Истинная на сдачу, дракон в комплекте

Глава 2. Рабыня за десять медяков

Нужно ли говорить, что моё поведение знатно так разозлило Гектора?

Толпа мгновенно замерла, словно я только что сотворила нечто непоправимое, что-то настолько выходящее за рамки дозволенного, что даже самые безразличные зеваки вдруг начали таращиться на меня с плохо скрываемым ужасом. Торговец зло рыкнул, сузив глаза и подходя ближе, но, к моему удивлению, бить меня не спешил. Видимо, портить «товар» не входило в его планы. Вместо удара он вдруг усмехнулся, и эта ухмылка мне совсем не понравилась.

— Смелая, — протянул он, явно смакуя слово. — Что ж, у меня есть для тебя одно… интересное предложение.

Мурашки побежали по спине. Всё во мне протестовало против этих слов, но спросить, что именно он имел в виду, я не успела. Гектор уже развернулся обратно к клиентам, сменив злобу на привычную маслянистую улыбку, и продолжил торги, словно ничего не произошло.

Тем временем та самая брюнетка, ради которой я устроила этот мини-бунт, сама шагнула вперёд. Опустив голову, она послушно замерла на середине, и торговец снова начал расхваливать «благочестия» своей «драгоценной находки», уверяя покупателей, что лучшей кандидатуры им просто не найти.

Время шло, девушки исчезали одна за другой, отправляясь со своими новыми владельцами, а вместе с ними постепенно редела и толпа. Кто-то потирал руки, довольный удачной покупкой, кто-то, наоборот, ворчал, не найдя себе подходящего «товара», но в целом рынок постепенно затихал.

Я же стояла на месте, наблюдая за этим всем с нарастающим чувством обречённости. И когда осознала, что осталась одна-единственная, тут-то и началось самое «интересное». Гектор, как ни в чём не бывало, подошёл ко мне, недвусмысленно указав на центр подмостков. Я закатила глаза, но выбора у меня особо не было.

— Итак, — протянул торговец, оглядывая оставшихся зевак, — дама с… характером. Но ведь это даже интереснее, не так ли? Всего за… — он назвал цену.

Я не знала расценок этого мира, но даже мне было очевидно, что сумма смехотворная. В сравнении с тем, за сколько уходили остальные, мою цену можно было назвать разве что символической. Но даже за такие копейки никто не спешил меня покупать.

Торгаш усмехнулся, снова назвал сумму, уже ниже. Потом ещё. И так цена падала, пока в какой-то момент я не стала стоить… десять медяков. Десять! Это дешевле половины той самой несчастной рыбины, которую унес с собой мой потенциальный покупатель! Но даже за столь унизительную цену никто не торопился брать норовливую рабыню.

Я тяжело выдохнула. Возможно, мне стоило порадоваться, что среди покупателей не нашлось извращенца, любящего ломать непокорных жертв… Но, с другой стороны, долго ли этот приторговывающий людьми мерзавец будет ждать, прежде чем избавится от залежавшегося «товара» иным способом?

Последние зеваки начали расходиться, разочарованно переговариваясь — зрелища не получилось, товар не ушёл с молотка, а значит, ничего интересного тут уже не предвиделось. Гектор проводил их взглядом, что-то буркнул себе под нос и развернулся к своим змеежабам, которые по-прежнему жужжали возле трибуны, зловеще покачиваясь на лапах.

Уж не знаю, что этот торгаш собирался делать дальше, но судя по всему, я начала ему откровенно мешать. И, если честно, начинала подозревать, что в его голове уже оформился какой-то очень нехороший план. Я сглотнула, стиснув кулаки. Да уж, дожила! Уже готова была предпочесть даже какого-нибудь неприятного извращенца, лишь бы не оставаться здесь!

И именно в этот момент из толпы раздался хриплый, надтреснутый голос:

— Говорите, рабыня всего за десять медяков?

Я резко обернулась и уставилась на говорившего с такой надеждой, словно он был моим единственным спасением. Старичок, опираясь на посох, разглядывал меня с прищуром, словно прикидывая — а стоит ли оно вообще своих денег?

Я отчаянно улыбнулась покупателю, вкладывая в эту улыбку всю свою надежду, отчаяние и мольбу о спасении. Седовласый мужчина чуть склонил голову набок, словно оценивая, а потом, к моему облегчению, всё же шагнул вперёд. Гектор, заметив хоть какой-то интерес к «испорченному товару», моментально воспрянул духом и решил не упускать свой шанс.

— Десять медяков? — фыркнул он, нацепив на лицо самодовольную ухмылку. — Да вы, уважаемый, видно, не расслышали. За такую… э-э-э… живую девушку цена будет не меньше пятидесяти!

— Так вы ж только что десять сказали, — прищурился старичок, постукивая пальцами по посоху.

— Слушай, дед, ты вообще торговался когда-нибудь? — Гектор картинно всплеснул руками. — Это же аукцион! Я дал стартовую цену, а дальше уже идёт борьба за лучший товар!

