Истинная на сдачу, дракон в комплекте

Глава 9. Опасные хищники, и речь сейчас не о зверях…

Когда мы остановились неподалеку от входа в ущелье, короткого разговора и взглядов было достаточно, чтобы один из добровольцев шагнул вперёд. Эйрик — жилистый мужчина с ветреной бородой и внимательным, прищуренным взглядом — кашлянул в кулак и произнёс негромко:

— Я пойду следы гляну. Всё равно лучше разбираюсь в них, чем вы все вместе взятые.

Я кивнул, не споря — смысла не было. По словам местных, охотник он и впрямь был отличный, и куда важнее сейчас было не шуметь. Эйрик скинул со спины тюк, оставил за поясом лишь нож и шагнул вперёд, сливаясь с местностью с такой лёгкостью, словно был её частью. Ещё пара шагов — и я его уже не видел. Потрясающе. Настоящий охотник, без лишнего треска, без лишнего движения. Только лёгкий шорох, еле заметный — и всё стихло.

Мы ждали. Время тянулось, словно холодный мёд — вязко и неторопливо. Мужики переглядывались, кто-то переминался с ноги на ногу, кто-то просто вглядывался в ущелье, будто силой взгляда хотел его разглядеть насквозь.

Спустя полчаса Эйрик вновь возник из кустов — такой же бесшумный, как и исчез. Он стряхнул с плеч немного пыли, кивнул и тихо заговорил:

— Они тут. Примерно с десяток. Судя по следам, не просто бродят — обустроились. Есть логово, запах тянется с севера. А ещё… — он нахмурился, — у них выводок. Щенки. И, похоже, уже не такие уж щенки, поскольку ходят с родителями на охоту. Вот почему такие дерзкие стали.

Я молча кивнул, переваривая информацию. Ну что ж. Значит, и правда не просто наброд. Посерьёзнее будет.

Мы осторожно двинулись вперёд. Ни тебе разговоров, ни нервного топота — только сосредоточенные взгляды и сдержанные шаги. Скалы по бокам будто сдвигались, сужая проход, нависая над нами мрачными громадами. Где-то там, впереди, в их тенях, пряталась угроза.

Каждый шаг отзывался внутри лёгким напряжением. Тропа была узкой, едва ли хватило бы места для двоих, да и сама она словно специально петляла, заставляя нас то пригибаться под низкими выступами, то перешагивать через валуны и корни, пробившиеся из трещин в камне.

Я оглянулся — за мной тихо, почти беззвучно двигались Аврон, Эйрик и остальные. Кузнец держал в руках свой тяжёлый топор, остальные — кто вилы, кто железные прутья, кто просто увесистые дубины. Ни один не дрожал. Но и радости на лицах не было.

Ветер затих, и воздух стал густым, словно перед грозой. Где-то совсем рядом, чуть впереди, донёсся первый зловещий звук — низкое, гортанное рычание, будто кто-то с хрипом вдыхал и тут же выдыхал ярость.

Я поднял руку, останавливая отряд. Сквозь щель между валунами, прикрытую сухими ветвями и бурьяном, можно было разглядеть движение. Тени, что-то серое, большое, скользнуло меж скал. Один. Потом другой.

— Они нас уже чуют, — тихо сказал Эйрик, подходя ближе, но не отвлекая взгляда от ущелья. — Вопрос в другом: они выжидают или готовят засаду.

Я медленно потянулся к поясу, проверяя, всё ли на месте. Эликсиры — рядом. Меч — в ножнах, зачарован, но пылью покрыт. Всё как надо. Сзади послышался осторожный вздох кого-то из мужчин. Все понимали: сейчас начнётся.

Я осторожно достал оружие, стараясь не издать ни звука. Клинок легко скользнул из ножен, приятно отозвавшись в руке привычной тяжестью. Впереди виднелся поворот — узкий изгиб между скал, за которым, по всей видимости, и пряталось логово ржанников.

