Истинная на сдачу, дракон в комплекте

Глава 4. Знакомство с жителями поместья

Александра

Я едва сдержала ухмылку, когда этот аристократишка вдруг решил устроить мне допрос.

— Послушайте, госпожа, у вас здесь есть семья? Родные? Близкие? — голос его был ровным, но я чувствовала: за внешним спокойствием скрывается настороженность.

Я пожала плечами и неопределённо махнула рукой.

— Здесь нет… — ответила я уклончиво, старательно избегая подробностей.

Возможно, он пытался найти выход из сложившейся ситуации. К примеру, если бы у меня здесь были родственники, они, вероятно, могли бы возместить ему затраченные средства, а может, даже приплатить сверху — за спасение любимой дочери, сестры, жены или племянницы (нужное подчеркнуть).

Но, увы, нищему герцогу и тут не повезло. Моё молчание, судя по всему, не устроило мужчину, потому что после паузы он уточнил:

— А имя у вас хоть есть?

А вот теперь юлить не получится. Я слегка прикусила губу, размышляя, насколько моё имя может выделяться среди здешних. Но, в конце концов, выбора у меня не оставалось.

— Александра, — честно призналась я, пристально глядя на своего нового «хозяина».

Надеюсь, в этом мире встречаются такие имена… Герцог явно собирался продолжить допрос, но прежде чем он успел открыть рот, в дверях появился Орлин.

— Господин, обед готов, — торжественно сообщил он.

Я успела заметить, как лицо его «господина» на мгновение исказилось досадой — очевидно, появление слуги оказалось некстати. Но вместо того чтобы отложить разговор и просто уйти, этот аристократ неожиданно обратился ко мне:

— Пойдёмте.

Он развернулся и двинулся вперёд, явно ожидая, что я последую за ним.

Я чуть замешкалась, но все же поспешила за мужчиной. Да и честно говоря, запах еды, который начал пробираться из столовой, был слишком заманчивым, чтобы отказываться.

Мы прошли по пустому, но достаточно чистому коридору. Видно было, что хоть в этом доме и царило запустение, кое-кто всё же следил за порядком. Наконец мы добрались до столовой. Когда-то, наверное, она выглядела великолепно, но сейчас казалась скорее бледной тенью своего прошлого. Зато солнечный свет, пробивающийся сквозь большое окно, всё ещё придавал ей уюта.

На небольшом столе ютились две тарелки. Я осмотрела нашу компанию, быстро прикидывая расклад. Нас трое. Кто-то не будет есть? Моё внимание невольно переместилось на Орлина. Если пригласили меня, значит, по идее, накормят. Герцог тоже не походил на того, кто добровольно откажется от обеда. Значит…

Я уже открыла рот, чтобы спросить, но старик сам поспешил объяснить:

— Я поем на кухне, госпожа. А вы всё же как ни как… гостья.

— «Ага, гостья за десять медных монет», — хмыкнула я про себя.

Тем временем хозяин сего поместья уверенно направился к столу и занял место во главе, откинувшись на спинку стула. Некоторое время он просто смотрел на стоявшую перед ним тарелку с бобами, будто бы оценивая её или, возможно, мысленно приправляя воображаемыми специями. Затем его взгляд переместился на меня, и он небрежно указал на второй стул рядом с собой:

— Присаживайтесь.

Я замерла, не торопясь выполнять это распоряжение.

Вся сцена казалась мне подозрительной — два стула, две тарелки, а Орлин, который явно должен был быть третьим за этим столом, вдруг решил есть на кухне. Похоже, он просто уступил свое место мне. И почему-то это вызвало у меня неловкость.

Я сглотнула, почувствовав, как от напряжения сжался желудок, но потом, прежде чем успела хорошенько обдумать ситуацию, из меня само собой вырвалось:

— Я тоже поем на кухне.

Только сказав это, осознала, что сейчас нахожусь далеко не в том положении, чтобы привередничать. Оба мужчины удивлённо уставились на меня, словно я только что заявила, что питаюсь солнечным светом и чистым воздухом.