— Лучший товар, говоришь? — Покупатель хмыкнул, окинул меня взглядом и нарочито громко почесал затылок. — А чего ж его тогда до сих пор никто не купил?

Я громко закашлялась, прикрывая смех кулаком, а торговец тут же скривился, но сдаваться не собирался.

— Ладно, — нехотя протянул он, явно пытаясь выжать максимум. — Специально для вас сделаю скидку. Пускай будет… сорок!

— Десять.

— Тридцать пять!

— Десять.

— Да чтоб тебя… Ладно, тридцать!

— Десять.

— Да ты хоть понимаешь, сколько яда мои коштоплюи на неё потратили⁈ Двадцать пять!

— Десять, — невозмутимо повторил старик.

— О, да чтоб ты!.. — Гектор гневно сверкнул глазами, но тут же заметил, что народ вокруг окончательно потерял интерес и уже начинал расходиться. Явно понимал, что или он отдаст меня за десять, или вообще останется ни с чем.

— Ладно! — взревел он, махнув рукой. — Забирай!

— Отлично, — довольно кивнул покупатель, доставая из кармана звонкие монетки.

А я смотрела на это и думала: ну вот, теперь моя официальная цена — десять медяков. Дешевле рыбы.

Кристиан Виери

День не задался с самого утра.

Я выполнил работу в поместье барона Рауди, избавил его земли от проклятых киторогов, и, по идее, теперь должен был бы пересчитывать заработанные монеты. Но вместо обещанной платы (правда, мой сосед упоминал об оплате всего раз и то вскользь) я получил лишь крепкое рукопожатие и долгий разговор о былых деньках. Барон с энтузиазмом вспоминал, как мы когда-то вместе сражались против орды некросуществ, а под конец философски изрек:

— Ты же понимаешь, дружище, что деньги тут ни при чем?

О да, я прекрасно понимал. Понимал так хорошо, что у меня в карманах было ровно ноль монет.

Мог бы, конечно, напомнить ему, что истребление киторогов — дело непростое, и что в гильдии за это платят хорошие деньги, но… Я не член гильдии. Потому что, будь оно все неладно, потомственный герцог не может быть обычным наемником. Титул не позволяет.

Черт возьми этот титул!

Порой мне хотелось быть простым человеком. Тогда бы я мог спокойно наниматься и получать достойную плату за свой труд, без всех этих «Мы ж с тобой друзья!» и «Ты ведь не ради денег, а ради справедливости, верно?»

Я пнул камень, представив на его месте лицо Рауди, и поспешил свернуть на небольшую тропинку, ведущую к моему полуразрушенному поместью. Хоть бы день больше не подкидывал мне сюрпризов…

Вот только сегодня Судьба явно решила меня испытать.

Когда я вернулся домой, Орлина там не оказалось. Похоже, мой старый слуга все еще не вернулся с рынка. И что там можно делать, когда в кармане всего пара монет? Вряд ли он закупал провизию на целый месяц.

Я тяжело вздохнул и направился на задний двор. Это было мое небольшое убежище — здесь я упражнялся в свободное время, а заодно потихоньку, вдали от посторонних глаз, чинил старую телегу. Были у меня некоторые мысли. Очень даже конкретные. Но, опять-таки, открыто заявлять о своем бедственном положении я не мог.

Черт возьми этот титул!

Поэтому приходилось делать все либо по ночам — когда никто не мог застукать герцога в самом неподобающем занятии, — либо днем, но только в укромном месте, за разросшимся кустарником. Именно его я использовал в качестве прикрытия, скрывая от чужих глаз факт, что, помимо титула, у меня в наличии еще и довольно неплохие плотницкие навыки.

Я так увлекся работой, что даже не заметил, как солнце успело подняться в зенит и теперь уже клонилось к закату. Скрипучая телега требовала к себе внимания, и, похоже, я чересчур в это дело углубился.

Но стоило услышать скрип калитки, как я тут же отложил инструменты и направился к дому. Скорее всего, Орлин наконец-то вернулся из города, а это значило, что у нас скоро будет обед. Надежда на что-то съедобное грела душу, и я, напевая незамысловатый мотив, открыл дубовую дверь, ведущую в холл.

И… застыл на пороге.

Прямо посреди помещения стояла блондинка в странном одеянии, больше похожем на неудавшийся эксперимент портного, чем на нормальную одежду. А рядом с ней топтался мой расторопный слуга, виновато улыбаясь.

Кажется, обед сегодня отменяется или, как минимум, переносится.

— Добрый день. Чем могу быть полезен? — я все же изобразил учтивость, внимательно разглядывая гостью.

Девица никак не отреагировала. Просто смотрела на меня широко распахнутыми глазами, словно увидела не герцога, а, скажем, ожившую статую, вдруг решившую поболтать о погоде.