Сзади раздались тихие шепотки — кто-то переговаривался, кто-то, возможно, осматривался в поисках угрозы, но я не отвлекался. Сейчас всё внимание было приковано к шагам, к каждому выступу под ногой, к напряжению в пальцах, к чуть слышному рычанию впереди.

Лямки сумки я заранее отстегнул — на случай, если придётся срочно достать зелье. В бою промедление может стоить жизни, особенно если противник силён, а ты давно не практиковался.

С каждым шагом воздух становился гуще, пропитанным звериным запахом, сыростью и чем-то ещё… тревожным. Я аккуратно выглянул из-за каменного выступа, стараясь не задеть ни один камушек, ни одной пылинки. Глаза быстро привыкли к полумраку, и вскоре передо мной предстала картина, заставившая кровь заструиться чуть быстрее.

Три. Три здоровенные особи ржанников. Массивные, с мощными лапами и шкурами, будто покрытыми каменной крошкой. Их острые спины мерцали тусклым светом, пробивающимся сквозь ущелье, а головы с ощетинившимися мордами вертелись в разные стороны — похоже, они были настороже.

Я не сделал ни шага дальше. Где остальные? Эти твари редко держатся столь малым числом, особенно если завелись здесь всерьёз. Значит, остальные либо спрятались, либо устроили засаду. А может, и то, и другое.

Выходить сейчас на открытое пространство — идея, мягко говоря, неразумная. Я отступил чуть назад, снова скрывшись за выступом, и сделал глубокий вдох. Спешка здесь никому не поможет — особенно мне.

Я затаился, прислушиваясь. Даже дыхание замедлил, чтобы не пропустить ни единого шороха. Мне нужно было уловить хотя бы полузвук — тончайший намёк на движение где-то рядом, всего в нескольких шагах от поворота.

И я услышал. Тихое, почти неуловимое поскрипывание — гравий предательски зашуршал под чьей-то массивной лапой. Медленно, очень медленно я поднялся, отступил на шаг назад и беззвучно подтянулся на каменный выступ, который присмотрел заранее. Место было узкое, но удобное для наблюдения и, при случае, атаки сверху.

И вот оно — движение. Почти ощущение, инстинкт, подсказывающий: сейчас. И через долю секунды трое. Три огромные тени выскользнули из-за поворота, словно из самой тьмы, — мускулистые, зловещие, с пастями, полными клыков. Рванулись вперёд — к предполагаемой жертве, глупцу, осмелившемуся сунуться в их логово.

Вот только меня там уже не было.

Сверху я наблюдал за тем, как хищники замерли, сбитые с толку. Их глаза метались в поисках цели, а ноздри раздувались, улавливая мой запах, но взгляд по-прежнему скользил мимо. Видимо, они не ожидали, что их соперник окажется не только живым, но и смышленым.

Ржанники зашевелились. До этого они были насторожены, сконцентрированы на моей позиции, но стоило из-за поворота донестись приглушённому звуку шагов и голоса приближающихся крестьян — как их внимание дрогнуло.

Кошки напряглись. Уже не те уверенные, скрытные охотники, что замирали в ожидании. Их уши дёрнулись, головы повернулись в сторону людей, и вот — шаг вперёд. Осторожный, но без сомнения. Они всё ещё оставались в тени, не выходя полностью из укрытия, но уже готовились. Я видел, как напряглись мышцы, как хвост одной из тварей дёрнулся в сторону — сигнал к действию.

Одна из них, чуть крупнее остальных, опустила голову, втянула когти и медленно поползла вперёд, нацелившись прямо на Аврона. Тот стоял, сжимая топор, весь собранный, но, видно, не ожидал, что зверь нападёт так стремительно. Ещё секунда — и рванётся…

Я не дал ей времени.

Сбросив с себя маскировку, прыгнул с выступа, стремительно вклиниваясь между телами ржанников. Они не успели среагировать: слишком сосредоточились на своих будущих жертвах.

