жизнь подкидывает только плохие. Надо уметь и из них извлекать пользу. В конце концов с побежденными тоже можно заключить мир. Они только послушнее станут.

Валетей обхватил голову руками и молча раскачивался. Он отказывался верить в то, что слышит.

– Протит, – еще тише сказала глава Луксусов. – Мне сегодня немало хорошего о тебе рассказали. Ты и в бой людей водил, и без боя многого добился. Если ты сможешь решить дело миром, это будет прекрасно. Но надо быть готовым к любому исходу. И не бояться решиться на этот шаг.

Юноша закатил глаза. Что делать? Послать к Мабойе вздорную бабу? Но проблема-то всё равно имеется. Всё равно надо как-то восстанавливать порушенный мир. Договариваться. Так, может быть, правда, собрать людей – с вооруженным отрядом добиться мира будет легче?

Валетей уже не знал, как лучше. Он знал только, что всё вдруг стало плохо. И не знал, что делать дальше. А Прецилья знала. Неважно, права она или сошла с ума в своей одержимости. Но она стояла на незыблемом гранитном основании своей веры, тогда как Валетей увязал в песке сомнений. Сопротивляться? Она задавит его. Просто потому что ему нечего предложить взамен. Можно, конечно, просто отмахнуться. Можно вообще выйти, сесть в каноэ и угрести… Куда? А главное – как? Как можно бросить на произвол всё, что создавал своими руками? Всё, во что вкладывал душу.

Лучше уж самому сломать, чем отдавать другим на растерзание.

– Лучше уж самому сломать, – прошептал Валетей, и губы его дрогнули в едва заметной улыбке.

Он легко поднялся на ноги, кивнул Прецилье и повернулся к выходу, завешенному плотной циновкой.

– Ты куда? – насторожилась женщина.

– Я всё сделаю, Прецилья. Надеюсь, ты будешь довольна.

За циновкой полыхал жаркий день. Жгучее солнце впилось в глаза Протиту, он приставил ко лбу ладонь и огляделся. Народ бурлил и шумел, обсуждая произошедшее. И, конечно, черная курчавая голова, здоровяка Мехено возвышалась поплавком над общим средним уровнем. Её было видно чуть ли не в самой гуще толпы.

Ангустиклавий заметил Валетея, и они пошли друг к другу.

– Нефрим, тут случилось просто невероятное…

– Да, я видел…

– Видел? – Валетей опешил. – Видел, и ничего не сделал?

– А что я должен был сделать? – холодно спросил великан и, насладившись ответной паузой, добавил. – Вот и я не знал.

– Зато теперь мы знаем, – хмыкнул Протит, внутренне вопя: «Да ничего мы не знаем!». – Пленник, которого забрали сибонеи – это их соплеменник. Он жил на Суалиге… в плену. А Прецилья каким-то непостижимым мне способом купила его у моего отца, привезла сюда и в первый же день решила публично выпороть.

– Интересная история, – протянул Нефрим голосом, в котором совсем не было интереса.

– Надо вернуть его. Конечно, с этой поркой всё вышло ужасно, но нельзя оставить всё как есть. Сибонеи не должны приходить в наш дом и просто так забирать наших слуг.

Валетей не верил, что это говорит он, да и Мехено не верил, но ничего по этому поводу не сказал.

– Как быстро ты сможешь собрать башенников? – и этот вопрос не вызвал эмоций у ангустклавия. Словно он ждал его.

– Они уже разошлись по работам, – задумался Мехено, почесывая локоть. – Но, думаю, сейчас почти все где-нибудь здесь ошиваются. Парней пять-шесть я даже сейчас вижу. Дай мне полхоры – сейчас я их пошлю найти остальных, потом мы вооружимся и будем готовы.

– Через полхоры я приду на тренировочное поле.

Мехено молча пошел к своим воинам, которых уже выцелил в толпе. Он был так спокоен и… равнодушен? Так спокоен и равнодушен, что Валетей просто не узнавал ангустиклавия.

«У меня есть еще полхоры, – задумался он. – Что делать?».

Почему-то именно этот отрезок времени ему захотелось заполнить самым важным…

И он не знал, чем.

Расстроенный, он стоял посреди площади, пока не заметил в тенечке деревянную лопатку. Взял ее. Подошел к треклятому столбу. И вонзил лопату в еще мягкую землю. На то, чтобы выкопать столб, вытащить его и откатить к ручью, ушло как раз полхоры. Люди вокруг вели себя странно: никто не вызывался помочь, но никто и не мешал. Все старательно не замечали чудачества Протита. Все держались спокойно и равнодушно.

«Сегодняшний день изменил нас всех, – усмехнулся про себя Валетей. – И это еще не вечер».

Кинув лопату на прежнее место, он пошел к башенникам.