Первым пришёл в себя зануда-герцог. Он вдруг встал, бесшумно подхватил свою тарелку, затем мою, и не сказав ни слова, направился к выходу. Я даже не сразу поняла, что происходит. Орлин, кажется, тоже был озадачен. Он только приподнял брови, провожая взглядом своего господина, а потом перевёл его на меня, явно ожидая, что я всё-таки передумаю.

Но хозяин особняка уже достиг двери. Остановившись на пороге, он слегка повернул голову и спокойно спросил:

— Ну, вы идёте?

Я моргнула, пытаясь осознать, что вообще происходит, а потом, заметив, что он даже не оглянулся, чтобы посмотреть на мою реакцию, поспешила за ним.

Мы прошли по неприметному коридору, выложенному тёмными каменными плитами, стены были грубовато оштукатурены, но пахло здесь не затхлостью, как в остальной части дома, а чем-то тёплым — травами, дымом и свежим хлебом. На удивление, здесь, на кухне, было гораздо уютнее, чем в нарядной, но холодной столовой.

Маленькое окно под потолком впускало мягкий свет, танцующий на стенах. В углу мерно потрескивал очаг, из глиняного горшка поднимался аппетитный пар, а у стола стояло три не слишком изящных, но крепких табурета.

Герцог молча поставил наши тарелки на стол, и мы сели, не обмолвившись ни словом. Обед был скромный — бобы с чем-то похожим на тушёные коренья, но я уплетала за обе щеки, даже не пытаясь делать вид, что мне не хочется есть. Лорд ел медленно, задумчиво. Орлин присоединился к нам с опозданием и сел в сторонке, чуть ли не на краешек табурета, как будто боялся случайно нарушить какое-то воображаемое правило.

Когда же тарелки опустели, я с неожиданной для самой себя решимостью встала.

— Я помою посуду.

— Вы?.. — удивился хозяин поместья, приподняв бровь.

Орлин чуть не уронил ложку.

Но я уже подошла к большому деревянному умывальнику, откуда шёл слабый пар, и принялась за дело. Приспособление, которым тут заменяли обычную мочалку, напоминало комок из высушенных корней, обмотанный грубой верёвкой. На удивление, оттирало всё отлично.

Мужчины молча наблюдали за мной. Я чувствовала их взгляды и, кажется, слегка наслаждалась моментом. Они, похоже, не знали, что больше поражает — мой энтузиазм, ловкость, с которой я управлялась, или сам факт того, что я, девушка с «аристократической дикцией», добровольно занялась такой работой.

Я обернулась, едва вытерла последнюю каплю с края деревянной миски и протёрла стол до блеска. Мужчины всё это время наблюдали за мной — сначала с удивлением, потом с каким-то непонятным интересом. Ну раз уж мы здесь надолго, стоит хотя бы представиться как следует.

— Как вы уже знаете, меня зовут Александра. Можно просто Саша… или Сандра, — проговорила я с лёгкой улыбкой, надеясь, что в этом мире такие варианты выглядят не слишком странно. По крайней мере, звучали они вполне удобно и привычно.

Я перевела взгляд на старика, что всё ещё держал в руках тряпку, будто не знал, куда её деть. Он кивнул мне, чуть склонив голову — жест, в котором чувствовались воспитание и уважение.

— А вы, как я понимаю, Орлин?

— Верно, госпожа, — мягко отозвался он.

Тогда я повернулась ко второму мужчине, чьё присутствие ощущалось особенно остро — не столько из-за его взгляда, сколько из-за той безмолвной оценки, что в нём читалась.

— А вы?.. — спросила я, с интересом уставившись на своего собеседника.

Он выпрямился, будто внезапно вспомнил, кем является, приосанился, и голос его зазвучал громко и гордо:

— Кристиан Виери. Герцог Вилантийский, наместник Нижнего Долеса, хранитель Чертополосского ущелья и правопреемник дома Виери.

Я едва заметно подняла брови. Да уж, титул внушительный. Если бы не полуразваленное поместье, висящие на нитке запасы и скромная трапеза из бобов, можно было бы подумать, что передо мной — настоящий правитель целой провинции. Хотя, кто знает… может, так когда-то и было.

Вот только если всё это правда — что же тогда пошло не так? Что случилось с его семьёй, с землёй, с положением? Вопросов становилось всё больше, и я знала: рано или поздно, но ответы мне понадобятся.

