Истинная на сдачу, дракон в комплекте

Глава 22. Сделка во спасение

Я поднялся на четвёртый этаж, ступени под ногами скрипели, словно тоже протестовали против происходящего. Коридор здесь был тише и сдержаннее. Пахло воском, бумагой и старым деревом. Проходя мимо закрытых дверей, я отсчитывал кабинеты, пока не оказался у последнего слева.

Постучал. Ответа не последовало, но дверь оказалась не заперта, поэтому толкнул её и вошёл.

Барон Кернский сидел у окна, неторопливо затягиваясь из длинной, резной трубки. В руках у него были бумаги, но сейчас он не читал — скорее, просто держал их, глядя куда-то за пределы стекла, в тот город, где кипели дела, до которых ему, судя по выражению лица, не было ни малейшего дела.

— Добрый день, — поздоровался я, делая шаг внутрь.

Барон повернулся ко мне. Его взгляд скользнул по моей фигуре с ленивым интересом — без враждебности, но и без особой теплоты. Он выглядел чересчур опрятно для чиновника: тёмно-зелёный жилет, платок, аккуратно подстриженные седые виски, и всё та же трубка, которую он теперь убрал на подставку.

— Приветствую, — коротко кивнул он и отложил бумаги. — Вы, полагаю, по делу рабынь?

Кернский не спросил моего имени — значит, помнил, кто я.

— Именно, — подтвердил уверенно. — Я подал запрос на проверку права собственности, якобы предъявленного торговцем. И хотел бы получить сведения — предоставил ли он хоть какие-либо документы?

Барон откинулся в кресле и чуть улыбнулся краем губ.

— О, конечно, документы он предоставил. Все как положено. Только вот беда… — мужчина наклонился и вынул из ящика стола папку, бросив её перед собой. — Документы подделаны. Очень грубо, почти по-деревенски. Даже печать не та. Я уже отправил запрос в канцелярию для сверки, но, скажу вам по секрету — подлинных бумаг у него нет и не было.

Меня охватила короткая волна облегчения, но я не дал себе расслабиться.

— Значит, он действовал незаконно?

— С большой вероятностью, да. Но... — барон прищурился, поигрывая пальцами с краем папки, — чтобы признать это официально, нужны дополнительные подтверждения. Вы ведь сами понимаете, насколько скользкие эти дела. Особенно, когда речь идёт о беглой собственности и пересечении полномочий префектуры и жандармерии.

Я нахмурился.

— То есть всё равно — суд?

Кернский медленно кивнул.

— Боюсь, да. Но в этом есть и плюс, — он взглянул на меня чуть внимательнее. — Если вы и в самом деле заинтересованы в защите девушки — вам стоит поторопиться. Сейчас её статус подвешен. Но если успеете выдвинуть встречное обвинение — скажем, о подлоге и попытке незаконного присвоения собственности — то, возможно, вам удастся перехватить инициативу. Всё зависит от того, как быстро вы сможете собрать доказательства. Или… найти тех, кто даст показания.

Мой собеседник заговорил мягко, но каждое слово звучало, как гвоздь в крышку гроба: времени у меня почти не было.

— Признаюсь, я ещё не полностью оплатил налоги, — нехотя выдохнул, глядя в глаза барону.

Мужчина кивнул, будто это вовсе не удивило его. Он поднёс к губам уже почти погасшую трубку, но не стал зажигать её вновь — просто держал между пальцами, лениво покатывая мундштук.

— Такое, увы, случается чаще, чем вы думаете, — произнёс он с лёгкой усмешкой, будто речь шла не о преступлении, а о забытом утреннем завтраке. — Есть конторы, которые помогают с временными… финансовыми трудностями.

Я вскинул бровь, заинтересованный. Я слышал о таком впервые.

— Вам смогут одолжить практически любую сумму, если вы обязуетесь её выплатить в срок. Условия, конечно, не всегда приятные, но, если срочно нужно закрыть долг, а времени нет — вполне рабочий вариант.

— Правда? — я подался вперёд. — И где же можно найти такую контору?