Моё оружие рассекло воздух и вонзилось прямо в шею вожаку троицы. Раздался глухой, булькающий рык. Кровь брызнула, горячая, почти чёрная, с отвратительным запахом гнили. Остальные твари отшатнулись, замешкавшись. Этого было достаточно, чтобы перехватить инициативу.

Но ржанники, хоть и были ошеломлены внезапной атакой, быстро пришли в себя. Мой клинок всё ещё был погружён в плоть первого зверя, тот, несмотря на смертельную рану, продолжал яростно извиваться, царапая лапами воздух и норовя зацепить меня когтями. Пришлось приложить усилие, чтобы окончательно добить эту тварь.

Вот только пока я добивал вожака, вторая кошка уже рванула вперёд, издав пронзительный рык, и налетела на группу крестьян, державшихся чуть в стороне. Они успели среагировать, хоть и не слишком ловко. Один топор с глухим звоном вылетел из рук, второй ударил в бок зверя, но не достиг нужной силы. Ржавый меч, доставшийся одному из селян чуть ли не от деда, сломался, едва встретившись с костяным щитом плеча твари. Но несмотря на это, мужики держались: кричали, пинались, махали обломками и кольями, не давая зверю легко добраться до них.

А вот третий ржанник… Он словно наблюдал. Стоял поодаль, не вступая в схватку, будто выжидая или проверяя нас. Его глаза блестели в полумраке ущелья, отражая тусклый свет, и в какой-то момент я заметил, как тот дернул ухом и шагнул назад. Всё его тело выражало готовность к бегству.

Я резко обернулся к крестьянам, чтобы помочь, но прежде чем успел ринуться вперёд, услышал крики:

— Он убегает! Уходит! — донеслось из-за спин товарищей.

Не успел я крикнуть предостережение, как двое рванули следом за отступающим зверем. Я вскинул руку, выкрикнул:

— Стойте! Не гнаться!

Но было поздно.

Петрик — самый молодой из них, горячий и стремительный — с криком обогнал остальных, пронёсся мимо, почти коснувшись следа лап ржанника. Его глаза горели решимостью, будто он и вправду верил, что справится с хищником один на один. Я выругался и, не теряя ни секунды, бросился следом.

Я не успел сделать и пары шагов, как всё понял. Вся эта сцена с отступающим ржанником — лишь приманка. Слишком уж ровно он двигался, не бросаясь в бег, не петляя. А скалы впереди вдруг показались мне чересчур правильными, будто бы создавали естественный коридор… Нет, не коридор. Засаду.

— Назад! Петрик, стой! — выкрикнул я, но ветер в ущелье унес мой голос, или просто парень был слишком поглощён погоней, чтобы услышать.

Я видел, как его шаги ускоряются, как он преодолевает последние метры, не ведая, что сейчас окажется в пасти смерти. Четыре ржанника, чёрные, как сама ночь, уже начали выскальзывать из укрытия — две тени с правого уступа, две слева. Они сливались с тенью, но я увидел блеск когтей и зловещее напряжение в их мускулах. Вот-вот, ещё секунда — и парня разорвут, словно тряпичную куклу.

Я не думал. Выхватил из сумки флакон с рубиновым зельем ускорения, сдёрнул пробку зубами и залпом влил огненную жидкость в горло. Тепло вспыхнуло внутри, молнией пронеслось по венам, и время будто бы чуть замедлилось.

Я бросился вперёд, чувствуя, как ноги подчиняются мгновенно, как мышцы реагируют без запинки, как каждый шаг становится прыжком. Воздух свистел в ушах, камни под ногами размывались в серую крошку, и вот — я уже рядом.

Петрик обернулся — он всё же услышал меня, но было поздно.

Четыре ржанника почти сомкнули кольцо вокруг него, когти уже потянулись к лёгкой добыче. Но вместо юного крестьянина в центре ловушки внезапно оказался я — в брошенном плаще, с мечом наготове, стоящий между ним и смертью.

