Перегрины. Правда за горизонтом

Глава 8. Чужой с-то-лик

Имя: Таллиэцалли. Место: остров Порто Рикто

Циновка была уже старая. Протертая долгими вечерами. Перья, украшавшие ее, менялись далеко не в первый раз, а всё равно уже выглядели помятыми, пожухлыми. Своей ветхостью она только больше подчеркивала ту красоту, что расположилась перед ней.

Красота – это был с-то-лик. Удивительная, прекрасная и крайне полезная вещь, о которой до недавноего времени кори никакого понятия не имели. Таллиэцалли уселся на старую циновку и не мог удержаться от того, чтобы не пробежаться пальцами по гладкой древесине. С-то-лик был совсем небольшой: локоть в ширину, пара локтей в длину. Над землей он возвышался на пару ладоней. Но вождь кори не поленился и подробно расспросил и узнал, какой большой труд был вложен в эту поделку.

Сначала брались то-по-ры, с помощью которых долгое время рубилось дерево подходящей толщины. От него отрубали колоду нужного размера – те самые два локтя, а затем с помощью к-линь-ев раскалывали ее на широкие доски. То-по-ра-ми же создавали нужную форму, обрубали кору, срезали острые углы. Потом брали странный нож под названием те-с-ло и с его помощью выравнивали, выглаживали поверхность с-то-ли-ка. Наконец, брались ре-з-цы, сделанные из самых острых и самых прочных пород дерева, с помощью которых по краю стола вырезались узоры. Узоры, которых кори не видели и которые поражали своей красотой, изысканностью линий. Даже подставки под с-то-леш-ни-цу – вроде бы обычные деревянные бруски – делались по особому. Их основание было гораздо шире верха, чтобы даже при сильных толчках с-то-лик не покачивался. А вершины подставок ровно-ровно подгонялись под два паза, что были вырезаны на дне сто-леш-ни-цы. Настолько точно, что влезали в них со скрипом.

Такая простая вещь, а сколько она требовала инструментов, сколько умений и просто даже сколько неведомых ранее слов! Не потому что язык другой. Просто не было в языке кори ничего подобного. Не могли они назвать то-по-ры, тес-ло, рез-цы, с-то-лик на свой манер, приходилось принимать в свой рот чужие слова.

Зато какая полезная это была штука – с-то-лик. За ним было удобно есть. Разложить на с-то-ли-ке коренья, мясо или рыбу, разделывать их ножом. На с-то-лик было удобно ставить чашки или кув-шин-чик из окаменевшей земли. Тоже, кстати, такая удивительная и полезная вещь!

И всё это делают пришельцы из-за моря. Пор-той-и.

Удивительные люди, так много знающие, так много умеющие. Таллиэцалли уже много сезонов дождей был вождем, он понимал, что такое достаток и богатство. Можно добыть много рыбы в море или найти залежь черного камня из застывшей крови Земли. Но всё это богатство кори получали от окружающего мира. А пор-той-и создавали его сами. Брали никому не нужную землю и делали из нее бесценные кув-шин-чи-ки. Брали обычное дерево – и создавали прекрасный с-то-лик. А уж какие только инструменты ни делали они из камня! Ими можно было не только резать и колоть, но и пи-лить, с-вер-лить, те-сать, ру-бить. Хотя, самым удивительным вождю показалось умение шли-фо-вать. Он еще не видел, как это делаеться, зато видел у чужаков каменные ножи, столь гладкие и столь совершенной формы, что долго не мог поверить, что это камень. Брал потрогать, даже на зуб пробовал – камень! Спросил у пришельцев, откуда берется такое чудо. Ответ был ожидаемый: пор-той-и не находят чудеса, они их создают. В этом случае – шли-фу-ют.