Похоже, мои размышления и безобидный интерес были восприняты Кристианом совсем не так, как я ожидала. Мужчина едва заметно дёрнул уголком губ, как будто собирался что-то сказать, но вместо этого резко подался назад, отступая к двери.

— Боюсь, мне нужно заняться делами, — коротко бросил он, не встретившись со мной взглядом. — Простите, мисс.

Он развернулся и поспешно покинул кухню, оставив за собой лишь лёгкий скрип половиц да ощущение внезапно повисшей тишины. Я моргнула, немного озадаченная. Уж не показалось ли мне, что разговор задел какую-то болезненную тему?

Орлин провожал удаляющегося господина взглядом, в котором читалась смесь понимания и тихой грусти. Старик покачал головой, как будто в сотый раз видел подобное, а затем, переведя взгляд на меня, едва заметно улыбнулся.

— Простите его, госпожа. Его Светлость многое пережил, — мягко проговорил Орлин, и в голосе его не было ни укора, ни осуждения. Только сочувствие. Я кивнула, хотя вопросов у меня стало только больше. — Пойдёмте, я лучше покажу вам вашу комнату, — вежливо предложил мне старый слуга, легко махнув рукой, приглашая следовать за ним.

Мы покинули уютную кухню, и я вновь оказалась в пустом коридоре, который вскоре вывел нас в центральный холл. Отсюда вверх вела широкая мраморная лестница — некогда, вероятно, величественная, а теперь с заметными трещинами на ступенях и слегка покосившимися перилами. Однако даже в своём запустении она всё ещё хранила отблеск былого величия.

Поднимаясь по ступеням, я старалась не смотреть под ноги — каждый шаг отзывался лёгким эхом, будто напоминая, что этому дому есть что сказать… если прислушаться.

На втором этаже Орлин уверенно свернул налево и остановился перед третьей дверью по коридору. Ручка поблёскивала латунью — видимо, её недавно чистили.

— Здесь ваша комната, госпожа Александра, — сказал он и слегка склонил голову. — А та часть, — он кивнул в сторону противоположного крыла, — принадлежит Его Светлости. Просил туда не заходить… Без надобности, конечно.

Я кивнула, не задавая лишних вопросов, хотя внутреннее любопытство тут же забилось крыльями.

— Всё левое крыло в вашем распоряжении, — добавил Орлин чуть живее. — В конце коридора есть библиотека. Правда… — он понизил голос, — книг годных к чтению там осталось немного. Остальные… — он почесал затылок, — ушли за долги.

Последние слова мужчина проговорил с лёгким смущением, словно ему было стыдно за то, на что не мог повлиять. Пожал плечами, словно извиняясь за дом, который уже давно жил не по аристократическим правилам.

Я всё же улыбнулась — не столько ему, сколько тому, что теперь у меня была хоть какая-то комната. И даже библиотека. Пусть и неполная.

Кристиан Виери

Я вышел из кухни с той внешней невозмутимостью, которую от меня привыкли видеть. Шаги были размеренными, спина прямая — всё как полагается человеку моего титула. Только вот стоило двери за спиной мягко, но ощутимо хлопнуть, как плечи будто сами по себе опустились. Шаг ускорился — не из-за спешки, а скорее из желания уйти от вереницы мыслей, что вдруг закружились в голове вихрем.

Она. Незваная, незапланированная, неожиданная. Словно мимоходом, сама того не понимая, девушка зацепила что-то важное. Что-то такое, что я годами прятал под слоем привычек, обязанностей и молчаливого смирения. Неужели всё это ещё живо во мне? Чувствительность, уязвимость… надежда?

Я нахмурился и ускорил шаг ещё немного, будто хотел убежать от самого себя. Вскоре оказался во внутреннем дворе — это место всегда помогало мне собраться. Здесь, среди серых камней, скрипов и запаха свежей древесины, всё становилось проще.

Я подошёл к груде поленьев, взял в руки топор — знакомую тяжесть, верного спутника в быту и мыслях. Без слов, без раздумий, я поднял руку и со свистом опустил лезвие на полено. Щелчок. Разлетелись щепки. Ещё удар. И ещё. Каждое движение было точным, выверенным, как будто я старался вырубить вместе с деревом и беспокойство, что закралось в грудь.