— Назад, Петрик! — прохрипел я, не оборачиваясь. — Беги!

И с этими словами рванулся навстречу чудовищам, не дожидаясь, пока они ударят первыми.

Я сделал шаг вперёд и громко рявкнул, привлекая к себе внимание всей четвёрки. Когти, пасти, злобно блестящие глаза — всё сразу обернулось ко мне. Они зашипели, замерли на мгновение в нерешительности, а потом, слвоно по команде, ринулись вперёд.

Петрик отшатнулся, и я краем глаза увидел, как он наконец начал пятиться, а затем и вовсе побежал прочь, всё ещё не веря в своё спасение. Отлично. Одним меньше под ногами.

Я сделал пару шагов назад, развернулся и занял позицию у каменной стены. Пускай она была неровной, но хотя бы не могла напасть со спины. Всё. Назад пути нет. Только вперёд — только через зубы, когти и зловоние этих тварей.

Ржанники приближались с разных сторон, пытались взять в полукольцо. Я встал в глухую оборону, крепко сжимая рукоять меча и чуть опуская клинок — чтобы наносить короткие, резкие удары по лапам и шее. Пока у меня была выдержка — они не подберутся. Но ускорение уже начинало отпускать. Мир снова обретал прежнюю вязкость, движения становились тяжелее, дыхание — более частым.

Руки дрожали, сердце колотилось, будто сумасшедшее. Всё тело знало цену использованной магии. Внутри — глухая пульсация, словно вибрация удара в колокол, растекающаяся по венам. Вот она, плата. Магия всегда берёт своё.

Но я держался. Пока они здесь — пока не прорвались ко мне или дальше — я стою. И если упаду, то с мечом в руках, не повернувшись спиной.

Я дышал тяжело, выверяя каждый взмах клинка. Две твари уже истекали кровью — одна с пробитым плечом, вторая с рассечённым боком, и хотя хрип их дыхания говорил, что удары были серьёзны, они всё ещё стояли на лапах, готовые вцепиться мне в горло при первой ошибке.

Но куда больше меня волновали двое других — свежие, сильные, ловкие. Они атаковали слаженно, с разных сторон, будто знали, как сломать защиту. Я отбивал удары, едва успевая следить за всеми, и с каждым новым рывком понимал — долго так не выдержу. Руки уже ныли от напряжения, пот заливал глаза. Надо было что-то менять. Срочно.

И вдруг воздух разрезал свист. Резкий, пронзительный. Я не сразу понял, что это — до тех пор, пока один из ржанников резко не дёрнулся, замер, а затем с тихим стоном рухнул на бок. Прямо за ухо, точно и без пощады, вошёл длинный охотничий нож.

Я не стал терять ни секунды. Перевёл взгляд — и увидел, как из-за камней на ходу выбирается Эйрик. С тихим, почти звериным вниманием он уже извлекал ещё один нож. А следом — Аврон, сжимающий в руках свой топор, шёл решительно, словно не в пекло, а на обычную работу в кузне. Я кивнул им — благодарно, коротко. Подмога. Наконец-то.

Остальные мужики держались чуть поодаль, видимо, не решаясь вмешаться. В глазах у них читалась и тревога, и уважение — они понимали, что это не просто битва, а дело для тех, кто уже привык к смертельному риску.

Теперь у нас появился шанс. Шторм ещё не миновал, но я больше не стоял в одиночку.

Бой с ржанниками шёл уже несколько минут, но казалось — вечность. Мы с Эйриком действовали слаженно, будто сражались вместе не впервые. Я прикрывал его с фланга, он метко работал ножами, заставляя хищников пятиться. И всё бы шло своим ходом, если бы не Аврон.

Он, стиснув зубы, бил топором с силой молота, не жалея себя. Один удар, второй — слишком размашисто. Я ещё хотел крикнуть, чтобы прикрылся, но было поздно. Одна из тварей выждала момент и метнулась вперёд. Лапа с когтями, словно коса, рассекла грудь кузнеца. Он вскрикнул и рухнул на землю.