Но если бы только это. Чтобы не умереть с голоду, кори постоянно нужно было ходить далеко. Находить в лесах орехи и зерна, охотиться на шустрых попугаев, ловить скрытную рыбу. Пришельцы были совсем не такими. Да, они могли охотиться, рыбачить и собирать коренья. Но также они умели сами создавать еду! Вождь до сих пор точно не понимал, как это происходит. Только огромные кучи земли, которые пор-той-и насыпали возле своего селения, уже густо проросли какими-то растениями. Видать, те приносят чужакам вкусные плоды. Но откуда эта власть? Ведь пор-той-и приказали растениям, чтобы те росли именно там, где хотели сами люди – на гря-дах! Совсем рядом с этими людьми в больших к-лет-ках из веток жили прекрасные жирные птицы – ку-ры. То, что они вкусны, было видно издалека. Таких мясистых, жирных птиц на Земле не часто встретишь. К тому же, самцы этих птиц носили прекрасные яркие и длинные перья, которые могут украсить любую циновку. И вот эти птицы сами жили рядом с людьми! Пришельцы иногда их даже выпускали пастись, а те не разлетались по бескрайним лесам Земли – к недоумению местных жителей. В своих к-лет-ках ку-ры уже высиживали яйца, некоторые кори даже говорили, что видели первых птенцов.

Куда ни посмотри, пришельцы из-за моря во всем превосходили кори. Их лодки огромны, их плетеные юбки тонки и изысканны, их хижины…

Когда вождь гостил у чужаков, он с особым вниманием изучал их жилища. Да, многие обитали в плетеных домиках – весьма похожих на те, что были у кори. Но даже там они обмазывали стенки грязью и глиной, возводили стенки со всех сторон и закрывали входы за-ве-ся-ми. Их крыши были крепки и практически не пропускали дождь. Да и эти хижины, как понял Таллиэцалли, были для пор-той-ев временным убежищем. Что называется, возведенным на скорую руку. Он видел, что пришельцы строят для себя дома из камня! Одни камни – из-вест-няк – они дробили в порошок, смешивали с водой, от чего тот превращался в кипящую кашу. Этой кашей они скрепляли куски другого камня, возводя стены. Каша застывала и становилась снова твердой, как камень. Вождь смотрел на это чудо и отказывался верить в то, что отдельные куски камня превращаются в цельную скалу. Причем, нужной пришельцам формы. Эти пор-той-и даже горы умудрялись заставлять расти так, как им хочется!

Вождь обвел взглядом свой дом. Еще не так давно он гордился им, построенным собственными руками вместе с сыновьями. Его плетеный дом был просторен и крепок, в нем всегда был достаток еды и полезных вещей. Сейчас же, лучшим из того, что имелось в его хижине – был резной с-то-лик… Ну, и кув-шин-чик. И, пожалуй, тончайшая накидка с яркими перьями, что украшала плечи его жены.

В общем, всё то, что имелось у вождя от пришельцев. Всё, что сделали пор-той-и. А на фоне этих вещей, всё то, что сделали кори, выглядело убого. Словно дети баловались и сделали кривенькое плохо заостренное копьецо, которое кажется просто смешным на фоне длинного крепкого копья с наконечником из черного камня.

Вон, кстати, еще один «ребенок» резвится прямо напротив хижины вождя. Толстяк Цаакчапаль тоже вознамерился построить себе каменный дом, как у пришельцев. И ведь специально выбрал место не где-нибудь напротив хижины вождя! Заставил всю семью таскать сюда камни. Потом долго выяснял, как делать горячую белую кашу из из-вест-ня-ка. Ее он делал сам: выкопал яму, долго дробил белые куски, заливал водой, которая в миг становилась горячей (толстяк даже обжегся пару раз, но в конце смог приготовить рас-т-вор. Затем Цаакчапаль вместе с домочадцами начал строить стенки. Дошли они до уровня колена, да стены у них вышли кривыми и косыми, одна стенка вообще завалилась. Каша твердела слишком быстро – в общем, пор-той-ско-е искусство оказалось намного сложнее, чем даже казалось местным жителям. Просто посмотреть и повторить – не выходило. Это было очень сложное знание.

Цаакчапаль тогда начал привечать пришельцев, кормить их вкусностями, уговаривать помочь ему. Только вот беда в том, что у пришельцев у самих дел было невпроворот. Они как раз и приходили к кори, чтобы попросить их помочь. И даже дарили за это свои бесценные вещи: кув-шин-чи-ки, то-по-ры, накидки и прочее. А что мог предложить им толстяк взамен?

