Перегрины. Правда за горизонтом

Глава 13. Чужие каноэ

Имя: Нефрим Мехено. Место: остров Порто Рикто

Ангустиклавий снова плохо спал. Жизнь радикально переменилась. Он больше не страдал от невысказанного, не мучился от сдерживаемых чувств. Но сон всё равно не шел. Слишком много всего случилось за эти дни. Трудно вместить «это всё» в себя и спокойно заснуть.

Приплывшие Мелид с Альдабадом и их спутники быстро разнесли весть о великой войне на Прекрасных островах. Первый удар ферротов был остановлен, но тяжелой ценой: Макати разрушена, а Летапика обескровлена, хоть и вышла победительницей. Но знающие утверждают, что из Пусабаны пришла лишь меньшая часть их сил. Нефрим сам расспрашивал старшего Протита, бывшего участником обеих битв. И получается, что в поход отправилось больше одной Стаи, но меньше двух. И вел их сам Кривой Корогу. Во время службы на Теранове Мехено видел его изредка, но слышал о нем много. Ангустиклавий «железных» вызывал восхищение пополам с ужасом. Это был великий воин и великий полководец.

И теперь он убит. Нефрим слышал, что Корогу в юности был дружен с владыкой Аюкотанче, и понимал: ферроты не оставят такую пощечину без ответа.

Мелид рассказал ему о переговорах между летапикцами, остатками макатийцев и портойями. Корвал Принцип обещал прислать на Папаникей помощь. За это «дети» должны поделиться железом и секретом его обработки. Величайшая тайна Прекрасных островов!

Поселение бурлило и кипело, как стая мелкой рыбы, в которую ворвался тибурон. Потрясенные портойи гадали, что же будет дальше. Задумывались о том, что потребуется послать большинство мужчин на помощь Рефигии Ультиме – кто с готовностью, а кто и с сомнением. Валетей признался, что ломает голову над тем, как привлечь к предстоящей войне сибонеев-кори. Хотя бы два-три десятка. Гостям он, скорее, хвастался, чем правду говорил. Чем можно заманить дикарей на войну, он плохо себе представлял.

– А нужны ли они? – пожал плечами Нефрим. – Что сможет сделать эта горстка людей, не знающих, что такое настоящая война. Я портойев учу, которые с войной особо незнакомы, а эти – вообще сущие дети, даже на фоне наших.

– Не скажи, в горах они показали, что убивать умеют.

– Это еще не воины. Они могут быть ловкими и храбрыми. Но они даже представления о войне не имеют. Когда кори увидят Стаи ферротов, изготовившиеся к бою, пугающие своей тишиной, они просто убегут. Им не за что умирать в далекой земле Прекрасных островов. Так что нет в них нужды. Нас спасут теперь только бьорги. Это воины, и их много.

Протит тогда с ним так и не согласился. Нес что-то про перышко, которое в довесок к остальному может утопить каноэ… Нефрим его толком и не слушал. Вообще, вся эта кутерьма с войной, которая, казалось бы, именно его должна была волновать в первую голову, мало задевала ангустиклавия. Тренировки он проводил лениво, башенников (к их удивлению) гонял вполсилы.

Всё просто – в груди у него безоговорочно и окончательно поселилось море. Больше оно не давило своей тяжестью, а лишь мягко плескалось, нарушая ровный бой сердца. Лицо Гуильды, ее глаза, ее чуть приметная улыбка теперь всё время стояли перед его взором. Что иное может быть важным?

В тот дождливый вечер они даже не прикоснулись друг к другу. Да и говорили мало. Когда каждый из них перестал притворяться, когда они признались себе (сначала себе, а потом – друг другу!) в своих чувствах, всё стало ясно без слов. Дождь спрятал их от всего огромного мира. И они просто наслаждались, находясь рядом, ничего друг от друга не скрывая.

Дождь давно перестал, а на Порто Рикто опустилась глухая ночь, когда, наконец, его любимая первой опомнилась:

«Надо идти, а то меня искать начнут», – виновато сказала она.

«Спасибо тебе», – нежно шепнула она, наклонившись к самому лицу, так что он даже почувствовал тепло ее тела.

«До завтра», – обернулась она, уже почти выбравшись из-под каноэ.

Нефрим долго провожал ее взглядом, пока точеный силуэт полностью не растворился во тьме. Смотрел и дальше, представляя себе, как она взбегает по склону, огибает хижины…

И сидел на том же месте чуть ли не полночи – счастливый и словно упитый йикой. Было страшно выйти из-под каноэ и потерять это волшебное чувство. Отчасти страх был оправдан: за пределами этого маленького мира всё будет иначе. В их абсолютное счастье полезет грязными лапами бытие, отвлекая, мешая, расстраивая. И всё же главное – море в груди – отнять неспособно было ничто!