Кернский кивнул в сторону окна, развернувшись в кресле и приподнявшись, чтобы выглянуть наружу. Я машинально проследил за его движением и взглядом. За деревьями и фонарными столбами, через улицу, виднелась строгая вывеска: «Дом кредитного содействия. Основан при содействии баронета Рейне».

— Вот же она, прямо за углом. Кажется, её основал кто-то из аристократов… С деньгами и нюхом на чужие неприятности. Возможно, они смогут помочь и вам.

Я смотрел на вывеску, чувствуя, как внутри вспыхивает осторожная надежда. Это могло стать выходом. Пусть и не самым простым — но зато реальным.

— Благодарю, барон. Вы мне очень помогли, — коротко кивнул я и, не дожидаясь, пока он снова заговорит, направился к выходу. Пора было действовать.

Я вышел из здания ведомства, пересёк улицу и оказался у строгой двери с бронзовой табличкой: «Дом кредитного содействия. Основан при содействии баронета Рейне». Потянул за ручку — внутри пахло дорогим деревом, чернилами и чем-то сухим, вроде бумаги и времени. Всё дышало порядком и стабильностью. Тем, чего мне сейчас как раз не хватало.

Первым меня встретил молодой человек в аккуратной жилетке и с безупречно зачёсанными волосами. Он смерил меня вежливым, но цепким взглядом — из тех, что мгновенно определяют: ты клиент с кошельком или просто с надеждой.

— Чем могу помочь, милорд?

— У меня возникли временные финансовые затруднения, — прямо ответил я. — Мне нужно покрыть налоговую недостачу. Сумма немаленькая.

Клерк кивнул — без удивления, без осуждения. Словно слышал это по десять раз в день. Хотя, возможно, так оно и было.

— В таком случае, прошу пройти со мной. Крупные займы утверждает лично владелец, — пояснил он и жестом пригласил меня следовать за собой.

Коридор был узкий, но безупречно чистый. Гравюры в строгих рамках, лицензии с золотыми оттисками, запах политуры и часовое тиканье, которое будто отмеряло стоимость каждого шага. Всё здесь внушало доверие. Или, по крайней мере, необходимость вести себя прилично.

Наконец, мой провожатый остановился у двери из красного дерева.

— Вам сюда, — парень вежливо поклонился, тут же удаляясь и оставляя меня в одиночестве. Я поднял руку и дважды ударил костяшками по панели.

— Входите, — раздалось изнутри.

Я толкнул дверь и замер на пороге. У окна, с бокалом какого-то напитка в руке и всё той же ленивой уверенностью во взгляде, стоял Олаф Градский. Он повернул голову и, завидев меня, усмехнулся — не удивлённо, а как будто именно меня и ждал.

— Ну надо же, — протянул он. — Я знал, что судьба нас ещё сведёт, но не думал, что так скоро… и при таких обстоятельствах.

— Это твоя контора? — я сделал шаг вперёд, всё ещё не веря собственным глазам.

— Можно сказать, что да, — кивнул мой старый знакомый и поставил бокал на подоконник. — Но, думаю, ты здесь не из-за того, чтобы интересоваться моими делами… давай лучше обсудим твою проблему. Устраивайся поудобнее.

Что ж, если уж и просить деньги — то хоть у знакомого. Пусть и с таким странным чувством в груди. Я присел на предложенный мне диван, чуть выдохнув. Мир оказался значительно меньше, чем я думал. Но на этот раз — к лучшему.

— Рад, что контора принадлежит именно тебе. Есть шанс, что мне поверят на слово, — сказал я, изучая кабинет. Всё было строго, добротно. Никаких излишеств, но и ни следа бедности. Градский знал, что делает.

— Возможно. Но не забывай, я теперь человек деловой, а не просто приятель по гвардии, — с нажимом произнёс мой собеседник. — Так что давай сразу: что у тебя случилось?

— Мне нужно взять взаймы четырнадцать серебряных монет… — начал я, но сам же и поправился: — Лучше двадцать. На случай непредвиденных расходов. Слишком многое поставлено на карту, чтобы снова остаться без копейки.

Олаф присвистнул и немного приподнял бровь:

— Двадцать? Серьёзно?

— Ты знаешь, что я не из тех, кто любит просить. Но если я пришёл — значит, выхода нет, — честно признался. — Деньги нужны срочно.

