Истинная на сдачу, дракон в комплекте

Глава 5. Плата за гостеприимство

Александра

Комната, в которую меня проводил Орлин, оказалась удивительно просторной — особенно для рабыни, которой, по идее, полагалась лишь клетушка где-нибудь под лестницей. Я прошла внутрь, на ходу осматриваясь, и невольно замедлила шаг. Помещение, хоть и пустовато, выглядело ухоженным и… каким-то спокойным.

У окна стояла аккуратно заправленная кровать — не роскошная, но чистая, с выглаженным бельём. Неужели здесь действительно кто-то собирался принимать гостей? Или Орлин по старой привычке всегда держит комнату в порядке, на всякий случай?

У противоположной стены стоял старенький, но крепкий столик с крошечным зеркалом. Оно чуть покосилось и потускнело от времени, но всё ещё позволяло рассмотреть отражение. Рядом — один-единственный стул. Мне и этого было более чем достаточно. После сегодняшнего дня я бы и на полу смогла уснуть без особых жалоб.

Пол — тёмный, когда-то, возможно, даже восковой, но теперь потускневший и потёртый. Я заметила следы от давно убранной мебели: то ли от массивного шкафа, то ли от комода. Впрочем, какая разница? Даже если бы они остались, толку от них немного. У меня ведь нет ничего, кроме моего потрепанного костюма и свободной головы на плечах.

Я медленно опустилась на край кровати и выдохнула. Странное чувство — словно я попала в чужую жизнь. Временное убежище, которое не знаешь, как долго продлится.

После того как я провела пару минут в раздумьях, я решила, что стоит немного исследовать это место. Здесь было гораздо чище и опрятнее, чем в центральном холле, который, как мне показалось, был специально оставлен в запущенном состоянии, будто хозяин поместья пытался оттолкнуть всех визитеров. Это не могло меня не озадачить. Внезапно в мою голову пришла мысль: что, если я могу помочь? Исправить что-то в этом месте?

С этой идеей я уверенно направилась к двери, спустилась на первый этаж и по памяти нашла кухню. Орлин, как и следовало ожидать, был там. Я подошла к нему и, не теряя времени, сразу же вывалила на мужчину свою просьбу:

— Мне нужно тазик с теплой водой, несколько тряпок, веник и совок, — сказала я, не объясняя сразу, зачем. Орлин посмотрел на меня с явным недоумением, и я с улыбкой добавила: — Планирую отплатить за вкусный обед.

Орлин, хоть и смотрел на меня с подозрением, без особых возражений принес всё, что я просила: таз с тёплой водой, старенькие, но ещё пригодные тряпки, веник и совок. Однако, когда я потянулась, чтобы взять хоть часть этого нехитрого инвентаря, он нахмурился и коротко бросил:

— Не утруждайтесь, госпожа.

И, будто это само собой разумеется, последовал за мной с полной хозяйственной экипировкой. Я молча пожала плечами — спорить не имело смысла. Пусть будет по его.

Мы прошли обратно в холл, где царила усталая, пыльная тишина. Я направилась в дальний угол, опустилась на колени, и, пока Орлин наблюдал с растущим интересом, вцепилась пальцами в край старого ковра. Пошевелила. Поддался. С глухим треском я потянула вверх и начала отрывать его от пола, освобождая давно забытые мраморные плиты.

— Что вы делаете⁈ — наконец не выдержал старый слуга, чуть не уронив совок.

Я лишь усмехнулась:

— Избавляюсь от иллюзий. Когда-то этот ковер, возможно, выглядел роскошно, но сейчас это просто потрёпанные ошмётки. Не стоит цепляться за то, что давно потеряло своё достоинство.

Он стоял молча, пока я аккуратно отделяла куски: более-менее сохранившиеся складывала в сторону — может, ещё пригодятся, а истлевшие, выцветшие, в пятнах и с прожженными краями — отправляла в кучу у двери, что, как он сам говорил ранее, вела во двор. Думаю, найдётся способ и от этого избавиться.

Когда большая часть пола в углу оказалась освобождённой, я взялась за веник и начала методично подметать мраморные плиты, открывая потихоньку остатки былого величия этого помещения. И чем больше очищала, тем отчётливее ощущала желание — нет, необходимость — вернуть этому дому хоть немного уюта и достоинства.

Как только я закончила с полом в дальнем углу, не останавливаясь, взялась за стены. Пыль и паутина облепили всё, что можно было облепить — особенно вверху, где моя рука даже с натяжкой доставала только до нижнего карниза. Я поднялась на цыпочки, потянулась — и тут поняла, что мне элементарно не хватает роста. Только вздохнуть собралась, как вдруг заметила, что Орлин куда-то исчез. Но долго гадать не пришлось — уже через минуту старик вернулся, волоча за собой древнюю, повидавшую многое лестницу-стремянку, перекладины которой скрипели с характерной обидой старого дерева.