Они не договаривались о встречах – обоим не хотелось планировать чудо их взаимной любви. Оно привело Гуильду к нужному каноэ в нужный момент – поможет и в дальнейшем. И превращать всё это в банальную расчетливую измену тоже не хотелось. Но в последующие дни обоим возлюбленным не сиделось на месте: их постоянно тянуло по каким-то непонятным делам идти в самые разные уголки селения и даже за его пределы. Как это было здорово: встретить друг друга невзначай, обменяться легкой, едва заметной улыбкой, а то и коснуться вскользь, оказавшись совсем близко.

Встречались они и в совершенно уединенных местах, в стороне от селения. В один из таких моментов он подошел и молча обнял девушку. Она замерла, укрытая его большими сильными руками, а Нефрим чувствовал, как Гуильда вся дрожит. И стало страшно, как будто поймал в ладони крохотную птицу: чуть сильнее сдавишь – и она умрет, вся переломанная. И Мехено держал ее в объятьях нежно-нежно, лишь пальцами поглаживая густые косы.

Даже находясь наедине, они почти не разговаривали. К чему разговоры, когда есть глаза? А еще Нефрим понимал, что разговоры рано или поздно, но обязательно выведут на проблему: а как же быть дальше?

Трудно было забыть, что его единственная и ненаглядная – чужая жена. И каждый раз, шепча ему «до скорой встречи!», она уходит к нему. Она живет в его доме, варит ему еду, заботится о нем, исполняя долг жены.

Каждый раз, думая о Валетее, Нефрима раздирали противоречивые чувства. Он не понимал, как этот, в общем-то, неглупый парень, не видит и не ценит то сокровище, что досталось ему! А другой стороны, ангустиклавий не хотел, чтобы даже тень таких мыслей закралась в сердце младшего Протита. Нет, только не это! Только он, Нефрим, может восхищаться Гуильдой, мечтать о ней, страдать без нее!

А еще Мехено грызла совесть. Какие бы возвышенные чувства он не испытывал к своей возлюбленной, но каждой встречей, каждым взглядом он крал ее. Ни делиться, ни воровать Мехено не хотел. Что-то с этим надо было делать…

Когда такие мысли приходили в голову, легкая улыбка сползала с лица Нефрима, а складки морщин прорезали широкий лоб. И он понимал, что с каждым днем такие мысли будут появляться у него всё чаще. Можно избегать дома предводителя, можно не встречаться с молодым Протитом, но тот постоянно будет находиться на пути к их с Гуильдой счастью.

У башенников шли тренировки, когда их ангустиклавию нестерпимо захотелось прогуляться. Оставив употевших воинов на попечении двух старших и пообещав по возвращении спустить с нерадивых три шкуры, ангустиклавий подхватил сетку с тыковками для воды, почти пустыми, и легким шагом устремился к ручью. Разумеется, не напрямую, а через центр селения. Здесь всегда толчея, особенно, у общих костров для приготовления еды. Так легко увидеть ее, пробегающую мимо, улыбнуться ей и двинуться дальше. Она, разумеется, поймет по сетке, куда он идет и легко придумает повод пойти к роднику. А там уже можно и парой слов перекинуться, слегка коснуться ее плеча, руки…

Не стройте планы, люди! Ибо ЙаЙа всегда не прочь над ними посмеяться!

Но чтобы так изощренно!

Нефрим еще не дошел до ручья, когда увидел, как в Инхено с широкой Гуайяны вошло каноэ. Конечно, для возвращения рыбаков рановато, но что удивительного в обычном каноэ на ручье? А то, что за ним было еще одно. И еще.

Ангустиклавий бросил сетку на землю и потрясенно считал всё новые и новые каноэ, появляющиеся из-за нависающих лесных зарослей. Пять. Восемь. Десять…Четырнадцать небольших по меркам Порто Рикто каноэ уверенно шли к поселению. Зрелище было величественное. И даже могло показаться пугающим, но Нефрим разглядел впереди каноэ с белым крашенным известью носом – значит, впереди идут свои.

Но остальные кто? Было еще слишком далеко, чтобы разглядеть детали. Мехено ждал, нервно покусывая губу. Он даже не замечал, что вокруг собирается народ. Все завороженно смотрели на приближающийся караван. Вскоре стало видно, что каноэ забиты битком: мужчинами, женщинами, детьми. Причем в каждом – не более трех-четырех взрослых, зато все пустоты завалены мешками, связками, горшками, сетками, клетками…

«Что это? – замерло сердце Нефрима. – Неужели война уже добралась до портойев, и это беженцы?».