— Не пойми меня неправильно, — Градский поднял ладони. — Я тебе доверяю. Но сумма всё же немаленькая, и есть определенные процедуры. Закон требует гарантий.

— Конечно. Формальности, — кивнул я, хотя в груди неприятно сжалось. Слово «формальности» звучало слишком легко для того, что было на кону. Словно я подписывался под чем-то, чего ещё даже не успел осознать до конца.

— Что можешь предложить в залог? — спросил Олаф.

Я отвёл взгляд, провёл рукой по щетине на подбородке, как будто мог вытереть с лица усталость и неуверенность. Горло пересохло. И я вздохнул.

— Только дом… и землю. Больше у меня ничего нет.

Это прозвучало даже тише, чем я собирался. Как признание в провале. В том, что я, некогда уверенный в себе до наглости, остался с одним-единственным куском жизни, который ещё принадлежал мне.

Мой собеседник замолчал. Его лицо потяжелело, а взгляд стал сосредоточенным, почти чужим. Уже не друг сидел напротив, а человек, вынужденный смотреть на меня сквозь призму графиков, рисков и контрактов.

— Это всё, что у тебя осталось? — спросил он аккуратно, но с явным напряжением.

Я кивнул, не сразу собравшись с силами:

— Всё, что стоит хоть чего-то. — Помолчал и добавил: — Но оно моё. И, надеюсь, этого хватит.

Внутри что-то ныло — смесь тревоги, стыда и почти детского страха, что сейчас мне скажут «нет». Что меня вежливо, но твёрдо выставят за дверь, и я останусь у разбитого корыта… без шансов, без времени и без поддержки.

Градский по-прежнему молчал, чуть покачивая ногой, будто взвешивал не только риски, но и то, насколько глубоко мы ещё считаем друг друга близкими.

— Хватит, — произнёс он наконец. — Но ты же понимаешь, что это значит? Если не выплатишь займ — дом переходит под опеку конторы. Потом будет реализация, если не разберёшься с долгом. Всё по закону.

— Я знаю, — кивнул в ответ. — Всё понимаю.

Олаф чуть наклонился вперёд:

— Ты уверен, что готов так рисковать?

— Нет, — сказал я. — Но мне не оставили выбора. Я не позволю, чтобы Александру забрали, словно какой-то товар.

Мой старый знакомый внимательно посмотрел на меня, потом коротко кивнул и потянулся за бумагами.

— Тогда оформим. Бумаги я подготовлю. Подпишешь, и получишь нужное. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Надеюсь тоже, — произнёс я. — Но с твоей помощью у меня, по крайней мере, появляется шанс.

Я подписал все бумаги, не позволяя руке дрогнуть, хотя пальцы сводило от напряжения. Каждая строка контракта, каждый выверенный юридический оборот будто говорил: ты ставишь на кон всё, что у тебя осталось. Но я знал — другого пути у меня не было.

Последним штрихом я приложил личную печать рода Виери. Кольцо с выцветшим гербом звякнуло по воску. Маленький красный отпечаток — но с каким весом. Последняя нить, связывавшая меня с родом, с именем, с прошлым… Я был его единственным представителем. Больше никого — только я.

Когда я отодвинул бумагу, Олаф, не торопясь, осмотрел всё, кивнул и, как ни в чём не бывало, достал из выдвижного ящика аккуратный мешочек.

— Двадцать серебра, как ты и просил, — произнёс он. — И если учесть административный налог в одиннадцать процентов от полной суммы, то выходит, что твой общий долг теперь составляет двадцать две монеты серебром и двадцать медяков. Сумма внушительная, — усмехнулся он, хотя в его взгляде я видел: он всё понимает. И сочувствует по-своему.

— Спасибо, — ответил уже более спокойно, смирившись с тем фактом, что я теперь должник.

После этого поднялся и пожал руку своему старому знакомому. Тепло, крепко. В глазах мелькнула благодарность, чуть-чуть — облегчения… и тень опасения.

— Надеюсь, ты не пожалеешь, что мне помог, — сказал я, глядя ему в лицо.

— Только если ты пожалеешь, что попросил, — ответил мой собеседник с лёгкой улыбкой. — Удачи, Виери. Сделай то, ради чего пришёл ко мне.

