Перегрины. Правда за горизонтом

Глава 9. Не меньше Исуса

Имя: Благостный Морту. Место: Остров Вададли

Пахло жареной курицей. Благостный Морту повел носом. Кажется, аромат шел из дома Кентерканиев, но Рефигия Ультима – город обмана. Приятный запашок мог идти совсем от другой усадьбы, но никто ведь сам не признается! Никто не выйдет на порог, не махнет приветливо: «Благостный Морту, заходи к нам в гости, у нас как раз курочка жарится!». Нет, все скрывают это от него, хотя святая обязанность любого портойя предоставлять кров и корм священнику. Вот и приходится принюхиваться, продумывать, дабы не заявиться в гости к Кентерканиям, у которых на столе потом окажется сухая вяленая рыба. И придется давиться ею, а вкусную курочку будут уплетать Принципы, живущие, за бурьяном.

«Надо обойти дом, – решил священник. – Я не дам себя обмануть ни Кентерканиям, ни Принципам!». Он подтянул нижнюю юбку гати, которая сползла с тучного пуза, и пошел за угол.

– Вот он! – раздался радостный писк какой-то мелюзги. Голая детвора – пять или шесть мальчишек и девчонок – прыгали на дорожке, хлопая в ладоши.

– Мы нашли! Мы нашли! Мы его первые нашли! – вопили они, и Морту хотелось швырнуть в детей камень, лишь бы прекратился этот писк.

– Что вам нужно? – окоротил он мелкоту.

– Дедушка! Дедушка Крукс зовет тебя, дядя Морту! – наперебой завопила малышня, каждый старался, чтобы именно его услышал священник.

Морту аж задохнулся от возмущения – называть патрона дедушкой! Верховного священника, приближенного к Исусу и ЙаЙа, чьими устами практически говорят боги… Правда, за последнюю мысль Крукс уже один раз избил его посохом, приговаривая: «Не говори за ЙаЙа! Не говори за Исуса!». Патрон был суров. Он обзывал Морту толстяком, говорил, что тому следует не только курятину жрать, но и трудиться. Веслом погрести для разнообразия.

Зато с детворой патрон был мягким, как воск. Они вечно крутились подле Дома ЙаЙа, старик их часто угощал разными вкусностями. Даже сам мог не есть, а мелкоте раздавал. Иногда садился неподалеку от Креста и подолгу рассказывал им разные истории. О чудесах, которые творил Исус, о том, как тот спас Первых людей и увел их от всемирного потопа. Рассказывал о том, как ЙаЙа творил землю. Разумеется, они его иначе как дедушкой не называли.

– А ну кыш, мелюзга! – как смог вступился за честь патрона Морту.

Подняв прислоненный к забору посох, он двинулся на площадь, к Дому ЙаЙа. Где же еще может быть Крукс, как не там.

Дом ЙаЙа, конечно, только условно можно считать домом. Но это было единственное Молитвенное Место, имевшее стены. В центре на возвышении стоял высоченный крест из загадочного дерева, какое не растёт на Вададли. Его привезли с красавца Папаникея. Перед святыней – ряды скамеечек, а всё это пространство закрыто щитами из плетенного тростника. Крыши не было – ЙаЙа всегда должен видеть крест, которым чтут его и его сына Исуса. Вдоль стен стояли плиты известняка, на которых изображены деяния ЙаЙа и сына его Исуса. По этим плитам учили Божье слово.

За крестом была еще маленькая хижина, даже, скорее, землянка. Морту помнил, как постился в ней в темноте, когда проходил этап посвящения. Наверное, самое страшное его воспоминание. Хотя, нет, еще страшнее было, когда его мальчишкой везли с Папаникея на Вададли. Грохот небес, рев ветра, царапание колючих брызг – он помнил только это. Долгие, почти бесконечные часы. Хотелось прижаться к отцу, чтобы защитил, но тот лишь отпихивал сына и ругался непотребно, пытаясь удержаться с веслом у борта каноэ. Перепуганный мокрый мальчик вжимался в деревянное дно и тихонько скулил: «Помоги мне…».