Я, не раздумывая, шагнул вперёд, перекрывая путь хищнице. Всё вокруг будто замедлилось. Я видел, как ржанник заносит когти для второго удара. Успел подставить клинок — тот звонко встретил лапу — и вонзил оружие в её бок, глубоко, с силой. Тварь дёрнулась, захрипела… но, умирая, всё же полоснула меня по руке. Когти прошли глубоко, словно горячие иглы. Я рванулся назад, тряхнул кистью, пытаясь не обращать внимания на пульсирующую боль. Рука заливалась кровью.

Бой завершился быстро. Две оставшиеся кошки, поняв, что силы на исходе, отступили, злобно шипя и пятясь к скалам. Мы их не преследовали — победа была слишком дорогой.

Я знал, что времени мало. Под когтями этих тварей — яд. Нечистый, сжирающий плоть изнутри. Я наугад достал флакон из сумки, надеясь, что ещё осталось. В нём плескались едва заметные остатки исцеляющего зелья. На двоих — не хватит.

Моя рана… потерпит. Я уже чувствовал, как начинает жечь под кожей, но выстоять было можно. А вот Аврон — нет. Он корчился на земле, бледный, с дрожащими пальцами. Я склонился над кузнецом, разорвал рубаху на груди и без колебаний вылил последние капли лекарства на рванную рану. Пузыри, пена, шипение — зелье начало работать, хоть и слабо. Надеюсь, его хватит.

— Держись, — бросил я и кивнул Эйрику. Мы одновременно подхватили кузнеца под руки. Он был тяжёлым, но не настолько, чтобы мы не смогли унести его обратно.

Кровь капала с моего локтя, но я не обращал внимания. Главное — дойти. Потом будет боль. Потом будет всё остальное. Сейчас — дорога.

Мы выбрались из Чертополосского ущелья, побитые, измотанные, с затуманенными взглядами, но живые. Каждый шаг давался с трудом, но никто не жаловался. Мы понимали — это только начало. С ржанниками ещё не покончено. Я насчитал как минимум дюжину этих тварей в логове, и, будь они все на месте, вряд ли кто-то из нас выбрался бы отсюда живым. Мы уничтожили четверых. Двое, раненые, ушли, затаились в тенях. Они отлежатся — и снова выйдут на охоту. Но теперь хотя бы ясно одно: ближайшие дни — может, неделя — поселению ничего не угрожает. Им нужно время на восстановление. Нам тоже.

Дорогу мы нашли не сразу. И только когда под ногами снова заскрипел гравий, и среди деревьев показалась старая тропа, я выдохнул с облегчением. Там, где начиналась широкая просека, нас дожидался староста, не сменивший даже седла на своей старенькой, костлявой кобылке. В руках — вожжи, на лице — тревога. Увидев нас, он подался вперёд и едва не спрыгнул с лошади.

— Живы… — только и выдохнул мужичок.

— Почти, — хрипло ответил я.

Мы погрузили без сознательного Аврона на телегу, сели сами — я, Эйрик, ещё пара мужиков, потерявших больше запала, чем крови. Кости ныли, рука горела. Я осторожно снял куртку и осмотрел рану. Рваная полоска от когтя начинала темнеть, кожа вокруг пошла пятнами. Плохо. Очень плохо.

— Нужно промыть… хоть чем-то… — пробормотал я, уже не к кому конкретно. Слышал себя будто сквозь туман. Всё внутри плыло, каждый толчок колёс отдавался в черепе глухим ударом. Пространство закрутилось, солнце вдруг стало слишком ярким, звуки — будто доносились из глубокой бочки.

— Эй… ты как?

Мне показалось, что кто-то трясёт меня за плечи. Или за ворот. Или просто я качался сам. Я не знал, что происходит, не понимал голосов вокруг. Мир начал медленно тонуть в мягкой, вязкой тьме.

Я не сопротивлялся. Пусть. Потом — разберёмся.