Перегрины. Правда за горизонтом

Глава 12. Ковчеги

Имя: Мартинуа Кентерканий. Место: Остров Вададли

В мокрый сезон эта лужа становится почти настоящим озером. Расщелина в скалах наполняется водой доверху, даже маленький водопад начинает стекать к морю через трещину в серовато-желтом камне. Но мокрый сезон пока еще не наступил, и сейчас это всего лишь затинившаяся лужа. Потому-то, хоть водоем находился совсем близко от нескольких усадьб Рефигии Ультимы, воду отсюда не брали. Именно это стало главной причиной того, почему здесь любил проводить время Мартинуа.

Младший Кентерканий, не то, чтобы был нелюдимым… Просто резкие перемены в жизни юного и бесправного члена очень большой портойской семьи навалились на него как-то внезапно. Сначала этот дурацкий приказ о службе в Башне. Почему дед отдал именно его черноголовому Мехено? Ведь в семье в избытке братьев и дядьев постарше и уж точно покрепче. В Башне все были взрослее Кентеркания, все сильнее. Он очень старался, уверен, если сравнить прилагаемые усилия, то именно он должен быть самым первым. Но усилий мало, нужны результаты. А их не было. Почти каждый раз мальчишка возвращался домой с синяками. И ловил на себе недовольный взгляд отца.

В большой семье отцы не часто смотрят на младших детей. Просто не видят, ведь детвора, что мальки у рыбы: их много, и все они оинаковы. Потому-то любой случайный взгляд отца, а особенно, главы семьи - крайне дорог! Но именно теперь, когда Мартинуа выделили из кучи мелкой детворы службой в Башне, Меркутий Кентерканий смотрел на внука лишь с упреком. Если бы глава придавал значимость обучению башенников, то дела мальчишки стали совсем плохо. Но, поскольку, старик считал это очередной блажью и баловством, юному «воину» доставались просто недовольные взгляды. И, конечно же, насмешки от более младших членов семьи.

Так что рано или поздно эта лужа просто обязана была найтись. Отучившись два дня у Башни, отходив положенное в караулах, Мартинуа не спешил домой, а пробирался сюда. Отмачивал синяки в болотистой воде, мысленно мстил всем своим обидчикам, побеждая их в самой что ни на есть честной схватке, а потом, совершенно затемно, пробирался в свой угол в большом зале Кентерканиев и валился спать без задних ног.

А еще возле затинённой лужи было красиво. Каменистый обрыв нависал над самым городом. Семейные усадьбы каскадом спускались к заливу Кагуама, который искрился синевой на солнце. Мартинуа забирался на выступ, распахивал миру объятья и вдыхал ветер с моря, а тот трепал не по фигуре огромную накидку, которую мальчишка донашивал за старшими братьями.

Сегодня с утра Мартинуа оставался в семье и помогал дядьям делать новое каноэ. Вот это он любил! Почти все башенники приходили в неописуемый восторг от воинского искусства, которому обучал их Нефрим. Но мальчишке оно, наоборот, не нравилось. Да и что тут может быть приятного, когда раз за разом, изо дня в день тебя бьют. Убеждают тебя в том, что ты неудачник. Цыпленок – так и прозвали его в Башне.

Нефрим это как-то услышал. Не стал вмешиваться, наказывать обзывальщиков (за что ему отдельное спасибо). Но отозвал Мартинуа в сторонку и сказал, что из цыплят вырастают могучие боевые петухи с налитым кровью гребнем и острыми шпорами. Главное – не сдаваться. Побитый (в очередной раз) Кентекарний был благодарен ангустиклавию за поддержку, но в слова наставника поверил не очень.

Из цыплят ведь и слабые курицы вырастают. Или не вырастает ничего вообще… Если цыпленку не хватило сил и везения для того, чтобы бороться с суровым внешним миром.

Только это не всё, что мучило паренька. Мартинуа не нравилась бездумность в обучении. Он, конечно, не хотел обидеть или принизить мастерство Нефрима… только способы ему просто претили. Учеба такова: повторяй и повторяй одно и то же десятки, сотни раз. Делай снова и снова до изнеможения, пока каждое твое движение не начнет приносить смерть. А Цыпленку нравилось думать. Конечно, не просто думать, сидя на циновке, ничего не делая. Трудиться он тоже любил, но так, чтобы в работу мысль вкладывать.