Старик Крукс тоже, видимо, не любил темноту землянки. Фактически она была его местом обитания, но первосвященник почти всегда находился на поверхности, даже спать мог на циновке под крестом. «Я уже старый человек, мне без заботы оставаться опасно. А так я под присмотром ЙаЙа нахожусь», – кряхтел он, обьясняя свою привычку.

Странный патрон. К сожалению, Морту не помнил других и не знал – должен ли патрон быть таким… странным. Лично он, Морту, весьма намерен прожить долгую жизнь. Может быть, даже такую, как у Бессмертного Клавдиона. А значит, рано или поздно он тоже станет патроном – старейшим из священников. Означает ли это, что и Морту должен стать таким – играть с детишками, пренебрегать почетом, вкусной едой и теплым кровом? Ну, нет! Кто же может заставить патрона делать совсем не то, что тому хочется!

Запах курятины остался позади вместе с усадьбой Кентерканиев – чутье все-таки не подвело Морту. Но уже поздно восхищаться своими дарованиями. Не напроситься уже к ним в гости, не получить законное блюдо с нежнейшим мясом. Да иот предстоящей встречи с патроном он не ждал ничего хорошего.

Дом ЙаЙа заметен издали. Жители Рефигии всегда украшали его стены снаружи яркими перьями. Этому обычаю портойев научили не священники – традиция как-то сама завелась. А может, ее подглядели у ара, которые считали яркие перья – лучшими дарами своим духам. Как бы там ни было, Дом ЙаЙа пестрел яркими красками и радовал глаз. Внутри всё выглядело гораздо строже. Морту вошел в открытый проход, как всегда, оробев и покрывшись мурашками.

– О! Сам благостный Морту! – засвистел-заскрипел высокий голос патрона, который сидел в одиночестве под самым крестом. Он опять снял две верхние юбки-гати и подставил сморщенное тело солнцу. – Значит, птенчики мои нашли тебя? Отрадно! Заходи, толстяк, посиди со стариком.

Вроде и без злобы сказал, но Морту всегда обижало обращение «толстяк». Как будто он виноват, что таким уродился. Он жил, как и все священники, усердно молился, пользовался теми же правами. Разве его вина, что ЙаЙа сделал его большим и широким?

Ускорив шаг, толстый священник устремился к главе. Собрался было примостить свой объемный зад на лавку в первом ряду перед Круксом, но постеснялся быть выше патрона и, кряхтя, опустился на песок.

– Зачем ты звал меня, верховный патрон? – максимально вежливо спросил он.

– Давно не виделись, Морту. Разве это не причина посидеть, поговорить?

И они оба на долгое время замолчали. Крукс увлеченно жевал соломинку, а толстяк в оба глаза следил за этим процессом.

– Ну, ладно, тогда я, – вдруг ни с того ни с сего вздохнул патрон. – Морту, скажи, почему ЙаЙа послал к людям сына своего Исуса?

Взгляд молодого священника невольно метнулся к шестому камню – «Чудеса Исуса». Словно, опять на обучении, когда в тебя часами вдалбливают Божье Слово.

– Прошли времена благочестивых императоров Аравама, Шалумуна, Костинуса, кои почитали истинного творца мира ЙаЙа, – поставленным глубоким голосом с максимальным пафосом начал Морту. – Пришёл к власти Игемон Эквит, который велел всем отречься от творца и чтить темного владыку Мабойю. По всей империи ставили Златых Тельцов. Людей хватали, клали на алтари, вырывали сердца и клали оные в золотые жабьи рты.

Толстяк видел, как с каждой фразой старик морщится всё сильнее. Он уже и выразительности голосу добавил! Но Крукс морщиться не перестал – так что дело было не в интонации. «Надо быстрее к Исусу», – понял Морту и вышел на «Явление Исуса».