Я скользнул взглядом по её странному одеянию — потрёпанному, со странными заплатками по бокам, явно повидавшему много неприятностей. Затем перевёл взгляд на Орлина, который нервно топтался рядом, сжимая в руках свой потертый картуз.

— Орлин, — протянул я, устало потирая переносицу, — ты опять кого-то приютил?

Тот виновато кашлянул, вжал голову в плечи, но всё же нашёл в себе силы ответить:

— Ваша Светлость, тут такое дело…

— Да уж, вижу, дело и впрямь занятное, — я снова перевёл взгляд на блондинку. — Сударыня, я повторю вопрос. Чем могу быть полезен?

Девушка наконец-то ожила, мотнула головой, открыла рот… и тут же его закрыла. Сделала глубокий вдох, явно собираясь что-то сказать, но в итоге вместо неё слово взял Орлин:

— Она будет помогать нам по хозяйству.

Я прищурился.

— Орлин…

— Ваша Светлость, — поспешно перебил он, начиная теребить край своего кафтана, — тут такое дело… я приобрёл рабыню.

Мне показалось, я ослышался. Возможно, у Орлина проблемы с речью, и он…

— Ты хотел сказать рыбину? — я постарался помочь своему слуге, но тот лишь жалобно покачал головой.

Я прищурился, вглядываясь в его лицо в надежде увидеть там следы шутки, но Орлин выглядел совершенно серьёзным.

— Я ведь говорил, чтобы ты купил муки, а на сдачу взял рыбу… — говорил же?

Старик втянул голову в плечи, будто надеялся вот так просто исчезнуть из моей жизни. Но, увы, магия у него отсутствовала.

— Ваша Светлость, я практически уверен, что вы сказали: «А на сдачу возьми рабыню», — промямлил мой старый слуга, нервно сжимая в руках свой потертый картуз.

Я замер, пытаясь осознать услышанное. В голове мелькнуло дикое подозрение, что мне срочно нужно проверить свой слух. Медленно повернулся к Орлину, втайне надеясь, что просто ослышался.

— Рыбину… — процедил я, чувствуя, как начинает дергаться глаз. — Я сказал «РЫБИНУ»!

Старик втянул голову в плечи, но, видимо, понимание всей катастрофичности ситуации до него пока не дошло.

— Ну… да, но я понял «рабыню»… А на рынке как раз одна осталась… И цена хорошая…

Я судорожно провел рукой по лицу и огляделся. Может, я сплю? Может, это дурной розыгрыш? Но, увы, мой холл выглядел все так же удручающе. Потолок в углу зловеще трещал, ветер беззастенчиво разгуливал сквозь разбитые окна, а ковер на полу напоминал то ли истлевшие останки, то ли пережеванный кем-то лоскут ткани. Эта усадьба, доставшаяся мне в наследство от отца, была всем, что осталось от нашего былого величия. Точнее, титул у меня тоже имелся, но пользы от него было чуть меньше, чем от дырявого ведра.

И теперь у меня появился… человек.

— Нам самим есть нечего! Ты же сам жаловался, что бобы на исходе! Как тебе вообще пришло в голову покупать людей⁈

— Так всего десять медяков! Дешевле рыбы вышло!

Я судорожно втянул воздух, пытаясь взять себя в руки.

— Ты купил человека дешевле рыбы⁈

Орлин ненадолго задумался, будто сопоставляя цены в своей голове, потом неуверенно кивнул.

— Ну… да. Рыба была дороже.

На секунду мне захотелось либо расхохотаться в голос, либо впечатать лоб в ближайшую стену.

Тем временем объект нашего обсуждения — девушка — молча наблюдала за нашей перепалкой, даже не пытаясь вмешаться. Она стояла у стены, скрестив руки на груди, и выражение у неё было такое, будто это всё её совершенно не касалось. Никакой паники, никакой попытки объясниться или оправдаться — словно её ежедневно покупали за десять медяков и это уже стало обыденностью.

Когда Орлин, поняв, что слишком затянувшийся разговор может обернуться для него внезапной «отставкой», ретировался на кухню разогревать вчерашние бобы — а другой еды у нас попросту не было, — я, наконец, перевел взгляд на своё… приобретение.

Незнакомка выглядела чересчур спокойно. Без испуга, без покорности, без раболепного взгляда из-под ресниц — словно я был ей ровней. Я прищурился.

— Ну и что мне теперь с тобой делать? — Задал риторический вопрос, и тем удивительнее было слышать на него ответ:

— Отпустить, — легко проговорила моя собеседница, будто это было самое логичное решение.

Я невольно склонил голову набок, разглядывая её.

— Ты хоть понимаешь, что если тебя поймают без документов, тебе могут отвесить плетей, а то и вовсе кинуть в темницу? Ты в курсе или нет?

Она лишь чуть наклонила голову, будто обдумывая мои слова. Ни тревоги, ни сомнений, ни мольбы — как будто ей было плевать. Странная какая-то.