Перегрины. Правда за горизонтом

Глава 18. Большой поход

Имя: Нефрим Мехено. Место: остров Вададли – Багуа

– Что это за яйца Мабойи?! – рычал Валер Протит, тыча палкой в новое каноэ, которое пригнали в Оху. Здоровяк Фелиг Ремигуа стоял, набычившись, с трудом удерживаясь от того, чтобы врезать багровеющему от криков собеседнику. И Нефрим понимал желание Фелига. Но еще больше понимал его неуверенность. Он, конечно, и был почти на голову выше и выглядел здоровее северянина. Но старший Протит со своей бычьей шеей больше всего напоминал скалу. А бить в скалу – себе дороже. Мехено даже запустил руку в кудри и задумался: а как бы он ударил орущий валун?

И усмехнулся – последнее время об этом задумывались многие. Уже почти полную луну Валер просто поставил на уши всю Оху. Маленькая тихая гавань на севере острова, и людей-то почти не видевшая, напоминала пчелиный рой, в который мальчишки-хулиганы бросили камень.

Мальчишки-хулиганы – это, конечно, Протиты. И их слуги. А также дикари с неведомых земель. Когда Нефрим узнал подробности о плавании юного Валетея – у него мурашки забегали! Он-то думал, что после Пусабаны, после Теранова повидал на своем веку поболее многих. Но мальчишка не просто побывал на загадочной Порто Рикто, он открыл ее! Ушел в пустой горизонт, несколько дней не видел суши. Ушел наугад, опираясь лишь на догадки и – нашел!

Это впечатляло.

Неведомая земля манила. Очень хотелось побывать на ней, и только нежелание оставлять своих башенников, свои обязанности ангустиклавия не давали окунуться в эти мечты с головой. По счастью, приказ Совета не давал неприятной возможности делать выбор. И Нефрим с двумя дюжинами воинов выдвинулся в сторону Охи, где и попал в улей.

Главный мальчишка-хулиган Валер Протит носился от человека к человеку, поднимал его за шиворот и находил работу. Потом проверял и заставлял переделывать. Больше всех досталось местным – семейству Кальвитов. Но доставалось почти всем. Кто ни заявлялся помочь подготовить флот, собрать инструменты или товары – очень скоро начинал молить Мабойю сожрать живьем северянина с Суалиги.

Протит иногда уносился на день-два в Рефигию Ультиму, чтобы решать некоторые вопросы с отцами, и в гавани становилось чуть-чуть тише. Но ненадолго.

Впрочем, самому Мехено грех было жаловаться – его человек–хуракан задевал меньше многих. Тяжело было только в первые дни, когда прибывшим в Оху башенникам пришлось валить лес и строить временные навесы и сараи для людей, что готовят экспедицию. Попотели на славу. А потом – тишина. Валер, конечно, валяться молодежи не дал – почти всех пристроил к тому или иному мастеру, а совсем бесполезным надавал черной работы. Тренировать Нефриму было некого. Он даже пробовал хаживать из Охи в Рефигию, чтобы работать с оставшимися. Там как раз добирали новых башенников. И старички вовсю учили новеньких. Теми же способами, теми же словами, что когда-то применял Мехено. Снова стали перекладываться камни из кучи в кучу, щепиться чучела, пылить беговые дорожки.

Смотрел на это Черноголовый, и одолевали его противоречивые чувства. С одной стороны, было приятно, что созданное им живет своей жизнью. А с другой – впервые возникло неприятное чувство ненужности. Чтобы избежать его, гигант-ангустиклавий перестал уходить из Охи и стал наслаждаться бездельем.

Хотя был здесь бездельник похлеще главы башенников. И не кто иной, как сам предводитель будущего похода Валетей Протит. Казалось бы, на парня свалилась такая ответственность – да Нефрим взмок бы от желания сделать всё хорошо! Но великий первооткрыватель откровенно филонил. Он бродил по Охе, подходил то к одним, то к другим людям и рассказывал им о далекой неведомой земле. «Бездельник!» – фыркал Мехено, но изо дня в день вспоминал свою беседу с баловнем судьбы. И снова вспыхивало в сердце желание увидеть загадочную Порто Рикто.

Дни шли за днями, идея великого похода начинала обрастать плотью. На золотом песке Охи развалились восемь огромных каноэ – каждое из них легко вмещало аж по восемь гребцов! Редкими были они, так как трудно найти на островах Портойи столько крупных стволов. Не хотели отдавать их семьи. Но Валер бился в кровь! Он просил самые большие суда, чтобы в походе было их как можно меньше, чтобы сократить шанс потеряться в море. Кстати, именно Валетей предложил вымазать известкой загнутые носы и кормы всех каноэ – так их издалека можно будет заметить. Конечно, известь быстро смоется, но на Суалиге окраску можно будет подновить.