– С болью взирал ЙаЙа на страдания человечества и решил их спасти. Дабы вернуть блудных детей своих, послал он на землю плоть от плоти своей – родного сына Исуса. Стал творец маленьким колибри, спустился на землю и нашел самую прекрасную женщину. Ахнула та, увидев всё величие ЙаЙа в крошечной птице, глубоко вдохнула, и проник творец во чрево ее. Три дня и три ночи минуло, и разродилась прекрасная женщина Мар-Йа сыном божьим – Исусом. Три дня и три ночи лежал младенец в колыбели, а потом встал и пошел к благостным священникам ЙаЙа, которые таились тогда в пещерах. «Что есть ЙаЙа?» – вопросили они его. «ЙаЙа упирается ногами в корни земли, а голова его теряется в небесах, руки его перемалывают горы, а в груди прячутся все хураканы. Голова его – клюв попугая, ноги его – лапы каймана, чрево его – брюхо кита, хвост его – хвост манати», – объяснил им юный Исус. Поразились те мудрости ребенка и надели на него три гати: юбку на пояс, юбку подмышки и юбку на плечи. А Исус вышел из пещеры и пошел к людям. И с каждым шагом он рос на глазах, пока не стал шести локтей в высоту...

– Морту, я тебе вопрос задал, – старик был уже не в силах намекать своим кряхтением и подал голос.

– Да-да, конечно, патрон! Я уже к этому и перехожу. Всевышний ЙаЙа послал сына, чтобы тот творил чудеса именем творца, убеждал всех вернуться к истинной вере. А потом сам принес себя в жертву ЙаЙа, после чего все Тельцы растеклись золотыми лужами. Три дня был мертв Исус, а все люди могли выбрать, кого почитать. И те, кто пошли за Исусом, были искуплены его кровью, его жертвой.

– Жертвой! Вот! Все эти чудеса – это ведь так – истории для детишек. ЙаЙа вошел птичкой в женщину и вышел из нее Исусом с одной главной целью – стать жертвой. За всех людей, кто примет его. Но зачем был такой сложный путь?

– Как зачем? – Морту суетливо начал озирать все плиты вокруг. Он был уверен, что такого предания не учил, ни один из священников ни о чем подобном ему не рассказывал. Вот ЙаЙа творит мир. Вот казнит семикратно врагов империи – египтян. Вот Исус творит чудеса и дает прибить себя к кресту и вырвать сердце. А вот Исус воскрес и явился к Ною с предупреждением, о том, что империя скоро утонет и спасутся лишь праведные. Морту был уверен, что все предания знал назубок, но не понимал, о чем его спрашивает старик. Зачем он мучает его? Морту нервно теребил пальцами среднюю юбку, открывал и закрывал рот, но не знал, что сказать.

– Ну, смотри: ЙаЙа же сильнее Мабойи? – Крукс не останавливался.

– ЙаЙа? – ответ казался очевидным, но Морту уже в каждом слове искал подвох и коварство. – Творец создал мир, в котором завелся темный дух. Да-да, сильнее.

– Конечно, сильнее! – радостно воскликнул патрон. – Да ЙаЙа одним пальцем его прихлопнет! На одну ладонь положит, второй в порошок разотрет! Вот и скажи мне, зачем было рождать Исуса, обрекать его на смерть, если ЙаЙа мог просто разметать всех тельцов, всех почитателей их и самого Мабойю в придачу?

– Я… – Морту взмок. Он судорожно вдыхал воздух, но вместо слов мог выжимать лишь междометия. Как вообще такое можно спрашивать? Патрон выжил из ума? Ничтожным ли людишкам понимать причины поступков богов. – Я… не знаю…. верховный. Воля божья выше людского разумения…

– Да ты не тушуйся, толстяк, – вздохнул Крукс. – Я ведь тоже не знаю. Предки не донесли нам всех тайн. Хотя, возможно, и они не всё знали. Но мне кажется, это очень важно понять. ЙаЙа послал нам Исуса – одновременно любимого сына своего и частичку себя. Это же вдвойне любимое существо. И послал на жестокую мучительную смерть. Как такое вообще возможно?