Когда дрова оказались аккуратной стопкой у дровника — того самого, который мы с Орлином недавно починили, чтобы хотя бы как-то сохранить остатки уюта, — я наконец позволил себе перевести дух. Надо было отвлечься. И желательно — надолго.

Мой титул… Проклятый титул, от которого одни лишь хлопоты. Он не помогал, а скорее мешал. Как кандалы, невидимые, но тяжелые, он тянул за собой груз чужих ошибок и несбывшихся надежд.

Сначала я всё ещё надеялся, что смогу что-то изменить. Что, раз уж я — герцог, а к тому же ещё и человек с прошлым, достойным летописей, то двери дворца короля распахнутся передо мной, стоит лишь попросить. Я пытался… честно пытался. Потратил недели, чтобы добиться приёма, но стража у ворот лишь равнодушно качала головами, даже не передавая моих посланий.

А ведь прошло всего семь лет с тех пор, как я вернулся в столицу с триумфом. Тогда я — генерал Кристиан Виери — привёл солдат Вилантии с победой над тем самым врагом, от которого дрожали окраины королевства. Меня чествовали, мой родовой герб вновь подняли на башнях, звучали тосты за моё имя…

Но слава, как выяснилось, имеет короткую память.

Прошли месяцы, и я стал лишь тенью, отголоском былого. А когда королевские казначеи добрались до старых счетов, оказалось, что мой отец задолжал короне баснословную сумму. Неважно, что он умер. Неважно, что треть долга я всё же сумел выбить прощением. Остаток остался — как дамоклов меч, висящий над фамилией Виери.

И никакие победы, никакие заслуги перед короной не стали оправданием. О благодарности народа Вилантии можно было забыть. Вместо оваций — списки долгов. Вместо союзников — вежливые отказники. Вместо славы — выцветшие письма и закрытые двери.

Вот и живу теперь в родовом имении, где от былого величия остались разве что мраморная лестница да титул, о который все только спотыкаются.

Тряхнув головой, я попытался стряхнуть с себя вязкие, как болотная тина, мысли, которые в который раз стремились затянуть меня в пучину уныния. Ни к чему они сейчас. Дел много, а сожаления хлеба не принесут.

Я вернулся к телеге, точнее — к тому, что от неё осталось. Колеса пришлось снимать полностью, ось заменить, а доски днища укрепить новыми скобами. Работы было невпроворот, но руки знали, что делать, и в их ритме — строгом, выверенном — я находил ту самую необходимую тишину.

Да, признаюсь, у меня был план. Или хотя бы нечто, что хотелось называть этим словом. Я собирался обратиться к маркизе Луарийской — благо, мы были хоть и дальними, но всё же знакомыми. Хотел предложить ей свою помощь: обрезку виноградников, починку забора, да хоть защиту от тех тварей, что в последнее время зачастили на её земли. А взамен — всего-то одну рабочую лошадку, мешок зерна и пахаря на пару недель. Не золото просил, а шанс.

Вот почему я так упрямо возился с этой старой развалиной. Потому что она — телега, покрытая пылью времени и забвения — стала моим символом. Надеждой на то, что не всё потеряно, что впереди ещё может быть дорога.

Я выпрямился, проводив взглядом линию укреплённой оси, и вдруг ощутил на себе чужой, осторожный взгляд. Он не был враждебным, не пытался пробиться сквозь кожу, но я почувствовал его почти физически — как лёгкий порыв ветра в спину.

Медленно обернулся к дому, и — точно, не показалось. В одном из окон, будто нечаянно, мелькнули пряди её волос. Светлые, мягкие на вид, они исчезли так же быстро, как появились. Но достаточно было и этого мимолётного движения, чтобы мысли вновь сбились с ритма.

Моя рабыня? Забавно. Уже после первого же разговора это слово казалось неуместным, даже нелепым. Если уж говорить честно, то я скорее чувствовал себя её вассалом — Александра владела не положением, не имуществом, а чем-то другим. Неуловимым. Её голосом, осанкой, странной, почти невесомой уверенностью, с которой она вошла в мою жизнь, словно имела на это полное право.

Да, эта девушка умела производить впечатление. И, похоже, собиралась остаться в моих мыслях надолго.