В детстве, будучи еще совсем крохой, он вырезал лодочки из обрезков, что оставались от работы взрослых. Сначала смотрел, как и что делают они. Потом пробовал повторять. А когда ему стало казаться, что у него уже получается, то ковылял к берегу и пускал их по воде. Но лодочки часто переворачивались и тонули. Так было раз за разом. Долгие годы. Мартинуа уже подрос настолько, что, действительно, изучил правильные обводы каноэ и научился делать, хоть, миниатюрные, но точные копии. Он даже начал говорить об этом со взрослыми и узнал, что с большими каноэ поисходит порой то же самое! На большой воде лодка может взять и перевернуться.

«Смирись, – говорили ему умудренные опытом мастера. – Такова воля ЙаЙа… Таковы происки Мабойии. Просто будь осторожен и не забывай молиться Исусу».

А парень не хотел смиряться. С еще большим остервенением стал он вырезать лодочки. Что-то придумывать, пока однажды… Это было совсем недавно, может быть, год назад… Однажды он вырезал каноэ с большим и длинным ребром вдоль дна. Что-то вроде плавника, как у рыбы, только плавник был один. И почти на всю длину корпуса. Он осторожно поставил каноэ на воду – и лодочка держалась на ней невероятно стойко. Мартинуа как только ни взбалтывал воду – игрушечное суденышко не опрокидывалось, пока не нахлебалось воды по самые борта.

С радостным открытием он помчался к своему дяде. Отец мальчика занимался торговлей, а вот дядя! Дядя Мунций был чуть не самым лучшим строителем каноэ в мире. И он не отмахнулся от детских, казалось бы, несерьезных идей. Мунций даже сам проверил чудесные свойства крошечной лодочки. Потом он долго смотрел на непривычную конструкцию и сказал: «Очень жаль, малыш, но твой плавник останется лишь на игрушечном каноэ».

Потом дядя подвел его к большому срубленному бревну, которое лежало на подпорках под навесом из пальмовых листьев. Мартинуа видел его: еще с прошлой поры хураканов огромный ствол положили здесь – сушиться.

Дядя ткнул пальцем в торец бревна. «Вот из него я буду делать каноэ, – сообщил Мунций. – И будет оно самым большим из тех, что я делал. Давно мы не находили дерево такого размера. И вряд ли, сможем найти больше – не только на Вададли, но и любых других Прекрасных островах. Так что это отличный пример тебе. Посмотри, какова толщина этого бревна. Если я оставлю место для твоего плавника, то корпус станет ниже и мельче в два раза. Поставь такое каноэ на воду, и оно почти не будет выглядывать над уровнем воды. Понимаешь теперь?».

Мартинуа тогда мало понял, скорее, растроился. Но, посидев у своей тайной лужи и обдумав слова Мунция, понял: кораблестроительство подчинено возможностям материалов. Невозможно построить каноэ глубже, чем толщина древесного ствола. А даже небольшой плавник на дне отберет не меньше половины от общей глубины. Вот если бы можно было вырезать его отдельно, а потом прикрепить к дну лодки. Но как? Стянуть веревками? Это даже не смешно. Приклеить? Не бывает такого клея, чтобы удержал столь тяжелые вещи. Да и вода любой клей разъест…

Те размышления ничем толковым не закончились. Однако вырезать лодочки Мартинуа не перестал. За прошедшие годы он собрал для этого набор просто уникальных инструментов. Из различных отщепов и обломков он наделал каменные резаки самой разнообразной формы. С ними парень мог делать крохотные каноэ с затейливой резьбой. У многих его друзей хранились такие подарки. Каждый раз резчик любил делать что-то новое. И ни одно его каноэ не было похоже на предыдущие.

Вот и сегодня, после работы на берегу, забравшись в свое скальное логово, Мартинуа собирался доделать свою самую свежую работу. Новая лодочка была задумана с необычно широкими бортами. Ее корму, завинченную кверху, Кентерканий максимально облегчил, а нос решил сделать совершенно необычным – с острым волнорезом, выпиравшим вперед, как будто, это острая пасть храброго тонины*. Передняя часть каноэ выходила значительно тяжелее кормы, так что в воде лодочка должна будет слегка наклоняться вперед. Наверное, если грести в таком каноэ, то смещенный центр должен сам помогать судну двигаться вперед. Но так это или нет - тут надобно еще не раз проверять.

