Перегрины. Правда за горизонтом

Глава 16. Новый страшный ветер

Имя: Сервий Клавдион. Место: остров Вададли

Сервий продрог. Ветер донимал его, лез к самым костям – старческим хрупким косточкам, которые тряслись в дряблом кожаном мешке, коий все с почтением именовали Бессмертным Клавдионом. Ветерки дули всегда, но какими слабыми они были! Вот молодые семьи, у которых мало женщин, мало слуг, а добыть всё это негде. Их голод и жадность могли привести к непоправимому. Но Сервий легко останавливал этот ветер, самых непокорных еще десять лет назад разослали по мелким островам. Гранум был придуман не только для того, чтобы разнести зерна портойского народа, как куриные яйца в разные корзины. Сервий продавил этот закон, чтобы спасти Рефигию Ультиму от бунта незнатных семей.

Был ветер чернявого Кабалуса. Несмотря на внушительные габариты тот был миролюбив и хотел, чтобы портойский народ ушел прочь от моря и всех его обитателей: диких и разумных. Он хотел лишь возводить гряды под ячмень, собирать пальмовые плоды и разводить кур. В разной степени к клану Мехено прислушивались около десятка семей. Этот ветер был даже полезен, но, главное, не давать ему силы – полная изоляция от мира не приведет к добру, сделает портойев беззащитными и не готовыми к удару. Так что Клавдион не душил этот ветер, но держал его в узде.

Последние годы всё сильнее задувал ветер молодого Принципа. Мальчишка Корвал жаждал чего-то великого. Он еще сам не знал чего, и пока это спасало Портойю… от войны? ЙаЙа ведает, куда может потянуть юного советника его тяга к свершениям и славе. По счастью, пока он слушался Сервия. Но старик много пожил и знал, как быстро и легко меняются люди. Их пристрастия. Их верность.

Много было ветерков, однако Бессмертный переживал и не такие бури. Переживал и душил их. Но пару лун назад вместе с судном ферротов с юга пришел страшный ветер. Настоящий хуракан. Он вонял кровью и разлагающейся плотью. Но ветер только поначалу показался страшным. Зато он разом придушил все малые ветерки. Страх усмирил всех. И примирил всех. Даже южный хуракан можно было использовать с выгодой. Чего только стоят дела Нефримчика! Он не просто войско создает. Он перекраивает всю жизнь портойев. И хвала Исусу, что никто этого не понимает. Даже сам Нефрим не до конца.

Южный ветер не был страшным. Сильный ветер, если правильно повернуть каноэ, даже поможет тому достичь вожделенного берега. Но сейчас, сидя в зале Совета, Сервий зябко кутался в свои одеяла – его сотрясала дрожь. Пламенный мальчик стоял в центре, сверкая угольями горящих от возбуждения глаз, и вещал! Из его груди, украшенной лодкой Протитов, бил могучей струей бушующий западный ветер! Сервий видел, как все увлечены рассказом, как умудренные жизнью отцы воспламеняются от огня этих глаз, как туманятся их взоры миражами далекой западной земли, и ему становилось страшно.

Два таких ветра – южный и западный – нахлынув одновременно, опрокинут маленькое портойское каноэ. Не хватит сил у гребцов, чтобы одолеть две могучие силы.

Впервые Клавдион не знал, как поступить. Будь его воля, он бы утопил каноэ Протитов на подходе к Вададли. Да, это поступок труса, но он бы пошел на это! Однако ситуацию не развернуть: свежий ветер уже пронизал сердца десятков портойев. Бороться с ним нет возможности. Но можно ли использовать?

Старик слышал далеко не всё, периодически он растворялся в омуте своих неисчислимых болей. Но, когда хватало сил, впитывал в себя историю мальчика. Силился услышать, понять, хотя бы почуять какой-нибудь знак, который укажет путь к спасению.

Юный Протит меж тем начал рассказывать о своем походе на гору хоцтопоц или как ее там.

– Пуаблий ходил плохо, и, если честно, ему хотелось только строить каноэ, – у мальчишки была на диво располагающая улыбка, и он этим активно пользовался. – Уальчаль идти не захотел, а Опенью не пустили. Так что отправился я с братьями. С нами было еще семь кори, а вел всех сын вождя – Цани. Кстати, вон там, у стены стоит именно он, – парень указал рукой на невысокого, но крепкого дикаря.

Снова улыбка. А как на нее ответил дикарь! Нет, к мальчишке надо присмотреться внимательнее. Похоже, он не случайная добыча ветра…

– Мы шли целый день низинами. Я видел еще ручьи, небольшие болотца. Было душно, все-таки у моря жить намного приятнее. А на второй день начался подъем в горы. Тропинок почти не было, приходилось сильно петлять, прорубаться сквозь заросли. За подъемами следовали спуски, иной раз мы натыкались на уютные долины. Лес там победнее, зато дышалось легко и приятно. Я долго не мог понять, в чем дело, а к вечеру догадался – исчез запах моря. Не стало этой солено-гнилой примеси. Пахло лишь землей и листвой. И это было так необычно!