Но все-таки он нашел нужного человека. Крепкий старик из пришлых – Опенья – стал приходить в селение, что-то подсказывать, помогать Цаакчапалю. Вождь тоже с ним пообщался. Оказалось, что Опенья, хоть говорил и одевался по пор-той-ски, сам пор-той-ем не являлся. Кто он такой, и в чем разница – в этом Таллиэцалли еще не разобрался.

Странные, непонятные, удивительные люди. Вождь хорошо помнил ту ночь, с которой навсегда изменилась жизнь на Земле. С группой охотников он возвращался из лесов, когда удивительный свет и шум со стороны залива Силийпаче привлекли его внимание. Луна тогда была узкая, потому отсветы особенно пугающе сияли под кронами пальм. В мире, где ночью всё любит затаиться, этот шум, эти крики казались особенно чужими.

Охотники прокрались к берегу лагуны и потеряли дар речи. Люди, десятки людей! Странные, непохожие на кори, они столпились вокруг двух связанных бревен и кричали. Некоторые из чужаков казались настоящими чудовищами с большими головами, твердыми телами кайманов. У многих в руках были копья – длинные толстые с большими наконечниками. В их воплях не было слышно угрозы, однако кори перепугались. Даже Таллиэцалли хотелось тихонько развернуться и укрыться в лесу. Но чужаки пришли на землю его общины, и он не мог просто так отступить.

Сейчас даже страшно представить, чем могла закончиться та встреча, если бы среди пришельцев не оказался сибоней – человек их языка из какого-то северного селения.

Они смогли договориться. И теперь у кори есть удобные с-то-ли-ки, чудесные кув-шин-чи-ки, крепкие то-по-ры. А вскоре, возможно, появятся большие лодки, каменные хижины и многое другое. Правда, с хижиной пока не очень получалось.

– Салютай! – крикнул вождю проходивший мимо соплеменник. Таллиэцалли кивнул, и мысли его резко переметнулись с развалин толстяка Цаакчапаля на новую привычку кори.

Им понравилось вставлять в речь слова из языка пришельцев. Многие уже худо-бедно начали изъясняться на пор-той-с-ком, и, словно хвастаясь, они стали использовать словечки и у себя дома. Понятно, что никак иначе не назвать то-пор, кроме как то-по-ром – нет у кори своего слова. Но зачем здороваться по-чужински «са-лю-тай»? Зачем называть лодку «ка-но-э»? Причем, не только огромные лодки пришельцев, но и свои тоже. Как будто от нового названия они станут лучше. Некоторые даже додумались вместо Земли использовать громоздкое иноземное название «пор-то-рик-то».

Именно из-за этой новой привычки на вождя снизошло откровение. Родитель–Земля, многогрудый и крепкочленный, вскормил и вырастил на себе народ сибонеев. Многие поколения общины Его-Ее детей бродят по телу Великого духа, получая от него-нее все блага, всю радость жизни. Земля питает не только тела своих детей, но и души.

«Мы то, что есть наша Земля, – прозвучала в голове вождя привычная ритуальная фраза. – Он-Она – наша суть. И что будет с сибонеем, когда он вместо имени – Земля – будет говорить бессмысленный набор звуков? Кем станем мы, если Земля станет просто пустым звуком?».

С того времени Таллиэцалли стал иначе смотреть на всё окружающее. С-то-лик удобен, спору нет. То-пор полезен. Вообще, за несколько лун жизнь кори изменилась так, что до сезона штормов любой бы назвал рассказы о ней сказкой и выдумкой! А ведь они только чуть-чуть прикоснулись к богатствам и знаниям пор-той-ев. То ли еще будет дальше!

– А что будет дальше? – недоуменно произнес вслух вождь, глядя на свои руки. А руки его непроизвольно поглаживали узоры по краю с-то-ли-ка. Как будто изгибы и выпуклости заворожили их. Кори быстро отдернул ладони и упер кулаки в бедра.

Похоже, что дальше жизнь станет полной чудес. Люди станут жить в больших прочных домах, которым не страшны будут хураканы, и которые не нужно будет заново отстраивать после каждого сезона штормов. Им не нужно будет ходить в лес – еда станет расти и размножаться прямо возле прекрасных домов. На огромных лодках они станут плавать по всему миру.