— Позвольте, я сам, — с невозмутимым видом сказал мужчина, хватаясь за одну из перекладин, будто собирался самостоятельно полезть наверх.

Я еле сдержала смешок и покачала головой:

— Орлин, нет. Боюсь, она может вас не выдержать. А я, если что, хотя бы успею схватиться за что-нибудь. Например, за то резное украшение в оконной раме, — указала я на вычурный деревянный элемент, выцветший, но всё ещё крепко державшийся на месте.

Мой помощник фыркнул, но отступил, махнув рукой, мол, делайте, как знаете. А я, поднявшись на шаткую лестницу, начала осторожно сметать вековую пыль с верхней части стены. Щекотка паутины на лице, пыль в носу — не самое приятное занятие, но зато результат был на лицо. С каждым взмахом тряпки становилось светлее — как будто не только в комнате, но и внутри меня.

Мы работали практически до самого заката. Время будто растворилось в шелесте веников, стуке щёток и мягком скрипе старых половиц коридора, по которому мы сновали туда-сюда, вынося мусор. А когда я, вытерев лоб рукавом, в который уже изрядно впиталась пыль, наконец огляделась — не узнала холл. Мы очистили огромный участок, и передо мной открылась та самая скрытая под мусором и ковровыми лохмотьями красота: сероватый каменный пол с вкраплениями изумрудного оттенка. Эти " звезды" будто оживали каждый раз, когда солнечные лучи, пробиваясь сквозь огромное арочное окно, касались их — и тогда камень вспыхивал холодным, почти магическим сиянием.

Я по-настоящему залюбовалась этим зрелищем — а внутри уже начала складываться картина, как именно можно восстановить эту былую роскошь.

— Довольно на сегодня, — сказал вдруг Орлин, выныривая из-за лестницы с охапкой тряпок и щёток. — Все эти штуки я унесу, — добавил он строго, перехватывая у меня тазик и мимоходом забирая веник.

— Но я могла бы ещё…

— Нет, — перебил он неожиданно жёстко. — Продолжим завтра. А сейчас вам стоит отдохнуть.

— Может, с ужином помочь?

— Нет. С этим я как-нибудь сам. А вы ступайте. Это приказ, — с этими словами старик даже пальцем мне погрозил — с видом почти грозным, но в глазах читалась усталая доброта.

Что ж, спорить я не стала. И в самом деле — день выдался неожиданно насыщенным.

Я вернулась в свою комнату, закрыла за собой дверь и на секунду прислонилась к ней спиной. Внутри всё ещё было ощущение движения — будто я продолжала мести пыль, хотя руки уже бездействовали. Пройдясь по комнате, я оглядела потертые стены, потом вернулась обратно, потом снова сделала пару шагов. Потопталась возле кровати, заглянула в зеркало, села на стул… и тут же встала. Не сиделось.

Внезапный звук отвлёк — негромкий, но отчётливо слышный стук. Я слышала его и раньше, когда была в холле, но тогда он казался глухим, будто доносился сквозь каменные стены и пол. Сейчас же, стоя в тишине своей комнаты, я поняла, что звук идёт снаружи. Подойдя к окну, я отдёрнула штору и выглянула.

Окна выходили на задний двор — место, куда я пока ещё не заглядывала. Солнце медленно клонилось к горизонту, окрашивая всё в мягкое янтарное свечение. И в этом теплом свете я увидела Кристиана.

Он стоял рядом с телегой. Да, именно с телегой — потрёпанной, с перекошенными колёсами и облупившейся краской, которую он, похоже, пытался привести в порядок. Мужчина был сосредоточен, слегка склонив голову, и работал топором, выравнивая какую-то балку. Движения — уверенные, ритмичные. Методичные. И совсем не аристократичные.

Это зрелище почему-то зацепило меня сильнее, чем всё, что я видела за день. Герцог, во дворе, с топором и телегой… Мягко говоря, не та картина, которую я ожидала увидеть в этом месте.

Я продолжала стоять у окна, разглядывая Кристиана. Ну как разглядывая… Скорее изучала, будто он был редким экземпляром какого-нибудь местного фаунистического справочника под названием «Аристократ в естественной среде обитания». Он работал увлечённо, с напором, словно пытался не просто починить телегу, а спасти её душу. И чем дольше я наблюдала за своим «хозяином», тем страннее становилось ощущение внутри. Интерес? Любопытство? Слабость к мужчинам с инструментом в руке? Кто ж его знает.