В груди заныло. Страх за свою родину сдавил сердце. Но всё же способность рассуждать не оставила Мехено. Ферротам даже для того, чтобы напасть на Вададли, надо еще пройти Папаникей. Но даже, если и Летапика и столица пали, портойям есть куда бежать. Ведь именно на этот случай Совет придумал Гранум и заселил мелкие островки Севера, чтобы от одного удара врага не погиб весь народ портойев. Если бы беженцы приплыли сюда, это могло означать лишь то, что ферроты прошли всю державу до самой Суалиги. А этого сделать за такой короткий срок невозможно. В Пусабане только дней 10–12 назад как смогли узнать о поражении на Папаникее. Войска «железных» разбросаны, часть их – на Теранове воюет. Даже, если владыка решил сразу устроить поход – он пока только разослал вестников и собирает силы.

– Да кто же это?! – в сердцах выдохнул ангустиклавий, сжимая кулаки. Окружающие покосились на него, но ответить на вопрос не мог никто.

А каноэ меж тем подтягивались к поселению, но ни одно из них к берегу не приставало. От скопления первым отделилось каноэ покрупнее. Четыре гребца мягко подвели его к берегу, повернули боком. Двое крепких буроволосых мужчин выскочили на песок и подали руки женщине, сидевшей по центру. Нефрим вгляделся в высокую незнакомку с копной ячменных волос, стянутых в тугой хвост на затылке, и узнал ее!

– Прецилья! – вот кого-кого, а главу семьи Луксусов он здесь не ожидал увидеть. Но это точно была она.

Меж тем, остальные каноэ, словно по команде, двинулись к берегу. Весело галдя, мужчины, женщины, дети, загружались тюками и выпрыгивали на берег. Рослая глава семьи спокойно возвышалась над этим, как скала посреди водоворота. Прецилья не утруждала себя переноской тюков и прочих грузов. Единственной тяжестью был младенец на ее руках.

«Младенец? – удивился Мехено. – У вдовой женщины без мужа?».

Тем временем Прецилья без труда разглядела в толпе здоровяка ангустиклавия и направилась к нему.

– Вижу, ты удивлен, Мехено, – улыбнулась она и возвысила голос, обращаясь ко всем собравшимся. – Радуйтесь, братья и сестры! Совет державы портойев не оставил вас без внимания и заботы! На Порто Рикто теперь тоже начнется нормальная жизнь! По решению Совета к вам переселяется семья Луксусов. И вместе мы начнем здесь жить так, как жили всегда!

Эти слова женщина сказал громко, но потом обратилась к Нефриму.

– Ангустиклавий, не мог бы ты сходить за младшим Протитом? Как я понимаю, здесь он всем заправляет, – не то утвердительно, не то вопросительно высказалась она. – Моей семье необходимо место для того, чтобы начать обустраиваться. Мы не хотели бы случайно кого-нибудь ущемить. Кроме того, мне есть что сказать вам обоим. И спросить тоже.

Нефрим молча кивнул и широко зашагал вверх по склону. Протит предсказуемо отирался около тренировочной площадки. Лубок из коры ему уже сказали снять, но Валетей по привычке прижимал пострадавшую руку к груди. Узнав новости, он округлил глаза и коротко бросил: «Побежали!». И правда побежал – без кряхтенья, одинаково размахивая обеими руками.

На берегу пришлые ара уже сооружали временный легкий навес, под которым земля была устлана циновками. Прецилья сидела в тени среди мягких тюфяков и кормила младенца. Бледно-розовый – чересчур бледный! – малыш энергично мял титьку матери, невзирая на высокий статус своей родительницы.

Не прекращая кормления, глава Луксусов пригласила гостей присесть.

– Нам надо многое обсудить, – сразу перешла она к делу. – В Портойе многое случилось.

– Мы знаем, – кивнул Протит. – Сюда уже приехал мой брат. Он был и в Макати, и в Летапике, когда напали ферроты. Их войско разбито, а из Рефигии Ультимы собираются отправить воинов, чтобы поддержать «детей»…

– Это не так, – оборвала его женщина. – Да, война была и закончилась так, как ты говоришь. Но остальное неверно. Никто из сынов Портойи не будет умирать за чужую землю. Главное, что случилось у нас, – скончался Сервий Клавдион. ЙаЙа забрал почтенного старца к себе, когда мы так в нем нуждались. И буду честна – Совет растерялся, оставшись без его поддержки. Чем и воспользовался глава Принципов. Корвал попытался захватить власть в Рефигии. Посягнуть на незыблемые принципы нашей державы!