Только кто будут эти люди? Может быть, у них останутся священные шрамы, и они всё еще будут носить короткие волосы. Но это будут чужаки, говорящие чужими словами, носящие чужие одежды, думающие по-чужому. Они будут любить всё, что приходит к ним из-за моря и презирать то, что делали их отцы и деды. Ведь так легко презирать эти хлипкие хижины и утлые лодочки.

Таллиэцалли представил себе сыновей, которые начнут презирать дом своего отца. Ради то-по-ров и кув-шин-чи-ков они будут ежедневно работать у портойев. А своего Родителя, свою Землю станут называть «пор-то-рик-то».

«А что же их дети? – задумался вождь. – Они уже не будут презирать свое прошлое. Они просто не будут его знать. Кори перестанут быть кори. Как и тот старик Опенья, что, не являясь пор-той-ем, ничем от пор-той-ев не отличается».

Необычная картина предстала перед его глазами. Полногрудая статная женщина с мягкими глазами и сочными губами растила веселых и крепких детей. Время шло, ее мальчишки росли, тогда как саму женщину годы пригибали к земле. И вот она, уже оплывшая и поседевшая, но всё с теми же мягкими глазами вышла навстречу своим сыновьям. Улыбаясь, протянула к ним натруженные руки. А те лишь недоуменно посмотрели на нее и прошли мимо, не узнавая. И ушли в черноту.

Таллиэцалли снова опустил взгляд на подарок пришельцев. Больше всего ему захотелось отпихнуть ногой с-то-лик от себя. Или даже сжечь его. Словно в каждой вещи пришельцев из-за моря был яд, который потихоньку убивал в нем кори. Убивал сына Земли.

Глубоко вдохнув и выдохнув, вождь прогнал этот трусливый страх. Конечно, никакого зла в с-то-ли-ке нет. Это добротная полезная вещь. А кув-шин-чик из окаменевшей земли – еще полезнее. Проблема в том, что они чужие. Даже подаренные, даже обменянные они всё равно останутся чужими. Кори привыкнут брать всё лучшее у пор-той-ев. И никогда не смогут сделать это сами. Да, возможно, смогут повторить. Но не создать! Никогда уже кори не придумает свой первый в мире то-пор – за него это сделали пришельцы. Никогда кори не заставит вкусные семена расти там, где хочется ему, – вон уже зеленеют пор-той-ски-е гря-ды.

«Мы сможем только повторять, – вздохнул Таллиэцалли. – Идти по их следам, как молодые охотники идут за опытными следопытами. Мы сможем всё это считать своим, только если сами станем ими – пор-той-я-ми. Со всеми своими дарами и дружескими улыбками они пришли и встали на нашем пути. Лишив нас всего. Когда-нибудь мы сами могли научиться делать все эти удивительные вещи. Сами поплыли бы к далеким берегам… Неужели этому не бывать? Неужели всё, что нам осталось, – забвение?».

– Забвение, – покатал он жуткое слово на языке. И, видимо, сделал это слишком громко.

– Что? – обернулась в вождю его жена. Она уже давно села перед входом в хижину, уложила принесенные из леса листья и начала плести новую циновку.

– Ничего, жена. Тебе послышалось.

– О! А вон и тот старый портой идет, который помогает Цаакчапалю каменную хижину строить. Ты ведь говорил, что хочешь с ним поболтать. Разве нет?

– И верно, жена. Сходи-ка к нему, предложи ему свежей воды и пригласи к нам в дом.

… Рослый Опенья склонился, проходя под крышу хижины вождя. Все называли его стариком, но возраст этого крепкого мужчины было трудно угадать. Собранные в пучок волосы были не седыми, но пестрыми. Кожа на руках – грубой и морщинистой, но не обвислой. И все зубы целые – по крайней мере, те, что были заметны, когда тот говорил.

– Ты звал меня, вождь? – вежливо, но спокойно спросил гость. Языком кори он владел уже неплохо.

– Да, друг, – кивнул Талллиэцалли. – Садись, испей воды.

Мужчины не спешили. Они оба хорошо понимали, когда придет пора для вопросов.

– Опенья, ты как-то говорил, что, хоть и прибыл с портойями, сам портойем не являешься.

– Так и есть, вождь.

– А как называется твой народ?

– Мои родичи называются ара.

– Расскажи мне, Опенья, что стало с твоим народом?