Тем временем владелец полуразрушенного поместья выпрямился, провёл рукой по лбу — и в этот момент я словно замерла, будто меня застукали за чем-то неприличным. И, конечно, он оглянулся. Причём не просто так — а глянул прямо на мои окна. Безошибочно. Вот прям в самую душу!

Я едва успела отпрянуть, грохнувшись плечом о штору и чуть не свалив с подоконника горшок с абсолютно несчастным, полусдохшим кактусом (или что это там у них растёт в горшках?). Да как вообще⁈ У него там что, глаза на затылке? Или встроенный радар на тему «слежка из окна, уровень: новичок»?

Я прислонилась к стене, стараясь дышать потише, словно могла выдать себя дыханием. И пока сердце стучало где-то в горле, я подумала, что, возможно, к утру стоит всё же научиться шпионить чуть элегантнее. Или хотя бы спрятаться по-настоящему.

А как только я немного пришла в себя и перестала чувствовать себя участницей реалити-шоу «Подглядывай и паникуй», все же решила отлипнуть от стены. Честно, ощущение было такое, будто я — жвачка, случайно приклеенная к обоям: нелепо, липко и очень неуместно. Я сделала шаг, чтобы отойти — ну всё, хватит с меня позора на сегодня! — и тут…

ТУК-ТУК.

Дверь. Я замерла.

А через полсекунды с грацией напуганной белки скаканула на кровать. Рыбкой. С подныриванием. С акробатическим элементом «почти свалилась с края». Подушки, кажется, сами пытались меня спасти, но я всё равно знатно впечаталась носом в матрас.

— В-войдите, — прохрипела я, приглаживая волосы, которые напоминали одичавшее гнездо для очень нервных птиц. Хоть бы это был Орлин. Хотя… с моей удачей — сейчас зайдёт сам Кристиан, а я тут такая вся… в стиле «паникующий стог сена».

На моё счастье, в дверях показался не Кристиан. Всё-таки маловероятно, что мужчина, буквально минуту назад ремонтировавший телегу во дворе, вдруг со скоростью бешеного скакуна взлетел бы на второй этаж, чтобы отчитать свою «рабыню» за подглядывания. Хотя, зная мою фантазию, я бы и этому не удивилась. Но, к счастью, вошёл Орлин.

— Госпожа, прошу вас на ужин, — сказал он с вежливым поклоном и лёгкой, почти виноватой улыбкой. — Увы, он не сильно отличается от обеда… но зато сытный, — добавил мужчина, словно заранее оправдываясь.

Я приподняла бровь, не сдержав лёгкой усмешки.

— Орлин, вы ведь не забыли, кто именно купил меня на том жутком рынке? — спросила я мягко, но с ноткой упрёка. — Так что «госпожа» звучит… как минимум странно. Зовите меня просто Александра. Или Саша. Как вам будет удобнее, — добавила я, примирительно улыбнувшись.

Старик слегка смутился, но кивнул. Кажется, он и сам чувствовал неловкость от этого обращения.

Мы спустились с лестницы, но вместо того чтобы свернуть к столовой, сразу направились на кухню. Судя по всему, Его Светлость дал команду не церемониться, и ужин теперь подавался исключительно там.

Ну, честно говоря, оно и к лучшему. В кухне было уютнее, теплее… и вряд ли я снова начну выдирать ковры в приступе вдохновения.

А стоило нам войти в тёплое, наполненное запахами кухни помещение, как я сразу заметила Кристиана — он уже сидел на своём обычном месте с видом человека, который здесь корни пустил.

Я кивнула ему, мол, «да, видела я тебя, не переживай, не спрятался», и уселась на предложенный мне стул. Орлин с привычной сноровкой зачерпнул половником из большого глиняного горшка и начал наполнять тарелки ароматным варевом.

И вот тут у меня в голове снова всплыл вопрос, который я задавала себе уже не в первый раз: как, ну как у него из простого боба получается такая вкуснятина? Секретный ингредиент? Договор с местной кулинарной богиней? Или он просто кладёт в еду щепотку магии и две пригоршни любви к делу?

Я бы, наверное, тоже так готовила… если бы умела.

Ели мы в полной тишине — такой звенящей, что даже редкое постукивание ложки о тарелку казалось грохотом в пустом зале. Ни я, ни Орлин не пытались завести разговор, будто молчание было негласным правилом этого вечера. Впрочем, мне это даже нравилось. После насыщенного дня в тишине было что-то умиротворяющее.

Когда с едой было покончено — а она и правда оказалась сытной, пусть и до боли похожей на обед, — Орлин вдруг достал глиняный заварник и подал мне кружку с каким-то отваром. На вид — обычный чай. Но стоило мне вдохнуть аромат, как я тут же оживилась.