– Но ведь Исус же воскрес через священное число дней? – недоуменно воскликнул Морту. Вот же глупый старик, как можно забыть, что Исус – бог и не может умереть окончательно!

– Ну, воскрес, – недовольно пробурчал патрон. – Но до этого же его к кресту прибили! Он висел на кресте, истекал кровью, а потом умер по-настоящему. Вот ты, Морту, готов на кресте висеть, а потом помереть? Но я обещаю тебе, что через три дня ты снова будешь, как новенький со своим прекрасным брюхом! А? То-то же.

Крукс снова стал жевать травинку, щурясь на полуденное солнце.

– Да и не знал он ничего, – бросил духовный глава сквозь зубы.

– Что? – испуганно подпрыгнул Морту. Он не понял еще до конца мысль, но животным чутьем почувствовал ее опасность. – Кто?

– Да… Исус, – хмуро пояснил патрон. – Ты пойми, юноша, когда-то и я был молод. Когда и мне было достаточно было твердо выучить Божье слово и нести его портойям. Но годы шли, я повторял его вновь и вновь… И возникали вопросы. Например, зачем ЙаЙа придумал такой сложный план, если он всесилен? И другие вопросы были. А ответов нет. Ни в преданиях, ни в этих камнях… Тем более что большую часть я сам вырезал.

– Да ладно! – не сдержавшись, воскликнул толстяк.

– Угу, – пробурчал старший священник. – Толку-то… Нет там ничего нового. Но иной раз сидишь, часами глядя на море… Или на небо. И вдруг приходит что-то. Может, это ЙаЙа шепчет мне в плеске волн или шелесте листвы…

Морту медленно отодвинулся от старика. Конечно, шаманы бьоргов, ара, макатцев утверждали, что могут говорить с их ничтожными духами. Но утверждать, что можешь разговаривать с ЙаЙа – подобные мысли в христианской вере немыслимы!

– И я уже почти уверен – Исус не знал, что может воскреснуть. Он был убежден, что идет на смерть, – старик уже, казалось, разговаривал сам с собой, а не со своим собеседником. – Только это всё объясняет! Весь этот сложный план творца, страдания Исуса. Понимаешь, Морту, ЙаЙа – он же сверхсущество. Он вечен, неуязвим, всемогущественен. Великомудр. Он всё знает об этом мире. О нас – маленьких и жалких людях. Но знать это одно, а вот чувствовать, понимать… Не может вечный и всемогущий понять наши страхи, нашу боль. Мы, ничтожные муравьи, в боли рождаемся, в боли умираем. Мы страдаем от ран и болезней. И мучительно боимся умереть. Боишься, толстяк? – Морту вздрогнул, но промолчал. Конечно, боится. До ужаса.

– Боишься, – кивнул сумасшедший старик. – А можешь объяснить свой страх богу? Бессмертному и неуязвимому. То-то же. Вот и решил ЙаЙа понять нас – свое самое странное творение. Решил сам стать муравьем, вкусить полной чашей все наши муравьиные боли и страхи. Вот это настоящий божеский подвиг – отказаться от всемогущества, на любое зло отвечать лишь добром, вынести полную чашу страданий. И при этом не ждать воскрешения. Иначе, какой же тогда подвиг?

Крукс глубоко вздохнул и откинулся на подножие креста, у которого они сидели. Морту был так потрясен, что на этот непочтительный жест уже просто не обратил внимания.

– Бог страдал за нас. Вот такого бога я люблю! Не могу не любить. Но ведь и он после этого стал нас любить, Морту! Прочувствовал нашу несовершенную жизнь и полюбил! Что раньше делал ЙаЙа – карал нерадивых и награждал верных. Острова грешников Содому и Гуамору он сжег и утопил, праведному же императору Шалумуну прислал с неба 900 красавиц-жен. А после Креста воскресший Исус спустился с небес и дал новый завет – возлюби ближнего своего. А? Каково!