Кроме гигантов, на берегу лежали еще три небольших каноэ, так как всех людей, все грузы даже восемь больших лодок вместить не могли.

– 70 человек поплывет, – как-то поделился с Нефримом за чашкой йики Валер. – Целый город выходит в поход, Мехено! Твоих 24 парня, потом десять мастеров различных: кто горшки может делать, кто плести одежды, кто – корзины, а кто и каноэ строить. Земледельцы и куроводы – шестеро. Это от твоей семьи да от соседей ваших. Я искал, конечно, молодых да неженатых, но нет столько свободных мастеров на всем Вададли. А женатый портой надолго от своих жен не уедет, так что плывут с нами 11 баб. Насилу уговорил детишек в семьях оставить. Также семьи выделят нам 15 ара – самых верных, самых работящих.

– А ара-то зачем? – удивился Мехено. – Вы говорите на вашей Рикто дикарей навалом.

– Рук не хватает! – хлопнул зло кулаком по колену Протит. – Грести, строить, копать надо. Всё надо. А если я еще портойев возьму – в семьях одни бабы останутся. Вот и берем ара – тех, что в работах разных разбираются. Еще ты, да сыновья мои – вот и выходит семь десятков.

Мехено присвистнул. Даже по меркам ферротов, которых на Пусабане жила не одна тысяча человек, это был внушительный отряд. А для портойев это был огромный подвиг и огромный риск. Невольно вспомнились ему слова кривого Алея Перегуина, который как-то умудрился подсчитать, что во всей Портойе есть две с половиной сотни взрослых мужчин. То есть Совет рискнул послать в неизвестность почти четверть всех мужчин.

А хураканы нападали на Вададли всё реже, и ярость их была уже не той, что луну или две назад. Все возможные приготовления были давно закончены, участники похода всё чаще уходили из Охи в семьи, чтобы отработать сыновний долг. Разумеется, на всем острове поход ни для кого уже не был тайной – про Порто Рикто знали даже малые дети. На счастье, в штормы в Рефигию Ультиму не зашло и десятка чужих лодок. И члены Совета следили строго, чтобы с пришлыми (даже со своими портойями с других островов) никто сторонний и поговорить не смог.

Валер Протит рычал и метался, как яварра в клетке – видал Нефрим такого зверя на Пусабане. Северянин боялся, что тайна, как юркая рыба, ускользнет из рук, метнется в бескрайний Багуа – и поминай как звали. Наконец, после трех тихих и солнечных дней подряд старший Протит не выдержал, вломился в Дом ЙаЙа, вытащил патрона Крукса чуть ли не за бороду и потребовал ответа. Нефрим, Валетей и все старшие с одиннадцати каноэ были рядом. Смотрели, как достал Крукс какие-то старые рассохшиеся таблички, долго елозил пальцем по вырезанным значкам, а затем неуверенно объявил:

– До конца поры штормов осталось восемь дней!

Протита подорвало!

– Надо ехать! – заявил он и даже к советникам не пошел.

Вся кавалькада больших начальников устремилась в Оху. И уже наутро началась погрузка. Вещи давно были собраны и упакованы, и было их столько, что каноэ могли и потонуть.

– Пока еду с собой брать не надо, – рассуждал Валер. – По дороге будем на островах всё получать, а на Суалиге, в моем Аквилонуме мы вас всем нужным снабдим.

Главным он считал инструменты и оружие, различную утварь, а также запасы ячменя на посадку и кур. Птиц отобрали двадцать четыре штуки, для них сколотили восемь тесных клеточек, чтобы на каждом большом каноэ было по три курицы. Вообще, этот принцип – разделить всё поровну по лодкам – для Протита был определяющим.

– Представь, что потерялось одно каноэ в Багуа, – объяснял он Нефриму. – Или утонуло – путь-то ждет нелегкий. А на нем все инструменты или всё зерно для посевов. Как вы на Порто Рикто выживать будете? На той дикой земле ничего запасного не найти! И что, снова рисковать опасной дорогой ради нескольких вещей?

Даже люди были поделены по этому принципу: в каждом каноэ было по два-три башенника, по одному-два ара. Мастеров распределили, как могли. Ну а жены плыли с мужьями – тут и Валер ничего сделать не смог бы.

К обеду всё было готово, но погода испортилась, и участники великого похода решили не испытывать благорасположение ЙаЙа. Следующим утром Отец небесный отблагодарил своих сынов за терпение и послал им чистейшее небо и ровную гладь Багуа. Портойи позавтракали, выпили побольше воды в дорогу и собрались у берега.

– Теперь точно пора, – как-то непривычно тихо выдохнул Валер.