Мучительно хотелось поскорее спустить лодочку в болотце, но Мартинуа специально оттягивал этот момент. Вновь и вновь он проходил по корпусу своими резаками, добиваясь идеальности обводов.

– Тину! – разрезал звонкий голос привычный почти неощущаемый шум. – Тину, ты там?

Скорчив кислую гримасу, Мартинуа нехотя отложил работу. Подполз к краю площадки и лег тощим пузом на валун, свесившись через край. Внизу на склоне стояли трое младших Кантерканиев: братец Окто и сестренки Лива и Нисса. Они давно уже прознали про укромное место их старшенького и периодически лишали его желанного уединения.

– Чего надо? – спросил Мартинуа максимально хмуро и неприветливо.

– Мы хотим к тебе! – загалдели дети наперебой. – Тину, можно к тебе?

– Ну лезьте, что уж, – фыркнул старший брат и вернулся к работе.

Галдя громче птичьего базара, голоногая малышня запрыгала вверх по валунам. Разумеется, если уж и лезть вверх, то делать это можно исключительно наперегонки.

– Ай! Ты что творишь, крыса! – раздался вопль возмущенного Окто, и на край утеса с победным «Ха!» залезла Нисса.

«Детство, – с мудрой высоты своих пятнадцати лет заметил Мартинуа. – То счастливое время, когда девчонки еще могут быть лучше мальчишек. Но совсем скоро Ниссе придется стать покорной и послушной женщиной».

Детвора расселась вокруг старшего брата, острожно, чтобы, не допусти ЙаЙа, ее помешать ему. Потыкав друг друга локтями, они старательно, изо всех сил (!) замолчали на какое-то время. Несколько мгновений работу Мартинуа нарушало лишь громкое сопение в шесть ноздрей. Дети терпели, но разве можно просто сидеть и молчать!

– А мы сегодня были у дедушки Крукса, – вкрадчиво сообщила Нисса. Победив в гонках по камням, она чувствовала себя хозяйкой положения.

– Ммм, – нейтрально промычал Мартинуа, выглаживая борт своей лодочки. Конечно, ему было обидно: Ниссе 12 лет, она младше всего на три года. Но ее жизнь полна радости, она может по полдня сидеть в Доме ЙаЙа, бегать и играть, а ему приходится вкалывать в Башне. Но злиться не выходило. Не его же сестры и брат виноваты в том, что случилось. В том, что он вырос.

А детвора, увидев, что разговоры не запрещены и никому за них не светит позорное изгнание из тайного укрывища, тут же загалдели в три глотки!

– В Доме ЙаЙа была свадьба! – рассказывали дети, перебивая друг друга. – Толстяк Гуми взял в жены девчонку из Гладдеев. Ему только двадцать, а у него уже вторая жена. Всех угощали, а дедушка пел гимны!..

– А когда все ушли, он рассказал нам историю про Ноя-мореплавателя! – все-таки переорал всех Окто.

– Про Ноя? – улыбнулся Тину, убрав, наконец, демонстративную гримасу скуки.

Истории про Мореплавателя он любил, сам частенько и с удовольствием слушал их у благостных и у моряков, которые знали много баек про строителя ковчегов. Причем, у моряков имелись истории, которые благостным лучше не слышать.

Вдохновленный положительной реакцией, Окто затараторил:

– Воскресший Исус явился к Ною, разбудил его и говорит: мол, отец мой ЙаЙа решил потопить Империю. Но мы спасем праведных! Ну, «мы» – это Исус про себя и ЙаЙа говорил. Отец мира обещал направить к Ною тех, кто уверовал. Он собрал поровну мужчин и женщин, ну, чтобы все твари были по паре…

– Только в пути погибло немало мужчин, – влезла Лива. – Поэтому ЙаЙа велел оставшимся взять к себе одиноких женщин в жены…

– Ну, ты чего вперед лезешь! – ткнул ее кулаком в бок Окто. – Это еще когда будет! А пока Исус вырастил во дворе Ноя 12 огромных пальм. Ной с семьей выдолбил из них воооот такииие ковчеги! Исус научил его делать весла и паруса…

– Паруса? – переспросил Мартинуа. Он уже слышал это слово, но не знал его значения.