– А зачем же потом ЙаЙа утопил империю? – машинально спросил Морту.

Патрон резко вскинулся и зло глянул на молодого священника. Потом вдруг хитро прищурился и улыбнулся.

– А-а! Все-таки можешь думать! – и погрозил пальцем Морту. – Да. Утопил Империю в водах Океана. Потому что новая вера, новый завет требовали чистоты. Потому и открыл путь к Прекрасным островам для праведных. Потому и научил Исус Ноя строить ковчеги и велел ему принимать любого, кто придет к нему с крестом. Исус дал шанс спастись каждому. И спаслись многие – не одна и даже не две сотни христиан. Лишь самые закоренелые слуги Мабойи ушли на дно Океана со всей Империей.

– Ной уплыл на закат лишь с праведными. Теми, кого на Прекрасных островах зовут Первыми. Но почему и здесь не возникло Царствие небесное? Почему здесь оказались ара, что не ведают Исуса, а ЙаЙа чтут как обычного духа? Почему даже некоторые Первые люди отвернулись от Божьего слова? Бьорги приносят кровавые жертвы черным духам, макатийцы такие же. И есть ферроты, чтущие ревнивого и мрачного Геммия! – Морту вдруг почувствовал, что ему начинает нравиться эта игра в каверзные вопросы. Особенно, то, что теперь не Крукс ему их задает, а наоборот.

– Верно заметил, толстяк, не возникло Царствие небесное. И многие, даже некоторые из нас, отвернулись от Креста. Ты замечал, что у любого предмета есть тень? Даже у таких прекрасных вещей, как воздушные облака. Так и в любой душе, даже самой чистой, есть темный уголочек, где свил свое гнездо Мабойя. И каждый день, каждый миг он думает о том, как бы вырваться на волю. Сидит в глубине свернувшаяся в клубок змея и ждет, когда ты дашь слабину, – острые глаза смотрели в самую душу Морту, как будто уже видели эту змею.

Юноша поежился, потому что от взора патрона наверняка не могло укрыться, какая эта змея жирная и как много места занимает в душе.

– А потому о вере нельзя забывать ни на день! – Крукс уперся пальцем в рыхлую грудь молодого священника. – Молиться и помнить, какую жертву принёс нам Исус. И быть готовым сделать не меньшее. Не меньшее!

Морту сложил молитвенно руки и призвал краткой молитвой ЙаЙа и Исуса.

– Кто-то не смог, – вздохнул старик, взъерошив свои жидкие бесцветные волосы. – Наши родичи с Примеры* дали змее Мабойе захватить свои души. Но мы сберегли веру. Наши братья передают Божье слово из уст в уста, мы крестим и спасаем души многих ара, что служат нам. А теперь еще и летапикцы заинтересовались истинной верой. Так что это уже наша забота – построить здесь Царствие небесное, сынок.

Патрон вдруг хлопнул себя по лбу.

– Тибурон* меня пожри, я ж зачем звал тебя! Уже много лун на окраинных портойских островах никто из священников не крестил новорожденных, не венчал новобрачных, не отпевал покойников. А братья мне сказали, что ты еще ни разу не отправлялся в Донасемитию. Нести веру в отдаленные селения, вершить таинства – труд почетный и тяжкий. Грех отказываться от почета, которого достоин. Еще больший грех – сваливать общую работу на других!

Морту похолодел. Ясно, к чему ведет старик, но липкий страх заставлял молодого священника надеяться, что самые ужасные слова не будут произнесены.

– Короче, Клавдионы, благосклонно выделили нам каноэ и пару крепких гребцов ара, которые доставят тебя на все наши острова, вплоть до Суалиги. Ступай, завтра же отправляешься.

Морту попытался было встать, но ноги не слушались его. Он мог лишь сидеть и обреченно смотреть на выход из Дома ЙаЙа. Где вдалеке виднелись бесконечные и бездонные воды Багуа. Серые тяжелые волны хищно вспенивались барашками, с силой лупили по прибрежным валунам.

И ждали его.