А его сын вдруг развернул плечи, обвел всех горящим взглядом и зычно крикнул:

– По каноэ!

Участники похода загрузили последние вещи и начали рассаживаться. Несмотря на спешное отплытие, многие жители Вададли успели прийти их проводить. Добрался до Охи и старикан Крукс. Он протиснулся к руководящей группе и, хитро прищурившись, выдал:

– Я вот что подумал, славные путники: дело вам предстоит важное и непростое. Так что без помощи ЙаЙа здесь никуда. Нужен вам свой благостный на чужой земле, чтобы нести там слово Исусово. А ведь как раз сейчас на Суалиге находится наш брат – благостный Морту. Так вы возьмите его с собой, пусть продолжит свою Донасемитию. И вам польза, и ему.

Вышли каноэ на большую воду легко. Впереди – флагман с мальчишкой Валетеем, рядом старались держаться и все прочие суда. Еще на берегу старшие договорились, что все каноэ всегда будут стремиться плыть возле главного. Кто вперед вылезет, должен осадить, чтобы не растерялись в Багуа. А если начинает Валетей в раковину дуть, тут все должны прямо к нему грести изо всех сил.

Оказалось, держаться рядом такому количеству каноэ нелегко. Даже легкая качка быстро разносит лодки. В первый же час стало ясно, что три маленьких каноэ, где было пять-шесть гребцов, не поспевают за большими. Надо отдать должное – паренек быстро это заметил и задул в свою раковину. Каноэ Нефрима было ближе прочих и уперлось бортом во флагманский борт первым.

– В больших каноэ следует грести менее усердно, – высказал мнение Валетей, и поход продолжился.

Суда пошли кучнее, но еще до первой остановки на Патериуме стало ясно, что гребцы маленьких лодок выбиваются из сил, тогда как в восьмиместных каноэ прохлаждаются. Снова загудела раковина, но на этот раз юный глава похода отдал неожиданный приказ:

– Патериум совсем близко, портойи! Там нас ждут ужин и свежая вода! Давайте проверим, кто же первый доберется до них!

Разумеется, восьмивесельные каноэ обставили малые суда, только сильнее обозлив тех гребцов. Но парень-то перехитрил всех. На Патериуме, в Христиании, чьи семьи приняли путников радушно, он раздобыл крепкие веревки и велел трем самым быстрым судам – тем, что первыми добрались до земли, взять шестивесельные каноэ на буксир. Узнав об этом решении, Мехено только усмехнулся: толково!

Караван двигался неспешно и прибыл на Суалигу к концу шестого дня. Как раз к этому сроку старый Крукс и предсказал окончание сезона штормов. Настоящий поход – поход в открытый неизведанный Багуа – только сейчас и должен был начаться. Для 70 портойев начали готовить запасы пищи и воды, а самим путешественникам Валетей объявил двухдневный отдых.

На Нефрима, который никогда не бывал так далеко на севере, Суалига и собственно Аквилония произвели удручающее впечатление.

«Жалкая деревенька, – вздохнул он, устраиваясь на тюфяках во дворе своих дальних родичей Той-Мехено (в домах не хватало места). – Жил бы я здесь – тоже бы кинулся в Багуа очертя голову».

В Аквилонуме ему запомнились два случай. Первый – когда Протиты нашли толстяка Морту и передали ему волю Крукса: плыть на запад в новые земли. Жирный благостный напрочь забыл о своем сане. Он орал и проклинал старика, плакал на свою долю, валялся в ногах и умолял оставить его на Суалиге. В общем, более жалкого зрелища Нефриму видеть не приходилось.

Второй случай произошел уже с ним самим. За ночь до отплытия ангустиклавий вышел к морю, стараясь прочитать в небесах и на воде знаки завтрашней погоды. Вдруг из сумерек перед ним выплыла тонкая хрупкая тень. Без поклона, без положенного ожидания незнакомая девушка то ли с черными, то ли с красными волосами первая заговорила с ним.

– Здравствуй, воин! Ты Нефрим Мехено, так?

Говорила дерзкая чужачка правильно, но с непривычным выговором. А глаза ее угольно-черные смотрели на удивление прямо. Нефриму даже на миг захотелось отвести взгляд.

– Я – Гуильда. Я – жена Валетея. И у меня к тебе просьба, воин Нефрим: возьми меня завтра в свое каноэ. Возьми меня в поход!

– Что?! – мужчина опешил.

То, что замужняя женщина заговорила с чужим мужчиной без ведома супруга в ночи, уже не особо хорошо. Но сказать такое, проситься в чужое каноэ, к чужим людям втайне от мужа!

– Ты с ума сошла, женщина!