К третьему дню Цани привел нас к водопаду. По огромной, плоской и почти вертикальной стене стекали крохотные потоки. Внизу, в естественном нагромождении камней образовалось природное водохранилище – я никогда не видел такой чистой и прозрачной воды. Кори разделись полностью, расселись по камням и запели какую-то песню. Потом они начали черпать воду и омывать друг друга. Лишь затем дикари полезли в само озерцо. Мы с братьями заробели, но Цани махнул нам рукой. Тогда разделись и мы, тоже омылись тщательно и отправились за остальными. После солнцепека вода казалась ледяной, но мы быстро привыкли. Кори стали подставлять к водопадику чашу и пить воду. Угостили и нас, но из отдельной чаши.

А потом началось восхождение к горе. Да, оказалось, только сейчас начались настоящие горы. У нас таких нет. Было тяжело, но кори нам не помогали. Вообще никто никому не помогал, и это меня удивило, так как я видел, что дикари – весьма заботливый народ – и к своим и к гостям. Подъему, казалось, не будет конца. Мой брат Ной уселся без сил на камень и решил отдохнуть. Я протянул ему руку, но Цани ударил меня по ней! А на брата наорал на своем языке, Ной не понял, однако стал карабкаться дальше.

Вершина открылась нам внезапно, и это было прекрасно, как если бы нам явился сам Исус. На горе не было деревьев. Я позже узнал, что кори сами вырубили здесь лес. Молодежь сюда посылают еще и затем, чтобы выпалывать новую поросль. Но в тот миг я лишь любовался огромным простором. Мне казалось, передо мной был весь мир! Куда ни глянь – свободный горизонт.

Я сориентировался по солнцу и стал изучать Землю сибонеев-кори по сторонам света. В огромной дали на востоке виднелось море, из которого мы и пришли. Увидел я синеву Багуа и на севере – мне показалось, что даже немного поближе, чем на востоке. Значит, хотя бы там этот мир имеет край. На юг горы постепенно понижались, но воды, как ни вглядывался, я не видел. А на западе – на западе в дымке зеленели горные леса! За первыми выглядывали вторые гряды, за ними – третьи… И этому не было видно конца! Мы три дня шли на запад, но, похоже, даже не приблизились к закатному краю этого гигантского острова.

Сервий, слушая мальчишку, снова оглядел советников. Те были околдованы. Все до единого. Они сидели в своих величественных духо* в зале Совета. Но не видели ничего, кроме бескрайних просторов далекой земли, размеры которой просто не могли себе даже вообразить.

– Мы еще потрясенно оглядывались, а кори, весело смеясь, начали обнимать нас. Оказывается, у дикарей их Земля – это один из самых чтимых ими духов. Причем, дух этот – и мужчина, и женщина одновременно. Я не слишком разобрался, как это у них работает. Но мы побывали на двух их священных местах сразу. Озеро и водопад – это женская грудь их Земли с божественным молоком. Гора – фаллос Земли, на который все мужчины обязаны забраться самостоятельно. Мы выпили молоко, поднялись на фаллос, и, по мнению кори, их Земля нас приняла. Я, конечно, сказал ему, что чту одного лишь бога – ЙаЙа – и сына его Исуса, но кори меня не совсем поняли. Цани согласился, что чтить духов своих предков – это правильно, но здесь страна их богов. Они пока еще не понимают, что власть ЙаЙа безгранична.

Мы стояли на вершине местного мира, и, не удержавшись, я закричал изо всех сил. Эхо разнесло мой крик, и длилось оно так долго, что, казалось, не будет конца. Земля ответила на мой крик и кричала мне долго-долго. Именно тогда я и назвал эту землю – Порто Рикто.

– Как ты сказал? – вскинулся задремавший было Клавдион.

– Порто Рикто, – смутился парень. – Кричащая земля портойев. Как-то само напросилось.

Сервий откинулся и закрыл глаза. Порто – именно так называлась самая первая рыбацкая деревушка еще на Примере, где жили Первые – рыбаки и пахари. Бьорги, жившие в горах, притесняли их, заставляли делиться пищей. Так было несколько лет, пока портойи не построили достаточное количество каноэ – и сбежали. На красавце Папаникее, покорив западных ара, беглецы воздвигли город, назвав его в память о первом – Новапорто. Многие из сидящих за этим столом помнят, как портойям пришлось убираться и оттуда. Рефигия Ультима, Тестуд, Планитий, Христиания, Аквасальтум, Аквилонум – шесть поселений основали беглецы, но ни одному из них не попытались дать исконное название. И запрета не было – как-то само собой вышло. Словно хотели спрятаться от рока, избежать сглаза.