— Ого… пахнет потрясающе, — призналась, поднося чашку ближе к лицу. Сладковато-травяной, с какими-то фруктовыми нотками.

Старик посмотрел на меня с удивлением, а потом его губы растянулись в мягкой, по-настоящему тёплой улыбке — такой, от которой даже ком в горле мог бы растаять.

— Это старый рецепт… — пробормотал он, будто бы даже немного смущённый моей похвалой. — К тому же травы для него растут только в нашем ущелье, — добавил Орлин, делая глоток своего настоя. — Так что напиток, можно сказать, эксклюзивный.

Я удивлённо приподняла брови и с уважением покрутила чашку в руках, словно держала не скромный отвар, а нечто вроде королевского эликсира.

Герцог, к слову, всё это время не проронил ни слова. Он спокойно пил свой напиток, будто нас и не существовало. А как только его чашка опустела, мужчина поднялся, развернулся и… просто ушёл. Ни «спасибо», ни «до свидания», ни даже лёгкого кивка.

Я растерянно проводила его взглядом и перевела глаза на Орлина:

— Эм…

Старик вздохнул и уже привычно встал на защиту хозяина:

— Господин не сердится. Просто он не привык к разговорам за столом.

Я мягко улыбнулась в ответ, прикусив щёку, чтобы не ляпнуть что-то вроде «а с людьми вообще он общаться привык?» Бедный Орлин — ему, похоже, по жизни приходится быть личным переводчиком сурового молчания в вежливую речь.

Разумеется, после ужина я помогла перемыть всю посуду. Орлин сначала, конечно, ворчал, но потом всё же смирился. А когда с делами было покончено, он взял большую свечу и молча повёл меня по тёмным коридорам особняка, освещая путь. У самой двери в мою комнату он остановился и торжественно вручил мне ту самую свечу.

— Благодарю, — тихо сказала я, принимая теплый огонёк в ладони.

Уже собираясь закрыть за собой дверь, краем глаза я заметила что-то странное. В правом крыле, о котором мне с таким пафосом говорили «не заходи», мелькнул отсвет другой свечи. Видимо, кое-кто ещё бодрствовал.

Похоже, герцог не спешил ложиться спать. И, зная его манеру решать проблемы руками, скорее всего, сейчас занимался чем-то вроде заточки топора… или починки кирпичной стены голыми руками.

Тряхнув головой, будто стряхивая с себя назойливые мысли об этом непонятном мужчине с глазами-на-затылке и отсутствием привычки разговаривать, я подошла к столику. Установила на него свечу, следя, чтобы воск не капал на столешницу. Затем перевела взгляд на свой костюм — увы, сейчас он больше напоминал костюм бродячей актрисы после гастролей по болотам.

— Ну и видок, — пробормотала я себе под нос и шумно выдохнула. — Ладно, утром постараюсь его привести в порядок. Сейчас уже всё равно ничего не видно. Да и сил нет.

День выдался такой длинный, что казался отдельной жизнью. Жизнью с бонусом — чистка паутины, ремонт холла, непонимающий герцог, приветливый Орлин и ощущение, что ты не совсем на своём месте.

Я разделась, аккуратно сложив одежду и повесив её на спинку стула — как ни беден гардероб, а мять его не хотелось. Потом юркнула под одеяло, вздохнула в полную грудь… и в этот момент меня накрыло. Будто щёлкнул выключатель внутри — и перед глазами начали прокручиваться сцены прошедшего дня. Работа, разговор Андрея с Олечкой и его предательство, моё падение, странный свет… и вот я уже здесь.

Как я вообще сюда попала?

Портал? Переход между мирами? Или, быть может, всё это — всего лишь продукт уставшего мозга, который в действительности всё ещё валяется на ступеньках, в окружении равнодушной суеты? Или… я уже в больнице? Под капельницей?

Я приподняла руку и ущипнула себя за плечо. Резкая боль прошла по коже, и я всхлипнула — не от боли, а от того, что она оказалась реальной. А значит, и всё происходящее тоже. Слёзы подступили к глазам, и я больше не пыталась их сдерживать. Просто позволила себе рыдать в тишине, зарывшись лицом в подушку.

Что мне теперь делать?

Рассказать герцогу? А если здесь попаданцев сжигают на кострах? Или препарируют ради научного интереса? Нет уж, пока лучше молчать. Сначала нужно узнать, что местные думают о других мирах. Присмотреться, прикинуться своей.

Когда рыдания начали утихать, я вытерла слёзы краешком одеяла, глубоко вздохнула и закрыла глаза. В голове ещё вертелись обрывки мыслей, но усталость взяла верх. А спустя всего пару минут я уже спала, свернувшись клубочком и тихо посапывая в мягких подушках, как будто всё вокруг — и вправду был просто сон.