– Постой, воин! Дай сказать, – девушка положила руку Нефриму на плечо, и тот вздрогнул. – Девять лун назад стала я женой Валетея. Только узнала его, только разглядела, как прекрасен, как весел и заботлив мой муж, – отец услал его в Багуа. Долгое время его не было, каждую ночь ложилась я спать с надеждой, а просыпалась со страхом. Но мой храбрый муж вернулся и через несколько дней уплыл с отцом на Вададли. Почти пять лун провел он там, приплыл ко мне и уже завтра снова уходит на запад! И я не могу представить на сколько. Валетей две ночи говорит своей Гуильде, как он скучал по ней… Но почему тогда он завтра уплывает без меня?! – черные глаза наполнились влагой слез. – Если он скучал, то зачем уезжает? Почему не берет меня с собой?

Девушка замолчала, и пораженный Нефрим не знал, какими словами разрушить эту тишину.

– Девять лун я жена, а мужа почти не вижу, мне некого любить. Воин, возьми меня с собой! Я легкая и не утяжелю твое каноэ. А там на новой земле я приду к мужу. Пусть накажет меня. Пусть сильно накажет, но я смогу его там любить!

Что тут сказать... Разум говорил: гони дерзкую домой, к очагу! Пусть слушает мужа и терпит. Однако вместо этого Нефрим молча пошел под навес, где были сложены вещи с его каноэ. Размотал один из тюков, достал грубую накидку и свою плетеную круглую шляпу от солнца.

– Возьми и спрячь, – коротко, как воинские команды, бросил он ей. – Утром уединишься и наденешь. Да волосы спрячь и сажой измажь их. И по лицу сажей пройдись. Когда начнется погрузка, подойди незаметно ко мне. Я тебя посажу.

Девушка тихо пискнула от радости и быстро обняла темнокожего гиганта. Мехено замер, а та уже выхватила вещи и умчалась во тьму.

«Это сумасшествие! – вцепился он в свои волосы. – Ладно, ее муж накажет там... А если нас поймают на посадке? Как я Валеру это объясню?».

Но на посадке всё вышло на удивление гладко. Даже остальные гребцы с каноэ ничего не сказали и не спросили. Ну, сел еще один участник похода с Аквилонума. Они даже счастливы были, что им достался такой легкий и тихий попутчик. И посмеивались над командой злосчастного Фелига Ремигуа, которой «выпала честь» везти толстяка Морту. Презрев достоинство своего сана, тот брыкался и плакал, когда его вели к каноэ. Погрузка благостного и отвлекла всеобщее внимание, так что в каноэ можно было незаметно запихать даже жирного тапира.

– По каноэ! – снова раскатисто скомандовал Валетей. Теперь он уже стал полноценным начальником, Валер оставался на Суалиге.

«Ну что ж, поглядим, как ты накомандуешь», – усмехнулся Мехено.

По счастью, дорога не потребовала от Валетея великих талантов предводителя. Путь на запад оказался на удивление спокойным и беспроблемным. Единственной трудностью было то, что лодки постоянно разбредались по Багуа, особенно ночами. Приходилось часто останавливаться и ждать отстающих. На третью ночь малое каноэ совсем пропало из виду. Валетей даже рискнул: составил суда в круг и велел плыть хору в разные стороны, а потом возвращаться строго назад. Потерявшихся нашли, все каноэ собрались вместе. Тут-то на волне общей радости заговорщики и забыли о бдительности. Валетей на полуслове оборвал разговор с одним из своих людей и с изумлением уставился на худенького гребца с каноэ Мехено. Разумеется, сажа уже давно стерлась, а тут еще и шляпа сползла.

Тут и девчушка перехватила изумленный взгляд предводителя похода. Застигнутая врасплох, она на миг испуганно замерла, а потом дерзко фыркнула, скинула окончательно шляпу и высунула язык.

– Вот так, муженек! Будем вместе с тобой! Ты от меня даже на заокраинный запад не сбежишь!

Валетей сидел в лодке, задохнувшись и выпучив глаза. Кругом всё стихло. И вдруг Протит запрокинул голову и расхохотался!

– Вот жена у меня! Всем жёнам жена! Нефрим, признавайся: это ты провернул с ней? – ангустиклавий, который сам до конца не решил, стыдиться ему своего поступка или нет, только что-то нечленораздельно буркнул.

Гуильда в тот же день перебралась на каноэ мужа. Нефрим греб на своем каноэ в десятке локтей и прекрасно видел, как Валетей работал веслом, а позади него сидела девушка с красно-черными волосами и заботливо перезаплетала густые космы мужа в косицы на макатийский манер. Тягучая приятная боль разливалась по груди темнокожего ангустиклавия, и он не знал, как ее прекратить.