Нефрим и Валетей потеряли дар речи. А Прецилья говорила дальше, всё более возвышенно, словно благостный на молитве.

– По счастью, не все забыли заветы Бессмертного, – вещала она. – Совет собрался и пресек самовольные действия Корвала. Семья Принципов лишилась права на духо за столом Совета. Изменник дожидался смерти Клавдиона, чтобы принести зло державе. Но мы снова вместе, и держава будет крепко стоять на вековых законах. На семье и вере в ЙаЙа.

– Прости меня, но что с помощью летапикцам? – оборвал речь Валетей.

– Ее не будет. Мы не участвовали в этой войне. Было бы безумием влезать в свару между дикарями: ферротами и их беглыми слугами. Сам Сервий был против этого.

– Да, я помню, – нахмурился Нефрим. – Клавдион не хотел помогать ферротам.

– Верно, – проигнорировала женщина намек ангустиклавия. – Совет считает, что портойям не следует проливать кровь за чужих людей, на чужой земле. Будем честны, у нас и своих проблем хватает. Вот, например, Порто Рикто…

– А у нас проблемы? – сразу вскинулся Протит.

– Нет… Напротив, мы были наслышаны об успехах портойев на новой земле и поняли, что оставили новое поселение совсем без заботы и поддержки, – улыбнулась Прецилья, и Нефрим дорого бы заплатил, чтобы эта женщина ему ТАК не улыбалась. – Вы должны чувствовать себя частью державы, жить не хуже, чем все.

– И что же вы для этого нам привезли? – Валетей даже не скрывал ехидства.

– Себя, – улыбка Прецильи не дрогнула. – Так уж вышло, что поселенцы живут здесь не семьями. Нет столь свойственного нам родственного единения, непонятно, кого слушаться, за кем следовать.

Нефрим почувствовал, как напрягся Протит. Да и сам он уже ждал и боялся продолжения речи главы Луксусов.

– Поэтому Совет решил направить на новую землю целую семью. Чтобы она была наглядным примером для всех. Как мне известно, здесь живут люди из четырнадцати разных портойских семей. От какой – два человека, от какой – побольше. Поэтому было решено: всем поселенцам следует по мере возможности строиться и селиться по родственному признаку. Всем настоятельно рекомендуют заводить жен. Из местных, например. И, как только у старшего в семье появится законная жена, он официально признается главой. Со всеми правами. Здесь, на Порто Рикто, будет создан свой Совет. Конечно, он будет подчиняться столичному. Но на этой земле все местные дела будет решать именно он. Как и завещали наши предки. Думаю, Сервий одобрил бы это.

Под навесом снова повисла тишина. Розовый здоровячок Прецильи к этому времени уже наелся, отвалился от титьки и, прикрыв глаза, довольно засопел. Мать аккуратно положила ребенка на самый мягкий тюфячок и заботливо накрыла тонкой плетеночкой. Сидящие рядом мужчины ее никак не волновали. Сейчас их для нее не было.

– Валетей, – наконец, снова вернулась к беседе женщина. – Ты участвовал в основании этого поселения, и всё здесь знаешь. Моей семье нужно где-то поселиться. Хотелось бы поближе к центру селения, но не хочется никого стеснить, кому-то помешать.

– Конечно, мы найдем такое место, – ответил Валетей с легкой усмешкой. – Порто Рикто – большая земля, здесь трудно кого-то стеснить.

– Это было бы прекрасно. Не мог бы ты показать это место мужчинам моей семьи? – вновь улыбнулась Прецилья, поигрывая медальоном, что висел на ее шее. На камне был искусно вырезан дивный зверь – конь – который, говорят, ростом был выше человека. И это – стоя на четырех лапах. Правда, о звере-коне с Теравета уже мало кто помнил.

– Нефрим, – Мехено вздрогнул и оторва взгляд от медальона. – А тебе я была бы очень благодарна, если бы ты позвал ко мне своего воина и моего сына – Тибурона. Я так давно не видела его, а он вообще еще ни разу не видел своего нового братика.

Рука женщины мягко погладила посапывающего под плетенкой крепыша.

Нефрим легко вскочил вслед за Валетеем.

– Конечно, Прецилья, – кивнул он. – Я как раз шел на тренировочное поле, где твой сын и находится.