Я кивнул и развернулся, не оглядываясь. Вышел из кабинета, словно скинув с плеч мешок… или, наоборот, взвалив новый.

Шаги по коридору отдавались чётко и быстро. Внутри всё звенело от спешки: нужно успеть, пока двери ведомства ещё открыты. На улицу я почти выбежал. Серебро в кармане будто жгло сквозь ткань. Теперь — в префектуру. Срочно. Пока система не передумала и не пришла за мной сама. Пока можно ещё что-то исправить.

Налог на владение рабами… Это звучало омерзительно. Но выбора у меня больше не оставалось.

Под удивлённым взглядом секретаря в центральном холле я направился к лестнице, стараясь выглядеть как можно более уверенно — будто у меня был официальный пропуск, а не просто острая нужда. Секретарь, кажется, хотел что-то сказать, но промолчал, склонившись обратно к своим бумагам.

Третий этаж встретил меня запахом бумаги, чернил и людским гудением. Коридор был узким, заставленным скамьями и забитым людьми: кто-то сидел с угрюмым видом, кто-то стоял, переминаясь с ноги на ногу. Некоторые явно уже устали ждать и просто тупо смотрели в одну точку, сжав в руках свои документы.

Я аккуратно занял место в хвосте этой разношёрстной очереди. И лишь спустя пару минут до меня дошло, что я так и не взял у секретаря пропуск или талон — бумажку, без которой здесь не пройти и шагу. Но возвращаться назад без крайней нужды не хотелось. Вдруг и так получится?

Время шло. Минуты тянулись мучительно долго, а дверь в кабинет, ради которого все здесь собрались, так ни разу и не открылась. Никто не вышел, и никто не зашёл.

Люди начали переговариваться между собой — сначала шёпотом, потом всё громче. Отрывочные фразы начали складываться в картину.

— …говорю тебе, его вызвали срочно…

— …сказали, что-то случилось в архивном отделе…

— …да он и не вернётся сегодня, зачем нам здесь сидеть?

Я прислушался. Похоже, клерка, ответственного за приём, действительно вызвали куда-то. Возможно, по срочному делу — и с возвращением он не особо спешил. А может, и вовсе не собирался возвращаться. Очередь застыла в ожидании, но всё больше становилась похожей на абсурдный ритуал — стоим, потому что стоим.

Я потоптался ещё немного, прислушиваясь и выжидая. Но всё было итак ясно: сегодня вряд ли кто-то попадёт внутрь.

Вздохнув, я развернулся и направился обратно вниз. Надо было уточнить у секретаря — может, ещё можно получить номер или хотя бы понять, когда всё это снова заработает. Не хотелось терять оставшийся день зря.

Мужчина заметил меня, как только я спустился с третьего этажа. На этот раз в его взгляде не было ни удивления, ни раздражения — лишь лёгкая усталость и безразличие, которое часто бывает у людей, уже переживших слишком длинный рабочий день.

— Простите, — подошёл я ближе, — там… наверху сказали, что клерк ушёл. Приёма не будет?

Он кивнул без всякой драмы, как будто это был самый обыденный исход дня.

— Верно. Вызвали по срочному распоряжению из архивной палаты. Сегодня уже никого не примут.

С этими словами секретарь потянулся к ящику и достал оттуда аккуратно нарезанную стопку номерных талонов.

— Вот, держите. Приходите завтра к девяти утра, — он протянул мне бумажку с округлой цифрой «14», отпечатанной жирными чернилами.

Я взял её почти с благодарностью. На фоне всех этих задержек и неизвестности сам факт того, что мне назначили время, казался уже победой.

— Спасибо, — коротко кивнул я.

Мужчина лишь пожал плечами в ответ и вернулся к своим бумагам, точно между нами никогда и не было той колкой настороженности.

Сразу после этого я вышел на улицу с тёплым листком в руке, который теперь означал только одно: ещё одну ночь ожидания. Ещё одну ночь, пока Александра — моя ошибка и моя ответственность — будет оставаться там.

Надеюсь, девушка простит мне такое промедление и поймёт, что я делал все, что было в моих силах и даже чуточку больше. Хотя и завтра уже будет третий день…