И вот – Порто Рикто. Мальчишеские глупость и бесстрашие или знак судьбы? Заходит сынок Протита с дикого островка на севере – сам больше дикарь, нежели Первый – и бросает на чашу весов всю судьбу державы. Либо Порто будет жить, либо судьба вновь скажет свое слово. «Может быть, так и надо?» – задумался старик, глядя на мальчика.

А мальчик рассказывал и рассказывал. Про то, как по дороге назад они увидели дым вдалеке. И кори налились яростью, потому что там, где дым, были людоеды. Парни рвались в бой, только приказ Цани и тревога за судьбу гостей заставили их идти домой. Рассказал про то, как Пуаблий увлек всё селение постройкой гигантского каноэ – настолько, что отказался плыть со всеми назад, пожелав родичам скорейшего возвращения за ним. Рассказал, как плыли они назад, и как течение вынесло каноэ на пустынный Инкультерий. Путники на хору погрузились в ужас от того, что потеряли путь домой, но потом догадались направиться на юг.

В завершение совершенно расслабившийся Валетей вытащил в центр робеющего крепыша, и тот, коверкая слова Первого языка, забавно выговорил, возможно, единственную фразу, которую знал:

– Ми хотим друзить с вами!

Советники весело завозились, а Клавдий повторил, на этот раз вслух:

– Может быть, так и надо.

Услышали его немногие, но те, кто смогли, недоуменно оглянулись. Сервий приподнялся, прокашлялся с неприятным присвистом и сказал погромче:

– Прошу выйти из зала всех, кроме советников.

Реакция ему понравилась. Все тихо повиновались. А всеобщее романтическое воодушевление угасло.

– Я требую, чтобы всё, что сейчас… было сказано в этом зале, осталось тайной, – прохрипел Сервий. – Не рассказывать никому! Даже… любимым женам. Валер!.. Я требую, чтобы ты обеспечил молчание своих людей… Сегодня же… отправь каноэ на Суалигу с приказом… Совета: никого не выпускать с острова!

Протит нахмурился, но кивнул. Бессмертный обвел глазами всех собравшихся и не на каждом лице обнаружил полного понимания.

– Надеюсь, Совет согласится с этими требованиями?

– Осторожность никогда не вредит, – начал кто-то робко с дальнего края. Клавдион даже не разглядел кто. – Но все-таки к чему такая секретность?

– Представьте людей на пустынном островке… Человек пять или шесть… Они там давно, голод и жажда… одолевают их… А на острове всего крайне мало… И вдруг слабейшему из них… Да пусть даже не слабейшему – достается в руки самый большой и вкусный плод на этом острове… Что будет дальше, Кабалус?

– Остальные объединятся и отнимут плод.

– А если он будет сопротивляться? Ведь жажда и голод!

– Они побьют его, – мрачно ответил курчавый Мехено. – Или убьют.

Все молчали. Они наконец поняли, что им попало в руки. Сервий облегченно откинулся на мягкие подушки и отпустил ситуацию плыть по течению.

– Но ведь вы слышали, – нарушил тишину кривой Гуаней. – Там леса из деревьев огромной высоты, там поля и реки! Там сотни дикарей, способных служить нам, способных рожать нам детей!

Последний аргумент был, конечно, самый искусительный. Найти диких ара на Прекрасных островах практически невозможно. Везде чьи-то интересы. Люди давно уже стали самым ценным ресурсом. А тут – такой кладезь! Жадность и страх разрывали советников.

– А не перебьют ли нас ради этих дикарей? – снова прорезался первый голос (Сервий сморщился, пытаясь определить: кто же это). – Разве не хватает нам того, что есть? Кабалус, ты же сам не раз говорил, что нам не надо искать лучшего – на наших островах столько земель, что мы не можем их освоить!

Как ни странно, Мехено молчал. Зато не стал молчать Корвал Принцип.

– Не возьмем, значит?! – вскочил молодой советник. – Отдадим другим? Это то же самое, что бежать! Так и будем жить – исключительно потому, что мы никому не нужны? А как помешаем кому, так и смахнут нас даже с этих мелких островов.

– Ты же слышал, что с нами сделают, если мы возьмём этот сладкий плод?! – голосок «разума» уже становился истеричным.

– Этот плод уже у нас! – пресек труса низкий бас. Это Валер. Он тоже встал, уперся кулачищами в стол и буравил взглядом окружающих: – Сказочка Бессмертного уже стала реальностью. Плод – в наших руках. И мы не сможем ни спрятать его, ни отдать.