– Мы тоже удивились! – обрадовано подпрыгнул Окто. – И спросили дедушку Крукса, что это?

– И?

– Он говорит: это такая огромная плетенка, которая, как и весла, помогает ковчегу плыть.

– Плетенка? А как она может помочь плыть? – Мартинуа даже вообразить такое себе не мог.

Дети засопели, пытаясь подобрать слова.

– Дедушка Крукс говорит, что она ловит ветер… И с помощью ветра парус тянет вперед ковчег.

– А как? Где он находится, этот парус? – у Мартинуа уже в голове всё чесалось от мучивших его мыслей.

– Дедушка нам показал! – обрадовался Окто. – В ковчег втыкался прямой ствол пальмы. И вот на него подвешивали плетенку – парус, то есть.

Тину-Цыпленок поджал колени и задумался. Он вдруг вспомнил, как недавно стоял на краю склона, а западный ветер трепал его накидку. Паренек чувствовал силу, которая толкала его. Но может ли парус сдвинуть целое каноэ… или вообще огромный ковчег, в котором одновременно находилась чуть ли не сотня человек? Для этого, наверное, нужен очень большой парус – огромная плетенка из сотен и тысяч волокон. И она будет тяжелой, так что понадобится очень крепкая пальма, чтобы ее удержать.

– Тяжелая, – вынес вердикт Мартинуа. – Нет, ребята, это не будет работать. Слишком тяжелый парус перевернет ковчег.

– Как не будет? – потрясенно переспросила Нисса. – Это ведь Исус научил Ноя! А Исус – сын ЙаЙа. А ЙаЙа сотворил мир за шесть дней и утопил Мабойю в Океане!

– Причем здесь это? – отмахнулся Тину, оборвав девчонку, которая собралась пересказывать все подвиги Творца. – Я говорю, что такая штука у нас не сработает. Либо дедушка Крукс чего-то не досказал, либо ковчеги держались с помощью божьей силы. Хотите проверим?

Нисса надулась и демонстративно отвернулась, а остальные радостно согласились. Мартинуа велел им найти палочку попрямее, а сам полез за широким листом пальмы. Дети постарались и предложили сразу пять вариантов – старший брат выбрал самую ровную, потом проковырял в дне лодочки дырку, воткнул в нее «пальму» и замазал глиной, чтобы палочка стояла ровно. После этого Мартинуа взял лист пальмы, обрезал его и замер. «А как же парус крепится? – задумался строитель «ковчега». – Прислонить – упадет. Привязать к верхушке за угол – будет болтаться.

Наконец, он просто проткнул палочкой лист снизу и сверху, так что «парус» сел на «пальму», выгнувшись дугой.

– Да-да! – радостно запрыгали дети, даже Нисса, которая забыла все обиды, в предвкушении запуска «ковчега». – Дедушка Крукс так всё и объяснял!

Мартинуа взял каноэ с парусом, взвесил в ладони и сразу почувствовал, как надстройка сверху перевешивает корпус.

– Ну, смотрите, – сказал он голосом прорицателя и повел всех к луже. «Ковчег» аккуратно спустили на воду. Мартинуа лёг сзади на гладкий камень и, нескромно принял на себя роль ветра. Вдохнул поглубже, раздул щеки и медленно, но сильно задул в парус. Суденышко сразу сильно наклонилось к носу, но потом… сдвинулось! Каноэ с парусом начало плыть вперед! Силы «цыплячьего ветра» хватило на пару ладоней пути. И все-таки путь был пройден. Зрители сзади завизжали от восторга.

– Ну-ка, дунем вместе! – предложил корабледел младшим родичам.

Те, счастливые, плюхнулись рядом и, раздув щёки, устроили настоящий утренний бриз. «Ковчег» поплыл, но, при этом, начал сильно и опасно раскачиваться. Низкие борта понемного черпали тинистую воду.

– А теперь немного качки! – продолжил тестирование юноша. Он шлепнул по воде ладонью. Небольшая волна за вдох догнала «ковчег». Тот накренился больше обычного – и тяжелый парус уверенно потянул «пальму» вниз. Судно легло на бок, зачерпнуло воды и почти полностью скрылось в мути лужи.

– Вот так, – торжествующе оглянулся Тину на кислые рожицы брата и сестер. А про себя подумал: «Но ведь парус и впрямь работал».